И в своём «Предваряющем размышлении» к биографии Гитлера этот буржуазный либерал и интеллектуал написал вот что:
«…Если бы в конце 1938 года Гитлер оказался жертвой покушения, то лишь немногие усомнились бы в том, что его следует назвать одним из величайших государственных деятелей среди немцев, может быть, даже завершителем их истории. Его агрессивные речи… и его планы мирового господства канули бы, вероятно, в забытьё как творение фантазии его ранних лет и лишь от случая к случаю вспоминались бы, к негодованию нации, её критиками».
Здесь налицо сожаление Феста о том, что Гитлер не ограничился возвратом в рейх Саара, Рейнской области, аншлюсом Австрии и включением в состав Германии этнически немецких Судет, а сломал себе голову на той самой России Сталина, глава которой – в интерпретации мировой истории А. Минкиным – якобы привёл фюрера к власти.
Любая попытка как-то сопоставить Сталина и Гитлера, уравнивая их, не только безнравственна, но и антиисторична. Они несопоставимы даже психологически! Сталин уже с молодости жил такой жизнью, которая закалила его нравственно раз и навсегда. Гитлер же формировался в среде даже не богемы, а полулюмпенов. В результате Гитлер оказался человеком стойкой внутренней идеи, но – без прочного нравственного стержня.
Сталин был могучим утёсом, о который разбивались любые бури. Гитлер же – бурной рекой, течение которой определяет не столько она сама, сколько обстоятельства.
Вот почему Сталина Золотой Запад всегда ненавидел и ненавидит.
Гитлера же этот Запад Золотой Элиты лишь недолюбливает, да и то в основном за то, что фюрер не смог одолеть Россию Сталина.
Вот и подтверждение сказанному…
В 1997 году «Нью-Йорк таймс» составила рейтинг ста наиболее выдающихся военных лидеров всех эпох. Не упомню сейчас, кто там оказался первым – то ли фельдмаршал Монтгомери, то ли – генерал Макартур, но Адольф Гитлер шёл в рейтинге «Нью-Йорк таймс» номером 14-м.
Во втором десятке присутствовал Пётр Великий. Где-то в задах – Иван Конев и Георгий Жуков.
А вот для того, кто пять лет управлял величайшей в мире войной , кто разгромил Гитлера и руководил Коневым и Жуковым, места в этом «рейтинге» не нашлось вовсе.
Почему?
Да как раз потому, что убеждённый, выдающийся большевик Сталин и есть военный лидер всех времён и народов номер один!
Никому другому в истории мира и близко не доводилось организовывать гигантские военные усилия громадной державы и её войск, взаимодействовать с союзниками, принимать стратегические решения в условиях постоянного дефицита времени, в быстро меняющейся обстановке и одновременно не упускать из рук политическое и хозяйственное руководство великой страной.
И при этом думать не только о её будущем, но даже не забыть о возврате в русскую литературу звонкой и одновременно очаровательно женственной буквы «Ё»…
Даже у Ленина, повторяю, были задачи скромнее! Не говоря уже о, например, Наполеоне…
Однако в рейтинг «Нью-Йорк таймс» попал не только Наполеон, но даже его маршал Мармон. Хотя Мармон в масштабах современной войны болтался бы где-то между уровнями командира корпуса и командующего армией. А у Сталина одних фронтов было более десятка, а число армий переваливало за полсотни!
Только один человек – его оппонент Гитлер – вынужден был решать задачи равного масштаба и характера, но он их в конечном счёте не решил. А Сталин – решил!
Александр Минкин сообщает, что в английском опросе, подобном затеянному телеканалом «Россия», а точнее – ставшему для телеканала «Россия» прототипом, первое место занял Черчилль, и заявляет, что это – «очень понятное решение».
Вообще-то для знающего новейшую мировую историю это решение не так уж и очевидно. Черчилль был одним из тех, кто сознательно, в интересах США, втянул Англию вначале в Первую мировую войну, в результате которой Англия из мирового кредитора превратилась в должника Америки, а затем – и во Вторую мировую войну, в результате которой рухнула Британская империя, а сам британский лев оказался на положении дворняжки на заднем дворе у Вашингтона.
Но чёрт с ним – с сэром Уинстоном! Он даже во время войны, будучи премьер-министром, до полудня не вылезал из постели – пил чай, читал письма, принимал клерков и министров. Даже не в халате «рулил» воюющей Англией, а в ночной рубашке, из постели!
Да если бы на него в одночасье свалилась хотя бы десятая часть военных проблем Сталина, то «англичанин № 1» в этой самой «руководящей» постели тут же, пардон, и описался бы!
А Сталин? Сегодня его облик фальсифицирован донельзя! Вот, например, книга двух не только генетических, но и «духовных» – если здесь можно говорить о духовности – близнецов Жореса и Роя Медведевых «Неизвестный Сталин». Издана без указания тиража в 2001 году неким издательством «Права человека»… Два её автора, два шустрых брата-«историка», издавна играют в объективность, и в своей книге они даже признают, что Сталин был «несомненным патриотом исторической российской государственности», что он имел «огромную волю, большое трудолюбие и немалый (н-да! – С.К.) интеллект»…
Однако это – фарисейские «хвалы». Братья Медведевы – занятная, к слову, в истории России фамилия – уже в предисловии определяют Сталина как «вождя, диктатора и тирана». Что ж, вождём Сталин действительно был, зато в его натуре не было черт ни диктатора, ни уж тем более – тирана. Хотя, вообще-то, реальный Сталин поднялся выше любых привычных оценок в большей мере, чем кто-либо другой.
Сталин, безусловно, отвечал всем требованиям политического гения – начиная с незаурядной памяти и способности быстро и точно входить в новые для него вопросы. Однако он был не просто великим политиком, а социальным реформатором. А от социального реформатора не требуется ярко выраженной гениальности сродни бетховенской или ньютоновской. Он должен быть своего рода «многоборцем», и тут Сталин оказался силён так, как никто до него!
Правда, и соревноваться в этой категории ему было почти не с кем, потому что выдающиеся реформаторы, движимые исключительно интересами трудящегося большинства человечества, почти неизвестны истории. Маркс, Энгельс, Ленин, ну, может быть, Махатма Ганди…
И Сталин.
Интересна его характеристика, оставленная нам Александрой Львовной Толстой. Дочь «зеркала русской революции» уехала из Советской России в 1929 году. По бумагам – в Японию, временно, с циклом лекций. По душевным же склонностям – навсегда, прихватив с собой (тоже «временно») коллекционную гитару работы Красощёкова 1828 года.
Толстая отнеслась к Советской России злобно. В этом смысле можно говорить об Александре Толстой как о «зеркале русской интеллигенции». Стоя посреди своей Ясной Поляны, она за поваленными старыми «деревьями» не увидела и тупо не хотела видеть молодого подроста нового советского «леса». Она была более лояльна даже к царизму, когда – как она заявила в книге воспоминаний – книги её отца издавались для простого народа якобы в миллионах экземпляров.
И как раз в силу антисоветизма Толстой то, что она написала о своей единственной встрече со Сталиным, ценно психологической подлинностью:
«По внешности Сталин мне напомнил унтера из бывших гвардейцев или жандармского офицера. Густые, как носили только такого типа военные, усы, правильные черты лица, узкий лоб, упрямый, энергичный подбородок, могучее сложение и совершенно не большевистская любезность. Когда я уходила, он опять встал и проводил меня до двери».
И я вот думаю: «А как бы голосовала в проекте телеканала «Россия» она – после всего, что произошло в России и с Россией с момента её «временного» из России отъезда?»
Попыткам извратить роль Сталина в русской истории много лет. Начал Троцкий, продолжают другие… Скажем, в предисловии к книге «Кто стоял за спиной Сталина?» её автор, историк Александр Островский, пишет:
«Если… вас интересует истина и вы действительно хотите понять, что представлял собою И.В. Сталин до 1917 г., как именно он, революционер, стал «могильщиком революции», давайте обратимся к фактам. Только на их основе может быть вынесен обвинительный или оправдательный приговор любому историческому деятелю. Только на основе реальных фактов можно понять трагедию русской революции, истоки советского термидора».
Увы, самого автора книги, изданной под названием, которое уже само по себе – провокация, истина интересует, похоже, постольку поскольку. И дело даже не в его непонимании того, что факты, вообще-то, всегда реальны, поскольку факт – это нечто бывшее в действительности, в реальности. Хуже то, что Островский и ему подобные вслед за Львом Троцким и ему подобными твердят о каком-то сталинском «термидоре» и т. д., не имея на то ни малейших оснований.
А ведь Лев Давидович Троцкий, заявив, что Сталин-де «ведет к термидору», сморозил одну из величайших глупостей в своей жизни. К тому же ещё и плохое знание истории обнаружил. Если уж вспоминать времена Французской революции, то надо было бы говорить (Троцкому) о некоем «18 брюмера» Сталина – по аналогии с переворотом Бонапарта, положившим конец полностью разложившемуся режиму Директории. Но «брюмер» Троцкому не подходил уже потому, что последняя фаза массового террора Французской революции приходится как раз на время сразу после «термидора», а после «брюмера» никаких массовых репрессий не последовало.
Вспомним, что это такое – «термидор»? Собственно, это название одиннадцатого месяца по республиканскому календарю, введённому Великой французской революцией. Он соответствовал периоду с 19/20 июля по 17/18 августа.
27/28 июля 1794 года (9-го термидора 2-го года республики) во Франции произошел переворот. Он привел к падению революционной якобинской диктатуры и поставил у власти крупную буржуазию. Термидорианский переворот поднял наверх самые растительные слои буржуазных политиков, ориентированных на удовлетворение своих самых низменных, примитивных, животных интересов, и не более того. Была образована Директория, которая в считаные годы довела Францию «до ручки», после чего в 1799 году ей, как уже сказано, дал по шапке Наполеон Бонапарт. Академик Евгений Викторович Тарле писал об этих временах так:
«Разбойничьи шайки… приобрели характер огромного социального бедствия… Развал и беспорядок в полицейском аппарате к концу правления Директории делали эти шайки почти неуязвимыми и подвиги их безнаказанными. Первый консул… (Бонапарт . – С.К.) переходил от одного неотложного дела к другому: от разбойников к Вандее, от Вандеи к финансам, а денег в казначействе (настоящих, металлических денег) не оказалось вовсе – хозяйничанье Директории привело к полному безденежью казны…»
Эта картина, замечу в скобках, характеризует не только прошлое Франции, но и весьма возможное будущее России – при сохранении в ней нынешнего положения вещей.
Так о каком сталинском «термидоре» может быть речь? В результате деятельности Сталина и его соратников было в считаные годы изжито даже минимальное влияние на жизнь страны остатков буржуазии – нэпманов и началось впечатляющее созидание нового общества. Позднее даже такой не имеющий особых поводов любить Сталина деятель, как Александр Керенский, сказал: «Сталин поднял Россию из пепла, сделал великой державой». А относительно «презренного металла» можно вспомнить, что в 70-е годы Молотов говорил поэту Феликсу Чуеву о том, что при Сталине в стране был накоплен такой огромный золотой запас, что платину «не показывали на мировом рынке, боясь обесценить».
Хорош «термидор»! Дай Бог такого «термидора» любой стране мира.
Вообще же в случае Сталина никакие исторические аналогии не работают, даром что Сталина порой сравнивали с Иваном Грозным.
Сталин абсолютно самобытен и уникален. Он являет собой тип гениального вождя в чистом виде. А пытающиеся облаять его неизбежно разоблачают себя как моську. Ту самую крыловскую Моську, лаявшую на Слона для того, чтобы выглядеть ему равной.
Глава четвёртая
Русская история, русские вожди, «вожди» и Вождь…
Конкурс «Имя России» в основе своей – пример обезьянничанья с Запада. Но его значение для России оказалось намного более важным, чем аналогичные «рейтинговые» конкурсы на Западе. И поэтому я буду ещё не раз возвращаться к этому конкурсу. Так, не лишним было бы, пожалуй, задуматься: «А что, если бы после знакомства с историей России за последние, скажем, триста лет в голосовании в рамках проекта телеканала «Россия» приняли бы участие все поколения русского и всех других народов, связанных с Россией общей исторической судьбой? Каким был бы итог такогоголосования?»
Что ж, чтобы ответить на этот вопрос, надо сказать о самом русском народе.
Русский народ – великий народ, и лишний раз он доказал это тем, что, не ведя крупных завоевательных походов, почти мирно распространился от Заполярья до Памира, от Карпат, от Балтийского и Чёрного морей до Восточной Сибири и Дальнего Востока, и даже имел свою – Русскую! – Америку. Причём русские не просто распространились, а сумели отразить все внешние нашествия, да так, что с ходом веков Россия лишь усиливалась.
Но все выдающиеся события, все периоды в нашей истории показывают и доказывают, что для России особенно значимо то, что представляет собой верховная власть в России и чем эта власть руководствуется.
Если во главе России стоят умные патриоты, она обретает силу и перспективу.
Если у власти оказываются бездари и «Иваны, не помнящие родства», страна слабеет и дряхлеет.
Увы, в России чаще случалось второе. И очень часто её верховная власть была недостойна того народа, который был ей подвластен. Но даже в такие периоды разброда и шатаний Россия была сильна инициативой и жизненными силами наиболее славной части её народной массы.
Англичане говорят, что есть как бы два английских народа, отличающихся один от другого даже внешне – приземистое, несдержанное простонародье и стройная, сухощавая аристократия.
Так вот, и в русском народе – но во всём народе, как в самой толще его народной массы, так и в верхних его слоях, есть два принципиально отличающихся один от другого народа – народ Ивана да Марьи и народишко Ванек и Манек.
Причём подчёркиваю: Ванек и Манек всегда хватало и в самых «верхах» российского общества. Более того, в этих кругах они всегда преобладали.
Первый народ бил чужеземцев, второй народишко лизал им пятки.
Первый создавал певучие, берущие за душу песни, второй – похабные частушки.
Первый в тяжёлую годину хмурил лоб, подтягивал пояс и засучивал рукава, второй – юродствовал.
Второй жил абы как, не очень интересуясь даже тем, что там есть за дальним лесом. Второй норовил отлежаться на печи, а первый…
А первый шёл за тридевять земель – не завоёвывая их, а органически вбирая их в круг русского дела.
Это было именно движение нации… Запад посылал в заморские владения вначале хищных авантюристов, затем – миссионеров, а затем уж – администраторов, колонистов.
А русский Иван, сын Ивана да Марьи, шёл в новые земли Западной, Средней, Восточной Сибири сразу как выразитель общей русской воли – в силу широты характера. И даже если он шёл вроде бы за ясаком и «мягкой рухлядью», то – в итоге – он шёл за судьбой Русской земли.
Это и по сей день поняли не все, и издавна понимали не все. Скажем, очень неглупый русский человек, Николай Александрович Бердяев, писал в своё время:
«Размеры русского государства ставили русскому народу почти непосильные задачи… И это наложило безрадостную печать на жизнь русского человека… Нет у русских людей творческой игры сил. Русская душа подавлена необъятными русскими полями… Необъятные пространства России тяжёлым гнетом легли на душу русского народа… Огромность русских пространств не способствовала выработке в русском человеке самодисциплины и самодеятельности… Русская душа ушиблена ширью…»
Вот так! Кто-то смотрел на мир из петровского «окна в Европу» и видел из него будущую могучую Россию. А кто-то, как видим, поглядывал на Россию из «окошка» своих интеллигентских раздумий и не понимал, что сама огромность русских пространств стала итогом активной самодеятельности лучшей части русского народа, результатом его спокойного движения в мир!