— Довольно рискованно носить такое платье, — говорит Элле девушка, которую я не узнаю.
Она права. Платье Эллы слишком короткое. Я убедился в этом. Я хотел, чтобы она выделялась. Я хотел, чтобы она была самой захватывающей девушкой здесь.
— Что вы имеете в виду? — ласково спрашивает Элла, словно не слыша резкого тона в голосе дебютантки.
Девушка улыбается.
— Ну, очевидно, что платье не соответствует дресс-коду.
Я собираюсь шагнуть вперёд и сказать этой сучке, что, очевидно, я знаю место, где она будет соответствовать дресс-коду, когда Элла кладёт руку на моё предплечье.
— Сара-Белль? — спрашивает она. — Сара-Бель из Франции?
Челюсти девушки падает, когда она хватается за свое ожерелье. Колье, состоящее из трёх кожаных ниток с болтающимся серебряным кулоном, если его отцепить, я уверен, что получится маленький флоггер.
Я собираюсь подарить Элле некоторые игрушки, подобные этой.
— Элла? Это ты? Святые небеса!
Они обнимаются и немного разговаривают о том, как оказались здесь вместе, а затем мы прогуливаемся по бальному залу. Каждые пятнадцать метров кто-нибудь замечает Эллу и говорит ей, как красиво она выглядит. Ни один человек даже не узнаёт меня, все они крутятся вокруг неё.
И я не возражаю.
После примерно четвертого или пятого раза, когда к ней кто-то подходит, Элла тянет меня за рукав.
— Мы здесь уже достаточно долго? Теперь мы можем уйти?
Я долго и тяжело смеюсь от такой просьбы.
— Конечно, мы можем уйти, Элла.
— Замечательно. Как далеко ты живёшь?
— Совсем недалеко, — говорю я и веду её к лифту, доставая карту-ключ, чтобы разблокировать дверь лифта.
Элла смотрит на карту, когда мы входим в него.
— Ты живёшь здесь? — спрашивает она, когда я нажимаю на кнопку верхнего этажа.
— Да.
— Это твой отель? Ты что Уолдорф?
— Так и есть.
— Я думала, что твой отец был адвокатом. Я не знала, что он был гостиничным магнатом.
— Отель — это семейное дело, которое досталось сначала ему, а затем и мне. Он получил популярность благодаря своей юридической фирме по охране имущества. Я прославился, как бизнес-консультант. В качестве, которого, в первую очередь, я и приехал в Делавер. На самом деле, отель сам заботится о себе. Я просто здесь живу.
Элла кивает, и я вывожу её из лифта. Как только за нами закрываются двери, моё настроение меняется. Больше никто меня не удержит. Нет необходимости в приличиях и сдержанности. Я, наконец, возьму её так, как хочу.
Элла чувствует изменения, и её щёки начинают пылать.
— Сними своё платье, — командую я.
Лицо Эллы растягивается в улыбке, когда она опускает глаза и расстёгивает молнию. Платье падает на пол и она, снимая туфли, выходит из него. Элла стоит передо мной, обнаженная и великолепная. Я беру её на руки и, целуя, несу в спальню, а затем бросаю на кровать.
Она визжит, когда падает на неё. Я сбрасываю своё пальто и ботинки, а затем сажусь на край кровати.
— Ложись, Элла, — говорю я. — Нет, — говорю я, когда она ложится на неё плашмя. — Подложи под себя несколько подушек, чтобы я мог видеть тебя всю. Да, именно так. Теперь раздвинь для меня ноги. — Я сглатываю, когда она раздвигает ножки и показывает мне свою идеальную розовую киску. Я делаю всё, чтобы не набросится на неё прямо тут и, вытащив член, не начать трахать её, пока глаза Эллы не закатятся.
Я хочу, чтобы всё действо длилось дольше. Я хочу смаковать это.
Вы же быстро не съедите изысканное блюдо, также и в этом случае не нужно торопить события.
— Я хочу посмотреть, как ты трогаешь себя, Элла.
Её опушенные глаза открываются, чтобы встретиться с моими.
— Пожалуйста, сэр. Пожалуйста, возьмите меня, — умоляет она.
Я рычу.
— Я говорил тебе, Элла. Я возьму тебя так, как захочу. Теперь делай, как я говорю, — Элла закусывает губу и повинуется, обхватывая свои мягкие, вкусные груди. Она щипает свои соски, потом скользит вниз по своему боку, по бедру и вправо к своей влажной киске. — Святое дерьмо, — бормочу я. Она заставит меня кончить в брюки, если я не буду осторожен. — Вот так, — говорю я и встаю, чтобы взять кое-какое оборудование. — Продолжай потирать себя именно так, Элла. — Я беру всё, что мне нужно с полки шкафа.
Я фиксирую лодыжки Эллы с помощью расширителя для ног и объясняю ей.
— Это, чтобы открыть твои ножки как можно шире, — я замолкаю, наблюдая, как она играет с клитором и раскачивает бёдра, когда засовывает пару пальцев внутрь. Мой член в штанах доходит до точки кипения. — Ладно, хватит. — Я хватаю оба запястья Эллы в одну руку и начинаю связывать их с помощью другой руки, а затем привязываю концы верёвки к кровати.
— Элла, у тебя есть стоп-слово?
— Нет, сэр.
— Придумай какое-нибудь. Сейчас. И используй, если захочешь, чтобы я остановился.
Румянец расползается по щекам Эллы и вершинам её груди.
— Астронавт, — говорит она.
Я киваю.
— Значит, это будет «Астронавт», — говорю я и одеваю ей на голову повязку. Я раздеваюсь, хватаю свой мешок с игрушками и сажусь на кровать рядом с ней. Я начинаю с вибратора-пули, размером с мизинец. Она стонет, когда я дразню вибрациями её соски, превращая их в твёрдые, высокие пики. Я перемещаюсь вниз по линиям её тела. Добравшись до клитора, я обвожу вибратором этот влажный и возбуждённый маленький бутон, пока сам посасываю её твёрдые соски. Элла стонет и извивается подо мной, готовая кончить в любую минуту.
А затем она кончает. Плача и обдавая мою руку, настолько сильно, что я впечатлён.
— Ты так легко кончаешь, Элла, — шепчу я ей на ухо, когда её крики прекращаются.
— Только для вас, сэр.
Ёб*ный рот, она убьёт меня.
Глава 13
Элла
Я лежу здесь, пока крошечные толчки наслаждения всё ещё проходят сквозь моё тело, с завязанными глазами и не в состоянии пошевелить ни руками, ни ногами.
Я никогда в своей жизни не была так удовлетворена, и, судя по голосу и поверхностному дыханию, тоже самое относится и к Кейзу.
— Элла?
— Сэр?
— Мне жаль, — говорит Кейз.
— Почему?
— Я не могу больше терпеть, — говорит он, и я чувствую его вес на кровати. Его теплое дыхание обдувает мою щёку, а моя киска чувствует давление. И тогда он обрушивается на меня. Я кричу, когда Кейз наполняет меня, во мне смешивается удивление, радость, боль, всё сразу. Снова и снова он наполняет меня, мои пальцы подгибаются каждый раз, когда он находит то замечательное место. Он снова переносит вес своего тела, и теперь Кейз трахает меня так, что из глаз летят искры, также он нажимает на вибратор, который ранее поместил к моей киске. — Кончи со мной Элла. Кончи со мной, милая.
Я делаю, как мне сказали, крича и извиваясь под ним, когда он доводит меня до самого лучшего оргазма, который я когда-либо имела — снова. Ещё несколько толчков и рычаний, и Кейз кончает.
Он скатывается с меня и быстро начинает освобождать от оков.
— Извини, — говорит он, когда снимает повязку.
Я смотрю прямо в его тёмные красивые глаза.
— Что такое?
— Я обещал тебе ночь наслаждения и доминирования, которую ты запомнишь на всю жизнь. — Но ты такая…, — Кейз останавливается, чтобы подобрать подходящие слова. — Господи, Элла, ты такая хорошая саба, что я едва успел связать тебя, прежде чем кончил.
Я встаю на кровати, которая находится на идеальной для меня высоте, чтобы схватить лицо Кейза.
— Не смей извиняться за то, что произошло сегодня вечером. Я кончила сегодня так много раз, что сбилась со счёта. Ты самый лучший Дом, которого я только могла попросить, — ругая его, я смотрю прямо в его тёмные глаза.
Он не вполне готов поверить моим словам. Но я знаю один трюк.
— Кроме того, — говорю я, опуская ресницы. — У нас есть всё время мира, чтобы играть со своими игрушками.
Кейз улыбается мне широкой, ослепительной улыбкой, которая делает его и без того великолепные черты, ещё более соблазнительными. Если бы у меня все так не болело, то я бы трахнула его прямо здесь и сейчас.
Вместо этого мы заказываем обслуживание номеров и разбитые, засыпаем. На следующий день, когда я просыпаюсь, перед моими глазами находится полная тарелка красной спелой клубники. Рядом со мной стоит поднос, а рядом с ним вмятина, где сидел Кейз. Я беру с тарелки клубнику и слышу звук льющейся воды. Опираясь на дверной проём, я смотрю, как он принимает душ. Мне очень нравится смотреть на его огромные мышцы.
— Нравится то, что ты видишь? — спрашивает он, когда выходит из душа.
— Очень сильно, — говорю я.
Он подходит ко мне, обнимает и шепчет на ушко.
— Ты моя, Элла.
— Да, сэр, — говорю я.
Он улыбается мне.
— Я хочу, чтобы ты знала. Я очень хочу, чтобы ты осталась здесь, со мной. Но ты не обязана, если не хочешь.
— После того, что мы сделали в гардеробной «ЛеМеркюр» у меня не слишком много вариантов, — говорю я.
— О, Элла. Весь мир у твоих ног, — говорит Кейз. Я смотрю на него, не совсем понимая, что он имеет в виду. — Я хотел быть уверенным, прежде чем тебе рассказать, поэтому сегодня утром я позвонил отцу. Похоже, оба наши отца очень хорошо припрятали деньги. Шахта, в случае смерти твоего отца, по доверенности переходит тебе, Агнес Тремейн не может претендовать на неё.
Я хватаюсь за дверь, чтобы не упасть, пока пытаюсь услышать слова, которые произносит Кейз, а не только стук собственного сердца.
— Документы доставят, пока мы здесь разговариваем. Так что, Элла, ты станешь одной из самых богатых женщин в верхнем Ист-Сайде в очень короткие сроки.
Я сползаю по стене на пол. Он что, серьезно?
— Как я и говорил ранее, я очень хочу, чтобы ты осталась здесь со мной. Но теперь это тебе не нужно. Я больше не единственный твой вариант.
Когда, наконец, ко мне возвращается голос, я смотрю на самого великолепного и огромного мужчину, который пообещал мне весь мир и исполнил своё обещание.
— Ты не единственный мой вариант. Но ты единственный вариант, который меня интересует. Я люблю тебя, Кейз.
Он рычит и крепко обнимает меня.
— Я тоже люблю тебя. Ты моя, Элла. Навсегда.
Я счастливо улыбаюсь.
— Навсегда, Кейз. Навсегда.
Анонс и первая глава нового перевода группы книги «Дом на Рождество» от автора Алексы Райли. (продолжение истории «Благодарю за неё).
Аннотация:
Холли нашла любовь всей своей жизни. Конечно, это был молниеносно зародившийся роман, подобный урагану, но в своей душе она знала, что они созданы друг для друга. Однажды ночью парень ее мечты не вернулся, и после этого Холли больше никогда ничего о нём не слышала.
Вэнсу Денверсу в последний раз помешали увидеться с Холли. Это была лучшая ночь в его жизни, но всё изменилось. Он потратил много лет, пытаясь вернуться к ней… но ждёт ли она его до сих пор?
Предупреждение: это рождественское шоу, приправленное счастливыми эмоциями. Устройтесь поудобнее, возьмите в руки ваш горячий шоколад и узнайте, кто был в этом году послушным, а кто много шалил.
P.S. Тут даже может быть небольшой бонусный рассказ про папу и маму в конце… но не подглядывай!
Глава 1
Холли
Рождество 2017 года…
Когда я осматриваю зал кафе, меня охватывает очередной приступ грусти. Комната не сильно изменилась. Мне здесь всё хорошо знакомо, но еще и напоминает мне, насколько я отличаюсь. Я была здесь волонтёром с пятнадцати лет. Я буду скучать по этому месту, и уверена, что буду приезжать сюда время от времени. Для меня это второй дом.
— Ты действительно собираешься оставить всё это? — Пол оборачивает руки вокруг меня и притягивает к себе. Я кладу голову ему на плечо. Последние несколько лет Пол был моей опорой. Дедушкой, которого у меня никогда не было. Кем-то, на кого можно было опереться, когда я в этом нуждалась, или кем-то, кто мог дать мне советы, когда бабушка не могла. Я смотрю в его тёплые карие глаза и вижу тень беспокойства, которая из-за меня появилась на его лице. Он не хочет, чтобы я уходила. Я не уверена на все сто процентов, что должна уйти, но думаю, что для меня это будет правильно. По крайней мере, сейчас.
— Время пришло, — говорю я ему, глубоко вздохнув. — Я уже погрузила вещи в машину и проверила номер своего отеля. — Придя сюда, я убедилась, что никто не сможет разубедить меня в правильности моего решения. Но если кто-то и может заставить меня передумать, так это Пол. Я знаю, он не хочет, чтобы я уезжала. Я не думаю, что он даже предполагал, что я могу сделать это, но мне придётся. Я начинаю чувствовать, что задыхаюсь. Стены вокруг меня сужаются и мне нужно убежать, прежде чем я сломаюсь. Мне нужны перемены. Что-то, что привнесёт в мою жизнь немного света. Или, по крайней мере, я надеюсь найти нечто подобное, когда уеду.
— Я до сих пор не могу поверить, что ты решила переехать в гостиничный номер, вместо того, чтобы остаться здесь со мной и Марго, — он качает головой. Я решила остановиться там всего на несколько недель. Это не имеет особого значения, просто я не хочу быть обузой для Пола и его жены. Отель не такой уж и ужасный вариант. После того, как я закончила обучение, мне пришлось выехать из общежития, но я не хотела снимать жильё. Хотя такие мысли крутились у меня в голове.
Я пожимаю плечами. Я не хочу снова бороться с ним. Кроме того, теперь это не так важно. Я ухожу. Прямо сейчас.
— Ты даже не знаешь куда идти, — добавляет Пол, когда понимает, что я не попадусь на его удочку и не приму его предложение переехать и остаться с ним и его женой.
— Нет, но я выясню это. Я всегда так делаю, — его взгляд возвращается ко мне. — Это слишком сложно. Я не могу остаться. Мне нужно уйти на некоторое время. Мне нужно вдохнуть полной грудью и перестать задыхаться от воспоминаний, — признаюсь я ему. Воспоминания душат. Даже хорошие. Все они тянут меня вниз, в то место, где я не хочу быть, в место, где моё одиночество становиться невыносимым.
Я прогоняю эти мысли прочь, как будто никогда раньше не пыталась это сделать. Возможно, это не сработает, но я должна кое-что попробовать. И тот факт, что скоро все будут отмечать Рождество, не помогает. Проснуться в номере отеля в Рождество будет душераздирающе. Поэтому сегодня, проснувшись, я уже знала, что после своей смены в приюте меня здесь не будет. Я собираюсь убежать от этого праздника. Когда наступит Новый год, я уже буду в другом городе. Я начинаю новую жизнь, где мне не будет так сильно больно.
Этот приют для меня, как второй дом. Я люблю этих людей и люблю помогать другим. Вот почему я получила степень в сфере социальных услуг. Но это место хранит слишком много воспоминаний. Весь этот город. Он напоминает мне обо всех тех людях, что я потеряла. Сначала моего папу, потом Вэнса, и теперь ещё и мою бабушку. Она единственная удерживала меня здесь.
Она ушла две недели назад, за день до того, как я закончила колледж. Не то, чтобы она смогла бы прийти и посмотреть, как я получаю диплом. Она жила в доме престарелых, и в конце жизни большинство дней она даже не понимала кто я. Она всегда спрашивала про мужа и моего отца. Сначала я сказала ей правду о том, что они уже умерли, но она начала грустить и постоянно плакать. Поэтому потом я научилась лгать, говоря, что они пошли в магазин или уехали на рыбалку.
Потеряв бабушку, потеряв папу, который вырастил меня, потерять Вэнса было больнее всего. Это ранило мою душу. Куда бы я ни посмотрела в этом приюте, я везде вижу его. Даже после своей смерти он настолько сильно проник в каждую часть моей жизни, что я просто не могу забыть его и позволить времени залечить мои раны.