Старший советник юстиции Штур. 22 июня
Силясь перебороть раздражение, Вениамин Аркадьевич Штур пытался вникнуть в суть переданного к его производству дела. Содержание ускользало от него. Только после второго прочтения мысли его переключились на фразу из рапорта с места убийства «…от большого количества огнестрельных ранений на месте скончались E. C. Марков, В. Т. Тарасенков, А. А. Рыбкин и Н. К. Осокин; госпитализированы в тяжелом состоянии К. Л. Арбатова и И. К. Пак. Из документов, изъятых у убитых, и свидетельских показаний следует: Марков Е. С. являлся владельцем сети пивоваренных заводов, в том числе и московского пивзавода „Яуза“, В. Т. Тарасенков – генерал ФСБ в отставке, председатель Всероссийской теннисной федерации, К. Л. Арбатова – певица, Рыбкин, Пак, Осокин – телохранители соответственно Маркова, Тарасенкова, Арбатовой».
– Вот оно что! Конечно! Убиты и тяжело ранены «видные» люди. Как тут простому следователю дело поручить! Необходим старший следователь по особо важным делам, – вновь завелся Вениамин Аркадьевич. Однако, поймав себя на том, что последние слова произносит вслух, достал из ящика стола пепельницу, пачку папирос и спички и, размяв машинальным движением папиросу, закурил.
Дымить старший советник юстиции пытался бросить много раз, но все безрезультатно – продержавшись два-три месяца, при очередном «кризисе» не выдерживал. А ведь еще вчера ничто не предвещало неприятностей. Штур работал над единственным делом. Правда, первоначально оно казалось сложным и запутанным, но теперь уже были выяснены все принципиальные вопросы. И вот сегодня к девяти утра его вызвали к Самому – так Вениамин Аркадьевич про себя величал прокурора Москвы Гигантова.
– Дело, над которым вы работаете, в принципе завершено, дальше с ним справится Керюхин, – произнося это, Гигантов сделал ударение на слове «завершено», из чего Штур сделал вывод: расставить в этом деле все точки над "и" ему не дадут. Для него – человека дотошного и принципиального, старающегося все доводить до логического конца, это было малоприятным сюрпризом. То ли это как-то отразилось на лице, то ли Гигантов, зная не первый год своего любимого следователя, почувствовал неприятие, но, так или иначе, он добавил: – Справится, а я лично проконтролирую. Вам же следует полностью сосредоточиться на расследовании убийств в элитном комплексе «Покровское-Глебово».
Исповедуя мудрость «не проси без необходимости, тогда в нужный момент не откажут», препираться Вениамин Аркадьевич не стал, но дальше слушал со все убывающим вниманием и все увеличивающимся раздражением.
– Убийства совершены с привлечением, как наверняка напишут в газетах, устройства высоких технологий. А это сейчас модно. Помести в заголовке «робот-киллер» – и вниманием толпы обеспечен. От газетчиков теперь отбоя не будет, а как следствие, и от внимания руководства. Руководству же нужно постоянное продвижение в расследовании…
Первый шаг на этом пути вы уже сделали, подумал Штур, будет чем отчитаться: «Следствие поручено многоопытному следователю, двадцать пять лет проработавшему в городской прокуратуре».
…После второй подряд выкуренной папиросы возникло ощущение легкого головокружения и усталости, а раздражение отошло на задний план. Можно было приступить к работе. Из результатов опросов очевидцев и мероприятий по установлению личности вырисовывалась следующая картина. Горячий поклонник эстрадных талантов Арбатовой, Марков случайно повстречался с певицей невдалеке от ее парадного подъезда. Рассыпаясь в любезностях, он сопровождал ее несколько метров, после чего к их компании присоединился президент Всероссийской теннисной ассоциации Тарасенков. Через несколько минут после этого грянули выстрелы.
– «Несколько минут»! Чудная формулировка для рапорта! – возмутился Штур. – Несколько – это две минуты или сорок?! Не удосужились выяснить, так надо честно в этом признаться: через неустановленный, мол, промежуток времени, а если выяснили интервал, тоже, между прочим, могли бы не полениться, а так и написать. Совсем работать разучились.
Вениамин Аркадьевич заглянул на последнюю страницу рапорта. Подписан муровским капитаном Владимировым. Эта фамилия Штуру ничего не говорила, но работник этот Владимиров аховый – сразу видно.
– Где ты, старая гвардия?! – ностальгически вздохнул Штур и, размяв новую папиросу, заставил себя вернуться к сочинению Владимирова. Хоть и никудышное сочинение, но, как ни прискорбно, обзорная справка дежурного следователя прокуратуры, выезжавшего с бригадой на место, была еще хуже.
Из собранных данных вытекало, что встреча потерпевших была совершенно случайной, никто из них заранее о ней не предполагал. Арбатова проживает в данном жилом комплексе и попросту вышла из квартиры с намерением сходить на пляж. Марков приехал на деловые переговоры (проходившие в бизнес-центре, входящем в состав комплекса), по завершении которых и наткнулся на Арбатову. Тарасенков направлялся в яхт-клуб для встречи с людьми, изъявившими желание оказать посильную помощь «Фонду развития тенниса в России», и остановился поздороваться с Арбатовой и Марковым. Получалось так, что, не выйди певица из дому, не было бы и ее встречи с Марковым, а задержись последний на переговорах, Арбатова ушла бы на пляж. Аналогично ситуация обстояла и в отношении президента ВТА. Таким образом, складывалось впечатление, что их встречу трудно было предугадать заранее. С другой стороны, огонь из машины велся на редкость прицельно: четверо убитых и двое тяжелораненых, промахов почти не было. До того момента, как вместе собрались Арбатова, Марков и Тарасенков, мимо автомобиля не раз проходили местные жители и по ним стрельба не велась. Так что же, случайность встречи – это отговорка для следствия, а на самом деле встреча была спланирована и убийца об этом знал?
«Случайным ли является то, что пальба началась после того, как вся „компания“ оказалась в сборе?» – записал на чистом листке Штур и трижды подчеркнул «случайным». Из материала дела следовало, что других событий между соединением потерпевших и началом стрельбы не было. Но действительно их не было или просто этот Владимиров сработал спустя рукава и ничего не выяснил, пока не понятно.
С жертвами как будто все. Почувствовав, что в голове наступает переполнение, Вениамин Аркадьевич захлопнул папку с делом, включил электрический чайник, медленно прошелся по кабинету, стараясь ни о чем не думать, позволяя информации спокойно улечься в памяти. Неспешно заварил чай. Медленно с удовольствием выпил, стоя у окна и свысока глядя на суету улицы. Голова снова стала свежей и готовой к работе. Н-да, не то что нынешние молодые, все бегом, все бегом, на бегу едят, на бегу курят, за десять дел одновременно хватаются, а результат? А результата-то и нет – одна скорость. Только кому она, спрашивается, нужна?
– Теперь, стало быть, проясним убийцу. – Штур вернулся к собранным материалам. – Впрочем, убийцы-то как такового и не было. А был, как окрестил его Гигантов, «робот-киллер», или, говоря проще, самострел с программным управлением, установленный в белом «форде».
Результатов технической экспертизы этого «терминатора», конечно, не было, и ждать их придется не меньше недели. А о «форде» по горячим следам кое-что выяснили. Хотя это «кое-что» было очень похоже на «ничего»:
«Начальник охраны комплекса Белов утверждает, что машина была оставлена заранее, предположительно между четырьмя и пятью часами утра, т. е. за 11-12 часов до убийства. Никто не видел, кто ее оставил. Никто не видел, как она приехала».
Штур достал карту Северо-Западного административного округа Москвы. На карте было видно, что территория комплекса «Покровское-Глебово» граничит с Химкинским водохранилищем, каналом им. Москвы и рекой Химка, рядом – американская деревня Покровские Холмы и Волоколамское шоссе, на юге – лесопарк Покровское-Стрешнево. Внутри самого комплекса Штур не бывал, однако из телерепортажей и газет знал, что это не обычный жилой массив, а, скорее, русская (или новорусская) дворцовая усадьба в стиле восемнадцатого века, якобы построенная по всем канонам дворцового строительства. Но тот факт, что один квадратный метр жилплощади в этих хоромах стоил всего-то 2,5 тысячи долларов (об этом, совершенно не стесняясь, информировали многочисленные рекламные плакаты по всей Москве), отбил у Вениамина Аркадьевича всякую охоту как-нибудь в выходной съездить полюбоваться на сие творение современных Растрелли.
Долистав тонкую пока папку с делом и убедившись, что ничего из нее больше не выжать, он позвонил в МУР и, объяснив, кто он, попросил Владимирова. Ждать пришлось двенадцать минут (Вениамин Аркадьевич специально засек время), а голос у наконец взявшего трубку капитана был нормальный и дыхание ровное, значит, не торопился. Штур еще раз с прискорбием вздохнул о современной молодежи: никакого уважения к старшим, ни по возрасту, ни по званию.
– Я ознакомился с переданными материалами дела, – начал Вениамин Аркадьевич, не стараясь особо скрывать раздражение. – Естественно, у меня возникли вопросы. Выяснили наконец, как «форд» попал на территорию комплекса?
– Нет. Мы даже опросили посты ГАИ на Волоколамском шоссе – безрезультатно. Эти ребята хорошо ориентируются в том, где и когда они могут проехать незамеченными…
Штура покоробило от владимировского «даже», капитан, казалось, ждет если не медали, то уж точно письменной благодарности за «героический подвиг» – разговор с коллегами из ГИБДД, и фамильярное «ребята» по отношению к преступникам Штуру тоже не понравилось, но одергивать муровца он не стал, дал договорить.
– И парковые окрестности мы осмотрели на предмет, можно ли там проехать. Но опять же безрезультатно. Хотя этого и следовало ожидать – на колесах не было следов того, что машина шла по грунтовой дороге или бездорожью. Да и вообще подъехать со стороны лесопарка трудно. А вот владельца машины товарищи из ГАИ нашли – некто Ярцев, живет в районе Речного вокзала. В данный момент он в отпуске, отдыхает в Крымской Ялте. Послали телеграмму. Но думаю, окажется, что машина была угнана.
– Окажется или не окажется, но все проверить следует тщательно. Что еще успели найти?
– Вчера вечером опрашивали свидетелей. От МУРа по этому делу работают еще двое оперуполномоченных: Евгений Поспелов и Сергей Вулих. Сегодня я разговаривал с родственниками Арбатовой…
– Так почему же в деле нет протоколов? – недоумевающе воскликнул Штур.
– Ну, во-первых, я просто не успел оформить, – совершенно не смутившись, ответил Владимиров, – а во-вторых, никто ничего существенного все равно не сказал.
– Что существенно, а что нет, позвольте решать мне, – рявкнул Вениамин Аркадьевич, уже не в силах больше переносить бестолковость и безалаберность капитана. – У вас ровно час на оформление протоколов. Через час жду вас, всех троих, в своем кабинете для согласования плана оперативно-следственных мероприятий. Все.
Владимиров пытался что-то возразить, но Штур сознательно не стал слушать и положил трубку. Ну и как после этого работать?! Все делать самому? И это МУР, где собраны лучшие из лучших. Что уж говорить об остальной доблестной милиции? Если не воры и взяточники, так недоумки, растяпы и лоботрясы.
Вениамин Аркадьевич немного успокоился и рапорт Гигантову с жалобой на руководство МУРа решил пока не писать. Может, и нет смысла менять шило на мыло. Пока разберутся, пока отстранят Владимирова и остальных, пока дадут другого (может, еще более бестолкового), дело будет стоять. Ничего, прорвемся. Не первый день в таких условиях работаем, не привыкать. И выход, конечно, есть: поручить муровцам только «ножную» работу, исключающую всякую необходимость проявления инициативы, и распределить мероприятия так, чтобы протоколы допросов и иные следственные документы без всяких задержек попадали в дело. Главное – добиться максимально возможной точности и аккуратности (если такие работники вообще знакомы с понятиями «точность» и «аккуратность») в оформлении документов, а уж он, конечно, все проанализирует, сделает выводы, скорректирует дальнейшие планы, и в конце концов дело будет раскрыто.
Он успел перекусить принесенными из дома бутербродами, выпить чаю, привести в порядок стол, набросал предварительный план следствия, закурил, поглядывая на часы. Час прошел, Владимирова не было. Вениамин Аркадьевич отпустил капитану еще десять минут на транспортные проблемы, но и через час десять тот не появился. Через час двадцать Штур начал понемногу закипать и, когда через час сорок раздался стук в дверь, рявкнул: «Войдите!» – так, что задрожали стены.
– Здравствуйте, моя фамилия Владимиров.
Вениамин Аркадьевич был на грани нервного срыва – этот наглец даже не извинился за опоздание! Хамы! Молодым везде у нас дорога! А старикам?! О почете никто уже и не заикается, но где хотя бы элементарное уважение?
– Где остальные? – как можно суше справился Вениамин Аркадьевич, в упор разглядывая капитана. Молод, даже слишком молод – лет тридцать, не больше, крепыш – наверняка, вместо того чтобы почитать книжку в свободное время, таскает штангу или машет ногами в спортзале. Одет небрежно, костюм выглядит, как будто он в нем спит, галстук с рубашкой совершенно не сочетается. И туп, определенно непроходимо туп, с первого взгляда видно. Портфель наверняка одолжил у кого-нибудь для солидности, а на самом деле таскает мятые бумажки просто в карманах.
– В командировках. Есть первые данные на пивовара Маркова. Он был судим, и потому сведения о нем имеются в первом спецотделе МВД. Выяснили, что в столице он в принципе не жил, то есть проводил достаточно большое количество времени, поскольку владел здесь пивоваренными заводами, но дом у него в Нижнем Новгороде, а в последнее время его деловые интересы переместились скорее в Ростов. Совместно с руководством МУРа было принято решение направить в Нижний Новгород и Ростов по оперативному работнику, соответственно Поспелова и Вулиха. А побеседовать с его московскими подчиненными я собирался сегодня-завтра, не возражаете?
– Не возражаю, – буркнул Вениамин Аркадьевич. – Продолжайте.
– Вот протоколы допросов свидетелей с места происшествия: депутата Хайкина, его телохранителей, гувернантки, которая, правда, была в шоке от увиденного и мало что смогла рассказать…
– Чьей гувернантки, – перебил Штур, – Хайкина или его телохранителей? Выражайтесь яснее, пожалуйста.
– Гувернантка была с девочкой, никакого отношения к Хайкину не имеющей. Фамилию девочки я указал в рапорте, – невозмутимо ответствовал Владимиров. – Кроме того, опрашивал и родителей Арбатовой, выяснил, с кем она ближе всего контактировала по работе – это ее менеджер Вешенка и автор – Дубров. С ними я еще не встречался. – Капитан покосился на пепельницу на столе и, не спросив разрешения, закурил. – Тарасенков – фигура, по-моему, самая значительная, но пока о нем ничего узнать не успели, если, конечно, не считать того, что и так всем известно. Телохранителей я тоже пока не отрабатывал, хотя даже предполагать смешно, что мишенью был кто-то из них. Если бы их хотели убрать…
– Довольно предположений, – оборвал Штур. – Какие на данный момент сложились рабочие версии?
– Ну, если в общих чертах, я думаю, стреляли в кого-то одного из потерпевших. Наверное, не в Арбатову, поскольку она живет в Покровском-Глебове и есть не опровергнутое пока ничем предположение, что она и раньше проходила мимо этого «форда». Если, конечно, автомат не был запрограммирован на конкретное время. И, скорее всего, не в Маркова – он, если бы не подошел к Арбатовой, не оказался бы в зоне стрельбы. Получается, что в Тарасенкова, хотя и тут нет уверенности, что он двигался строго запланированным маршрутом в строго определенное время. Есть и еще одна неувязочка. Была же еще одна жертва – собака Хайкина, которая бросилась на Арбатову как раз перед тем, как началась пальба. Может, это ее резкие движения спровоцировали автомат? Ну, я хотел сказать, в компьютере мог произойти какой-то сбой…
От такого обилия невнятных, непродуманных, безосновательных версий у Вениамина Аркадьевича просто голова пошла кругом.
– Может, вы еще бабочек сюда приплетете? – возмущенно воскликнул он. – Бабочка села на кончик ствола и спровоцировала стрельбу – звучит не менее стройно и правдоподобно. И вообще, у вас получается, что организатор убийств действовал наобум. Только предполагая, где и когда появятся его жертвы. А он должен был знать наверняка. И знал. А мы должны узнать, откуда он знал. Более того, хочу вам напомнить: раскрытие преступления включает в себя не только выяснение того, была ли у убийцы возможность его совершить, но и установление мотива. И в данном случае – это первоочередная задача.