— Убийца! Убийца!
Грязнову еле удалось оттащить Максимова, но тот все рвался к Линькову:
— Он меня убить хотел! Меня!
Грязнов растерянно озирался, держа актера в объятиях.
— Успокойся, Виктор. — К ним подошел Морозов.
— Вы следователь?! — взволнованно отстранился от Грязнова актер. — Тогда я вам все расскажу. Это чрезвычайно важно!
— Я хоть частный детектив, но рассказывайте.
Они зашли в пустую комнату.
— ...Это не он сам, конечно. — Актер расхаживал из угла в угол. — Он так, мелкая сошка. Но — националист! — Он наклонился к Грязнову и многозначительно поднял палец: — Следите?
— Да.
— Как вам для затравки такая история: три дня назад выхожу из подъезда, вот такая собака бросается на меня. Волкодав прямо! Хорошо, я успел обратно забежать.
Грязнов с сомнением посмотрел на Морозова, но тот серьезно слушал. А вот следователь явно скучал.
— Это мелочь, кажется. Но если сложить. Сергей вам не рассказывал? Нет? Меня же убить хотели по-настоящему. Когда это было, Сережа?
— Месяца три назад.
— Да, точно. Меня машина чуть не сбила. Да что там! Если бы не Сергей!..
— Да ладно, — махнул рукой Морозов.
— Нет, не ладно! Он меня буквально из-под колеса вытащил! И что-нибудь происходит регулярно, и вот сегодня это меня убить хотели! Меня!
— Кто? — спросил Грязнов.
— Кто... — Актер устало опустился на стул.
— Здравствуйте, — заглянули в комнату два молодых лица — девушки и парня. — Вам актеры не нужны? Мы Щукинское заканчиваем. Может быть, есть эпизод какой-нибудь?
Все четверо мрачно уставились на них.
— Я машину вожу, Лариса степ бьет, мы поем...
Максимов встал и захлопнул дверь, чуть не прищемив нос молодежи.
— Вот вам ответ. Я степ не бью, петь не умею. Знаете, сколько в Москве театральных вузов? Знаете, сколько бездарей они выпускают каждый год? Куда им податься?
— Вы думаете, конкуренты? — спросил Грязнов.
— А вы как думаете? Гримерша неделю назад чуть глаза мне не выжгла! Вчера надеваю ботинки, а там вот такая игла!
Грязнов снова посмотрел на Морозова, тот по-прежнему серьезно смотрел на актера. Следователь скучал.
В комнату заглянули оперативники.
— Ничего, — пожал плечами один.
— Пусто, — отряхивал пыльные брюки другой.
— Простите, — материализовался рядом Варшавский. — Мы уже шесть часов тут. Люди устали. Можно нам идти, а, да?
Компания вернулась в павильон. Тело уже увезли. Лена сидела на диване, все так же закрывая лицо руками.
— Всех переписали? — спросил следователь.
— Всех.
— Ладно, — сказал он Варшавскому. — Можно разойтись.
— Лену кто-нибудь довезет домой? — спросил Грязнов.
— Я отвезу, да, отвезу, — успокоил Варшавский.
— Павильон опечатаем, — деловито сказал следователь.
— Вы что? Что вы?! У нас съемки завтра!
— Значит, не будет съемок.
— Миша! Ты слышал?! — обернулся к режиссеру Варшавский.
Тот развел руками.
— Значит, завтра гуляем? — спросила симпатичная актриса, поправляя длинные светлые волосы.
— Да, Ксюша, можешь рекламировать свою жвачку, да! — сказал Варшавский.
— Спасибо, — сказала актриса, при этом очаровательно улыбнувшись Грязнову.
— Ну что, в оружейную? — спросил он следователя чуть охрипшим голосом.
8
— Вуа! — сказал черноглазый необъятный человек, увидев удостоверение следователя. — Это вы звонили, да? Что случилось?
— Вы здесь работаете? — спросил Грязнов.
— Заместитель начальника пиротехнического цеха Гарипов Ильяс Гарипович, — улыбнулся черноглазый, но, увидев за спиной Грязнова оперативников, двух женщин-понятых и Линькова, помрачнел. — Игорь, да? Что натворил, э?
Денис окинул взглядом ряды железных шкафов, пирамиды с винтовками и автоматами — действительно, целый склад оружия.
— Где ключи? — спросил он.
— Да, да здесь ключи.
— Ну показывайте.
Оперативники вошли в помещение по-хозяйски.
— А что вы хотите найти? — спросил Гарипов, суетливо доставая из ящика ключи.
— Увидите, — кивнул Грязнов, но его окликнул оперативник:
— Глядите сюда!
Замок, закрывающий пирамиду с трехлинейками, был открыт.
— Ага, видим. — Грязнов обернулся к Линькову. — А у вас есть свое место? Я не знаю, стол какой-нибудь?
— Есть-есть! — сказал Гарипов. — Вон там.
Денис взглянул на следователя, тот по-прежнему скучал. Тем не менее кивнул: дескать, давай, парень, все делай сам.
Грязнов надел резиновые перчатки, открыл ящики стола. Там были какие-то бумаги. Несколько стреляных гильз.
— Тут по описи три пулемета, — снова позвал оперативник. — А в шкафу только один!
— На съемках! — тут же подлетел к нему Гарипов. — Сегодня взяли.
— А в журнале ничего.
— Не успели. Сейчас. — Гарипов выхватил у оперативника журнал и стал быстро заполнять нужные графы.
Денис присел на корточки, заглянул под стол, сунул руку — выкатилась на свет пистолетная гильза. Грязнов кинул ее в специальный полиэтиленовый пакет.
Больше ни в столе, ни под столом ничего не было.
— Ну и бардак, — сказал Денис. — У вас же тут все разворуют! А вы и не заметите!
— Вуа! Обижаете, товарищ начальник, — обиделся Гарипов. — У Ильяса Гариповича все в порядке! Это вот берут на студию таких сопляков — потом беспорядки, — кивнул он на Линькова.
— Ты сам тут беспорядок разводишь, — огрызнулся Линьков.
— Ты молодой, да, помолчи!
— Чурка, — пробурчал Линьков.
— А это что? — спросил Грязнов, показывая на металлические пеналы в углу.
— Это шкафчики для одежды, — сказал Линьков.
— А ваш где?
— Вон его шкаф! — Гарипов ткнул пальцем в значок РНЕ на дверце. — Вы это видели?!
— Откройте.
— У него свои ключи. Пусть он и открывает.
— Ключи дайте. — Денис протянул руку к Линькову.
Тот нехотя подошел, открыл шкафчик.
— Вон туда встаньте, — отодвинул пиротехника Грязнов.
Линьков покорно отошел к стене.
Грязнов распахнул дверцу. В шкафу висела одежда — оранжевые куртки, жилеты, толстые черные штаны. Внизу стояли резиновые сапоги.
Грязнов сунул руку в один из них.
— Оп, — сказал тихо. — Понятые, подойдите сюда!
Оперативники и женщины подошли поближе.
Грязнов медленно, словно бомбу, вынул из сапога черный пакет.
— Что это? — спросил Линькова.
Тот испуганно помотал головой.
— Что это, Игорь?! — закричал вдруг Гарипов.
Грязнов положил пакет на пол и раскрыл.
Небольшой лоснящейся горкой в нем лежали патроны. Боевые, настоящие.
— Стоять!!! — заорал Линьков.
В руках у него оказался пистолет, и этот пистолет был направлен прямо в голову Грязнову.
— Буду стрелять! Никому не двигаться!
Никто и так не двигался.
Линьков схватил за руку женщину и закрылся ею:
— Я убью ее! Если кто дернется, я ее убью!
Он попятился к двери, волоча женщину перед собой. Пистолет он направлял то в женщину, то в Грязнова, то в следователя, который, только теперь словно проснувшись, медленно потянулся рукой к поясу.
— Стоп! — просипел Грязнов.
— Вуа! Убейте его! — взмолился Гарипов.
— Молчать, чурка! — закричал Линьков, он был уже у самой двери.
— Игорь, не дури, — предупредил Грязнов.
— Пошел ты на хер, сука!
Линьков толкнул спиной дверь и скрылся вместе с женщиной. Оперативники ринулись за ним, а вторая понятая истошно закричала.
9
Они выбежали в коридор и чуть не налетели на захваченную женщину. Та стояла на четвереньках, ошалело вертела головой и мычала что-то.
— Куда?! Куда он побежал?!
Женщина не отвечала.
— Не стрелять! — закричал вслед оперативникам следователь.
— Помогите ей! — попросил Грязнов выглянувшую из цеха вторую понятую, а сам бросился догонять оперативников.
Люди шарахались от них как от несущегося поезда. Коридоры изгибались, приводили в тупики, на какие-то темные лестницы, в огромные холлы или в темные подвалы.
— Вы не видели Линькова? — на бегу спрашивал Грязнов.
Но встречные только пожимали плечами:
— Кого?
— Не видели.
— В фотоцехе! — наконец ответил кто-то.
— Где?!
— На первом этаже.
— Где он?! Линьков где?! — Грязнов влетел в фотостудию.
Из подсобки выглянул человек:
— Уже ушел.
— Куда?
— В группу.
— Куда?!
Человек увидел пистолет в руках Грязнова. Быстро нашел на столе бумажку:
— «Вечерний блюз».
Грязнов бросился было к двери и вдруг остановился. Подошел к столу, прочитал написанное на бумажке.
— Этот, что ли, Линьков?
— Леньков, — поправил человек, — я имею в виду актера Ленькова. Он снялся и ушел. Минуту назад.
Грязнов посмотрел на стол, заваленный фотографиями. Актер Леньков с одной из них улыбался очень обаятельно...
10
Денис вышел наружу и устало опустился на скамью, очень похожую на вокзальную. Спрятал пистолет.
Мимо пронесли окно и дверь.
Появился следователь — потный и злой. Сел рядом.
— Я здесь совсем заблудился, — обидчиво сказал он.
— Довженко говорил — тут усе криво, ничого не прямо, — усмехнулся Грязнов. — Остальные-то где?
— Бегают. А откуда у него пистолет взялся?
— Откуда? — улыбнулся Грязнов. — Там что, мало оружия?
— Думаешь, ненастоящий?
— Хорошо, что мы не успели это проверить. Я еще погуляю. Если поймают Линькова, позвоните, ладно?
— Спокойной ночи, — сказал следователь, поднимаясь.
— Ага.
Грязнов прошелся по дорожке, увидел парковку странных грузовиков. Постоял, посмотрел, двинулся дальше.
С некоторых пор он пристрастился к японской поэзии. Что-то было в ней странное, загадочное, какая-то скрытая философия. И Денис вдруг стал ловить себя на том, что иногда и сам начинает разговаривать в стиле хокку или танка. Вот и сейчас он задумчиво произнес:
— Вас Денисом зовут? — спросил голос из темноты.
Грязнов резко обернулся.
— Михаил Вакасян. Я режиссер. Не пугайтесь.
Грязнов чиркнул зажигалкой, осветил лицо режиссера, прикурил.
— Эти машины давно не ездят. А вон там раньше Венеция была, — сказал Вакасян. — Да-да, настоящая, с каналами, дворцами. Правда, фанерными. У нас даже самолеты есть. Правда, не летают.
Они пошли по дорожке, Вакасян зябко сутулился.
— В странный мир вы попали, молодой человек. Не мир, а одна видимость.
— Максимов вот рассказывает, что это его хотели убить...
— Плюньте. Он актер. Это — «письма темных людей». У них в профессии по определению — быть наивными. Он ведь вам говорил про молодых, что ему завидуют, да?
— Что-то вроде этого.
— Полузавидуют-полуненавидят-полулюбят. А вон там цех обработки пленки, — показал Вакасян на светящиеся окна. — Завтра будет готов материал. Посмотрите?
— Ну да! — встрепенулся Грязнов. — Вы же снимали.
— Увы, смерть-то мы как раз и не снимали. Снимали имитацию. Притворство одно снимали.
— А вы... не любите свою работу, — полуутвердительно спросил Грязнов.
— А вы?
— Я первый спросил, — улыбнулся Грязнов.
— Нет, я ее люблю, — спокойно сказал Вакасян. — Если бы не работа, я бы помер давно. Да и не жил бы никогда. Вот ведь странность — все здесь полужизнь-полусмерть, а...
— А Кирилл?
Вакасян даже остановился:
— Не понимаю! Этого не понимаю. Я уже сорок лет на студии. Смешные, странные, сумасшедшие люди, но чтоб убить...
— Никто?
— Никто.
— Совсем-совсем никто?
— Совсем.
— Ну тогда я домой, — сказал Грязнов.
— Я тоже.
— Я думал, у вас съемка ночная.
— Нет, я вас искал.
Они вышли к проходной.
— Да, — сказал Вакасян. — А вы пленку еще не смотрели?
— Вы ж сказали — завтра.
— Нет. Там на площадке чья-то жена снимала. На видео.
— Чья?
— Не моя — точно.
11
— Ну что?.. А на квартиру ходили?.. Ясно. И еще — у вас есть списки? Ну всех — свидетелей, что находились в павильоне? — спрашивал по телефону следователя Грязнов, выруливая на Бережковскую набережную. — Всех-всех. Диктуйте... Нет, дальше. Дальше. Стоп. Повторите? Костенко и раньше был Костенко. Ага. Олег и Ольга. Адрес есть?
Грязнов круто развернул машину и повел ее в другую сторону. Вылетел на Минскую улицу, погнал в сторону Матвеевского.
— Четыреста сорок три двадцать два двадцать два, — приговаривал он, набирая на мобильнике номер.
«Занято» — высвечивалось на дисплее после пиликания.
Грязнов бросил телефон: он уже подъезжал к нужному дому.
Дверь распахнулась. На пороге стоял актер, которого Грязнов уже видел на съемочной площадке.
— А я знал, что вы приедете, — улыбался он.
12
Линьков перепрыгнул через забор и стал тихонько пробираться к административному зданию. В руке у него по-прежнему был пистолет.
Он открыл дверь, спрятал пистолет в карман куртки. Воровато огляделся и вошел в коридор студии.
Линьков подошел к пиротехническому цеху, прислонил ухо к двери. За дверью было тихо.
— И где мы сейчас возьмем скрипку? — услышал Линьков голоса спускающихся по лестнице.
— Звони Каратыгину. Пусть студентов шлет.
— Так мы до утра будем писать какие-то три такта!
— А так вообще не напишем!
Линьков вжался в стену.
Мимо прошли, не взглянув на него, двое.
— Я всегда говорил — композиторов на запись не пускать!
— Ты это Калачеву скажи...
Линьков отлепился от стены и взялся за ручку двери.
13
— Да не за что, — улыбался актер. Жена его тоже мило улыбалась. — Мы уже вдоль и поперек просмотрели — ничего там нет.
Грязнов сунул кассету в карман:
— И все-таки спасибо.
Из машины снова позвонил следователю:
— Это опять я. Телефон режиссера дайте, пожалуйста. Ага, Вакасяна. Вы уже спали, что ли? А который час? Правда? — Грязнов сам взглянул на часы. — Извините, ё-моё! — Однако он снова набрал номер на мобильнике: — Алло, Михаил Тигранович? Это Грязнов беспокоит... Я не поздно? Извините. Вы смогли бы завтра посмотреть со мной ту пленку. Да, ее самую... Нашел... У Костенко... Отлично... А сегодня?.. Ясно, извините.
Возле своего дома он был через полчаса. Обидно, что на сегодня все дела кончились. Но ему показалось, что он все равно не сможет заснуть.
Ведь убили его товарища...
Денис вышел из машины, запер дверцу. Кто-то шагнул к нему из темноты.
— Сергей Петрович? — почему-то даже не удивился он.
— Не спится, — сказал Морозов. — Ну что накопал?
— Так, полувидимость, — улыбнулся Грязнов. — Полужизнь-полусмерть...
— Кино, — уважительно произнес Морозов.
14
Денис умылся, выпил кофе, вышел на балкон покурить.
В доме напротив, тоже на балконе, мерцал огонек сигареты.
Денис знал, кто сейчас там стоит. Он знал этого человека, пожалуй, столько же, сколько и Кирилла. Но говорить с этим человеком он не хотел. Он этого человека ненавидел.
15
В цеху было темно. Но Линьков свет зажигать не стал. Подошел к своему столу, нагнулся, сунул под него руку, ощупал днище тумбы и отклеил плоский пакет. Сунул пакет в карман. Встал.
И в тот же момент где-то совсем рядом пронзительно заскрежетало железо.
Линьков вскрикнул. Бросился к двери.
Но кто-то сильным ударом свалил его с ног.
Драка была жестокая и бессловесная, трое накинулись на Линькова в полной темноте. Сопя и гыкая, вкладывали в удары всю силу.
Линьков, вывернувшись из-под навалившихся тел, откатился к двери, вытащил пистолет и не глядя три раза пальнул в черные фигуры.