– Все болит, Дрю. Так чертовски плохо. Мне нужно кончить.
– Я не слышу твои мольбы, Себастиан, – сказала я, поглаживая его член одной рукой и массируя яички другой, и облизнула член до самого кончика. – Думаю, мне нужно услышать, как ты умоляешь меня позволить тебе кончить.
– Просить? Черт, Дрю, да я здесь умираю... мне так чертовски больно. Мне необходимо быть внутри тебя, ощутить твою киску, дикая бестия. Пожалуйста. Пожалуйста. Хочешь, чтобы я умолял? Я умоляю. Пожалуйста, дай мне кончить.
Я отпустила его, снова оседлав.
– Хмммм... думаю, ты достаточно сильно отчаялся, но не совсем. И, думаю, сначала мне нужен еще один оргазм.
– Я в полнейшем отчаянии, Дрю. Клянусь.
Я скользнула вверх по его груди, поднося свою киску к его губам:
– Поцелуй меня там снова, Себастиан.
– Черт, Дрю... да я мог бы провести каждую чертову секунду своей жизни, вылизывая твою сладкую киску и никогда не насытиться, – он был так же хорош, как и его слова, и закопался своим лицом в мои складочки, молотя языком, посасывая губы и потирая киску.
Каждую секунду своей жизни? Прозвучало слишком похоже на признание в любви, Себастиан.
Я так подумала, но не стала ничего говорить. Не было смысла. Он это понимал. Я это понимала. Мне не нужны были слова, по крайней мере, не сейчас. Может быть, когда-нибудь. Но сейчас понимание того, что он так сильно меня хотел, и что я так сильно хотела его... чувствовала себя как дома рядом с ним, в его руках, в его жизни, даже в окружении его безумных братьев... этого было достаточно. Более чем достаточно.
И тут я утратила всякую возможность соображать, ведь его талантливый рот подтолкнул меня к грани, а потом и за нее, заставляя меня рушиться и метаться в новом оргазме такой мощности, что пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать в голос, но даже так из меня вырывались всхлипы, и стоны, и скулящие вздохи, и, даже когда я кончила, он не отступил, просто продолжил истязать меня, пока я раскачивалась у его лица и всхлипывала в такт движениям, вцепившись пальцами в его волосы, кончала, и кончала, и кончала...
Я отстранилась, задыхаясь, и уставилась на него: его рот и подбородок все были в моей смазке.
– Мне нравится, как ты выглядишь. Весь измазанный моими соками, – сказала я. – Думаю, оставлю тебя в таком виде.
– А как насчет того, чтобы просто оставить меня и точка? – почти выдохнул он.
Я заскользила своей изнывающей пульсирующей киской вниз по его груди к животу, оставляя влажную полоску желания на его теле. Затем подтолкнула его член навстречу моему отверстию, зависла так на мгновение, и наши тела слились, мои груди на его груди, мои руки на его плечах.
Я набросилась на него, принимая по самое основание, и задыхаясь, когда он раскрывал меня.
– Себастиан...
– Дрю?
– Что, если я никогда не уеду обратно? – спросила я, полностью усевшись на его член, когда он меня растягивал, моя киска горела. – Мне здесь нравится.
– Мне нечего тебе предложить, – он повел бедрами, погружаясь еще глубже. – Наверно, так будет всегда. Этот бар, мои братья... черт, я такой, как есть сейчас... вот и все. Это все, что когда-либо будет. Я не прогрессивный тип, сладкая. Не нуждаюсь в шикарном доме и прочем дерьме. Желаешь остаться здесь? Ничто не сделало бы меня счастливее, но это должно быть то, чего ты действительно хочешь... Кетчикан, моя сварливая задница и мои семь уродливых надоедливых глупых братьев.
– Имеешь в виду своих семерых великолепных, потрясающих братьев?
– Ага... нет. Уродливых и надоедливых. Но они мои, и они идут в комплекте, я полагаю.
– Мы же только встретились, – я застонала, когда он снова повернул бедра, наполняя меня, двигаясь внутри меня, – знаешь, это попахивает безумием.
– Я знаю твою сексуальную задницу меньше трех дней, но уже запал, Дрю. Вот все, что я знаю. Безумие? Что ж. Пофиг. Мне без разницы, как ты это назовешь. Может, что и изменится для одного из нас или обоих. Этого мы не знаем. Все, что я знаю сейчас, – это то, что я не могу насытиться тобой, и мне нравится, что ты здесь, и я себе больше нравлюсь таким, каким становлюсь рядом с тобой.
Я начала двигаться, поскольку больше не могла переносить душевных разговоров и эмоционального напряжения. Весь смысл происходящего был в том, чтобы отвлечь его от боли, помочь оставить позади тот груз, что он отпустил благодаря братьям, показать, что эмоциональная зрелость и уязвимость казались мне сексуальными.
Но каким-то образом все вылилось в это.
Он был во мне. Как в буквальном смысле, так и в метафорическом тоже. В тот момент, когда вошла в этот бар, я почувствовала себя спокойнее, будто оказалась на своем месте. И дело было не в баре самом по себе, пожалуй, все дело было в этом мужчине. Была ли я влюблена? Возможно. Все шло к тому. Но даже если и не была, то однозначно поняла, что чувства, которые я испытывала к Майклу, не имели ничего общего с любовью. Привязанность, конечно. Я волновалась за него, по крайней мере, тогда. Сейчас я его просто ненавидела. Но это точно не было любовью, ведь чувства, что я испытывала к Себастиану спустя каких-то сорок восемь часов, заставили померкнуть все, что было между мной и Майклом на протяжении четырех совместных лет. Теперь все казалось глупым, ничтожным, хлипким и слабым, как огонек крохотной свечи, таящий от недостатка кислорода. Себастиан же был как пожар, горячий, величественный, опасный и неконтролируемый.
Его было не остановить.
Не уверена, что хотела бы это сделать... по факту, я знала, что не хотела.
Боже, боже, боже, он ощущался таким чертовски потрясающим внутри меня. Райски. Уютно. Идеально. Восхитительно. Словами не передать.
Да и к чему слова, если Себастиан был не из тех, кто обращал внимание на сказанное, он ценил поступки. Можно до посинения повторять, что любишь, но, если поведение говорит об обратном, это ничего не значит, ибо неправда. Это еще один урок, усвоенный мной благодаря Майклу. Но поскольку Себастиан был человеком немногословным, он не стал бы говорить чего-то, чего на самом деле не имел в виду. Он был не из тех, кто сотрясал воздух впустую.
– Черт, Дрю, ты сводишь меня с ума, дикая бестия, – его голос разлился во мне глубоким рычащим гулом.
Я потерялась в нем, чувствовала его, думала о нем, что только помогало дразнить его сильнее, делая его безумнее. Но это только служило моим целям. Я хотела, чтобы он обезумел.
Я приподнялась на руках, опираясь на его грудь, качнулась бедрами вперед, почти вынимая его из себя, поднялась на коленях, чтобы его член вышел из меня.
– Свожу тебя с ума? Я? – Я наклонилась и прикусила его подбородок. – Себастиан, милый, да что ты знаешь о безумии?
То, что я делала, иначе чем тверком, было не назвать. Я подбрасывала задницу вверх и вниз жестко и быстро короткими лаконичными движениями, так что его член погружался и выходил из киски в порывистом ритме пулеметной очереди. Спустя каких-то тридцать секунд он начал извиваться, спина прогнулась, и он начал дергать футболку, пытаясь освободиться, ворча и рыча как дикарь.
Я скакала на нем, пока он не оказался на самом краю оргазма, напряженный, выгнутый, упекающийся и рычащий.
– Черт, черт, Дрю, мне очень сильно нужно кончить, Дрю!
Я приподняла бедра так, что он выскочил из меня.
– Я еще к этому не готова, – сказала я и поцеловала его, чтобы смягчить жало потери моей киски.
– Бл*дь! Черт побери, Дрю. Мне кажется, ты уже достаточно отомстила. Хватит.
Я укусила его нижнюю губу так, что он зарычал от боли.
– Вообще-то, я в этом не совсем уверена. Думаю, я могла бы подразнить тебя подольше. Еще... хм... час, или около того.
Его рев был нечеловеческим. Он потянул за скрученный хлопок футболки, мышцы вздулись, на руках проступили вены. Я услышала, как расходятся швы, еще один рык, рывок вверх и ткань поддалась, освобождая руки.
Он оказался на мне в мгновение ока.
Перевернувшись, он схватил меня за запястья и дернул к себе на грудь.
– Ну, все, писец тебе, – пророкотал он.
Я извернулась и наклонилась, чтобы поцеловать его в нос.
– Вот и славно, – выдохнула я.
– Ах, ты грязная маленькая проказница! – усмехнулся он. – Ты ведь специально меня доводила, да?
Я почувствовала, что меня поднимают, когда он захватил меня в капкан рук и водрузил к себе на колени.
– Возможно.
– Пытаешься свести меня с ума?
– Мне нравится, когда ты такой дикий, – сказала я, все еще находясь в его руках и чувствуя себя абсолютно уверенно и безопасно там, где была. – Плюс, мне не нравилось видеть тебя расстроенным.
Он прижался своими губами к моим в кратком нежном поцелуе, ощущавшемся, как безмолвная благодарность, а затем до боли прикусил мою губу так же, как я поступила с его.
– Я всегда дикий, Дрю.
– Хорошо, – прошептала я, – покладистость для слабаков. Плавали – знаем, все кончилось свадебным платьем. Спасибо не надо.
Его губы изогнулись в хищной улыбке, а потом он бросил меня на кровать лицом вниз, стал на колени позади, схватил меня за бедра и подтащил к себе. Я бросила взгляд через плечо и вздрогнула при виде его. Татуировки, покрывавшие его руки, плечи и грудь узорами и завихрениями чернил превращали кожу в холст, обволакивая бугристые мускулы яркими цветами и дерзкими рисунками. Он был огромным и сильным позади меня, его руки погладили мою спину, обвели задницу и сжали бедра.
Он взял свой массивный член одной рукой, поддразнил пальцами мое отверстие и направил себя в меня неспешно, плавно, пока его бедра не слились с моей задницей. Кратковременная пауза, а затем он начал выходить, выскальзывать. Намеренно медленно.
Еще один медленный ленивый толчок, его руки блуждали по моим бедрам и заднице, восхваляя их своими руками, поклоняясь мне прикосновениями.
Наконец, он наклонялся к моей спине и собрал мои волосы.
– Это вся нежность, на которую хватает моего терпения, – прорычал он.
Я извивалась перед ним, подталкивая к нему свой зад и направляя его член в себя:
– Сказала же, Себастиан, я не хочу нежно.
Он рвано выдохнул, а потом усилил хватку на моих волосах, и потянул за них назад. Он с рыком вогнал в меня член, а его ладонь хлестнула по заднице, заставляя ее гореть и дрожать.
– Так, говоришь, ты хочешь грубо?
– Я так и сказала, – я ахнула, сбившись с дыхания от жалящей боли и неги его прикосновений.
А потом он начал меня трахать. Сильно. Грубо. Он входил в меня жестко и быстро, его член беспощадно долбил мою киску, кожа шлепала о кожу, наши голоса сливались в криках и проклятьях. Время от времени он шлепал мою задницу, но в основном... просто трахал.
И боже, это было самое невероятно, что я когда-либо ощущала.
Потому что я бросила взгляд через плечо и его глаза пылали, пронизывая меня, а его тело двигалось в идеальной гармонии с моим, давая мне именно то, чего я хотела, в чем нуждалась, в чем я даже не предполагала, что нуждалась.
– Бл*дь, Дрю. Ты такая чертовски невероятная, – он обхватил меня за оба бедра и с силой притянул к себе, толкаясь вперед, чтобы погрузиться еще глубже. – Ты очень красивая, Дрю. Хочу почувствовать, как ты кончаешь вокруг моего члена, увидеть, как ты распадаешься на части для меня.
Я проскользнула одной рукой между бедрами и ущипнула клитор, и этого хватило. Всего одно небольшое касание – и я вспыхнула огнем, потрясающая красота его члена внутри меня, его слов, его силы, и легкое круговое прикосновение моих пальцев к клитору…
– Себастиан, я кончаю, боже… я кончаю! – воскликнула я.
– Черт… я чувствую это, детка. Чувствую, как твоя вагина сжимает меня…
Я сжала еще сильнее, трясясь, дрожа, рассыпаясь на осколки от оргазма. Огонь кульминации усиливался его дикими толчками, необузданной страстью его движущегося члена.
– Черт, детка. Не хочу, чтобы это прекращалось, но я больше не могу терпеть. Я должен кончить, Дрю.
Что-то всколыхнуло в моей голове, но я была слишком охвачена ощущением собственного оргазма, чтобы остановиться и подумать. Я самозабвенно двигалась, сминая простыни и хлопаясь об него своей попкой, его член работал, как поршень, и я принимала его, задыхаясь от криков, и вздохов, и шепча проклятья и его имя снова и снова...
– Себастиан, Себастиан, боже да, Себастиан!
Затем я почувствовала, что его толчки замедлились, и мысль, крутившаяся в моей голове, обрела форму.
– Черт! Не кончай в меня, Себастиан!
– Бл*… – прорычал он.
Он напрягся, вышел из меня, и я почувствовала движение его кулака.
Я перевернулась на спину, и он оседлал мои бедра, я убрала его руку, взяла толстый скользкий пульсирующий член в руки и размазала наши соки по его стержню, а затем импульсивно обхватила его твердую задницу, направляя его вперед. Он придвинулся ближе, глядя глаза в глаза дико, необузданно, отчаянно, стиснув зубы и балансируя на грани оргазма.
Я лежала перед ним, взяв его в рот и ощущала собственный вкус в сочетании с его, вкусы смешивались, дымный, мускусный, резкий и соленый.
– Я не могу, черт, Дрю... мне нужно кончить, я не могу нахрен остановиться на этот раз, – сказал он с надрывом.
Я лишь простонала, сжала в руке его длину и обхватила яички, провела пальцем под ними, помассировав чувствительное место там, и трахала его своим ртом до тех пор, пока в мои волосы не погрузилась рука, и он сам не начал меня притягивать.
– Мммммм... – я застонала и его глаза соскользнули к моим, я отпустила его ствол, обхватила задницу и раскрыла свое горло, и он понял, что я пыталась сказать.
Он зарычал, запутался обеими руками в моих волосах и отпустил себя, позволил себе трахать мою глотку, зная, что я могу это принять, что я хочу этого. И я хотела. Хотела. Все, что мне нужно было в тот момент, – видеть, как он теряет контроль, чувствовать, как его отпускает и знать, что он нашел во мне то, в чем нуждался. Доставить ему все наслаждение, какое только могла.
Он рыкнул, его бедра подались вперед, и я почувствовала наш вкус, ощутила его толщину на своих губах и его длину на языке.
– Твою ж мать, я кончаю, Иисусе... матерь божья, Дрю, Боже... Дрю!
Когда он усилил напор, я перехватила инициативу и отстранилась так, чтобы у меня во рту оказалась его головка. Я сосала, и мычала, и щелкала языком, ощущая мускусный вкус и чувствуя, как его хватка в волосах болезненно сжалась, и тогда он излился, а я сглотнула; он стонал долго и низко, пока кончал и кончал, его сперма была солоноватой и почти сладкой, а еще острой, густой и теплой на моем языке. Я глотала и глотала, а он все еще кончал. Наконец, он прекратил, и я снова приняла его глубоко в свое горло, пока он не содрогнулся и не вышел, рухнув на спину.
Спустя несколько минут тишины, когда мы пытались восстановить дыхание, он обвил меня своими руками и прижал в груди.
– Ты не на таблетках?
– Никаких противозачаточных, – покачала я головой. – Они слишком сильно конфликтуют с моими гормонами, меня всю раздувает, и я набираю вес, так что нет, мне не подходит никакая контрацепция кроме презервативов, – я потянулась и поцеловала его в подбородок, – прости за это.
Он провел большим пальцем по моей щеке.
– Просто рад, что ты успела, пока не стало слишком поздно. Прости, Дрю. Я даже не притормозил, чтобы подумать об этом, – произнес он огорченно, стуча себя кулаком по лбу. – Боже, я такой чертов мудак.
– Все нормально, Себастиан, – я поймала его руку и поцеловала костяшки, – здесь есть и моя вина. Ты не мудак.
– А ты ведь намеренно делала так, чтобы я слетел с катушек, – одна его бровь приподнялась.
– И не сожалею, – потерлась я носом об его шею. – Просто в следующий раз нужно не забыть презерватив.
Он играл с моими волосами, потирая их между большим и указательным пальцами.
– Такими вещами ты сводишь меня с ума, я не могу нести ответственность за то, как реагирую. Если дразнишь медведя, тебя непременно укусят, сладкая.
– Я запомню, – пробормотала я.