Наконец, настало время для подсчёта трофеев, дружинники с детским любопытством обыскивали все лодки на берегу Чусовой. Учитывая, что их набралось около полусотни, времени ушло достаточно. Конечно, в двух третях лодок ничего особенного не было, немного продуктов на перевозимую команду, котелки, да часть личных вещей плывших воинов, ныне лежащих на берегах Ярвы. В ханских лодках добыча порадовала, в первую очередь неплохими запасами продуктов. Одних круп, по грубой оценке офицера, до двадцати тонн в общей сложности. От пшена и перловки, до гречки и риса. Вяленого мяса тонн двадцать, маловато, видимо, планировали добирать охотой и рыбалкой. Масла конопляного литров сто, не меньше. Одна лодка оказалась набита бочонками и кувшинами с чёрным порохом, что при отсутствии пищалей навело на мысль запланированного подкопа.
Нашлась и ханская казна, лодки со сладостями, запасами материи и кожи на ремонт обуви, тёплыми полушубками и шубами на случай похолодания. Две лодки были заполнены до верха кандалами и колодками для будущих пленников. В двух других везли походные кузницы, с запасом каменного и древесного угля, наковальнями и прочим кузнечным инструментом. Нашлись в лодках сети, бредни, капканы, запасы стрел для лучников. Много другого имущества, порой непонятного для командира предназначения. И, в самой последней лодке совершенный сюрприз - два десятка вогульских девушек и трое пареньков, взятых для ханского развлечения в селениях на Чусовой.
Причём, все они вели себя очень странно, на предложение командира взять лодку и отплыть домой, абсолютно не реагировали. Нет, русский язык девушки и парни понимали, но, возвращаться к родным стойбищам не собирались. Плюнув на них, командир выделил им котелок, крупы, мяса с солью, да вернулся к главным ценностям - ханской казне, продуктам и одежде. Возле этих лодок он развёл костер, где разогрели нехитрый ужин. Спали по очереди, оставляя двух бойцов на карауле. Чусовая бежала, как и через пятьсот лет, комаров практически не было, ночи июльские тёплые, чем не курорт. Жаль, с утра за работу приниматься, но, сегодня ночью можно немного себе позволить.
Напугав всех аборигенов, включая своих дружинников, Пётр с наслаждением искупался прямо в темноте, смывая с себя кровь, пот и пыль длительного июльского дня. Выбравшись на берег, он вытерся досуха куском чистой ткани, с удовольствием отведал остывшей каши с мясом. Вызвавшись в первую смену караульным, сидел у костра, грел спину, всматриваясь в темноту и прислушиваясь к звукам летней ночи. Усталость и напряжение последних месяцев уходили, оставляя на душе спокойствие честно выполненной работы. Теперь, по историческим данным, у Кучума не хватит сил на крупный набег, вплоть до похода Ермака. Магаданцы уже спасли своим появлением не одну сотню русских душ, спасли от смерти при осаде Чусовского городка, от татарского плена при набеге Маметкула на все окрестные русские селения. Офицер гордился тем, что выполнил свои обязанности воина, защитил мирных русских тружеников, пусть и в шестнадцатом веке. К тому же, после сражения, подтвердившего правильность действий магаданцев, командир не беспокоился за будущее, все вероятные варианты событий были продуманы и спланированы ещё весной.
Что и кому делать, отлично знали все мужчины-магаданцы, а женщинам предоставлялась полная свобода исполнения своих фантазий. С учётом небольшой корректировки плана, никаких сложностей не должно возникнуть в ближайшие месяцы. Долгие два часа дежурства пролетели для Петра незаметно, разбудив сменщиков, он моментально провалился в сон. Но и там, офицер продолжал размышлять о своём предназначении, об истинной цели переноса магаданцев в прошлое. Что там случилось во сне, утром подполковник не мог вспомнить, хотя проснулся с первыми лучами солнца, в отличном настроении. Казалось, сама природа радуется победе магаданцев, осыпая Чусовую и Ярву щедрыми солнечными лучами.
Позавтракав, командир быстро выбрал среди пленённой обслуги полсотни самых смирных мужчин, которых под командованием двух дружинников отправил вверх по Ярве, разбирать завал от вчерашнего взрыва. Ближайшую неделю всех ждал тяжёлый труд по уборке мертвецов, строительству новой крепости в устье Ярвы, на берегу реки Чусовой. Подробно объяснив остающимся трём дружинникам их обязанности, Петро с оставшейся полусотней обслуги и освобождёнными вогульскими девушками отправился вверх по Ярве, на пятнадцати лодках. Груз с мясом и частью круп, как с кандалами и колодками, остался на берегу, в ожидании пленников.
В острог командир забирал самое ценное, переложив часть в пустые лодки для уменьшения осадки. Несмотря на это, пришлось повозиться с подъёмом против течения, снимая лодки с двух мелких мест на перекатах. Однако, к полудню все добрались до острога, проплывая мимо сотен голых тел, выложенных вдоль берега. На слуг покойного Маметкула зрелище произвело необходимый эффект. Теперь в их исполнительности сомневаться не приходилось, да и бежать они не станут, сотни вёрст по враждебной земле, против течения Чусовой, татарам без оружия не пройти. Даже сейчас, в разгар лета, с таким путешествием тыловики не справятся, а с наступлением холодов можно их не караулить, никуда не денутся.
Коротко перекусив, командиры обменялись новостями, Елена Александровна пожаловалась на дружинников-татар, едва не поднявших на неё руку. Петро обещал разобраться, попросив, в свою очередь, женщину, взять под свою опеку освобождённых вогульских девушек и парней. В это время тыловики загружали мертвецов в лодки, отплывая по мере готовности вниз по течению, без охраны, естественно. Куда им деваться, если в устье Ярвы ждут дружинники, а через горы не пройти? Да и характер у тыловиков не тот, чтобы убегать от хозяина, особенно, такого сильного и щедрого. О щедрости магаданцев, пройдохи успели узнать у дружинников-татар, и, единогласно, порадовались, что попали в хорошие руки, добрые и сильные.
Командиры в это время разбирались с пленными кучумцами, коих набралось почти две тысячи, из них две трети раненых. Последних решили не трогать до выздоровления, разместив людей в казармах, конюшне и просто на поляне, под навесами. На ночь, конечно, всех запирали под замок, а днём раненые лечились солнечными ваннами, пищу сами готовили, тут же, на кострах. При сортировке пленников и пригодились три засланных три года назад "казачка". Те самые татары, что напали в первое утро появления магаданцев в шестнадцатом веке. Парни отработали свой хлеб и оказанное доверие, выявляя надёжных работяг и ярых ханских прихвостней. Крестьяне, конечно, горевали по вытоптанным, напрочь, посевам овса, но, обилие будущих батраков радовало хозяев. Командиры обещали каждому двору батраков из числа пленников, по условиям пусть сами договариваются. Потому сейчас крестьяне с супругами оценивающе приглядывались к легкораненым, заводили разговоры, склоняя пленников к найму.
Магаданцы с утра ещё раз успокоили пленников, что никаких казней не предвидится, если татары будут вести себя подобающим образом. А, после обеда, Петро отобрал шесть сотен здоровых и крепких пленников, загрузил их инструментами, и отправился с ними вниз по течению Ярвы, по береговой тропе. С двумя десятками дружинников, естественно, исключительно из татар, куда вошли трое засланных казачков, награждённые заслуженным огнестрельным оружием. Убирая из острога возможный источник конфликта, подполковник собирался не только удалить татар от женщин, но и заняться их перевоспитанием, дружинников, конечно, а не пленных. С захваченными кучумцами предстоит огромная работа, но, не сразу. Здесь умение Елены Александровны выносить мозг и строить всех подряд пригодятся, как никогда. Петро с ехидцей представлял, сколько пленников попросятся к нему на службу, когда прочувствуют железную хватку бывшего завуча.
Сначала все шесть сотен пленников, что привели дружинники на берег Чусовой, заковали в колодки и кандалы. Только в таком виде татары отправились на лесоповал, под конвоем дружинников. Конечно, кучумцев сильно деморализовал беспрецедентный разгром и взятие в плен, но, офицеры не сомневались, что шок скоро пройдёт. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о малочисленности магаданцев, лишь одно это легко станет причиной бунта пленников. Бунта же командиры допустить не могли, во время любого восстания непременно будут жертвы, не дай бог, как говорится. Потому и спешили вывести из активного состояния здоровых пленников, забивая в колодки и кандалы. Тем более, что всё это татары приготовили для русских, пусть прочувствуют на своей шкуре тяжесть колодок и звон кандалов.
Ничего жестокого в таких мерах не видели сами пленники, на месте победителей они бы вели себя гораздо хуже. С этого дня до конца августа Пётр окунулся в строительство, вспоминая свой опыт трёхлетней давности. Сейчас приходилось легче, с одной стороны, поскольку появился опыт деревянного строительства, имелась в распоряжении командира масса рабочих рук, и не было нужды торопиться. С другой стороны, всё шло труднее, татары оказались аховыми плотниками, да и организация охраны отнимала много сил. Ладно, дружинники, даром, что татары, своих соплеменников строили лучше любого надзирателя. Подполковник думал порой, что с русскими пленниками его дружинники-татары так жёстко бы не вели себя. Да и русские дружинники, наверняка, отнеслись к пленным мягче.
Однажды он высказал такую мысль в присутствии подчинённых и дружинники, не моргнув и глазом, согласились. Более того, они, довольно прагматично, объяснили свою строгость именно тем, что сами татары и понимают своих пленников отлично. Потому и пресекают любую возможность бунта на корню. Подполковник с удивлением узнал, что в случае бунта, его дружинникам грозила смертельная опасность, с особо жестокими пытками, если не убьют сразу. А его, немца, всего лишь возьмут в плен, как особо важного специалиста, умеющего делать скорострельные пищали, поразившие кучумовских воинов сильнее самого плена. Получилось, с момента разгрома Маметкула, дружинники-татары невольно стали самыми преданными магаданцам бойцами.
Дни короткого уральского лета бежали, а не шли, как хотелось бы. Пленники ударными темпами строили настоящую крепость на берегу Чусовой, вырубая вековые деревья. Они ещё не догадывались, что будут сами оборонять эту твердыню, а командир не забывал об этом, ежедневно общаясь с формальными и неформальными лидерами своих подопечных. Он озадачил всех дружинников, раскрыв свои планы на будущее - набрать из пленников отряд, а нынешних дружинников поставить в том отряде десятниками и сотниками. Большего стимула для службы придумать трудно, не зря кто-то из великих полководцев, кажется, Наполеон, говорил, что каждый солдат носит маршальский жезл в своём походном ранце.
Кроме того, подполковник не забыл просьбы Елены Александровны, и, занялся воспитанием своих будущих офицеров и сержантов. Ежедневно он вдалбливал в головы детей тёмного средневековья, что у магаданцев мужчины и женщины равны. Что для любого дружинника, хоть рядового, хоть сотника, магаданцы неприкасаемы. Что, с магаданцами могут вести себя на равных лишь сами магаданцы, либо те, кто заслужил право стать магаданцем. По женщинам и их неприкасаемости, что характерно, татары поняли сразу, вспомнив, видимо, своих матерей и бабок, многие из которых фактически командовали мужьями. Это лишь европейцы двадцать первого века наивно полагают, что в мусульманской среде мужчины всё решают. Нет, конечно, женщины сознательно потакают своим мужчинам во внешних проявлениях покорности, оставляя решающее слово за собой. Наверняка, на мусульманской почве выросла поговорка - "Ночная кукушка перекукует дневную".
Короче, аксиома о неприкосновенности магаданских женщин прошла на "ура", но в отношении пленниц и военной добычи возникли вопросы. Дружинники не понимали, на какой чёрт служить, если нельзя пользоваться правом победителя. Петро не стал ломать себе голову, а честно признался, что тут ребятам просто не повезло. Не повезло, что их застукала Елена Александровна, женщина строгих правил. Сам он, подполковник, абсолютно не возражал бы против использования его бойцами наложниц, дело святое, как говорится. Ну, в самом деле, это не девицы, не замужние бабы. Наложницы по определению для блуда предназначены, чего тут такого? Однако, как "правоверный" магаданец, подполковник не мог отказать желаниям Елены Александровны, чего требует впредь от всех своих подчиненных.
Дружинники поняли Петра и посочувствовали командиру, вынужденному слушать таких стерв, как Елена Александровна. И, поклялись не противиться женщинам магаданкам в их желаниях, какими бы глупыми те не были, и никогда не поднимать руку на магаданок. Однако, на будущее договорились с командиром о пределах и границах насилия над пленниками и пленницами, не сомневаясь, что служат у великого вождя, который готовится к великим завоеваниям, не хуже Чингисхана. Сам Пётр лишь приветствовал чёткое разграничение прав бойцов при захвате вражеских тылов, вспоминая, сколько его бойцов теряли голову и попадали в дисбаты и тюрьмы. Тут же у дружинников возник вопрос гражданства, а именно, как стать полноценным магаданцем? Понимая важность подобного решения, подполковник даже отправился в командировку в острог, "взять помощь зала".
На экстренном собрании всех "гостей из будущего" этот вопрос стоял первым в повестке дня. Но, не единственным, судьбоносный разгром Маметкула оставлял магаданцам пять-шесть лет спокойной жизни, до появления Ермака. Тем более, что в этой истории, учитывая разгром татарской орды магаданцами, которая в прежней истории ушла за Урал с богатой добычей, Строгановы могут призвать казаков для покорения Сибири раньше, а не в 1580 году. Интересно, что при обсуждении этой возможности, у многих магаданцев возникла вполне логичная идея, не захватить ли Сибирь самим, не ожидая Ермака Тимофеевича?
Командиры, к счастью, давно и долго сами обдумывали подобную дерзость. И, пришли к выводу её вредности. Захват Западной Сибири почти стопроцентно вызовет конфликт с Россией, этим всё сказано. Противостояния с Москвой никто не хотел, как бы она не была плоха (Москва имеется в виду). Кроме того, наибольшую пользу России магаданцы принесут в Европе, туда и надо смотреть. Западная Сибирь слишком велика, чтобы её осваивать силами двадцати двух "гостей из будущего". Зато в игрушечной Европе, обладая знаниями будущих технологий, будущего развития истории, развития техники и предстоящих войн, политических союзов, магаданцы смогут многое.
Там, магаданцы, в отличие от русских подданных Ивана Грозного, не будут связаны ничем. Более того, зная отношение европейцев к России, их двойные стандарты, которые возникли не в двадцатом веке, а гораздо раньше, именно магаданцы смогут цинично грабить европейцев, разрушать их планы, не связывая себя никакими обещаниями и договорами. Павел Аркадьевич подсыпал соли на рану, сообщив, что в это десятилетие Русь проиграет знаменитую ливонскую войну, отдав Речи Посполитой и Швеции все захваченные земли на Балтике, включая исконно русские крепости - Иван-город, Орешек, Юрьев. На слове Юрьев, географ остановился, напомнив, что имя этого исконно русского города в двадцать первом веке станет Дерпт. На этом месте проснулся простой парень, автомеханик Володя, и спросил, нельзя ли эстонцев задавить сейчас, в зародыше, чтобы эти фашисты недобитые русских земель не хапали?
- Конечно, можно, - бодро подскочил с места Павел Аркадьевич. - Потому и советую Западную Сибирь не трогать, она всё равно русская земля, лучше помочь Родине в Европе.
После подобных наглядных примеров все магаданцы, включая детей старше двенадцати лет, проголосовали за предложения командиров. Начиная от продвижения на Запад, как основной идеологии магаданцев, заканчивая присвоением "магаданского гражданства" исключительно православным людям, доказавшим свою честность, прослуживших магаданцам не менее трёх лет, независимо от их фактической национальности. Такая формулировка давала возможность принятия в гражданство любого дружинника, о чём через день рассказал подполковник своему татарскому воинству. Стоит ли говорить, что дружинники приняли это решение на "ура"? Как ни странно, первым пожалел об этом сам командир, когда наутро его разбудили все дружинники, гордо попросившиеся в православие, до трёхлетнего срока службы им оставалось немного.
Понимая, что железо надо ковать, пока оно горячо, Петро рискнул. Оставив пленников под присмотром десятка дружинников, он отправился с десятью другими татарами в Чусовской городок, не забыв прихватить товары на продажу, конечно. Там, он сразу заявил, что привёз татар, которых убедил принять святое крещение. От таких речей караульные едва не поперхнулись брагой, однако, пустили наглецов к церкви. Как на счастье, батюшка оказался на месте и быстро понял подполковника, спонсировавшего приход парой стеклянных сервизов. Потому крещение произошло в армейском режиме, и, через день батюшка получил дополнительное пожертвование, отправившись крестить других татар и окормлять магаданскую паству.