ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. ДНЕВНИК
1. Жизнь по воле обстоятельств
Фантастика! Невероятная мистификация! Но всё по порядку. Электрический разряд: свечение, куда-то лечу, толчки, тренькающие звуки движущегося трамвая, голоса пассажиров. И вот сижу на деревянной скамейке. Первый взгляд в окно, какого ляда?! Еду вдоль Марсова поля в Питере, напротив Летний сад. Как я здесь оказался?! Почему на мне школьная форма, да и чувствую себя как-то необычно. Тут же осознал, что комплекция и одежда претерпели значительные изменения. Отлично помню, как полез в сарай смотреть электрику, получил разряд и вырубился. Лето 2016 года, а сейчас? Направился к выходу по мотающемуся в разные стороны вагону. Сейчас мне очень страшно! Нужно побыть одному и разобраться с этой бредовой ситуацией. Дорогу преградила энергичная дама с синей повязкой на рукаве:
- Гражданин, ваш билетик!
Тут я заметил, что вагон оборудован кассами. Такие изделия, рассчитанные на сознательных граждан, появились в конце шестидесятых. Деревянные скамейки и складывающиеся двери, господи, да это же “американка”, я отлично помнил эти шикарные составы.
- Билет будем предъявлять? Нет билета, платим штраф тридцать копеек! Как не стыдно юноша!
Проверяющая уставилась на меня. Я был дезориентирован, мысли путались. Тут всё не так, но надо отвязаться от назойливого инспектора. Пошарил по карманам и, надо же, обнаружил кошелёк с мелочью и целым бумажным рублём образца 1961 года. Это меня доконало. Сунул деньги назойливой контролёрше и рванул к выходу. Как раз успел выскочить на углу Лебяжьей канавки и Мойки.
Поплёлся в Летний сад, дико озираясь по сторонам. Тут слава богу всё привычно. Я нашёл скамейку и рухнул на деревянные перекладины. Часы на левой руке показывали девять двадцать. Тут же вспомнил, что часики “Юность” подарили , бабушка с дедом на шестнадцатилетие, а где мой хронометр “Омега Де Виль” из двадцать первого века? Осмотрел сумку, перебрал учебники, тетради и какой-то школьный хлам. Прочёл надпись на обложке тетради: “Для классных и домашних заданий по литературе ученика 10 “А” класса 190 школы”. Выходит, я непостижимым образом перенёсся во времена своей школьной юности, сейчас 1968 год!
Самое потрясающее, что меня вернуло в прошлое, сохранив при этом багаж знаний накопленных за всю жизнь вплоть до аварии на подстанции. Я всё помнил: школу, училище, армию, женитьбу, свой рабочий стаж, лихие девяностые, пенсию. Ну и дела! Разве такое может быть? Осмотрелся. По моим воспоминаниям, между старым Ленинградом и Санкт-Петербургом разницы почти никакой: историческая часть сохранена, зато машин гораздо меньше и люди другие, в смысле одеты иначе. Да, ещё флаги красные серпом и молотом. Во дела! Как с этим жить, как вернуться к жене, ребёнку?
Итак, если я в прошлом, то жива мать, бабушка, дед, дядя и тётя, все те, кого неумолимое время унесло в мир иной. Родня, которой я люб и дорог сегодняшним семнадцатилетним пацаном, никак не примет моих объяснений. Значит, в этой эволюции, для всех окружающих я обязан подстраиваться и вести себя ничем не выделяясь. Чушь какая-то! В голове роилась разрозненная информация о четвёртом измерении, временных туннелях и кротовых норах из телепередач канала “Дискавери” с Норманом Фрименом. Вспоминались писатели фантасты, особо Бредбери с его “И грянул гром”. И что, мне с того, как это поможет? Из глубины воспалённого мозга выскочило “Делай что должен и будь что будет”, кажется Толстой или Аврелий, а это мне зачем?
Я поднялся и побрёл в сторону бывшей, а ныне настоящей школы. Ведь трамвайный маршрут номер два вёз меня именно туда. По пути попались на глаза старушки, сидя на скамейке они что-то бойко обсуждали и я решился. Несмело подошёл и молвил:
- Здравствуйте, простите, пожалуйста, где поблизости ларёк Союзпечати?
Женщины воззрились на меня, но ничего подозрительного не нашли. Перед ними стоял обыкновенный молодой человек в школьной форме с сумкой через плечо. Тут же вспомнил, что очень модная сумка первоначально была белой и я перекрасил её чёрной нитроэмалью. Спустя какое-то время краска стала отслаиваться и белизна предательски выдала мои манипуляции с цветом.
- Молодой человек, ларёк недалеко, на Белинского по нечётной стороне.
- Спасибо, прекрасные дамы.
Дамы удивлённо переглянулись, мог бы не хохмить, но в моём положении это как-то сбивало уровень адреналина. Энергично двинулся в указанном направлении. Спросить прямо, какое сегодня число и месяц я не решился, проще купить газету и прочитать. Улицу Белинского помнил, там располагалась славная пирожковая в подвальчике, а вот где стоял киоск в памяти стёрлось. Я купил “Смену” и “Ленинградскую правду” - хватило пяти копеек. Из газет узнал дату, в которую неведомые силы вернули меня после электрического разряда. Нынче среда 3 апреля 1968 года, а значит отсчёт начался заново. Теперь пора навестить родную школу. Шагом, до двадцать второго дома на Фонтанке, не больше пяти минут. В гардеробе я столкнулся с белобрысым пацаном своего возраста. О, знакомое лицо!
- Петруха, привет, где болтаешься? Тебя Белка отметила отсутствующим, сегодня же подготовительный к экзаменам по русскому, ты что забыл?
Петрухой меня не называли лет тридцать, а раньше кликали пацаны во дворе, потом одноклассники, сослуживцы в армии и сидельцы на зоне. Память услужливо выдала: Белка - классная Бэлла Григорьевна Левина, она же англичанка, в смысле преподаватель английского языка. Школьник напротив - Стасик Егоров. И то неплохо: спустя сорок восемь лет альцгеймер ещё не потревожил. То, что стал относиться к ситуации с юморком, явно защитная реакция. Писать обо всём хочется подробно и много. В подкорке мелькнуло - “биография два”. Надо как-то выкручиваться и встраиваться в школьное расписание, а заодно решать свою дальнейшую судьбу.
- Приболел немного. Дома на занятия не хотели пускать. Стасик, - я внутренне напрягся, а вдруг парня зовут иначе, - а чего было на занятиях, кто вёл урок?
Стасик реагировал адекватно, значит пока всё правильно. Ответить не успел, забытой трелью прорезался звонок. Одноклассник рванул на второй этаж, я за ним. Вбегаем в класс, ребята на своих местах, мне машет рукой Димка Сайко. Тёзку тут же вспомнил - мой школьный приятель по кличке Пыжик. Плюхаюсь рядышком, запамятовал, с кем я сидел за одной партой, должно быть с этим очкариком. Сердце молотит! Страшно от новых ощущений а, главное - отсутствия алгоритма поступков, то есть запрограммированных навыков поведения в подобной ситуации.
Вошёл преподаватель, все встали. Забыть такую личность я не мог, уж больно напоминал диктора Левитана, причём не голосом, а характерной внешностью: круглые очки, мясистые губы, чёрные волосы, зачёсанные назад, обязательный галстук и белая рубашка. Ярко высветилось в голове - Юрий Соломонович Забинков! Я смотрел на него во все глаза, а как же: преподаватель русского и литературы, эрудированная и грамотная личность из прежней жизни. В данный момент он мне ближе и понятней нежели пёстрая кучка одноклассников. Петрушевский из будущего в биологической оболочке семнадцатилетнего подростка прошлого, с интересом уставился на учителя. Во, как высказался! Волнение отошло на второй план, сейчас мне стало увлекательно, что дальше? Наставник словно угадал мои мысли:
- А, Петрушевский появился! Уже всё знаете, молодой человек? На первый урок можно и не ходить? Отлично, вот и проверим вашу подготовку по теме занятий. Милости прошу к доске, не стесняйтесь…
Так увлёкся, что хочу сказать несколько слов для тех, кто когда-нибудь прочитает эти записки. Мне дана возможность, какими-то высшими силами, прожить жизнь заново. Хорошо хоть не с младенческой соски, а молодым человеком образца 1968 года. До того как подняться в квартиру, где я жил под присмотром и опекой бабушки с дедом (о той незабываемой встрече позже), забежал в канцелярский магазин, где купил общую тетрадь за сорок четыре копейки и новомодную шариковую ручку. После автобиографии, судьба выдала шанс зафиксировать ещё одну. Теперь в хронологическом порядке записываю основные вехи этой “новой” прошлой жизни. Пусть первая эмоциональная, но взвешенная и подробная запись будет вместо предисловия. Я помню своё прошлое, я знаю цепочку последующих событий, но мне не дано знать, как получится существовать в этом мире. Оттого спешу всё подробно выкладывать на бумаге, где же ты, любимый ноутбук Lenovo? Как мне тебя не хватает! Теперь настольный компьютер из будущего заменяет зелёная общая тетрадь - “дорогой дневник”.
2. Встреча
Итак, урок литературы. Меня вызывает к доске преподаватель:
- Милости прошу к доске, не стесняйтесь, берите мел, записываем тему урока. Смелей, Петрушевский, смелей. Все открыли тетради и пишут “Омут светского общества”, план. Далее, “Светское общество в романе “Евгений Онегин”. А, что смешного?
Я услышал ропот за спиной и стал перечитывать свои каракули - “Омут советского общества”! Повернулся к аудитории, милые подзабытые лица одноклассников ожили, девчонки хихикали, парни зашептались. Забинков попытался погасить интерес аудитории:
- Ребята, успокоились. Петрушевский, исправляйте текст и будьте внимательны. Кстати, как называется подобный ляп?
Я напряг память и выдал по памяти:
- Это незначительная описка входит в термин парапраксис, а в устной речи - оговорка по Фрейду…, - я оборвал себя, увидев, как удивление преподавателя сменяется интересом и закончил, - где-то так, друзья мои!
- Интересно, читали Фрейда? И что же это означает, уважаемый Дмитрий?
- Незначительное и бессмысленное ошибочное действие, как плод реализации бессознательных желаний. Является компромиссным образованием, создаваемым соответствующим сознательным намерением и частичным одновременным осуществлением бессознательного желания.
У Юрия Соломоновича вытянулось лицо, а в классе воцарилась полная тишина. Челюсти конечно “не отвалились”, но подобного никто не ожидал. Краем глаза отметил, прелестное личико Вероники Лазовской с вопросительной миной, каменное выражение Юры Сноба (вот такая фамилия, причём соответствующая внутреннему содержанию) и недоуменные физиономии остальных. На хрена я так? Встрепенулся и автоматически отчеканил то, что хорошо знал и помнил:
- В романе “Евгений Онегин” важнейшую роль играет русское дворянство и столичное светское общество. Здесь читатель встречает множество эпизодов и подробностей из жизни высшего общества. Пушкин описывает балы и званые ужины, столичные театры, одежду, манеры и привычки знатных жителей Москвы и Петербурга. Автор довольно иронично и шутливо говорит о высшем обществе и дворянах в целом. Он тонко высмеивает глупость и пустоту скучающих аристократов. Например: “…Однообразная семья, все жадной скуки сыновья…”
Преподаватель расцвёл:
- Молодец! Садитесь, Петрушевский, потом с вами побеседуем. А к доске пойдёт…
Я уже не слушал Соломоныча, делая вид, что записываю за учителем, мысленно полемизировал с собой. На хрена выдрючиваться? Зачем, если по современному, понты кидать? Моё дело маленькое: сидеть тихо, как мышь и впитывать, анализировать, подстраиваться под окружающую среду. В памяти многое стёрлось, нужно восстанавливать заново, что там будет впереди? Из задумчивости выдернул школьный звонок.
В тот памятный день, еле дотянул до конца занятий. Одноклассники косились на меня и не приставали с расспросами. Видно, я действительно выглядел несколько странновато. По памяти восстановил маршрут к дому до Нейшлотского переулка. Надо сесть на трамвай N2 и доехать до первой остановки после Гренадёрского моста, дальше пешком. Естественно, оплатил проезд, а пока ехал, в дёргающемся на стыках рельсов общественном транспорте, чуть не свернул шею, озираясь и оглядываясь на полувековой давности любимый город. Историческая часть почти не изменилась: с Кировского моста те же потрясающие виды на Неву, Эрмитаж, Петропаловку, уже отстроенную первую очередь гостиницы Ленинград, телебашню.
Нахлынули воспоминания, как я с приятелем проник, на территорию пустыря рядом с Ботаническим садом. Здесь возводилась телевизионная башня для нового телецентра, самого высокого сооружения в Европе на 1962 год. С Володькой мы поднялись по лестнице до “стакана” на двухсотметровой высоте. Дальше карабкаться по железной технической лестнице стала страшно. И никто не задержал, проспала охрана малолетних нарушителей. Не заметил как доехал до проспекта Карла Маркса. Тут оговорюсь и отмечу, что названия буду вписывать советской эпохи, а то запутаюсь начисто. О канцелярском магазине уже писал, вот он передо мной - бесценный дневник зелёного цвета для “ретро воспоминаний”.
Дедушки дома не было, ушёл в садик Карла Маркса играть в шахматы с такими же ветеранами как и сам. Дед у меня боевой: и в Гражданскую шашкой помахал на стороне красных, и прошёл Финскую компанию без обморожений, сумел выжить в Великой отечественной. Я очень любил пацаном залезать в платяной шкаф и доставать тяжёлый от медалей и орденов капитанский китель. А когда дед одевал его на 9 мая, было чем гордится перед сверстниками. Мама в экспедиции на съёмках: она у меня актриса, правда, второго плана. Папа, как иногда бывает, потерялся в этой жизни. Видел его один раз после попытки восстановить семью. Хоть я и маленький был, но запомнил пьяного мужика и громкие разборки. Всё, эта тема закрыта, лишь добавлю, что в будущей жизни никогда не бросал семью, как бы там тяжело не складывались отношения.
А встретила меня бабушка и накормила “обновлённого” внука вкусным обедом. Я с затаённым страхом и трепетным чувством всматривался в родные черты и слушал её голос. Это было так необычно, заново восстанавливать привычки прошлого. Я смотрел на бабушку, на седые волосы, собранные в пучок, испачканный фартук, уверенные движения и знал, она уйдёт в 1988 году от инсульта, вызванного смертью в автокатастрофе моего дяди. Ещё раньше умрёт дедушка - инфаркт, а мама дождётся внука, но сгорит от рака в семьдесят седьмом и станет первой в этой скорбной цепочке событий. Как с такими знаниями жить в этой реальности?
- Не забыл? Тебе завтра на тренировку! Сам просил напомнить.
Ну конечно, ведь я уже два года занимаюсь боксом в “Динамо”. На тренировки ездил три раза в неделю, но тренер сдвинул занятия из-за удвоенной нагрузки на помещение. Дело в том, что на спортивной базе общества “Труд”, зал залило водой и там делали ремонт. Вот борцы временно перебрались на нашу площадку, оттого сдвинули и уплотнили занятия. Самбисты теперь тренируются перед нами. Этот эпизод я отлично помнил. На следующий день, после школы, я заскочил домой, переложил в сумку спортивные причиндалы и поехал в ДК имени Кирова. В раздевалке перемешались поклонники самбо и наши ребята из секции бокса. На входе я столкнулся с парнем моего возраста, русым, подтянутым, не сказать крепышом. И обалдел - мимо меня, обдав запахом пота, проскользнул Путин!
- Подожди, парень, тебя не Володей звать? - Первое, что вырвалось у меня.
- Да, Володя, а мы разве знакомы?
- Путин?
- Путин. Вы что-то хотели?
Вежливый. Пришлось выкручиваться и сочинять на ходу:
- Да на тренировках пересекались, я три года назад в самбо к Рахлину поступал. Потом ты пришёл, не помнишь.
- Нет, не помню. Хотели спросить о чём-то?
Конечно будущий президент не мог меня знать и видеть. В двадцать первом веке многие читали биографию Путина. Я не исключение и, естественно, знал его пристрастие к самбо, а позже к дзюдо. Экспромт получился удачным, даже фамилию его первого тренера вспомнил. Как пройти мимо и упустить возможность пообщаться с будущим лидером нации? Парадокс заключался в том, что я знал будущее, он - нет! Мы познакомились, немного поболтали, я дал свой телефон, он свой и я рванул в спортзал - время поджимало. Все мысли крутились вокруг встречи, руки может и помнили прежние тренировки, но голова нет. В итоге мне накидали чувствительных “плюшек”, тут моя реакция подвела и была явно не семнадцатилетнего юноши. “Обидно, понимашь” и подумал, может завязать со спортом, есть гораздо более ценные навыки для выживания - опыт и знания.
Вечером после ужина смотрел чёрно-белые новости. Я помнил этот фанерованный ящик “Авангард”, гордо именуемый телевизионным приёмником. Его приобрёл дед с завода Козицкого по ветеранской квоте. Мне тогда исполнилось пять лет. Смотреть приходили соседи по лестничной площадке. Народ был ещё нищий, но сплочённый и дружный после войны. Мою кровать завешивали одеялом и я засыпал под звуки неведомой телевизионной жизни. Глядя на архаику пятидесятых вспоминал светодиодный экран LG с размером экрана 124 сантиметра по диагонали, оставленный в будущем на втором этаже загородного дома. Я не раз видел в отличном цвете и высоком качестве разрешения лицо человека, с которым столкнулся сегодня перед тренировкой. К следующему разу, надо придумать способ познакомиться поближе или как там у них, разведчиков, войти в доверие с объектом. Дорогой дневник и потомки, уверенно заявляю, что впечатления от новой жизни самые тёплые: люди хорошие, свои, советские, еда вкусная, родные во мне души не чают, окружающая жизнь привычная, быт забавный. Почти весело, кабы не так грустно!