Мы едем, едем, едем, в далёкие края…
Подошла электричка. Я подхватил свой рюкзак и вошёл в пустой вагон. За мной никто не вошёл. Все, почему-то, ехали на западном направлении.
Я выбрал скамейку неподалёку от входа, и уютно устроился там, поставив рюкзак рядом с собой.
Невидящим взором уставился в окно, вновь переживая расставание, душа рвалась к любимой девочке. Я решил прочитать записку.
«Милый, милый, мой любимый Сашенька! Не могу поверить, что мы расстанемся, быть может, навсегда! Не представляю, как буду без тебя жить! Наверное, надеждой. Сердечко болит, душа плачет. Не могу вслух сказать такие слова, доверю только бумаге. Сашенька, я люблю тебя!!!
Пиши: школа-интернат со спортивным уклоном № 12. Нина Тягунова. г. Нижнеяровск.
Живу в интернате, потому что пПапа зимой работает на Севере, мама умерла. Папа на лето забирает меня к себе, только на эти две недели нас отправляют на спортивную базу. Вот и встретились, радость моя, горе ты моё!».
Я, не сдерживая слёз, несколько раз перечитал записку, поцеловал её и съел.
Не дай Бог, прочитает кто!
Запасся я и носовым платком, зная, что пробьёт на слёзы.
Когда немного успокоился, в мой вагон зашли двое подростков лет двенадцати – тринадцати.
- О! Пионерчик! – обрадовались они, увидев меня. Один из них сел вплотную ко мне и упёр мне в бокребро самодельную финку:
- Сиди тихо, мальчик, и никто не пострадает!
Другой полез в мой любимый рюкзак. Но там хитрый узел. Я его развязываю, только потянув за верёвочку, а чужой его только затягивает.
Настроение у меня под стать. Я даже обрадовался пацанам. Можно душу отвести!
Нажал на нерв на руке соседа, отобрал у него финку и слегка воткнул ему в район печени:
- Сиди тихо! – я сильно толкнул ногой мальчишку, безуспешно боровшегося с узлом на рюкзаке.
Мальчишка, не ожидаял такого, упал и сильно ударился об скамейку, спиной и головой.
- Помоги ему, сядь рядом, напротив меня, и сидите там, пока не приедем туда, куда я хочу.
Мальчишки сели, настороженно оглядываясь.
- Не думайте, что сбежите. Я ножи хорошо метаю! Сидите, не дёргайтесь.
Ребята успокоились, хотя тот, которого я толкнул, всё почёсывался, морщась.
Я рассмотрел внимательно финку. Самодельная, но острая, такой и убить можно.
Проехали так несколько станций.
- Я в туалет хочу, - сказал тот, что тыкал в меня финкой.
- Ходи под себя, потерплю, - сказал я, играя этой финкой.
И тут вошли двое милиционеров. Финка исчезла, а пацаны обрадовались:
- Дядя Петя, дядя Коля! У этого пацана нож! Он нам угрожает!
- Да? – удивились милиционеры, - Интересно!
Пацаны пробрались за их спины и сдёрнули из вагона, а милиционеры решили обыскать меня:
- Встань, руки в стороны!
Я встал и сказал:
- Товарищ лейтенант! У меня ножа нету, нож у тех ребят! Я видел!
- Молчи! Видел он! А ещё пионер! Врёт, и не краснеет! – лейтенант похлопал меня по карманам, по бокам, а сержант полез в мой рюкзак. И что их всех к рюкзаку тянет?
Лейтенант, наконец, сделал то, что я от него давно ждал: сделал вид, что сейчас схватит меня за яички.
Я «испугался», согнувшись, а когда выпрямился, вскочил на лавку и направил пистолет ему в лицо. Для достоверности взвёл затвор, снял с предохранителя.
- Не люблю оборотней, – сказал я бледному лейтенанту, размахнулся и ударил сержанта рукояткой пистолета пониже уха. Не ожидавший от меня такой подлянки, сержант кулем рухнул на пол.
- Мальчик, не играй с оружием! Пистолет заряжен! – сумел сказать лейтенант.
- Подними товарища, посади на скамейку! – приказал я. – Убивать не буду, прострелю коленку, или ещё что-нибудь, если не будешь слушаться! Так! Теперь, медленно, двумя пальцами, вынь пистолет товарища сержанта, и кинь на мою лавку. Даже не думай, покалечу! Молодец! Пристёгивайся к лавке наручниками! Теперь сержанта, за руку, за свою, тоже. Умница! Документы сюда!
- Мальчик, перестань, а? Положи пистолет, и уходи. Ловить не будем, клянусь!
- Не верю я клятвам преступников! Вы ведь крышуете тех пацанов? А что у вас в сумке?
Лейтенанта перекосило:
- А я ведь тебя узнал, гадёныш!
- И подписал себе смертный приговор! – я наставил пистолет менту в лицо.
Лейтенант, или крепкий оказался, или до конца не верил, что я смогу выстрелить, но не молил о пощаде, только ещё больше побледнел.
- Смелые вы, не там, где надо! – молниеносным ударом под ухо, отправил я его в глубокий сон.
Потом пошарил по карманам, забрал удостоверения, ключи от наручников, открыл сумку, присвистнув: там лежали деньги, кольца, серёжки. Наверняка добыча пацанов.
Я бросил туда ещё пистолеты и удостоверения и, прихватив рюкзак, пошёл в туалет. Надо было переодеться, а то пацаны меня могли легко опознать.
К счастью, за всё время к нам вагон никто не вошёл. Позже я понял причину: переходы были перекрыты, скорее всего теми мальчишками, чтобы их подельники могли разобраться со мной без помех. Это было мне на руку, тем более, что ключ-вездеход я ещё не утерял.
В туалете я открыл рюкзак, понимая, что опять надо переодеться в девочку.
- Как, оказывается, непросто, быть ребёнком! – ворчал я, вновь натягивая ненавистные тугие плавочки. Надел я и колготки, потому что, во-первых, можно так закрыть исцарапанные ноги, а во-вторых, в окно я увидел, что небо затягивает тёмными облаками, и ночью, вероятно, будет холодно, возможно, даже пойдёт дождь..
Потом клетчатую юбочку, кофточку к ней в тон, и красную бейсболку. Девочки редко надевают её задом наперёд, так что длинный козырёк неплохо меня маскировал.
Ещё нанёс немного краски на лицо: обвёл карандашом линию губ, получился капризный девчоночий рот, глаза сделал немного раскосыми. Ещё я вспомнил один метод: скатал ватные шарики из аптечки и запихал за щёки. Сам чуть не прыснул: лицо стало совсем круглым и девчачьим. Бровки тоже выделил, реснички подкрасил, японские полукеды не пожалел, надел.
Ну, вот, теперь можно и в люди…
Вышел я на довольно крупной станции «Крестовоздвиженск». Удивился названию, почему не переименовали в «Красный крест», допустим? Или «Красновоздвиженск»? Но долго об этом не размышлял, надо было срочно избавиться от приметного рюкзака и ментовской сумки.
К счастью, на станции стояли автоматические камеры хранения. Осмотревшись по сторонам, используя зеркальце от пудренницыпудреницы, я запихал криминальную сумку в ячейку №25, вынул лейтенантское удостоверение и ввёл код по инициалам и номеру удостоверения. Фамилия у лейтенанта была Кулебякин. «Бякин ты, а не Кулебякин»! – подумал я. Захлопнув эту ячейку, я вынул из большого рюкзака девчоночий, Лискин, где хранились основные ценности. Спалившийся рюкзак убрал в ячейку камеры хранения, запер её, благо, мелочь была!
Даже, если кто заметил, что девочка убрала сюда рюкзак и откроют, что они там найдут? Несколько комплектов мальчишеской одежды, смену белья и пару банок консервов?
Большую часть консервов мы смолотили с ребятами на вечерних посиделках у девочек, я оставил только две банки, уж больно тяжёлый рюкзак был, все плечи отдавил.
Конечно, когда припрёт голод, будешь вспоминать о баночках, глотая слюну, надо будет на станции чего-нибудь лёгкого и питательного раздобыть, а то осталась одна пачка галет, к консервам.
Найдя на платформе киоск «Союзпечать», купил открытку, пастовый карандаш, и конверт, пошёл в буфет. Там купил стакан кофе с молоком и булочку. Высокие столики совсем не были предназначены для детей, пришлось подтащить столик к большому окну, вернее, стеклянной стене, встать на парапет, или как оно там называется, который заменяет подоконник, теперь я мог с удобствами перекусить.
- Девочка! – услышал я, но не обратил на окрик никакого внимания.
- Девочка! – повторился окрик, - Немедленно слезь оттуда!
Я посмотрел сквозь очки, на уборщицу, которая сердито ругалась на меня.
- А что мне делать? – спросил я.
- Вон там детский столик, - показала уборщица в угол, где за столиком вальяжно развалились несколько подростков. Я с недоумением посмотрел на женщину:
- Вы меня к пацанам, что ли, хотите отправить? К хулиганам?
- Ты сама хулиганка! – рассердилась уборщица, - Натоптала тут, а мне мыть!
Конечно, ребят я не испугался, но мне надо было написать несколько слов на открытке.
- Успокойтесь, тётенька! – тихо сказал я, - У меня чистые кеды, почти новые. Я сейчас допью кофе, и уйду, ладно?
Женщина, поворчав, что я всё равно уже натоптала, отошла.
Я, не теряя времени, пока не привлёк к себе внимания милиционера, который скучал в зале ожидания, достал открытку, конверт и карандаш, нацарапал печатными буквами:
«Сумка Хули Бякина находица в яч. №25. шифр по № уд. Бякина».
О ткрытку я положил в конверт, написав на нём: «Отдать в милицию». На обратном адресе нацарапал: «От неравнодушных граждан». Придавил конверт недопитым кофе с недоеденной булочкой, отодвинул от окна столик, выбросил немилосердно пачкающую ручку в урну, и решил сходить в посёлок, или городок, примыкающий к станции.
Свяжут ли меня с письмом? Могут, но маловероятно. Мало ли, кто пьёт кофе и ест булочки? Тем более, я не кусал булочку, а отламывал кусочки, чтобы не оставить следы зубов.
Что только не сделаешь, когда за тобой охотится вся милиция Союза! Я даже отпечатки пальцев стёр со стакана чудом сохранившейся на столике бумажной салфеткой.
Интересно, думал я, шагая в городок, девочкой быть среди детей безопасней, чем мальчиком. Стайка мальчишек промчалась мимо, обтекая меня, а к мальчику могли и привязаться.
Но мальчику безопаснейо среди взрослых, а в костюме девочки я уже познакомился с одним взрослым!
Передёрнув плечами от неприятных воспоминаний, я зашёл в продуктовый магазин.
Набор товаров стандартный, я купил кулёк сухарей, нарезанных из батона с изюмом, галеты были россыпью, невкусные и крепкие, как камень. В пачках не было. Из товаров были соль, спички, водка, хозяйственное мыло…
Нет, надо зайти в универмаг, прикупить детского мыла, зубную пасту и щётку.
Ещё я купил здесь банку крабов, которые продавались «прицепом», к водке.
Продавщица странно посмотрела на меня, но ничего не сказала, не стала отговаривать от ненужной покупки. Между тем из крабов можно сделать неплохой салат, при случае. А можно и так съесть, он очень питательный.
Нашёл я универмаг, в центре городка. Здесь была небольшая площадь, где располагался горисполком, магазины и… церковь!
«Лиска, я поставлю свечку?» - спросил я. Лиска промолчала, тогда я зашёл в прохладную церковь, бросив мелочь нищим на паперти.
Подумав, я сменил бейсболку на бандану, всё же больше походит на косынку, а женщины должны в церковь ходить в косынках, или платках. Думаю, Мама простит мой невольный обман. Я имею в виду, что я не девочка…
Церковь находилась не на самой площади, а задвинута немного вглубь, за административными зданиями, окружена могучими деревьями. Служба не велась, я был один, под расписными сводами.
Поискав, я нашёл икону Божьей Матери, начал молиться, про себя, о душе своей любимой сестрёнки. Лиска тихо дышала у меня над ухом.
Когда я неумело перекрестился, ко мне подошёл батюшка.
- Что привело тебя сюда, невинное дитя? – спросил он. Я вздрогнул, и с испугом посмотрел на него:
- Где можно купить свечку за упокой?
- Пойдём со мной, дитя моё, - батюшка проводил меня, я купил одну свечку, для сестрёнки. Ставить свечку за упокой того урода, что я прикончил, даже не подумал: пусть его черти в аду жарят на медленном огне!
- Кому свечку хочешь поставить? Родителям?
- Сестре, - промолвил я, зажигая свою свечку от горящих свечек.
- Как она померла? – опять спросил батюшка.
- Убили её, - ответил я, - насиловали, потом вспороли живот, выпустив кишки, и бросили умирать! – сердито сказал я.
- Извини, дочка, что спрашиваю, просто хочу узнать, правильно ли ты свечку ставишь, - тихо сказал батюшка.
- Простите, - извинился я, - просто она была для меня и мамой, и сестрой, и любимой девочкой-подружкой. Да! – вспомнил я, - Я хочу ещё свечку за здравие поставить!
Я поставил две свечки рядом, не слушая ворчанияе батюшки.
Опустившись перед иконой Божьей Матери на колени, я стянул с головы бандану.
- Не положено деве находиться в храме Божием, с непокрытой головой… - начал свою песню поп.
Но я сердито сверкнул на него глазами, и он умолк.
А я взял в руки оба пламени свечи в руки. Они не обжигались, только щекочуще шевелились в ладошках.
Я улыбнулся, и посмотрел на икону. Снова неописуемая радость накрыла меня: на иконе Лиска держала на коленях меня!
- Лиска! – прошептал я, не веря своим глазам.
«Да, мой мальчик, это я, - ласково сказала Лиска, - ты что-то хочешь попросить?»
-Да!
«Поняла! – засмеялась Лиска, - Насчёт своей подружки, Ниночки!»
-Да. Я хочу, чтобы она не плакала, не мучилась, вспоминая меня.
«Хочешь, чтобы она забыла тебя?»
- Нет!! – испугался я.
«Что тогда?»
- Хочу, чтобы вспоминала меня с ласковой грустью. Пусть ей будет радостно сознавать, что я есть, что люблю её и считаю дни до встречи!
«Хорошо, мальчик мой любимый, пусть будет так!»
- Спасибо тебе, мама! – поклонился я до пола.
«Счастья тебе, сынок, и мира.» - икона засветилась, приятным для глаза светом, и потихоньку погасла. Теперь на ней снова были Богородица с младенцем.
Только тут я увидел, что батюшка стоит рядом со мной на коленях, молится и бьёт земные поклоны.
Увидев, что всё кончилось, и я, с удивлением, смотрю на него, он не смутился, перекрестил меня и попросил разрешения поцеловать в лоб.
Я разрешил. Что мне, жалко, что ли?
- Ты ангел? – спросил меня батюшка, не вставая с колен.
- С чего вы взяли? – нахмурился я.
- Чудо…
- Никакого чуда не было, - повязывая бандану, ответил я, - просто надо искренне любить того, за кого молишься, тогда всё, о чём желаешь, сбудется!
- Золотые слова! – батюшка взял в свои руки мою ладошку и припал к ней губами:
- Прости, что досаждалучил тебея…
- Простите, батюшка, но мне пора, - я забрал свою руку, и пошёл на выход. На душе было удивительно хорошо, я хотел остаться один.
- Лиска! – радостно позвал я, сбегая по ступенькам крылечка.
- Да, Сашенька!
- У нас всё получилось?
- Надеюсь. Ты был искренним, как никогда.
- Но это же была ты…
- Нет, Сашенька, ты разговаривал с Мамой! И она тебе обещала счастья и радости. Только не надейся, что всё это придёт к тебе, само собой. За счастье надо бороться.
- Я встречусь с Ниночкой?!
- Не знаю, мальчик мой, это только от тебя зависит. Тебе ведь предстоит прожить ещё девять лет, чтобы назвать её своей. И сейчас тебе девять. То есть, целую жизнь прожить!.
- Я проживу! Я обещаю! Нас благословила сама Мама!
- Так, мой любимый мальчик. Сыночек… - Лиска замолчала. Я вздохнул и больше не тревожил её, понимая, как ей сейчас нелегко.
Потоптавшись на месте, решил сходить в универмаг. Походив по магазину, зашёл в отдел детской одежды, и подумал, что неплохо бы купить лёгкий сарафанчик для девичьего образа, а то скоро ударит нешуточная жара.
«Купи ещё себе трикотажные шортики, вон, смотри, серенькие, и такую же майку»
-Зачем? – удивился я.
«Чтобы не стесняла движений, если придётся драться. Вообще, лучше бы бурую, но таких, наверное, нет»
- Ты меня пугаешь!
«Не разговаривай вслух!»
Я не стал спорить, купил то, что посоветовала сестра, даже померил, поверх колготок. Нормально, как Супермен! Присел несколько раз. Замечательно! Лучше, чем спортивная форма.
Потом взял лёгкий сарафанчик с пояском, голубенький, в белый мелкий горошек. Короткий, до середины бёдер.