А шея всегда была моим слабым местом. Мужчина смог отыскать те точки, от стимуляции которых по телу стала разливаться нега. От приятных ощущений, разбегающихся под кожей, настала моя очередь издать сладострастный стон.
— О, да! — воскликнула я. — Еще!
Как бы не было мне хорошо, но о ведущейся съемке забывать не стоило.
— Стоп, хватит, — заорал Родригес, отчего я вздрогнула. Лем нехотя отстранился от меня.
— И сам не гам, и другому не дам, — еле слышно прошептал мужчина.
Я улыбнулась одними кончиками губ, догадавшись, что Лема проняло конкретно.
Что ж, мне тоже понравилось, в кои то веки я получала удовольствие от процесса.
— Так, птенчики мои, все здорово. Очень здорово. Но не по плану, — Родригес оказался рядом, принявшись вышагивать из стороны в сторону. — Заказчик у нас привередливый, ему надо строго по сценарию. А что сделали вы? Я, спрашиваю? Вы — заигрались во взрослые игры. Так нельзя.
— Но ведь здорово. Меня самого пробрало, до самых печенок, — это подал голос оператор.
— Ты, вообще, заткнись, — рыкнул Родригес. — Тебя никто не спрашивает. Твое дело в окуляр смотреть, — наш Наполеон разошелся не на шутку. И какая муха его укусила?
— Молчу я. Молчу, — бедного оператора аж перекосило. Он не ожидал такой бурной реакции на свои слова.
— Александр, — обратилась к режиссеру. — Ты скажи как надо. А лучше покажи.
Ругань я не любила, и по возможности желала ее избежать.
— Что ты не знаешь как? Маленькая что ли? Или тебе надоело работать? Забыла как это делается? — чем больше беленился Родригес, тем выше поднимались от изумления мои брови.
— Здрасьте, приехали, — вырвалось у меня. — Мне может Рози позвать? В качестве арбитра? — я Александра не боялась.
— У вас по сценарию разговор и появление в кадре третьего. А вы что тут делали?
— Родригес как будто не слышал меня и мою угрозу. — Быстро повторяйте сцену.
Режиссер потрусил к своему месту.
Мы с Лемом переглянулись.
Придется все начинать сначала. Хочется нам или нет, это никого не волнует.
— Он кончил, — шепнул мне Лем. — У него брюки мокрые.
— Кто? — не поняла.
— Родригес.
— Вот, бля. А мы то тут причем? — вырвалось у меня.
— Как это причем? Мы довели мужика, — подленько так хихикнул Лем. — Так ему и надо вуайеристу мелкому, — последнее замечание заставило меня призадуматься.
Похоже, что на Родригеса Лем имел зуб. По студии ходили слухи, что когда-то давно Александра якобы обвиняли в одном очень нехорошем деле. Якобы он был замешан в одной грязной истории, связанной со смертью актера. Дело было в другом городе и историю замяли, попросту откупившись от властей. Правда это была или нет, я не знала, но слухи слышала.
Во время второго прогона сцены «отсебятины» мы с Лемом уже не гнали, строго придерживаясь сценария. Когда в кадре появился Сержик, съемки в гостиной были закончены. Следующим этапом была спальня, где центральное место занимала большая кровать.
Сержик подошел по мне перед самым началом съемки следующего кадра и шепнул на ухо:
— Что это было?
— Когда? — я в мыслях находилась далеко от съемочной площадки, гадала, успею ли попасть туда, куда обещала заглянуть еще неделю назад. Подумывала, а не перезвонить ли мне и не сообщить, что сегодня у меня вряд ли получится прийти.
— С Лемом.
— Рабочие моменты.
— Нифига себе рабочие моменты, у меня встал, глядя на вас.
— Это же здорово, — рассеянно произнесла, продолжая обдумывать дальше возникшую проблему. Если до семи часов вечера не освобожусь, то точно придется звонить и переносить встречу. Не хотелось бы. Люди меня будут ждать, а я подведу.
— Ирма, ты, вообще, где? — накинулся на меня Сержик.
— А?! Что? Здесь я. Чего пристал?
— Смотри какой мне лубрикант выдали, — парень показал мне розовый тюбик, после чего поднес его к носу, понюхав.
— Наверное, и мне надо попросить, — пожалуй, вряд ли получится обойтись без дополнительных средств.
— Ты чем слушала? Родригес сказал, что в роли девочки сегодня Лем.
— Да? — удивилась. — А мне что же делать? В сторонке стоять?
— А тебе получать удовольствие.
Уточнить расстановку сил, я не успела. Родригес заорал, отчего в студии прекратились все разговоры.
— Ирма, мать твою, какого хрена ты стоишь, сопли жуешь? Быстро ложись на кровать. Хотя, нет. Пусть тебя вначале разденут. Думаю, что это будет даже лучше.
Пришлось замереть.
Родригес дал отмашку съемочной команде и. процесс пошел.
Первым делом ко мне подошел, поигрывая бицепсами и грудными мышцами, Сержик. На парня было приятно посмотреть, что в фас, что в анфас, что топлес, а «ню» так и вовсе было вне конкуренции. Природа его не обидела, подарив внушительное достоинство. По отзывам зрительниц я знала, что женская половина буквально пищала, стоило им только увидеть Сержика без одежды. Впрочем, и мужская часть зрителей та, которая любит больше смотреть на мальчиков, нежели чем на девочек, тоже с огромным удовольствием разглядывала парня во всех подробностях. Ведь Сержик прекрасно себя чувствовал как с девочками, так и с мальчиками, правда выступал только в активной роли. Хотя, ему неоднократно предлагали раскрыть свои объятья не менее брутальным самцам и дать возможность себя покорить. Однако парень все время отнекивался. Я предполагала, что скоро все же его крепость падет. Уж больно хорошие деньги предлагали ему за съемки.
Сержик сразу же потянулся к поясу моего халата, желая избавить от лишней одежды. Я не стала противиться, принявшись ласкать руками мощные плечи парня.
Мышцы приятными волнами перекатывались под кожей. Все же Сержик достаточно много времени проводил в спортивном зале, отчего его фигура была хороша во всех отношениях. Мои пальчики скользили по безволосому телу партнера. Он буквально на днях прошел курс полной эпиляции кожи. Сержик еще мне жаловался как дорого это стоит, а главное как больно и неприятно в процессе и после. Зато теперь он выглядел как Аполлон, сошедший с Олимпа. А на мой взгляд, даже лучше.
Парень склонился ко мне, чтобы поцеловать. Я потянулась к нему в ответ. Наши языки переплелись. К сожалению, по сравнению с Лемом Сержик целоваться не умел. Несомненно, поцелуи на камеру совсем отличались от обычных, но почему-то Лему удалось сотворить маленькое чудо, а Сержику нет. Однако это мне совершенно не мешало играть свою роль.
В этот миг я ощутила как с моих плеч сползает халат. А буквально через секунду еще одна пара рук начинает ласкать меня со спины.
Прикосновения Лема разительно отличались от прикосновений Сержика. Они были более легкими, если не сказать воздушными и … вызывали приятные ощущения. Удивительно, но это было так.
Я так отвыкла что-либо чувствовать во время съемок, что для меня подобные ощущения были скорее в новинку, нежели постоянными спутниками нелегкой работы.
Нежные губы Лема заскользили по плечу, отчего я отклонила голову, давая возможность поцеловать себя в шею. Что мужчина и сделал, не забывая оглаживать кончиками пальцев руки и плечи. По телу побежали волны удовольствия.
В это время Сержик расстегнул застежку бюстгальтера, высвободив наружу пышную грудь, не забывая ее мять. А вот это мне было и вовсе неприятно, но я стоически терпела, понимая, что никуда от этого не деться. Законы жанра требовали определенных действий. Тем более на камере все выглядит несколько иначе, чем в жизни.
Следом за бюстгальтером, были сняты и трусики.
А съемка все продолжалась. Вначале Лем отлучился из кадра, принявшись по-быстрому избавляться от одежды, а потом его примеру последовал Сержик. Почему это должно было происходить в процессе съемок, для меня до сих пор оставалось тайной. Хотя, Родригеса о том не пытала. Никогда.
Когда оба мужчины оказались без одежды я, как и было принято в таких ситуациях, грациозно опустилась на колени, чтобы приласкать мужские достоинства. Заняв нужную позицию, томным взглядом посмотрела на оператора, при этом облизав губы. Жест был давно отработан и доходил до автоматизма.
Перед моими глазами оказались гениталии обоих партнеров по съемке. Я была приятно удивлена состоянию боевой готовности Лема.
Похоже, что на мужчин подобной ориентации зря наговаривали.
Еще раз облизала губы на камеру, чтобы в следующий момент прикоснуться ими к одному из мужских агрегатов, маячивших перед глазами. Во время съемок порно фильмов нет места брезгливости. От актеров требуется делать много чего такого, что в обычной жизни нормальный человек посчитает грязным, грубым, извращенным. Люди желают видеть всевозможные пороки, которые за время существования человечества были взращены, чтобы сравнивать с тем, что происходит в их жизни и говорить «а у нас все чище, нежнее, добрее». Но эта показушность только лишь на публику. А в действительности все обстоит несколько иначе. Зрители представляют себя на месте героев и героинь.
Мои руки с наманикюренными ногтями скользили по сочившимся влагой мужским достоинствам. Губами прильнула к одному из них, принадлежащему Лему.
Плоть, находящаяся в кольце пальцев, слегка подрагивала. Движения были настолько привычны, насколько может быть привычна для человека ходьба или сон.
Сержик уперся руками в собственные бедра, чуть покачиваясь вперед в такт моим движениям. Лем же положил руку на мою голову, запустив пальцы в волосы, принявшись нежно поглаживать кожу под волосами. Наверное, в другое время мне было бы приятно. И, возможно, от ласки я бы даже замурлыкала, словно кошка.
Однако необходимость следовать давно заведенному канону требовала моей собранности. А ведь еще надо было изображать удовольствие на публику.
Механические движения, повторяемые из раза в раз, не доставляли особой радости даже мужчинам актерам. Я как-то разговаривала с Сержиком по душам, так он мне признался, что ему приятнее просто пообниматься с любимой девушкой, нежели заниматься с нею сексом. На самом деле порноактерам не хватает истинной ласки, настоящего участия, душевной близости. Тело это всего лишь инструмент, призванный служить своему хозяину. Когда его используют изо дня в день, то инструмент затупляется, начинает терять свою чувствительностью. К концу своей карьеры многие актеры перестают получать сексуальное удовольствие в личной жизни, вообще. Видимость процесса вроде бы сохраняется, а радость ощущений полностью утрачивается. Женщины так и вовсе становятся фригидными, даже если и были сексуальны в самом начале своей карьеры. Профдеформация присутствует во всех сферах жизни.
Оператор то приближал, то отводил назад камеру. Я уже перестала обращать на это внимание, четко зная куда должен быть направлен мой взгляд. На зрителя.
Именно он должен верить, что все происходящее делается ради него одного. Не всем моим коллегам удавалось поддерживать контакт с виртуальным зрителем. У меня, если судить по отзывам, все получалось просто великолепно.
Заученные движения, смена партнеров, постоянный контакт со зрителем через камеру, секунды сменялись минутами. Мне уже было неудобно сидеть на коленях, тем более пол в студии был холодный, отчего я стала замерзать. Лем, как будто это почувствовал, и потянул вверх, поддерживая под руку. За что я была ему благодарна.
Ноги затекли и не желали слушаться. Сержик тут же полез целоваться, принявшись меня лапать.
Я еще подумала, что обязательно выскажу ему все по поводу грубости действий.
Или же покажу в зеркальном отражении каково мне себя ощущать под его якобы ласками. Ведь на теле мужчины не меньше чувствительных зон, чем на женском.
Губы Сержика сменились другими губами, которые оказались более ласковыми и приятными на ощупь. Все таки Лем умел целоваться. И почему я об этом не предполагала?
— Стоп. Снято, — заорал Родригес.
Мы втроем с удивлением посмотрели на режиссера. Что он придумал в этот раз?
— Мои птенчики, вы опять отходите от сценария, — возмутился Наполеон местного разлива.
— Александр, в чем дело? Что опять не так? — я возмутилась. В кои-то веки мне начала нравиться моя работа, а тут такой облом в виде коротышки. В пору стать злобной мегерой. Он неудовлетворенного желания, засевшего где-то внутри, хотелось выть, а еще лучше размозжить кое-кому его дурную голову, чтобы не путался под ногами.
С такой ненормальной работой в нынешней жизни у меня не было сердечного друга. С обыкновенными людьми, не связанными с порно индустрией, я не связывалась, зная наверняка, что столкнусь с волной осуждения, а с партнерами по бизнесу сознательно не вела никаких дел. Они были такими же как и я, то есть не вполне нормальными. Отделить личное от работы очень сложно, найти же грань, их разделяющую, вообще, нереально. Вот потому я и отказалась от любой надежды встретить свое счастье. Секса мне хватало на работе, а получить толику душевной теплоты, боясь каждый миг разоблачения, было из разряда фантастики. Мое лицо присутствовало на каждом пятом диске, выпускаемом студией. Надеяться на то, что меня не узнают, было сродни шансу выиграть в джек-пот. Большинство моих коллег заводили семьи тут же на студии. Но я так не хотела. Мир порно индустрии для меня не был смыслом жизни. Когда-нибудь я надеялась покинуть его и забыть как страшный сон. Я была лучшей в своем деле, но это была только видимая часть айсберга, а под толщей воды скрывалась совсем другая я, о существовании которой вряд ли кто из моего окружения мог догадываться.
— В ваших действиях я вижу совершенно неуместную в фильме. нежность, — услышав слова Родригеса, я обмерла. Неужели так заметно?
— Сандр, ты опух? Или перегрелся под лучами софитов? — огрызнулась.
— Нашел где искать черную кошку, там где ее нет, — на съемочной площадке появилась Рози.
В кои-то веки я была благодарна провидению за помощь.
— Нет. Я тебе говорю, Липавски забракует и заставит все переснимать, — продолжал настаивать Родригес, смешно вытаращивая глаза.
Значит, все же на самом деле не приснилось, подумала я, радуясь, что не сошла с ума.
— Слушай меня сюда, Родригес, — голос Рози стал строг и назидателен. — Еще раз остановишь съемку и я найду другого режиссера. Я видела все своими глазами. И все что я видела, мне понравилось. Ничего необычного. Работа сделана добротно.
Думаю, заказчик будет в восторге.
— Как ты не понимаешь., - начал Александр.
— Все. Хватит. Разговор окончен. Или работай, или проваливай, — Рози не любила, когда ей перечили, тем более на глазах у десятка людей.
Родригес буквально кипел, сжимая кулаки от негодования. Я думала, что он набросится на Рози. Но нет. Смог удержаться.
— Хорошо. Будет так, как ты скажешь, — наш Наполеон поджал губы, переступая через себя. Похоже, что ему тоже особо некуда податься, раз держится за свое место.
— И в следующий раз не смей останавливать процесс из-за какой-то там херни, которая тебе якобы привиделась, — рыкнула Рози, отходя в сторону.
— Налицо явное несоответствие между действиями и эмоциями. Зритель почувствует диссонанс, а скажет, что фильм плохо срежиссирован, — бурчал себе под нос Родригес, не обращая ни на кого внимания.
Вот же ж, не думала, что Александр настолько чувствительный человек. Надо будет взять на заметку.
— Все по местам, — все еще злясь, произнес Родригес.
— Так нам что делать? — я уже порядком замерзла, стоя голой на площадке. Им-то что? Они одеты, а мы тут без ничего, в чем мать родила. Мужчинам рядом со мной приходилось и того хуже. Пока велась перепалка Лему с Сержиком надо было поддерживать себя в возбужденном состоянии, чтобы в любой момент продолжить работу.
— Ты ложись на кровать, — приказал он Лему. — Ты садись ему на лицо, — это уже относилось ко мне.
— А я? — подал голос Сержик.
— А ты пристраиваешься сзади к Лему. И работаешь. Работаешь. Членом работаешь, а он языком, — Родригес отправился на свое место.
Случайно повернула голову и заметила, как на лице Лема появилась какая-то эмоция, которую не смогла расшифровать. Мужчина тряхнул головой, как будто отгонял в сторону непрошеные мысли.