– Ты бы лучше «пассионарность» и «феномены» из головы выкинул до возвращения, – проворчал Басов. – Нет здесь таких слов. Забудешься, проговоришься и враз тебя колдуном и польским шпионом зачислят. А на счет рассказанной тобой истории меня только эпизод с юродивым удивляет. Если это, конечно, не легенда. Потому что я не могу себе представить реальность этой картины.
– Авторитет юродивых на Руси всегда был очень велик, – с сомнением покачал головой Чигирев. – Думаю, мы в этом вскоре убедимся. Но как вы объясняете такую покорность и безропотное ожидание расправы?
– Дурью, которой во все века достаточно, – проворчал Басов. – Если и эта история, конечно, не выдумана.
– Послушай, Сергей, – вступил в разговор Крапивин, – а что, с твоей точки зрения, история России могла сложиться по‑другому, если бы русские действовали бы… э‑э‑э… несколько иначе в это время?
– О, да! – с жаром воскликнул историк. – Весь период правления Ивана Грозного и Смутного времени просто напичкан поворотными моментами, когда история страны могла бы пойти по‑иному. Вы знаете, в истории бывают такие поворотные точки, когда судьбы целых стран висят буквально на волоске. Обычно государство, динамично развивающееся в определенном направлении, очень трудно перевести на иные экономические и политические рельсы. Но бывают времена выбора, переломные моменты, когда одно небольшое событие или его отсутствие может изменить всё. Например, гражданская война…
– И ты считаешь, что в шестнадцатом веке история пошла не по лучшему сценарию? – уточнил Крапивин.
– Безусловно. Я бы сказал, что был реализован наихудший вариант.
Крапивин многозначительно посмотрел на Басова, но тот словно не заметил этого.
– Скажи, а нет желания чуточку подправить здешнюю историю? – обратился Крапивин к Чигиреву. – Пустить страну, так сказать, по правильному маршруту.
Историк внимательно посмотрел на Крапивина.
– Нам запрещено вмешиваться… пока, – подал он наконец голос. – Но, если честно, соблазн очень велик. А скажите, если бы поступил приказ вмешаться в ход истории, что бы вы сделали?
– Я военный и всегда выполняю приказы, – недовольно отозвался подполковник.
– А ты, Игорь? – неуверенно обратился Чигирев к Басову.
Хотя еще в начале совместной работы по подготовке экспедиции Басов и Крапивин потребовали называть их на «ты», историк все время смущался, когда был вынужден обращаться к своим спутникам на «ты» и без отчеств.
– А я не военный, – буркнул тот.
– И что, не стал бы выполнять приказ? – настаивал историк.
– Я работаю в группе и решаю стоящие перед ней задачи, – уклончиво ответил Басов.
– И тебе не интересна сама возможность как‑то поменять историю к лучшему? – после непродолжительной паузы спросил Чигирев.
– Конечно, здорово будет, если здесь поскорее появятся автомат Калашникова и атомная бомба, а воздух отравят химкомбинаты, – съязвил Басов.
– Да я не про это, – вздохнул Чигирев. – Я про то, чтобы было меньше крови, насилия. А если вы насчет технического прогресса, то здесь он тоже идет, и его не остановить. И новые системы оружия – неизбежное явление. Здесь тоже древний лук заменяется более совершенным мушкетом.
– Одну резню предотвратим, другую вызовем, – усмехнулся Басов, – А насчет оружия, к твоему сведению, мушкет имеет значительно меньшую скорость, дальность и прицельность стрельбы, чем критикуемый тобой лук. Да и дороже он в несколько раз. Кроме того, из лука можно стрелять при любой погоде, а мушкетер под дождем безоружен.
– Почему же мушкет получил такое распространение? – изумился Чигирев.
– Чтобы подготовить хорошего стрелка из лука, нужны годы, – пояснил Басов. – А стрелка из мушкета можно подготовить за пару месяцев. Есть шанс вовлечь значительно больше людей во всеобщую бойню.
– Логично, – после непродолжительной паузы согласился Чигирев. – Именно с момента появления огнестрельного оружия на полях сражений всё чаще появлялись призывники из гражданского населения. И все меньшую роль играли профессиональные воины. Апогея этот процесс достиг к Первой мировой войне. А вот потом, в связи с развитием техники, роль профессионалов стала снова возрастать. Интересная мысль для анализа…
– Которую лучше держать при себе, – прервал излияния историка Крапивин. – Похоже, у нас появились проблемы.
Обескураженный Чигирев замолчал и через несколько секунд услышал впереди скрежет колеса. Через минуту из‑за ближайшего поворота появилась телега, на которой ехали три мужика в холщовых рубахах и портах, обутые в лапти. Историк напрягся. Рука подполковника незаметно скользнула на эфес сабли. Один лишь Басов внешне сохранил невозмутимость и прошептал одними губами:
– Не суетись, Вадим.
Ехавшие навстречу телеге три всадника почти полностью перекрывали дорогу. Чигирев подумал, что им надо перестроиться и пропустить телегу, однако Басов, казалось, не видел никакой телеги и ехал прямо на нее. Первыми среагировали мужики. Загнав телегу на обочину, они спешились и принялись низко кланяться. Путники проехали мимо.
ГЛАВА 7Проверка
– Вот и выдержали первую проверку, – негромко произнес Басов, когда мужики скрылись за поворотом.
– Не велика проверка, – фыркнул Чигирев.
– Дорога в тысячу ли начинается с одного Шага, – проговорил Басов.
Путники замолчали. Произошедшая встреча заставила их отвлечься от теоретических рассуждений и задуматься о тех реалиях, с кото‑ми им предстоит столкнуться. Теперь они ехали, погруженные в свои мысли, лишь изредка отвлекаясь на обступавший их дремучий лес. Примерно через полчаса молчание нарушил Крапивин:
– Похоже, приближаемся к населенному пункту. Кострищем повеяло.
Чигирев хотел было ответить, что ничего не чувствует, но его опередил Басов.
– Давно чую, – произнес он.
– Может, зайдем в лес и осмотрим место? – предложил Крапивин.
Басов отрицательно покачал головой:
– Раз уж вошли в роль, давай играть до конца. Ни движением, ни словом мы не должны отличаться от местных жителей. Даже наедине с собой. Только так сможем выжить. Воины, возвращающиеся из дальнего похода, никогда не стали бы делать на своей территории того, что ты предлагаешь. Значит, и нам не след. Так что вперед. И куражу побольше.
Басов легонько пришпорил своего жеребца. Остальные последовали за ним.
За поворотом дороги им открылось небольшое поселение, состоявшее из нескольких бревенчатых изб. Б глаза бросалась самая большая, огороженная высоким забором, очевидно, служившая постоялым двором. Через открытые ворота было видно, что во дворе суетятся несколько человек, стоят телеги, груженные какой‑то поклажей, а у коновязи мирно жуют овес насколько расседланных лошадей.
На вновь прибывших не обратили особого внимания. Подскочивший слуга показал, куда поставить коней, и пообещал позаботиться о них, после того как Чигирев кинул ему мелкую монетку. Путники прошли в помещение трактира. Там, на лавках, за дощатыми столами в середине зала, сидели с десяток стрельцов. На поясах у них красовались сабли и внушительных размеров кинжалы. Мушкеты и бердыши были аккуратно поставлены у стен. Воины за обе щеки уплетали какое‑то варево, налитое в глиняные миски, и запивали его из огромных глиняных же кружек. Они весело балагурили и хохотали. В дальнем углу обедали пять мужиков, из которых выделялся один, одетый богаче остальных и державшийся с видом важного человека. Другие явно заискивали перед ним. Впрочем, эта группа сидела тихо, и даже вожак с опаской косился на стрельцов.
Басов, Крапивин и Чигирев прошли в другой конец зала, уселись на лавки за небольшим дощатым столом и заказали себе обед. Метрах в трёх от них сидели еще двое посетителей – по виду зажиточные крестьяне. До разведчиков донеслись обрывки разговора:
– И были те демоны бриты, аки немцы, покрыты зеленой тиной, пятнисты и кукишем крестились, – говорил один, размахивая руками и явно волнуясь. – И метали они гром и молнию и разили грохочущим огнем. А на кого направлен был тот огонь, тот немедля умирал в страшных муках. И не брала тех демонов ни сабля, ни пуля. А мужиков, которых порешили, всех с собой в чащу уволокли.
– А как же от напасти той избавились? – истово крестясь, спросил второй.
– Батюшка Пантелеймон молитву прочел, иконой Забойки обнес да лес, из которого демоны пришли, святой водой окропил, – тоже перекрестившись, ответил первый. – С тех пор демоны и не появлялись.
Разведчики переглянулись. Было ясно, что речь идет о неудачном рейде группы Крапивина.
Вскоре им принесли по миске пшенной каши с кусочками мяса и по кружке хмельного меда. Путники приступили к трапезе. Над столом висела напряженная тишина. Чигирев уставился в тарелку, лишь изредка посматривая в сторону веселящихся стрельцов. Крапивин держался более уверенно, хотя было видно, что и он не ожидает ничего хорошего от представителей местных правоохранительных органов. Он расположился лицом к стрельцам и поминутно поправлял висящую на боку саблю. Казалось, один Басов чувствует себя совершенно естественно и не видит в сложившейся ситуации никакой опасности.
– Здравствуйте, добры люди.
Повернувшись на звук голоса, разведчики увидели стоящего у их стола предводителя мужиков, сидевших в дальнем углу.
– И ты будь здрав, – ответил ему Чигирев.
Еще перед отправкой было решено, что именно историк, как человек лучше всего знающий старинные обычаи и язык, должен вести переговоры за всю троицу и первым вступать в контакт с местным населением.
– Ефим я, – проговорил, обращаясь к сидящим за столом мужик. – Купец тверской. А вы, люди добрые, откель будете?
– Из Сибири мы, – ответил ему Чигирев. – Службу завершив, домой возвращаемся. Я – Сергей. Писцом при красноярском воеводе состоял. Это, – от показал на Крапивина, – сотник Владимир, а это, – историк кивнул на Басова, – десятник Игорь.
Еще при подготовке было решено, что подполковнику лучше представляться созвучным именем Владимир: в годуновской Руси имя Вадим может прозвучать слишком «по‑польски».
– Садись за наш стол, Ефим, – надменно глянув на купца, произнес Крапивин.
– Благодарствуйте, – разгладив усы и проведя ладонью по бороде, Ефим уселся рядом с Чигиревым. При этом он с явным почтением скользнул взглядом по мощной фигуре Крапивина. – А что же вам, люди добрые, служба государева в тягость стала, что вы к Москве вновь подались?
Чигирев нахмурился. Учиненный купцом допрос ему явно не нравился.
– То наша забота, – строго произнес он. – Ты лучше скажи: дело у тебя к нам, али как?
– Простите, добрые люди, – засуетился купец. Глаза его забегали. – Просить вас хотел. Вы, сдалека видно, люди боевые, в ратях искушенные. А я лишь с четырьмя обозниками товар на Москву веру. А времена‑то нынче непростые. Вот и хотел вас просить с обозом моим до Москвы идти. За два дня управимся. Всяко в дороге вместе веселее.
– А чего же ты так в путь‑то двинулся? – спросил его Чигирев.
– Да так, думал, проскочу, – глаза купца уплыли куда‑то вверх и влево.
– А нынче, стало быть, спужался, – вступил в разговор Крапивин, решивший как командир отряда взять инициативу в решении важного вопроса на себя. – Али кто сказал чего недоброе?
– Да люди говорят, будто вор Хлопоня здесь со своими робятами озорует, – признался купец. – А у меня товар. Я уж к десятнику подходил, – Ефим мотнул головой в сторону гогочущих стрельцов. – Он ведь как раз Хлопоню и ловит. Говорю ему: всё одно по дороге ходишь, так пройди со мной. А он ни в какую.
– Ну, а нам за твой товар свои головы подставлять почто? – грозно спросил Крапивин.
– Так я заплачу, – снова засуетился купец. – Алтын!
– Алтын?! – Чигирев презрительно фыркнул. – За охрану? Да ты в уме ли, купец?
– Ну, а вы сколько спросите? – жалобно осведомился купец. – Только денег у меня нынче мало. Всё на товар ушло.
– Три, – жестко произнес Крапивин.
Лицо Ефима сделалось плаксивым.
– Три – то дорого, – простонал он. – Может, за два?
– Пес с тобой. Два, – фыркнул Крапивин. – Когда выходим?
– Сейчас, миленькие мои, сейчас, – вновь засуетился купец. – Только упряжь приладим.
– Да ты не спеши, – буркнул Чигирев. – Нам самим отдохнуть еще надобно да промеж собой совет держать. Так что иди отсюда пока.
– Как скажете, государи мои, как скажете, – Ефим вскочил с лавки и, низко кланяясь, отошел в сторону.
– Зачем тебе это надо? – негромко спросил Чигирев у Крапивина, когда купец удалился. – Денег у нас достаточно, а верхами, без обоза, мы уже завтра к вечеру на Москве будем.
– Есть такой термин: «легализация», – спокойно ответил Крапивин. – Когда будем на Москве, нам совсем не помешает человек, который сможет подтвердить наши личности. А послезавтра и этот Ефим, и все его люди хоть под пыткой подтвердят, что мы из Сибири. Да и в город нам войти стоит вместе с людьми, не вызывающими подозрений. Правильно я говорю, Игорь?
Басов как‑то неопределенно пожал плечами, что могло означать от «совершенно верно» и «наверное» до «решайте сами».
И снова путников окружал дремучий русский лес. Щадя утомленных долгим передвижением в седле Крапивина и Чигирева, Басов предложил всем спешиться. Теперь они вышагивали впереди обоза из четырех телег, держа коней под уздцы. Разговор не клеился. Разведчики опасались, что их слова могут подслушать возницы или Ефим. Кроме того, известие, что обоз рискует подвергнуться нападению, заставило Чигирева напряженно всматриваться в густую чащу, а Крапивина двигаться так, как он привык ходить в зоне боевых действий, медленно «сканируя» окружающее пространство всеми пятью органами чувств, плюс максимально используя необычайно развитую у него интуицию. Один Басов, казалось, был совершенно беззаботен и спокойно шагал по дороге.
Хмурое октябрьское небо всё больше темнело, явно грозя пролиться на землю противным осенним дожем. Холодный встречный ветер пронизывал до костей.
– Непогодится, – поежился Басов.
– Ничего, Ефим сказал, что через час – постоялый двор, – недовольно отозвался Крапивин.
И в этот момент лихой разбойничий свист пролетел над дорогой, заставив путников остановиться. На них прямо из лесной чащи вышли три человека и перегородили дорогу. Вид у незнакомцев был весьма угрожающий. Все, как на подбор, – здоровенные мужики со всклокоченными немытыми бородами, одетые в крестьянскую одежду. Один держал в руках саблю, другой – топор, третий – кистень. Бросив взгляд назад, Крапивин увидел, что к обочинам из зарослей вышли еще трое разбойников с топорами и рогатинами. Эти взяли обозных лошадок под уздцы, а еще двое – один с кистенем, другой – с топором перекрыли дорогу сзади.
– Будешь работать сзади. Только саблей, без пальбы, – быстро прошептал Басов, обращаясь к Крапивину.
– Ясно, – отозвался Крапивин.
– Куда путь держите, люди добрые? – неприятно ощерившись, громко произнес мужик с саблей. – И не желаете ли поделиться товаром вашим и мошной с рабом божьим Хлопоней, Христа ради?
– Не желаем, – сухо ответил Басов. – А ежели сей раб божий пути добрым людям не даст, то пострадать через это может.
Над обозом повисла мертвая тишина. Слышен был только шелест ветвей в кронах деревьев.
– Нехорошо говоришь, – промолвил после непродолжительной паузы Хлопоня и вдруг неожиданно ловким движением метнул Басову в горло выхваченный из‑за пояса нож.
Мгновенно обнажив саблю, Басов отразил ею нож и ринулся вперед. Б тот же момент Крапивин рванул назад, к телегам. Замешкавшийся на мгновение Чигирев тоже выхватил саблю и поспешил за Басовым.
Разбойники тоже двинулись на своих противников. Однако, когда до Басова оставалось буквально два шага, Хлопоня неожиданно остановился, предоставив атаковать бойца идущему слева товарищу. Легко уклонившись от удара кистеня, Басов, словно играючи, срубил голову противнику и в мгновение ока оказался рядом с главарем. Хлопоня даже не успел поднять оружие, прежде чем Басов пронзил его молниеносным выпадом басовской сабли.
Б тот же момент Чигирев увидел третьего разбойника. Тот нёсся на историка, занеся над головой топор. Мгновенно сработал рефлекс, который выработал у своего ученика Басов. Отступив влево на полшага, Чигирев пропустил мимо себя смертоносное оружие и воткнул саблю в бок бандиту. Издав протяжный крик, тот повалился на дорогу. Чигирев выдернул саблю из тела разбойника и остановился в нерешительности. Его вдруг начала бить мелкая дрожь. Он впервые убил человека! Настоящего, живого. Который только секунду назад…