Летящие по струнам – 2.
Летящие по струнам – 2.
Александр Абердин
Часть 2
Высшая академия магии
Фантастический роман
Глава 1
Встреча с государем
Через две недели после возвращения из прошлого с окончательной победой, мне так надоело мрачное ворчание Моти, что я уже был готов придушить его. Ничуть не лучше обстояли дела и у всех остальных моих друзей и подруг. Они столкнулись с тем же самым. Все наши друзья с Земли Магии за минувшие восемь месяцев насмотревшись на всякие ужасы и поучаствовав в таких операциях, от которых мы и Викулу с Генрихом вместе с их отважными воинами освобождали, чтобы те не прослыли катами, сделались мрачными циниками и самыми настоящими мизантропами. На Земле Прима по этому поводу тотчас забили тревогу и вскоре нам было предложено следующее решение этой проблемы, пока наши друзья отсыпаются днем, мы зубрим колдовство, но посвящаем этому не более десяти часов в сутки, после чего надеваем на головы шлемы для вирджсёрфинга, отправляем в наши тела своих носителей, а сами мирно спим в своих постелях по четырнадцать часов кряду, пока не опухнем от сна. Специально для того, чтобы гости с Земли Магии могли путешествовать по всей Земле Прима и даже слетать на Луну, повсюду на планете были установлены специальные сверхмощные усилители и множество ретрансляторов. Когда я сказал о предстоящем путешествие Моте, тот мрачно ответил:
– Не вижу в этом никакого смысла, Мэт. Нас же там сразу же посадят на цепь и с неё не спустят.
Глубоко вздохнув, чтобы не выругаться, я ответил:
– Ты сначала взгляни на мой мир своими собственными глазами, попробуй его на вкус, а уже потом говори.
Через сутки, объявив домашним о своём новом режиме дня, я отправил Мотю на Землю Прима и тут же заставил себя полностью отключиться, а попросту погрузиться в верхние слои своей памяти и принялся внимательно анализировать и обдумывать все колдовские знания. О том, чем Мотя занимался целых три месяца подряд, я узнал только после того, как весна полностью вступила в свои права. А с нашими друзьями происходило вот что, – их всех просто поселили на это время на шикарном морском курорте на острове Сардиния, причём молодёжном, и предоставили возможность окунуться в реальную жизнь, до краёв заполненную праздниками и развлечениями. О том, что почти половина отдыхающих были правительственными агентами-психологами, никому из них не сказали. Зато растрезвонили на всех углах, кто они такие и откуда прибыли. Вот тут-то всё и началось.
Психологи действовали по принципу, клин клином вышибают и устроили им всем целую череду шоковых ситуаций. Поскольку наши юные вирджсёрферы прекрасно знали, что они находятся не в своих, а в наших телах, о чём им тут же и заявили, то ничто не мешало им испытать все радости земного бытия. В общем девственности Мотя лишился в компании сразу трёх очаровательных девиц и те всё время требовали от него, чтобы тот наколдовал им просто райское наслаждение и парень старался изо всех сил. На следующее утро он проснулся от их страстных поцелуев и только в полдень они выбрались на пляж. Очень большую роль сыграло то, что повсюду наши друзья видели множество рекламных плакатов, на которых они были изображены в образе крылатых богов, сражающихся с чёрной нечистью и к ним с визгом вешались на шею и припадали к их ногам поклонницы и поклонники. Боже, сколько же они спалили огнёвками всяких торговых автоматов. Всем хотелось посмотреть на то, какой мощью обладают великие славянские боги. Единственное, чем они не злоупотребляли, так это песней ужаса, поскольку хорошо знали, что простые люди разбегаются от неё ещё шибче, чем тараканы на Земле Магии. Им сразу же понравилось быть кумирами.
При этом нужно сказать, что они действительно были ими и в их честь закатывались такие празднества, на которые прибывали члены правительства во главе с президентом Земного Союза и послов, каких ещё никто не удостаивался. Однако, более всего на них подействовало то, что их все искренне любили, если не того больше, обожали. Довелось им повстречаться и со студентами магических академий, которые относились к ним с огромным пиететом, но всё же куда больше им понравилось чувствовать себя Казановами и Клеопатрами, так что Моте через три месяца было чем похвастаться передо мной. На Земле Прима ему очень быстро, но при этом тонко и тактично объяснили разницу между любовью, когда раз и навсегда, и элементарным сексом, когда парень просто понравился девушке или двум, трём отвязанным подружкам сразу. В общем клин клином вышибают.
Если на Землю Прима они отправились мрачными мизантропами, то с неё вернулись до безобразия радостными и восторженными эпикурейцами, жаждущими любовных авантюр. Теперь уже нам предстояло выбивать из них эту дурь, но лучше заниматься этим, чем слушать мрачные реплики. В общем психологам удалось хоть немного, но выправить ситуацию, хотя если честно, то я и злейшему врагу не пожелал бы той участи, которая выпала на долю Моти и всех остальных наших юных помощников. Зато после трёхмесячного загула они все, вдруг, прониклись чувством повышенной ответственности за наше общее дело. А ещё поняли, что у нас тоже есть свои собственные пристрастия и нас также, как и их на Земле Прима, одолевают всяческие соблазны, да, только мы им не поддаёмся и все поголовно стали монахами и монахинями, хотя как раз таковых на Земле Магии и не было, но наши друзья узнали о них на нашей Земле. Не знаю, может быть хоть это на них подействует благотворно? Во всяком случае я надеялся, что Матвей Никитич поймёт, почему я так всегда пёкся о его телесном здоровье и не искал плотских наслаждений.
Через неделю после последнего возвращения наших друзей с Земли Прима, я, наконец, сказал батюшке, что мне нужно срочно выехать в Москву. По этому поводу тотчас был собран семейный совет. Господи, как же я возненавидел эти семейные советы. На нём стали долго и нудно обсуждать, как пробиться на приём к государю и как предстать пред ним. Хуже того, маменьке вздумалось отправиться в Москву целым обозом, а для этого ей и Аннушке требовались новые наряды и так далее. В общем находись я в тот момент в своём собственном теле, у меня точно волосы на голове встали бы дыбом. Да, тут ещё Мотя ехидно поддакивал своей маменьке и чуть было не взял слово и не заявил, что хорошо было бы взять с собой ещё и тётушек с их мужьями и деточками. В общем у меня пошли круги перед глазами и я почувствовал, что начинаю медленно, но верно звереть. Однако, взяв себя в руки, я улыбнулся и негромко сказал:
– Маменька, мы отправимся в Москву вдвоём с батюшкой верхи, одевшись скромно и непритязательно. Такими нас и примет царь-батюшка, но не в Кремле, а в каком-нибудь незаметном особняке Тайного приказа. Позднее, когда я обо всём с ним поговорю и мы вернёмся в Мещерино, ближе к лету, маменька, за нами пришлют из Москвы царский поезд и вы въедете в Белокаменную со всеми почестями, положенными Великим князьям, но очень уж большого шума при этом тоже не будет. Вот тогда, маменька, вы сможете взять с собой хоть три сотни народа и царь-батюшка всем будет рад, а сейчас мы поедем в Москву тайно. Вы ведь знаете, маменька, про то, что выпало на мою долю. – И добавил с улыбкой – Батюшка, думаю, что дня три нам хватит на то, чтобы собраться в дорогу.
Дядя Антоша тут же насупился, зато Максим Синеус облегчённо вздохнул и батюшка сказал в полголоса:
– Братец, а ведь Мотя прав. Ему и в самом деле нужно рассказать обо всём Михаилу Юрьевичу, государю нашему с глазу на глаз, ибо только это снимет покров тайны с многих славных дел нашего древнего и славного рода. Не зря же нам, Мещерским, было заповедано Викулой Никитичем держаться в тени.
Дядя Антоша лишь развёл руками и сказал:
– Скорее всего ты прав, братец. – И тут же озадачился таким вопросом – Но как вы сможете вызвать государя на тайный разговор? Это ведь вам не соседа тишком позвать.
Эти же вечером Прохор, отправившийся в подвал по какой-то надобности, случайно задел рукой стоявший накренившись старый, дубовый шкаф, тот рухнул и проломил в каменной кладке тайный проход. Он быстро позвал батюшку и через полчаса из тайной кладовой была извлечена запечатанная в листы пергамента и залитая воском книга в красной, потемневшей обложке, а также тактические очки и магическое око связи. Всё это было поднято в библиотеку и там началось всенощное чтение древней рукописи, причём читать её было велено мне. Ох, и наслушались же страстей в эту ночь мои домашние. Книгу мы читали целых три дня, но второй вариации на тему моего разговора с Чингисханом в ней не появилось. После этого маменька всплакнула и, обратившись к сыну, тихо спросила:
– Мотенька, неужто такие страсти выпали на твою долю?
Я дал ему ответить матери и он с улыбкой сказал:
– Маменька, я же был не один. Со мной были друзья, которые хотя и хорошо известны мне в лицо и по именам, но мне ещё не доводилось их видеть. А кроме того с нами рядом всегда были боги, посланные в помощь Викуле Никитичу, другу его Генриху, государю нашему великому Игорю Юрьевичу и всем народам Московии. Поэтому-то я так долго и отсыпался, маменька, после всего этого, ведь боги увлекали меня по ночам в тот чудесный мир, куда скоро прибудет наш славный предок и множество других людей со Светлой Руси, но это произойдёт ещё не завтра. Нам же теперь надобно отправляться в Кёнигсберг, где мы будем учиться магии и копить силы для решающей битвы с чёрной нечистью, и делать нам это придётся тайно, потому что мы будем больше орясничать, чем учиться, но это только для виду.
Этим разговором были сняты все вопросы и наконец-то наши с Мотькой домашние прониклись значимостью той миссии, которая выпала на нашу долю. Малость пришел в себя и Мотя. Я и раньше не держал его в чёрном теле, то есть давал общаться с родными хоть до того момента, пока у него язык не опухнет, но теперь мне уже не нужно было быть постоянно начеку, чтобы он не сболтнул чего-нибудь лишнего. На следующий день мы оделись в добротную, но скромную и незаметную одежду, вскочили я на Гагата, батюшка на Мрака, который после прогулки по навьему царству слушался меня беспрекословно, и мы с ним налегке поскакали в Москву таким бешеным галопом, словно за нами навки гнались. Остановиться в Москве нам было где, в Белокаменной жил дед Моти, но мы хотели добраться до них ещё засветло. Я то Москву, большой и очень красивый город с трёхмиллионным населением, знал очень хорошо, а вот батюшке требовался хороший провожатый. Когда мы прискакали в Москву, то ещё на Тульской заставе я негромко сказал:
– О, Лель не забыл про меня, выслал своего голубка.
Батюшка удивлённо воскликнул:
– Где же он, Мотя? Я ничего не вижу.
Я развёл руками и ответил:
– Не мудрено, батюшка, Лель его только мне открыл, но я его очень хорошо вижу, он вокруг нас летает, зовёт за собой. Ну, батюшка, поскакали к дедушке Василию Никитичу самой короткой дорогой. Голубок Леля нас быстро к нему приведёт.
Через два с лишним часа, когда уже начало смеркаться, мы прискакали на место, к большому трёхэтажному особняку с парком, в котором жил советник царя по сельскому хозяйству боярин Василий Никитич Мещерский. Встретили нас в этом доме с неописуемой радостью. Однако, обнявшись с дедом, я тотчас сказал ему, что мы прибыли в Москву с делом государственной важности и тотчас скрылись в его кабинете, где на стол легла рукописная книга самого Викулы Никитича. Дед сразу же узнал его почерк, кивнул и сказал тихим, напряженным голосом:
– Да, это она. Государь сказал мне однажды, что рано или поздно будет явлена нам великая реликвия и тогда он, или его наследник исполнит волю царя Игоря Юрьевича, воздаст боярам Мещерским по заслугам, а они у нас, воистину, великие. – После чего немедленно спросил – А там больше ничего не было?
Я достал из внутреннего кармана своего камзола тактические очки, нацепил их себе на нос, а на шею повесил магическое око связи. Как одно, так и другое я изготовил тайком от домашних и не один я, к слову сказать. Улыбнувшись, я сказал:
– Дедушка Василий Никитич, тебе даже не придётся идти к царю с докладом. Я имею право связаться с ним в любое время дня и ночи в каждый божий день. Мне будет достаточно сказать ему: – "Полель вызывает на связь Высокого, Высокий, ответь Полелю." и Михаил Юрьевич немедленно свяжется со мной. Я ведь теперь знаю все позывные самых первых владельцев магического ока связи, но вызвать могу только тех, кому они достались, как и эти магические всевидящие очки, по наследству. Свои магические очки и око связи Викула Никитич сдал государю сразу после возвращения из южных стран, а стального кречета передал в царский арсенал ещё там, на берегу Охотского моря.
– Т-с-с, внучек, – тотчас сказал дед Василий, – это государственная тайна. Никто не должен знать, что на вооружении русской и прусской армий есть это секретное оружие. Сам я его никогда не видел, но царь-батюшка рассказывал мне недавно, что стальные кречеты и по сию пору все исправны и легко взмывают в небо на совершенно непостижимую высоту, где ни одна птица не летает. Ещё бы, ведь их руками наших магов-китайцев боги ковали, как и эти удивительные вещи, которыми ты владеешь.
Ухмыльнувшись, я посмотрел на батюшку и спросил:
– Батюшка, так может быть мы задержимся и я для царя нашего и его армии скую ещё пару тысяч стальных кречетов?
Для того, чтобы огорошить деда ещё сильнее, мне, видимо, следовало выпростать из-за спины белые крылья, вызолотить волосы и пустить искры из рук, чтобы окончательно превратиться в Полеля. Ну, ещё, может быть, надеть белую рубаху, синие штаны и красные сапожки. Дед, проглотив комок, прошептал:
– Вот тогда, Матюша, царь тебя точно озолотит.
Я улыбнулся и сказал:
– Дедушка, он нас, Мещерских, озолотит за это и не только деньгами облагодетельствует. Ладно, дедушка, мы притомились в дороге, давай-ка поужинаем и ляжем спать. Книгу я тебе оставляю, но боюсь, что у тебя из-за неё ночь будет бессонной. И учти, дедушка, обо мне там писано, как о боге Полеле. Нас со славянскими богами там девять человек было, пятеро парней и четыре славные девушки. Вскоре мы вместе соберёмся в Кёнигсберге, в Высшей академии магии, куда поедем учиться.
Дед закивал, схватил из моих рук книгу и, прижав её к груди, быстро встал из-за стола. Ужинать с нами он не стал и мы с батюшкой прекрасно понимали, что обижаться будет просто глупо. Деда я сразу же предупредил, что спать буду часов до девяти, хотя на самом деле конечно же проснулся много раньше. Да, и уснули мы с Мотей не сразу, а долго разговаривали. Моего друга очень интересовало, разрешу ли я ему немного поговорить с государем. Ну, и отчего бы не разрешить, если он давно уже мыслил точно так же, как и я? Хотя прежним Мотей, каким этот парень виделся ещё всего каких-то двенадцать с лишним месяцев назад, уже не был, мрачным циником он быть тоже перестал. Мы с ним покатывались от хохота, вспоминая события последних дней и особенно обиженную физиономию дяди Антоши. Вообще-то нужно было взять его и Максима Синеуса с собой, но наш дед сказал, что мы правильно сделали, приехав незамеченные москвичами сами и не стали тащить всех Мещерских. Наверное ему действительно было виднее, а я обрадовался, что не ошибся.