Черчилль спокойно смотрел - и ждал; достойный наследник строителей Британской Империи, воплощение британского бульдожьего упрямства, он не собирался сдаваться даже в настолько безнадежной ситуации.
Посмотревшему на него сэру Стюарту вспомнилось высказывание одного из британских адмиралов прошлого 'Стреляйте, стреляйте - и, может быть, последний выстрел принесет вам победу' - вспомнив это, разведчик зло улыбнулся про себя - еще ничего не потеряно окончательно, господа американцы и русские, Великая Британия еще жива, а, стало быть, вам еще рано праздновать победу.
- В этих условиях единственно приемлемой стратегией, дающей Британии хотя бы минимальные шансы на сохранение своих позиций, является провоцирование конфронтации между русскими и янки - продолжил Лиддел-Гарт.
- Оптимальными для Британии являются варианты экономической и политической конфронтации между СССР и США; военная конфронтация, в принципе, менее желательна, поскольку мы накрепко привязаны к США - следовательно, неизбежны военные расходы и потери, весьма для нас нежелательные.
- Применительно к экономической стратегии, с учетом крайнего сужения рынков сбыта нашей промышленной продукции, ключевыми моментами являются удержание рынков Метрополии, ЮАС, и, источников нефти на Ближнем Востоке; крайне желательно удержание Австралии. Важным источником доходов могут стать торговые связи между африканскими и азиатскими колониями и странами Европы. На последнем моменте следует остановиться подробнее - экономически европейские страны использовали колонии как источники сырья и рынки сбыта промышленных товаров, например, колонии Юго-Восточной Азии были поставщиками риса, каучука, иных технических культур, некоторых видов полезных ископаемых - сейчас они выключены из нормального торгового оборота, но, тем не менее, ни потребность европейского рынка в поставляемом ими сырье, ни их потребность в европейских товарах никуда не делись. Для того, чтобы воспользоваться временным выключением стран континента из нормальной экономической деятельности в колониях, нужен торговый флот, торговые связи, относительно умеренные капиталы и потребительские товары. Первые два компонента у Британии есть, с третьим, и, в особенности, четвертым, есть проблемы - но значительно меньшие, чем, скажем, у Франции. Это позволит существенно смягчить послевоенное восстановление. Несомненно, прибыльным вариантом для Великобритании станут поставки продовольствия из Аргентины в страдающую от недостатка продуктов Европу. Проще говоря, пока Великобритании придется занять пустующую нишу торгового посредника между Европой, с одной стороны, и Африкой, Азией, Латинской Америкой.
- Применительно к текущей ситуации критически важным условием реализации данной стратегии является ослабление долгового бремени Великобритании и обеспечение преимущественных прав Империи в колониях - продолжил Лиддел-Гарт - для нас сейчас жизненно важно хотя бы частично дезавуировать пункт 'Атлантической хартии' о свободе торговли применительно к колониям.
- Практически это можно сделать только одним способом - оплатить долги Империи перед США за счет контрибуции, уплаченной Францией.
- Как Вы предлагаете это сделать, Бэзил? - деловито поинтересовался Черчилль.
- Дело в том, сэр Уинстон, что США хотят сделать Францию своей опорой на континенте, военным и экономическим плацдармом, явно направленным против России, и, неявно - против Британии - неторопливо начал излагать детали лучший аналитик Британии - соответственно, они не заинтересованы в разорении Франции. Интерес русских заключается в нейтральной, дружественной им Франции - насколько можно судить по опыту Испании, Сталина вполне устроит некоммунистическая Франция с де Голлем во главе, не являющаяся плацдармом против России, но, играющая роль 'торгового моста' между советской сферой влияния и остальным миром. Это оптимальные варианты решения 'французского вопроса', соответственно, для Америки и России. Естественно, что они категорически не устроят противную сторону - кузенам необходим плацдарм на континенте, рынок сбыта для их товаров, возможность экспорта инфляции, русским же важно не допустить этого. Поскольку единолично добиться решения 'французского вопроса' в оптимальном для себя варианте, не начиная нежелательной ни для кого сейчас новой большой войны, невозможно, сторонам придется искать приемлемый для всех компромисс. В положении, когда позиции США и СССР во Франции почти равны - русским досталось большинство наиболее промышленно развитых, богатых департаментов, мы и янки оккупируем большую часть Франции, в частности, Париж, позиция Великобритании может сыграть роль своеобразной 'золотой акции'.
- По моему мнению, компромисс может выглядеть так - Франция делится на нашу, американскую и русскую зоны оккупации, кроме того, взимается контрибуция со страны в целом, большая часть которой причитается Империи. До полной выплаты контрибуции французские колонии, или, большая их часть, передается под мандат Великобритании, с ее преимущественными правами на торговлю.
Лиддел-Гарт замолчал, ожидая реакции слушателей.
- Если я правильно Вас понял, Бэзил, то Вы предлагаете использовать прецеденты, созданные Версальской системой - задумчиво констатировал премьер-министр - ведь в начале 20-х годов Франция оккупировала Рур, когда немцы задерживали выплату репараций и контрибуций; вдобавок, Вы предлагаете возродить выдачу системы мандатов на колонии побежденных. Кроме того, Вы предлагаете выделить каждой из держав-победительниц оккупационные зоны - насколько я понимаю, это цена, которую Вы хотите уплатить русским за их согласие на наш вариант.
- Да, сэр Уинстон - кивнул аналитик - конечно, придется признать право русских на Германию, но это неизбежно в любом случае - если мы его не признаем, то Сталин будет пользоваться правом победителя без нашего согласия.
- А что скажете Вы, сэр Стюарт? - спросил Черчилль.
- Это может сработать, сэр Уинстон, если мы предварительно договоримся с русскими - решительно сказал разведчик - в конце концов, им нужно и юридическое признание их победы, и, совершенно не нужно усиление кузенов - как и нам. В этом наши с ними интересы совпадают. Я бы предложил такой вариант - признание их захватов на Ближнем Востоке в качестве их сферы влияния в обмен на их согласие на выдачу Империи мандата на французские колонии. В качестве решения вопроса раздела сфер влияния в Европе - предложенный Вами, Бэзил, вариант признания преимущественного права русских на Германию вкупе с признанием нынешних захватов русских во Франции в качестве их зоны оккупации в обмен на их отказ от доли в контрибуции, взятой с Франции в целом и признания наших захватов в Европе в качестве сферы влияния Империи.
- Вы не слишком щедры к русским, сэр Стюарт, в особенности в том, что касается раздела Ближнего Востока? - слегка усомнился Черчилль.
- Судите сами, сэр Уинстон - выбить русских силой с занимаемых ими сейчас позиций нашими силами невозможно; можно, конечно, попросить о помощи кузенов - но расплачиваться с ними придется уступкой наших позиций в нефтяном бизнесе. Полагаю, этот вариант нам не подойдет.
Черчилль молча кивнул - для того, чтобы хотя бы частично возродить могущество Империи, сохранение нынешних позиций в нефтяном бизнесе, основанных на британском влиянии на Ближнем Востоке, было критически важно.
- А вот по мере укрепления Империи вполне возможно постепенное вытеснение русских с занимаемых ныне позиций - продолжил Мензис - в наших силах новый тур 'Большой Игры', пусть пока не в Туркестане, а в Персии, Ираке, Палестине, Ливане. Но для этого нам нужно время - время для того, чтобы вылезти из долговой ямы, в которую нас загнали кузены; время для того, чтобы укрепить флот, армию и авиацию; время для того, чтобы привести в порядок экономику Империи. Вот когда мы сделаем все это, можно будет вышибить русских с заблаговременно 'размягченных' позиций.
Черчилль молча обдумывал сказанное. Действительно, с французов можно было получить контрибуцию, позволяющую выплатить большую часть долга США. Можно было взыскать часть долга пакетами акций французских заводов, банков, торговых фирм, что позволяло перенаправить финансовые потоки из Франции в Великобританию. Преимущественный контроль над французскими колониями, в дополнение к британским, позволял стать пусть и не монопольным поставщиком колониального сырья на европейский рынок, но, весьма серьезно влиять на цены. Можно было частично экспортировать инфляцию, оговорив долю валютных резервов Франции в фунтах стерлингов, наряду с долларами. Немаловажным моментом было исключение Франции из числа держав, имеющих существенное влияние в Средиземноморье и Европе - и, отчасти, ее место могла занять Британская Империя. Последним по счету, но не по важности, было некоторое ослабление США, которые, вдобавок, были бы вынуждены бороться за влияние в голодной, нищей Франции с Советским Союзом - и чем больше ресурсов противники тратили бы на это, тем свободнее чувствовала бы себя Великобритания в других частях мира. Одним словом, речь шла не просто о колоссальных выгодах, но о последнем шансе Британии не превратиться в протекторат бывшей колонии, возродившись в качестве великой Империи. Естественно, сегодняшние пока еще союзники понимали это не хуже него самого - но, Сталину было выгоднее ослабление США ценой усиления Британской Империи, чем превращение Великобритании в фарватерного союзника США; Рузвельт же мог играть на противоречиях между СССР и Британией, но в том случае, если он, Черчилль, и Сталин выступали единым фронтом, Рузвельт был бы вынужден пойти им навстречу, поскольку распад коалиции на данном этапе был ему очень невыгоден.
Еще один фактор, о котором деликатно умолчали Мензис и Лиддел-Гарт, но о котором сэр Уинстон прекрасно помнил - приближались выборы. Выход на них в качестве победителя еще не гарантировал победы, это было ясно - Черчилль был слишком правым, слишком аристократом, для изрядно полевевшей за последние годы Великобритании - выход же на них в качестве победителя, принесшего добычу, позволяющую изрядно облегчить тяготы военного и послевоенного времени для простых англичан, был почти гарантией победы.
Ключом ко всему этому было соглашение со Сталиным - Черчилль слегка улыбнулся, вспомнив свое собственное высказывание по сходному поводу 'Если бы Гитлер вторгся в ад, я бы, по меньшей мере, благожелательно отозвался о Сатане'.
- Джентльмены, следует тщательно проработать детали соглашения с маршалом Сталиным - подвел итог совещания сэр Уинстон - после окончательной проработки, Вам, сэр Стюарт, надо будет выходить на Ваших русских коллег.
- Это не составит проблемы, сэр Уинстон - заверил премьера Мензис - у нас есть прямой выход на доверенного человека маршала Берия в Швейцарии.
Переговоры 'Иванова' с немецкими офицерами.
Январь 1944 года, Париж, неприметная квартира в буржуазном квартале.
Присутствуют: генерал-полковник Карл фон Штюльпнагель, полковник Ханс Остер, полковник 'Иванов'.
- Добрый день, господа - очень рад Вас приветствовать - обратился 'Иванов' к вошедшим в квартиру фон Штюльпнагелю и Остеру - прошу Вас, проходите, присаживайтесь.
- Позвольте предложить Вам кофе, коньяк, сигары.
- Здравствуйте, герр полковник - обратился к 'Иванову' Штюльпнагель - позвольте представить Вам полковника Остера, начальника штаба абвера.
- Герр полковник, позвольте представить Вам полковника 'Иванова', в данный момент - личного представителя маршала Сталина.
- Для меня большая честь познакомиться лично, герр полковник, с легендой русской военной разведки - наклонив голову в коротком офицерском поклоне и щелкнув каблуками, сказал Остер - полковник Остер, к Вашим услугам.
- Для меня, в свою очередь, большая честь быть представленным столь заслуженному офицеру, как Вы, герр полковник - коротко поклонился 'Иванов', так же щелкнув каблуками - полковник 'Иванов', к Вашим услугам.
Остер и 'Иванов' с интересом посматривали друг на друга, пока 'Иванов', на правах хозяина разливал кофе и коньяк.
'Иванов' произвел на Остера благоприятное впечатление - высокий, широкоплечий шатен лет тридцати пяти, с ярко-синими глазами и заметной офицерской выправкой. В глаза бросалась спокойная уверенность в себе этого человека, и, в то же время, чувствовался настрой 'Иванова' на серьезный разговор с равными.
Остер тоже произвел на 'Иванова' хорошее впечатление - он не пытался что-то строить из себя, но был тем, кем был - опытным штабистом, и, как знал 'Иванов', убежденным антифашистом, непременным участником всех военных заговоров против Гитлера, человеком, готовым пойти на смерть ради своих убеждений.
Генерал-полковник фон Штюльпнагель и вовсе не нуждался в каких-либо рекомендациях - потомственный офицер, ближайший сподвижник покойных фон Секта и фон Хаммерштейн-Экворда, такой же, как и они, убежденный русофил и антифашист, сторонник военного союза России/СССР и Германии против англосаксов.
После неторопливого вкушения отлично сваренного хозяином кофе, стороны приступили к выяснению позиций друг друга.
- Господа - предложил фон Штюльпнагель - предлагаю Вам общение без чинов.
'Иванов' и Остер коротко выразили согласие с предложением старшего по званию.
- Господа, если Вы разрешите - 'Иванов' сделал паузу, дождавшись согласия, выразившегося в согласных кивках - я бы предложил Вам обсудить создавшееся положение прямо, без лишней дипломатии - в конце концов, все мы имперские офицеры, так что предлагаю оставить дипломатию дипломатам.
- Герр 'Иванов', Вы прочитали мою мысль - улыбнулся фон Штюльпнагель - полагаю, так будет лучше всего.
Внимательно наблюдавший за своими собеседниками Остер сделал первый вывод - он знал, что фон Штюльпнагель был в хороших отношениях с отцом полковника 'Иванова', также высокопоставленным офицером русской военной разведки, еще до Первой Мировой войны, но, судя по теплой, доброжелательной атмосфере, которую старательно создавал вообще-то сухой, холодноватый по характеру фон Штюльпнагель, речь шла не просто о важной встрече с сыном доброго знакомого - все выглядело так, будто беседовали единомышленники.
- Итак, господа, как выглядит ситуация, если посмотреть на нее из Москвы - начал 'Иванов' - с глубоким прискорбием вынужден констатировать, что естественные враги наших Империй, России и Германии, англосаксы, второй раз за последние 30 лет добились поставленной цели - наши страны истекают кровью в войне друг с другом.
Немецкие офицеры обратились в слух - такого начала они не ожидали, даже надеясь на благоприятные, применительно к текущей ситуации, советские предложения.
- Надеюсь, господа, Вы простите мне затянутое начало, но так уж исторически сложилось, что у наших Империй нет таких пересечений интересов, которые бы делали войну неизбежной - если вспомнить Семилетнюю войну, то, с грустью вынужден признать, что вступление Российской Империи в эту войну было обусловлено не только национальными интересами, но и интригами Австрии и Франции.
- Если же вспомнить наполеоновские войны, то Россия и Пруссия были друг другу верными союзниками, если не считать печального исключения, обусловленного французским диктатом.
- После этого русско-германская граница в течение столетия была границей мира, что, по моему скромному мнению, объясняется различием естественных сфер влиянием наших Империй - если исторической судьбой Германии было доминирование в Центральной Европе, или, как принято выражаться в Вашей прекрасной стране, Срединной Европе ('Иванов' прозрачно намекает на принятую во Втором Рейхе концепцию 'МиттельОйропа' В.Т.), то России историческая судьба изначально предопределила южное направление экспансии.
Фон Штюльпнагель и Остер потихоньку делали выводы - 'Иванов' говорил о доминировании Германии в Центральной Европе в прошедшем времени, да и его высказывание о южном направлении экспансии для России было достаточно неоднозначно.
- Можно только сожалеть о том, что предвоенные планы настоящих патриотов Российской и Германской Империй, заключавшиеся в поддержании прочного мира между нашими странами, не увенчались успехом - в отличие от планов недоброжелателей наших стран - в одной фразе 'Иванов' намекал и на поддержку военными элитами России и Германии Бьеркского договора, сорванного профранцузскими и пробританскими кругами в России, и на то, кого советская военная элита числит в главных недоброжелателях, точнее, продолжает числить.
- Собственно говоря, действия недоброжелателей наших Империй логичны, более того, единственно способны принести им желанный успех - достаточно вспомнить известный труд мистера Маккиндера - продолжал развивать свою мысль 'Иванов', делая отсылку к любезным сердцам немецких военных категориям геополитики - и лучшего примера, чем концепция 'Хартленда', созданная отцом англосаксонской геополитики, просто не было - если Вы позволите мне толковать концепцию 'Хартленда' расширительно, то Евразия и является теми самыми 'Сердцевинными землями' человечества, соответственно, автоматически возникает вопрос о силе, контролирующей эти территории.
- В том случае, если этой силой является русско-германский союз, то крайне маловероятен вариант, при котором англосаксы смогут отвоевать контроль над 'Хартлендом' военным путем - да, в силах англосаксонских держав развертывание многочисленной, отлично вооруженной армии, но, во-первых, русско-германский союз сможет выставить на поле боя не менее многочисленную армию, во-вторых, насколько англосаксы сильны в морской войне, настолько же они посредственны в сухопутной войне.