Очевидно, Тэд этого не знал. Он включил зажигание, и мгновением позже мы уже вырулили на шоссе, преодолевая крутые изгибы дороги вдоль побережья так легко, словно летели на ковре-самолете. Не отрывая взгляда от дороги, Тэд спросил меня, не хочу ли я куда-нибудь съездить – например, выпить чашечку кофе. Наверное, оказавшись со мной в одной связке из-за этого ядовитого дуба, он был не прочь пообщаться.
Несмотря на всю мою нелюбовь к кофе, я, само собой, согласилась и попросила его телефон, чтобы позвонить маме и предупредить, что задерживаюсь. Мамулю очень взволновало известие о том, что я куда-то собираюсь с мальчиком, поэтому она даже не сделала того, что обычно делают мамы, когда их дочери отправляются на свидание с парнем, которого они не знают, вроде выяснения номера его домашнего телефона и имени матери.
Я закончила разговор, и мы отправились в «Кофе Клатч», местечко, которое пользовалось популярностью среди учеников академии при миссии. Ки-Ки с Адамом, как оказалось, тоже были там, но когда увидели, как я вхожу в кафе с парнем, тактично сделали вид, что мы не знакомы. По крайней мере, Ки-Ки сделала. Адам пялился на нас и корчил жуткие рожи, когда Тэд поворачивался к нему спиной. Не знаю, то ли Адам намекал на сыпь Тэда, которая была явно заметна даже в тусклом освещении «Кофе Клатч», то ли просто выражал свои чувства к Тэду Бомонту в целом.
В любом случае, после двух капучино (для него) и двух чашек горячего сидра (для меня) мы покинули кафе, и Тэд отвез меня домой. Мне стало ясно, что он вовсе не был гением мысли. Он ужасно много болтал о баскетболе. А когда не болтал о баскетболе, то говорил о хождении под парусом. А когда не говорил об этом, то рассуждал о катании на водном мотоцикле.
Думаю, достаточно будет отметить, что я ничего не смыслю ни в баскетболе, ни в плавании под парусом, ни в катании на водном мотоцикле.
Но Тэд производил впечатление довольно скромного парня. И, не в пример своему отцу, вовсе не был психом, а излучал спокойствие и доброжелательность. И конечно, выглядел он сногсшибательно, так что, в общем, я оценила бы этот вечер на семь или восемь баллов по десятибалльной шкале, где один балл означал сокрушительный провал, а десять баллов – просто грандиозно.
А потом, когда я, пожелав спокойной ночи, отстегнула ремень безопасности, Тэд вдруг наклонился, обхватил мой подбородок ладонью, повернул мое лицо к себе и поцеловал меня.
Мой первый поцелуй. Самый первый.
Знаю, в это трудно поверить. Я такая яркая, остроумная и тому подобное – вы, наверное, думали, что парни всю жизнь слетались ко мне, словно пчелы на мед.
Скажем так, все немного по-другому. Мне нравится думать, мол, это из-за того, что я биологический уродец – могу общаться с мертвыми и все такое – и именно поэтому меня ни разу не приглашали на свидания, но понимаю, что в действительности дело не только в этом. Я просто не принадлежу к тому типу девушек, о свиданиях с которыми задумываются парни. Ну может, они и задумываются об этом, но, похоже, всегда умудряются передумать. Не знаю, то ли это происходит, потому что они считают, будто я могу заехать им по физиономии, если они попытаются что-нибудь сделать, то ли просто смущены моей сверхинтеллигентностью и неземной красотой (ха-ха). В конечном итоге, им это попросту не интересно.
Так и было до Тэда. Тэд был заинтересован. Тэд был очень заинтересован.
И выразил свою заинтересованность, углубив наш поцелуй от простого пожелания спокойной ночи до совершенно взрослого французского – которым я, кстати, отчаянно наслаждалась, невзирая на цепочку и шелковую рубашку.
И вдруг я заметила (Ну хорошо. Признаю. Мои глаза были открыты. Эй, это мой первый поцелуй, и я не хотела ничего упустить, понятно?), что кто-то сидит на крохотном заднем сидении «порше».
Я отпрянула и тихонько взвизгнула.
Тэд, смутившись, изумленно посмотрел на меня.
– Что-то не так? – спросил он.
– О, пожалуйста, – вежливо попросил некто с заднего сидения. – Не обращайте на меня внимания.
Я посмотрела на Тэда.
– Мне нужно идти. Прости.
И практически вылетела из машины.
Я неслась по подъездной дорожке к дому с горящими от смущения щеками, когда Джесс меня догнал. Он даже шага не ускорял. Просто шел не спеша.
И у него еще хватило наглости заявить:
– Ты сама виновата.
– Что значит «сама виновата»? – возмутилась я, когда Тэд, чуть поколебавшись, начал разворачиваться.
– Тебе не следовало, – спокойно продолжил Джесс, – позволять ему заходить так далеко.
– Далеко? О чем ты? Далеко?! Что вообще это значит?
– Ты едва его знаешь, – ответил Джесс. – И позволила ему…
Я развернулась к нему лицом. К счастью, к этому моменту Тэд уже уехал. Иначе в свете фар он увидел бы, что я стою посреди двора и ору на луну, наконец пробившуюся из-за облаков.
– Ну нет! – громко воскликнула я. – Даже не начинай, Джесс.
– Ладно, – ответил он. В лунном свете я видела, что его лицо выражало упрямую убежденность. В упрямстве не было ничего удивительного – Джесс был, пожалуй, самым упертым человеком, какого я когда-либо встречала, – однако в чем он был настолько убежден, за исключением, может быть, желания разрушить мою жизнь, я не могла понять. – Но все равно это неправильно.
– Мы просто пожелали друг другу спокойной ночи, – прошипела я.
– Может, я и умер сто пятьдесят лет назад, Сюзанна, – процедил Джесс, – но это не значит, что я не помню, как люди желают друг другу спокойной ночи. Чаще всего, когда люди желают друг другу спокойной ночи, они держат свои языки при себе.
– О господи! – воскликнула я и, отвернувшись от него, зашагала к дому. – О господи! Он просто не мог этого сказать.
– Да, именно это я и сказал. – Джесс следовал за мной. – Я уверен в том, что видел, Сюзанна.
– Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь? – спросила я, повернувшись у крыльца, чтобы взглянуть на него. – Ты похож на ревнивого бойфренда.
– Nombre de Dios. Ничего подобного, – со смешком ответил Джесс. – Ревновать к этому…
– Да что ты?! Тогда откуда вся эта враждебность? Тэд не сделал тебе ничего плохого.
– Тэд просто…
Джесс произнес что-то непонятное по-испански.
Я вытаращилась на него:
– Что?
Джесс повторил еще раз.
– Слушай, – попросила я. – Говори по-английски.
– Английского перевода, – стиснув челюсти, выдавил Джесс, – для этого слова не существует.
– Ладно, – бросила я. – Тогда оставь его при себе.
– Он тебе не подходит, – заявил Джесс так, словно вопрос обсуждению не подлежит.
– Ты даже не знаешь его.
– Я знаю достаточно. Я знаю, что ты не послушала ни меня, ни своего отца, одна отправившись в дом того человека сегодня вечером.
– Хорошо, – согласилась я. – Признаю, это было очень-очень жутко. Но Тэд привез меня домой. Проблема была не в нем. Псих не Тэд, а его отец.
– Проблема в тебе, Сюзанна! – покачав головой, воскликнул Джесс. – Ты думаешь, что тебе никто не нужен, что ты сама сможешь со всем справиться.
– Не хочу тебя расстраивать, Джесс, – заметила я, – но я могу справиться со всем сама.
Потом вспомнила Хизер, призрак девушки, который чуть не убил меня неделю назад, и поправилась:
– Ну или почти со всем.
– Ага! – обрадовался Джесс. – Видишь? Ты признаешь это. Сюзанна, на этот раз тебе нужно попросить помощи у святого отца.
– Прекрасно, – процедила я. – Я так и сделаю.
– Прекрасно, – в тон мне ответил он. – Умнеешь на глазах.
Мы были очень злы друг на друга и так увлеклись ссорой, что даже не заметили, как в конце концов приблизились друг к другу настолько, что наши лица разделяло не больше нескольких сантиметров. Я вдруг уставилась на Джесса и, даже несмотря на всю свою обиду, позабыла о том, какой он самодовольный наглец.
Вместо этого я вспомнила один фильм, который видела когда-то давно. В нем герой застал героиню целующейся с другим мужчиной, схватил ее в объятия, окинул пылким взглядом и заявил: «Если тебе, маленькая дурочка, так нужны были поцелуи, почему ты не пришла ко мне?»
А потом злобно так рассмеялся и начал ее целовать.
В голове промелькнуло, что, может, Джесс поступит так же, только назовет меня querida, как порой зовет, когда не взбешен тем, что я одариваю парней в машинах французскими поцелуями.
И поэтому я типа закрыла глаза и приоткрыла губы, ну вы понимаете, на случай, если он решит скользнуть языком в мой рот.
Но дождалась лишь хлопка входной двери нашего дома и, открыв глаза, поняла, что Джесса уже нет.
Вместо него на крыльце стоял Док, разглядывая меня и поедая мороженое-сэндвич.
– Эй! – позвал он, не переставая лизать мороженое. – Ты что здесь делаешь? И на кого орешь? Мне даже из дома было слышно. Я вообще-то пытаюсь смотреть «Новую звезду» .
Разозлившись – впрочем больше на себя, чем на кого-то еще, – я рыкнула: «Ни на кого», – взбежала по лестнице и влетела в дом.
Вот почему на следующий день я перво-наперво отправилась в кабинет отца Дома и выложила ему все начистоту. И дело не в том, что Джесс добился своего обвинениями, будто я считаю, что мне никто не нужен. Я нуждалась в куче людей.
И бойфренд шел в этом списке под номером один, огромное спасибо.
– Чувствителен к свету, – повторил отец Доминик, выйдя из задумчивости. – Прозвище Рыжий , но волосы у него не рыжие. И смотрел он на твою шею. – Падре открыл верхний ящик стола и достал оттуда изрядно потрепанную, но так и не распечатанную пачку сигарет. – Разве ты не понимаешь, Сюзанна? – спросил он.
– Понимаю, – ответила я. – Он сумасшедший.
– Мне так не кажется, – возразил отец Дом. – Я думаю, он вампир.
Глава 10
Я уставилась на падре, разинув рот.
– Э-э-э, отец Дом… – через какое-то время выдавила я. – Без обид, но вы, случаем, не перестарались с обезболивающими таблетками? Не хочется вас разочаровывать, но вампиров не существует.
Судя по виду отца Доминика, сейчас он был как никогда близок к тому, чтобы открыть свою несчастную пачку с сигаретами и закурить. Но сдержался.
– Откуда ты знаешь? – спросил он.
– Откуда я знаю что? Что вампиров не существует? Э-э, ну оттуда же, откуда знаю, что не бывает пасхальных кроликов и зубных фей.
– Да, но люди то же самое говорят и о призраках. А ведь мы с тобой понимаем, что это неправда.
– Ага, – согласилась я, – но призраков я видела. А вампиров не встречала ни разу. Хотя побывала на многих кладбищах.
– Ну, не хочу утверждать очевидное, Сюзанна, – вздохнул падре, – однако я в этом деле намного дольше тебя, и хотя никогда раньше не сталкивался с вампиром, но, по крайней мере, готов допустить возможность существования подобных созданий.
– Ага, ладно, отец Ди, – заявила я. – Ну давайте рискнем и предположим, что этот парень – вампир. Рыжий Бомонт – весьма высокопоставленный человек. Если бы он ночами бродил по округе, кусая людей в шею, кто-нибудь это заметил бы, вам так не кажется?
– Нет, – возразил отец Доминик, – если у него есть, как ты говоришь, работники, которые всегда готовы его защитить.
Это было уже чересчур.
– Ладно, – не выдержала я. – От всей этой истории начинает слегка попахивать Стивеном Кингом. Пойду-ка я на занятия, иначе мистер Уолден решит, что я прогуливаю. Но если позже я вдруг получу от вас записку с просьбой воткнуть этому парню кол в сердце – я пас. Тэд Бомонт сто процентов не пригласит меня на бал, если я убью его отца.
Отец Доминик отложил сигареты в сторону.
– Похоже, придется провести кое-какие исследования… – задумчиво протянул он.
Я оставила падре делать то, что он любил больше всего на свете, – обшаривать просторы интернета. В кабинетах администрации миссии только недавно установили компьютеры, и никто точно не знал, как ими правильно пользоваться. Святой отец, в частности, понятия не имел о том, как работает мышка, и постоянно водил ею по всему столу от одного края к другому, невзирая на мои бесчисленные объяснения, что ее просто нужно держать на коврике. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Шагая по крытому переходу между зданиями миссии, я решила привлечь к делу Ки-Ки. Она немного более подкована в интернет-расследованиях, чем отец Дом.
Когда я приблизилась к кабинету мистера Уолдена – эта часть здания на прошлой неделе, к сожалению, приняла на себя основной удар того, что все посчитали аномальным землетрясением, а на самом деле было результатом не самого удачного ритуала изгнания призрака, – я заметила маленького мальчика, стоявшего рядом с грудой обломков, некогда бывших декоративной аркой.
Ничего необычного в том, чтобы встретить малышей, бегающих по коридорам миссии, не было, поскольку в школе обучались дети с шести лет. Что в этом мальчишке было необычно, так это то, что он слегка светился.
К тому же строители, суетившиеся вокруг в попытках восстановить галерею, время от времени проходили прямо сквозь него.
Паренек смотрел, как я подхожу, словно ждал именно меня. Собственно, так оно и оказалось.
– Привет, – поздоровался он.
– Привет, – отозвалась я. У рабочих довольно громко работало радио, так что, к счастью, никто из них не заметил странную девушку, остановившуюся, чтобы поболтать сама с собой.
– Ты медиатор? – поинтересовался парнишка.
– Одна из них.
– Хорошо. У меня проблема.
Я посмотрела на него. Ему было от силы лет девять-десять. Мне вспомнилось, как на днях во время ланча колокола миссии прозвонили девять раз, и Ки-Ки объяснила, что это связано со смертью одного из третьеклассников после долгой борьбы с раком. По малышу этого не было заметно – все мертвые, с которыми я сталкивалась, никогда не несли на себе внешних признаков того, что стало причиной их смерти, принимая вместо этого тот облик, в котором они жили, прежде чем болезнь или несчастный случай забрали их жизни – но у этого мальчугана, очевидно, была тяжелая форма лейкемии. Кажется, Ки-Ки говорила, что его звали Тимоти.
– Ты Тимоти, – сказала я.
– Тим, – поправил он меня, скорчив рожицу.
– Прости. Что я могу для тебя сделать?
Приняв деловой вид, парнишка выпалил:
– Это насчет моего кота.
Я кивнула.
– Конечно. Что там с твоим котом?
– Мама не хочет его видеть, – пояснил Тимоти. Для умершего ребенка он был удивительно прямолинеен. – Каждый раз при виде его она вспоминает обо мне и начинает плакать.
– Понимаю. Ты хочешь, чтобы я нашла твоему коту новый дом?
– Основная мысль такая, – согласился Тим.
Я подумала, что последнее, чем мне хотелось бы заняться прямо сейчас, – это поиски нового дома для какого-то облезлого кота, но бодро улыбнулась и заявила:
– Нет проблем.
– Супер, – обрадовался Тим. – Только есть один нюанс…
Вот поэтому-то в тот день после школы я и оказалась в поле позади торгового комплекса, стоящего в долине Кармел, выкрикивая:
– Сюда, киса, киса, киса!
Адам, чьей помощью – и машиной – я заручилась, в одиночку рыскал в зарослях высокой желтой травы, поскольку я показала ему свои ладони с волдырями от ядовитого дуба и объяснила, мол, вряд ли кто-то может ожидать, что я рискну находиться в непосредственной близости от какой-либо растительности. Он выпрямился, вытер пот со лба – солнце припекало достаточно для того, чтобы заставить меня мечтать о пляже с его прохладным океанским бризом и, что более важно, с ужасно сексуальными спасателями – и сказал:
– Ладно. Я усек, что найти кота этого умершего мальчишки очень важно. Но почему мы ищем его в поле? Разве не разумнее было бы поискать его возле дома парнишки?
– Нет, – откликнулась я. – Отец Тимоти не смог выносить плача жены каждый раз, как та видит кота, так что просто засунул его в машину и выбросил где-то здесь.
– Как мило с его стороны, – заметил Адам. – Настоящий любитель животных. Полагаю, отвезти кота в приют, чтобы его куда-нибудь пристроили, было слишком сложно.