‒ Звучит так, словно вы двое уже все продумали, ‒ вздохнул я.
‒ Мы не идиоты, Баст, ‒ вместе ответили они.
‒ Отказываться от музыкальной карьеры в наши планы не входит... ‒ начал Канаан.
‒ Мы просто переводим ее в другую плоскость, ‒ закончил Корин.
‒ К тому же семья есть семья и братья для нас на первом месте, ‒ сказали вместе.
‒ Хватит трепаться, ‒ сказал Бакстер, вскакивая на ноги, ‒ мне нужны выпивка и еда.
‒ Поддерживаю, ‒ сказал Брок.
Все братья спустились в бар, а я вернулся проверить Дрю, которая все еще была в отключке и мило похрапывала. Я оставил ей записку, говорящую, что мы внизу и чтобы она присоединялась, когда проснется, а потом спустился по лестнице, чтобы позаботиться о перекусе для братьев.
Бакс уже изображал бармена, доставая пиво и разливая всем выпивку, пока Ксавьер разжигал на кухне гриль и фритюрницы.
Я присоединился к Ксавьеру.
‒ Парень, да ты неплохо ориентируешься на кухне?
Он вытряхнул два полных пакета фри в четыре из шести корзин, забросил несколько горстей мной лично запанированных кусочков филе местной трески в оставшиеся две корзины, а потом бросил котлеты на гриль. Он улыбнулся мне, продолжая работать:
‒ Я подрабатываю по ночам поваром в закусочной в Кали, ‒ сказал он. ‒ Ты же знаешь, что я могу учиться бесконечно? А мои забавы с электроникой сами себя не финансируют.
Я произвел кое-какие подсчеты в уме.
‒ Постой, Ксав, ты ведь учишься полный день в школе, играешь в сборной, трудишься над роботами в лаборатории, да еще и работаешь по ночам? А когда ты спишь?
Он пожал плечами совсем как Канаан, говоря «а это важно?»
‒ Мне хватает нескольких часов ночью.
‒ Несколько ‒ это сколько?
‒ Четыре или пять максимум. Ты же знаешь, Баст, мне никогда не нужно было много времени на сон.
‒ Да, но ты же безумно занят, ты не можешь...
‒ Так же, как и все наиболее успешные интеллигентные люди в истории. Тесла, Эйнштейн, Джобс, Эдисон, парни вроде них редко спали больше пары часов.
‒ Ладно, допустим с этим я могу согласиться, поскольку слышал что-то подобное, но работа на полставки? С твоими мозгами...
Он указал на стопку тарелок.
‒ Начни раскладывать булочки и соус, ладно? ‒ Он перевернул котлеты для бургеров и снова закрыл прессы, проверил картофель фри и рыбу, после начал нарезать ломтики сыра, продолжая говорить. ‒ Мне нравится эта работа. Она динамичная и не требует мыслительной деятельности. Знаешь, это дает время на раздумья. Все делается автоматически, я просто вхожу в ритм, и большая часть мозга становится свободна. Я большинство домашки делаю в голове, пока работаю, а потом остается только прийти домой и записать ответы на бумагу.
‒ Ты делаешь домашку в голове, ‒ засмеялся я, ‒ как это возможно?
‒ Эйдетическая память, ‒ ответил он, ‒ я читаю задачи, и они остаются в голове, а потом я могу просто... продумать их и найти решение.
‒ Что за... вот эта штука, что ты сказал... эйдетическая память?
‒ Это то, что большинство людей подразумевают, говоря о фотографической памяти. По сути, мой мозг делает снимок всего, что я читаю: математические задачи, физические формулы, книги, ноты, схемы, что угодно. Если я посмотрел на что-то однажды, то смогу в голове довести это до идеала.
‒ Так вот почему ты такой чертовски умный? ‒ сказал я, вынимая корзины из фритюрницы и стряхивая с них масло.
Он наклонил голову вбок.
‒ Это скорее... симптом интеллекта, можно сказать. Тот факт, что у меня есть эйдетическая память, не является причиной моего ума, а скорее его побочным продуктом, ‒ он слегка ухмыльнулся. ‒ Ну, знаешь... с медицинской точки зрения, я имею в виду.
‒ Эй, парень, какой же ты жуткий умник, мне кажется, из-за этого порой ты слишком зазнаешься.
Он прекратил выкладывать котлеты на булочку.
‒ Зазнаюсь? Ты считаешь, что я... зазнаюсь?
Его выражение лица было настолько обескураженным, что я не мог не засмеяться.
‒ Остынь, чувак, ‒ сказал я. ‒ Хорошо, ты не зазнаешься.
Он снова вернулся к готовке.
‒ Я не могу полагаться на сырой интеллект. Если даже самый умный человек в мире ‒ ленивая задница без запала и амбиций, никто никогда о нем не услышит, поскольку он никогда ничего не достигнет. Это бесполезный потенциал. Я не собираюсь растрачивать свой потенциал. Не столь важно, какой у меня IQ или оценки, если я не выжимаюсь на полную. Это все бесполезное дерьмо, если я не актуализирую свой потенциал и не превращу его в реально необходимые миру достижения. Работа повара просто поддерживает мое тело занятым, пока я не могу спать, и позволяет зарабатывать деньги, пока разум занят другим. Переворачивая бургеры, я решил в уме уравнение, над которым мой профессор бился шесть месяцев, и это скорее повод гордиться эффективным использованием времени, чем умом.
‒ Полагаю, это имеет смысл, ‒ сказал я, чувствуя себя порядком ошеломленным интеллектом моего младшего брата.
Я точно знал, что все мои братья чувствовали себя так же после долгого общения с Ксавьером. Грубая сила его интеллекта, как правило, доминировала над всем. Его разум никогда не находился в покое. Вообще. Как и он сам. Даже когда учился, он что-то делал руками. Вспомнилось, как он читал учебник истории, стоя у стола и потихоньку перебирая какие-то детали электроники и ноутбука. Он закончил учебник за один двухчасовой присест и при этом смастерил четырехмерного робота, который качался, как пьяная собака, потом остановился, припал на передние лапы и продолжил ходить, стоя на руках. Он не делал ничего кроме этого небольшого трюка, но это было и не важно. Он мастерил, чтобы занять руки, пока читал, а робот оказался побочным продуктом.
Серьезно, рядом с ним сложно не чувствовать себя немного ущербным.
Когда вся еда была разложена, мы вместе вынесли все семь тарелок. Остальные уже сдвинули пару столов вместе и играли в какую-то бредовую алкогольную игру, подразумевающую игровые карты, много шума и бутылку «Джеймсона», бывшую непочатой полчаса назад, а теперь опустевшую почти наполовину. Было чувство, что мои расходы на ликер вырастут в геометрической прогрессии.
Игра была приостановлена, и всем вокруг разлито пиво, даже Ксавьеру и близнецам, поскольку, как Брок, единственный из прочих братьев имевший опыт колледжа, заметил, хотя здесь, на Аляске, они и были несовершеннолетними, но Ксавьер наверняка пил в Стенфорде, а близнецы имели неограниченный доступ к выпивке во время турне, и теперь прикидываться, что они не пьют, было бы глупо.
Мы впились в наш поздний ужин. Сейчас уже было гораздо больше десяти, но наша семья всегда поздно ужинала. Когда за этим следил я, у меня почти никогда не было возможности приготовить парням ужин раньше девяти или десяти, я был слишком занят готовкой и уборкой столов и не мог выкроить на это время до закрытия. Отец всегда находился за стойкой и к тому же прикладывался к бутылке «Джека». Он никогда не был пьяным в доску, и как бармен оставался волшебным ураганом, но это значило, что все его внимание принадлежало напиткам и посетителям, а не кому-то из нас. Думаю, это был его способ справляться. Легче уйти с головой в выпивку и клиентов, чем поддаться унынию.
Мы покончили с едой и теперь приговаривали боченок пива и бутылку «Джеймсона», наверстывая упущенное, играли в покер, по сути просто страдали фигней и заново знакомились друг с другом.
И тут раздался стук во входную дверь, которую мы заперли, дабы горящий внутри свет не заставлял людей думать, что мы открыты, если вдруг неоновой вывески с объявлением им будет недостаточно.
‒ Должно быть это Лусиан, ‒ Брок подскочил и устремился к двери.
Мы все встали, готовые погрести нашего странного и самого своенравного брата под лавиной объятий.
Брок застыл, открыв дверь.
‒ Прости, чувак, у нас тут частная вечеринка, мы закрыты.
Из-за двери раздался мужской голос:
‒ Я здесь не ради выпивки.
Бакстер как всегда оказался позади Брока.
‒ Вот и отлично, потому что мы закрыты. Приходи завтра.
‒ Я только сказал, что пришел не ради выпивки. Я кое-кого ищу.
Брок повернулся и взглянул на меня через плечо, очевидно, не зная, как поступить. Я допил пиво и присоединился к Броку и Баксу у двери. Парень по ту сторону был, пожалуй, старше меня на пару лет, где-то тридцатник или около того. Среднего роста, ухоженные светлые волосы, зачесанные назад. Не урод, но и не красавчик. Просто... средний. Что-то в нем заставляло мои инстинкты встрепенуться и насторожиться. Из-за него мне было... некомфортно, хотя явных причин этому я не видел.
‒ Чем могу помочь? ‒ спросил я.
‒ Меня зовут Майкл Моррисон, и я кое-кого ищу, ‒ повторил парень. ‒ Женщину. Рост около ста семидесяти трех, рыжевато-коричневые волосы. Ее имя – Дрю Коннолли.
Все внутри меня замерло и похолодело. Брок заметил мою реакцию и, скрестив руки на груди, попытался полностью загородить дверь. Бакстер, всегда готовый к броску, щелкнул костяшками и повел головой, разминая шею. За спиной послышался скрежет стульев по деревянному полу, я знал, остальные братья встали, чтобы меня поддержать, не то чтобы я в этом нуждался, поскольку был уверен, что мог бы переломать этого хама пополам даже не запыхавшись. Он был одет в отглаженные хаки и розовое поло, и, черт подери, стрелки на его брюках среди ночи были такими же свежими, как и в полдень. Да у него даже в V-образном вырезе висела пара солнцезащитных очков. Боже, какой слюнтяй.
‒ Убирайся, выродок, ‒ прорычал я, ‒ ты не найдешь здесь ничего, кроме неприятностей.
‒ Я не ищу неприятностей, ‒ сказал он спокойным голосом, хотя я был гораздо выше его, не говоря уже о Баксе и Броке, стоявших рядом. ‒ Я ищу Дрю.
Я даже фыркнул:
‒ Если ты до сих пор ее ищешь, может быть, она не хочет быть найденной.
Его брови взметнулись вверх.
‒ Вы ведь знаете где она, не так ли? ‒ он шагнул ближе, оказавшись в паре дюймов от меня. Сукин сын, я ему это еще припомню. ‒ Я разговаривал с пилотом, который привез ее сюда, и он указал на этот бар, как находящийся в шаговой доступности от дока. Я бы хотел увидеть Дрю, пожалуйста.
Я скрестил руки на груди. Я не утруждался одеванием футболки или обуви, так что мое телосложение и татуировки были хорошо видны. Большинство людей, как правило, находили меня весьма пугающим, особенно если я выглядел так, что мог бы начистить им морду даже не поморщившись, как делал это сейчас.
‒ Хорошо, я повторю максимально доступно: у тебя есть тридцать секунд, чтобы убраться отсюда, иначе придется есть через трубочку. Улавливаешь, к чему я веду, кусок дерьма?
Он немного побледнел, но продолжил стоять на своем:
‒ Не нужно насилия, я просто хочу с ней поговорить.
‒ А она с тобой говорить не хочет, ‒ прорычал я. ‒ Двадцать секунд.
‒ Боюсь, вы себя переоцениваете, ‒ ответил он. ‒ Вы угрожаете мне без провокации, если навредите мне физически, мои адвокаты затаскают вас по судам до следующего тысячелетия. А сейчас, я повторю еще один раз. Я хочу... поговорить... с Дрю.
Это было последней каплей, я подался вперед, готовый дать ему в чертовы отбеленные зубы.
Однако Бакс успел первым. Его кулак сомкнулся вокруг шеи Майкла, затем семнадцатидюймовый бицепс Бакстера напрягся, и Майкл оторвался от земли.
‒ Да ты, я гляжу, совсем идиот, ‒ прорычал Бакстер. ‒ Выметайся. Последний шанс. Или я сожму чуть сильнее... ‒ его кулак сжался, и лицо Майкла покраснело, отдавая в синеву. ‒ ...И ты уже никогда не сможешь ни с кем судиться. Сечешь, парень?
Маленькая бледная ручка коснулась бицепса Бакстера:
‒ Бакс, поставь его. Он того не стоит.
Голова Бакстера повернулась, и он внимательно посмотрел на Дрю.
‒ Ты уверена? Я мог бы завязать его шею узлом.
‒ Я уверена, ‒ Дрю погладила его по плечу. ‒ Отпусти его, пожалуйста.
Бакстер освободил Майкла, который рухнул на пол, как мешок с картошкой, ловя ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
‒ Если он не стоит того, чтобы марать руки, тогда и тебе нет смысла тратить время на разговоры с ним, так?
Дрю лишь мягко улыбнулась Бакстеру.
‒ Я потратила на него четыре года, Бакс. Я заслуживаю объяснений. Все будет в порядке.
‒ Да, что ж, мы будем неподалеку, ‒ Бакстер развернулся и закинул руку за голову. ‒ Пошли наверх, парни. Ставлю сто баксов на то, что уделаю вас всех в «HALO» (уточн. от перев.: Halo (от англ. «ореол») ‒ медиафраншиза научно-фантастических видеоигр в жанре FPS (за исключением Halo Wars ‒ стратегии в реальном времени), созданная Bungie Studios и издаваемая Microsoft Studios.).
Канаан и Корин поддержали сразу же, как и Ксавьер, а вот Брок и Зейн медлили. В конце концов, Брок присоединился к трем младшим братьям наверху, только Зейн остался в баре со мной, Дрю и ее ублюдочным экс-женишком.
Я заметил, что Зейн сжимал свой девятимиллиметровый в кулаке, прижимая к бедру с каменным выражением на лице. Это не укрылось от Дрю.
‒ Зейн, все в порядке. Правда, ‒ сказала она.
Зейн убрал пушку за пояс сзади и без слов ушел наверх.
Теперь были только я, Дрю и Майкл.
Дрю подошла и положила руки мне на грудь.
‒ Дай мне поговорить с ним, ладно?
Я заметил, что она была одета в мою футболку Бэддов... и, пожалуй, ничего кроме. По факту, я мог видеть ее соски сквозь тонкую ткань футболки и был уверен, что и трусиков на ней тоже не было.
‒ Так говори, ‒ рыкнул я.
Она отступила от меня и ее выражение лица изменилось.
‒ Наедине, если можно?
‒ Этого, черт возьми, не случится.
‒ Себастиан, все нормально, поверь, ‒ покачала она головой. ‒ Да, он долбанный изменник, но он никогда не причинит мне вреда. Со мной все будет в порядке. Обещаю.
Я знал, что ему это в любом случае не под силу, но даже от понимания того, что физически она может за себя постоять, легче не становилось.
‒ Посмотри мне в глаза и скажи, что ты хочешь разговаривать с этим мудаком.
Она посмотрела на меня в упор.
‒ Мне нужно знать причину, Себастиан. Чтобы я могла покончить с этим, наконец. Это словно... поставить точку, понимаешь?
У меня в груди защемило. У него были деньги и четыре совместных года. В тот момент, видя задницу этого хлюпика, валяющуюся на полу в своем костюме за тысячу долларов, я чувствовал, как рушатся едва затеплившиеся надежды. Что я мог предложить такой женщине, как Дрю Коннолли? Да, как мужчина я был определенно лучше, но видела ли она это? Она хотела поговорить? Поставить точку? Черта с два, она просто хотела вернуть его.
Я отступил от нее, чувствуя, как все внутри холодеет.
‒ Хорошо, поступай, как хочешь, ‒ я развернулся и направился к лестнице.
Но я успел сделать только три шага, когда почувствовал ее руки на своих предплечьях и то, как она меня разворачивает, прижимаясь ко мне так, что я мог ощутить каждый сладкий идеальный изгиб ее тела рядом со своим.
‒ Баст, постой.
Баст? Зачем бы ей звать меня так, если ей нужен этот ушлепок?
‒ Что? ‒ проворчал я.
Она улыбнулась мне.
‒ А ты ведь подумал, что я собираюсь уйти с ним, так?
‒ И? Я не прав?
В ее чертах промелькнуло раздражение.
‒ Серьезно? Я действительно в твоих глазах выгляжу такой бесхарактерной?
‒ Пожалуй, нет, ‒ выдохнул я.
‒ Нет, я не такая. Даже ни на грамм. Я просто хочу дать ему шанс объясниться, потому что мне это нужно и потому что даже понимание, что все кончено, не отменяет проведенных с ним четырех лет, а это не такой уж и короткий срок, если посвятить его кому-то. По крайней мере, я о нем заботилась, а сейчас хочу уделить пару минут своего времени. Я не приму его обратно, просто выслушаю. А потом поднимусь наверх, ‒ она погладила мою грудь своей ладонью и ее глаза вспыхнули желанием, ‒ и тогда ты накормишь меня, заставишь опьянеть и заберешь меня в кровать, где я покажу тебе, что знаю еще пару трюков.
‒ Мне нравятся твои трюки, ‒ проворчал я, чувствуя себя немного увереннее. ‒ Прости мою реакцию. Я просто...