Ее пригласила в компанию Светка Уфимцева, соседка по парте Витьки Артемьева – хитрого Рыжего парня, вокруг которого крутилась жизнь в классе. Невысокая блондиночка с острым как бритва язычком, Светка могла достать до печенки любого, но была человеком легкого нрава, а потому предпочитала все же дружить, а не ссориться. Вероника почти год втиралась Уфимцевой в доверие и та, наконец, ее заметила. Нет, они не стали подругами, но у Маршавиной появился шанс видеться с компанией Светы вне школы, а значит, и с Игнатом Савиным тоже.
Савин. Когда-то давно она дразнила его толстяком и требовала отсесть подальше, а потом и сама не заметила, как втрескалась по уши. Запала на новенького, как только разглядела синеву глаз под темными ресницами и ямочки на щеках. Таких точно ни у кого не было и такого голоса тоже. Веронике нравилось слушать, как он поет. И представлять его своим парнем. Последнее ей нравилось больше всего, и она еще в старой школе решила (когда он похудел и однажды появился с гитарой), что он ее достоин: вот такой, когда на него направлены восхищенные взгляды.
Вероника всегда считала себя лучше других, зеркало не оставляло сомнений, и мысль ей понравилась. Но два года назад на майском балу старшеклассников случилась драка, и Савин ушел из школы. Она успокоилась только тогда, когда перевелась вслед за ним, но в новом классе он едва с ней общался. Игнат не нуждался ни в чьей поддержке, у него появились друзья, и это не казалось удивительным: он уже давно не был упитанным и неуклюжим мальчишкой и его все чаще видели с гитарой.
А еще, и это Веронику порядком выводило из себя, он по-прежнему не замечал в ней симпатичной девчонки.
Длинная модная челка, вихрем откинутая со лба, коротко стриженые виски и резко очерченные скулы с натянутыми желваками, сжатый в твердую линию рот. За два последних года он сильно изменился. После случая с избиением Игнат занимался то ли боксом, а то ли кикбоксингом, Ника слышала об этом лишь краем уха и подробностей не знала, но фигура у парня стала крепче и рельефнее. Он заметно вытянулся, стал шире в плечах и резче в движениях. Она часто засматривалась на него на уроках физкультуры, на тонкую талию и развернутую в плечах спину. А еще поговаривали, что Савин на плече и верхней части бицепса набил татуировку. Почему-то при этих словах у девчонок замирало дыхание.
Он редко кому улыбался, но когда улыбался, к нему тянуло магнитом, и невозможно было отвести глаз.
К вечеру субботы Вероника готовилась тщательно – ожидался поход компанией в кино и вечеринка у Рыжего. До выпускного оставалось меньше недели, платье было куплено, русые волосы по-модному окрашены на концах в светлые пряди, контрольные сданы, и всем хотелось в преддверии последнего звонка почувствовать дыхание взрослой самостоятельной жизни. А может, напоследок надышаться школьной. Все было классно и весело, а обещало стать еще интереснее, пока Савин вдруг не остался у кинотеатра, отказавшись со всеми ехать к Артемьеву.
- Всем до встречи, но я остаюсь. Подожду кое-кого.
- Да брось, Игнат! – возмутился Рыжий. - Кому нужны эти свиданки вслепую и горячий секс с незнакомкой? Поехали с нами!
Машин было две – дорогой «Мерседес» отца Витьки Артемьева, и раритетный дедов «Москвич» Андрея Шибуева, наверняка взятые парнями без спроса. Поездка намечалась увлекательная, тесная, и Вероника уже придумала обставить все так, чтобы сесть Савину на колени. А там можно и поговорить, они ведь давно знают друг друга. Зря она, что ли, сегодня больше часа наводила макияж и выводила брови. Она и «Шанелью» маминой побрызгалась, новым и дорогим парфюмом, чтобы быть особенной, но дура Уфимцева, унюхав, сморщила курносый нос и отвернулась: «Фу-у, Маршавина, ты бы еще у прабабки в сундуке «Красную Москву» отрыла и пуховый оренбургский платок. Шибуев бы тебя тогда на капот «Москвича» посадил и всю ночь катал, как куклу Машу настоящий советский брутал!».
Всем стало смешно, и парни заржали, но рядом был Савин, и она все равно считала себя красивее богачки Светки и ее подружек Юльки Цветовой и Соньки Грач. А потому поправила длинные волосы и как ни в чем не бывало улыбнулась компании: да, кукла. У кого есть глаза, тот увидит.
Не увидел.
- Меня это заводит, - грустно с ухмылкой бросил Савин в ответ на шутку Рыжего и сунул руки в карманы джинсов. – Езжайте без меня. Хорошей ночи.
- Ну, смотри, старик, не скисни тут без нас! Валим гулять, толпа! – Ренат Беленко обнял друзей за плечи и подтолкнул всех сбежать со ступеней. Обернувшись, крикнул другу поверх плеча: - Но если с незнакомкой обломится, адрес ты знаешь, Игнат! Ждем!
Ну да, пусть не рассказывает. Вероника подозревала из-за кого остался Савин. Поняла, когда увидела бывшую одноклассницу за стойкой кафе кинотеатра. Неужели снова будет пялиться на Шевцову, как в школе? Как будто слухи о ней до него не дошли. А ведь, кажется, они живут в одном доме. И как только ее взяли на работу в кафе - такую подстилку? Маршавина Сашку терпеть не могла, но выступать открыто боялась. Говорили, что это она, а не Савин, в тот давний бал сломала Чвыреву нос и врезала Губенко в ухо так, что он им полгода ничего не слышал. И что-то в сером прямом взгляде заставляло Веронику верить, что да. Это сделала она - Сашка.
Сумасшедшая оторва, дочь алкаша, умная и циничная Шевцова нравилась парням и без макияжа и стараний. Если бы Вероника могла, она бы стерла ее ластиком из своей жизни. Р-раз! И как не бывало! В тот последний год, когда весь класс узнал про ее отца, а директор с завучем при всех усомнились сможет ли она закончить вверенную им школу, Шевцова взяла и выиграла три олимпиады, заставив ее - отличницу Нику Маршавину – зеленеть и реветь от зависти, а директора подавиться и замолчать.
И вот она снова переходила ей дорогу.
Но Игнат остался у кинотеатра, и вечер не задался. Компания на даче веселилась, а Вероника скучала. Бродила по богато обставленному загородному дому семьи Артемьевых, демонстрируя себя зеркалам, и удивлялась: до чего же парни глупые создания. И что смешного Рыжий с Шибуевым нашли в тупых шутках этой пышки Уфимцевой, что уже целый час ржут как кони? Разве Беленко не видит, что у Юльки нос с горбинкой? Она же его им сейчас заклюет! А щербинка между зубами у Соньки Грач? Да кто им вообще всем сказал, что они идеальные? Разве она, Вероника, зря неделю загорала в солярии и надела короткую юбку, открыв ноги, чтобы никто на нее не обратил внимания? Даже прыщавый блондин Тимошкин?
Оказалось, что не зря. Через два часа приехал Савин, и сразу стало веселее. Парень сел с гитарой перед телевизором и что-то наигрывал, полностью уйдя в себя, а вокруг громыхала музыка и танцевали парочки.
- Игнат, пошли потанцуем?
- Что? – Савин поднял глаза, и Веронике в полутьме показалось, что в них отразилась тоска.
А вдруг он вовсе и не Шевцову ждал, а она тут придумала себе невесть что? Да кто вообще по такой как Чайка станет тосковать? Смешно!
- Я приглашаю тебя на танец, - девчонка засмеялась. Нашла руку парня и потянула к себе, поднимая его с кресла. – Ты ведь на вечеринку приехал, а расселся здесь, как старый дед!
- Я не хочу, Маршавина. Я устал.
- Ника. Игнат, зови меня Никой. Все-таки я была первой, помнишь, к кому ты сел за парту? А еще, если ты не пойдешь, я разревусь. Кажется, кроме тебя я здесь никому не нужна!
Она не была нужна ему тоже, но губы девушки дрогнули, и он встал.
- Хорошо, - отложил гитару в сторону на мягкий диван и опустил руки на талию одноклассницы. В ответ она обняла его за шею, улыбнулась и придвинулась, заглядывая в глаза, но Игнат отстранил. Сказал так, что стало обидно.
- Вероника, не надо.
Дома были чужими и люди, музыка разной, безликими казались партнеры, но танец был общим и мысли тоже.
8
Я с тобой говорить хочу,
А ты молчишь.
Ливень бьет холодной дробью в стекла,
Стекает с крыш.
Где мы в этом городе бродим?
Ответа нет.
Вместо наших тел на стенах
Лишь силуэт.
Suspense(с)
На последний школьный звонок приехала тетя Нина. В разговорах по старенькому телефону она как могла опекала дочь племянника, а когда оказалась рядом – внезапно испугалась большого города. Хромоножка с детства, все время жалась к Сашке и на людях много не говорила – стеснялась своего наряда и просторечья. В то, что Димка сгинул – верить не хотела, по-своему жалела и плакала по неприкаянному сироте. Кое-как переночевала в квартире Шевцовых две ночи, вздрагивая от любого шороха, скучая по оставленному хозяйству, и уехала к себе в деревню. На этот раз с Сашкой даже не спорила, хватило и прошлого раза, когда девчонка наотрез отказалась бросать учебу и переезжать к ней – в деревне возможности окончить школу не было, а в городе бы Нина не смогла – всю жизнь сторонилась людей.
Проводить тетку вызвалась и вездесущая Майка. Пришла вдруг вечером к Сашке с двумя пакетами еды, вывалила дорогие продукты на стол, еще и денег дальней родственнице хотела сунуть на дорожку вместе с чужим бумажником, хорошо тетя Нина не поняла, только руками замахала, а Сашка подруге чуть по шее не врезала.
- С ума сошла, Зудина! Ты чего творишь? Там же чужие документы! Господи, у тебя вообще есть голова на плечах или нет? Каким местом ты думаешь?
- Ну, чего ты сердишься, Чаечка, я ж от всей души! – затанцевала возле подруги Майка. - А смотри, какие я тебе конфетки принесла? Красненькие, твои любимые! Только не учи меня жить, ладно?
- Где взяла?
- У идиота, который носит бумажник в заднем кармане брюк в час пик в метро, так что он сам виноват, пусть не плачет! А я для него – тот самый урок жизни!
- Дура ты, Майка, а не урок. А если бы попалась?
- А если бы попалась, то стала бы для идиота чем-то большим, - брюнетка засмеялась. – Возможно, подарком. Я тоже тебя люблю, Санечка!
Поезд с вокзала уходил рано, в половину седьмого. Когда проводили тетю Нину в деревню и не спеша возвращались домой, Сашка у подъезда заметила родителей Игната – пара суетилась у машины. И соседка, баба Лида тоже оказалась тут. Не дала девчонкам пройти мимо. Бросила в спину гадливо, подергивая поводок любимой комнатной собачки:
- Вот же шалавы, еле ноги волочат! Сразу видно, что всю ночь таскались. Вырядились обе в короткие юбки, как последние простигосподи. Клейма на вас ставить негде, потаскушки! Тьфу!
Гав-гав. Надо же, и вроде не собака лает – человек, а до чего ж противно.
Юбка у Сашки на бедрах сидела и правда короткая, утро выдалось солнечным, летним, а ноги у девчонки всегда были на зависть другим стройные. Она усмехнулась и показала бабке средний палец:
- Пошла ты! Ворона старая! Раскаркалась…
Майку как всегда занесло. Девчонка обернулась, взметнув синие пряди на плечах, и рубанула ладонью в локоть, согнув руку в известном жесте.
- Не ворона, а тупая курица! Кудах-тах-тах! Кошелка! На, видала! Иди залезь, выгреби дерьмо из моей задницы! – она бесстыже задрала юбку и сделала вид, будто бросает это дерьмо в старуху.
Баба Лида вскрикнула и картинно охнула, схватившись рукой за грудь. Покачнулась на ногах, грузно оседая на скамейку.
- Ой! Сердце! Господи, людоньки, вы слышали?! – заголосила здоровыми легкими, наплевав на раннее утро. – Бандитки! Да вас в тюрьму сажать надо! Шалавы! Как есть блядушки и проститутки!
Вечером в квартиру к Шевцовым наведался участковый. Сашка как раз была дома - прибиралась.
Да, нет отца. Где? На заработках. Да, сейчас живет одна, но тетушка буквально сегодня утром уехала, а так приглядывает за ней, конечно, приезжает в гости. Сама Сашка подрабатывает официанткой в кафе кинотеатра, школу закончила хорошо, а экзаменационные тесты сдала еще лучше. Что еще надо?.. Осмотреть квартиру? Простите, на каком основании? Это частная собственность. Да нет, смотрите, если хотите, ей скрывать нечего. Не надо? Ну и хорошо. А вот почему грубит старшим, молодому участковому объяснять не пришлось. Бабу Лиду он успел узнать хорошо и с легкостью поверил девчонке, что та сама напросилась. Можно ли написать встречное заявление с претензией? Вообще-то можно. Хм, даже нужно!
У девушки оказался красивый голос, лишенный ужимок и кокетства, и спокойная, правильная речь, страж порядка даже заслушался. Хотел что-то еще сказать, но кивнул и распрощался.
- Какой хорошенький! – грустно вздохнула Майка, выглядывая из кухни и провожая гостя взглядом. – Вежливый. Пашку мне моего напомнил – среднего брата. Тот тоже все полицейским мечтал стать.
- А что с ним сейчас?
- Током убило в пятнадцать лет. Он бутсы себе футбольные хотел, новые, а мать не покупала. Вот и полез на столб кабель воровать, там его насмерть и шарахнуло. Мне его, Санька, так жалко было, так жалко, словами не передать. Он меня от мамки и папки всегда защищал.
На выпускной Сашка не пошла. Да и в чем идти? Ни платья приличного, ни денег, ни отца – одно шушуканье за спиной. Аттестат получила и распрощалась. Шла по городу, думая о своем – в легкой блузе, короткой юбке и босоножках. Все еще не веря, что школа для нее закончилась, а что же дальше?
Мысли, конечно, были, даже была мечта, но Сашка уже привыкла, что в ее жизни последней никогда не находилось места.
У обочины притормозила машина – старая вишневая «Хонда». Вылезли два парня – оба сутулые и худые, оглянувшись, встали на пути.
- Привет, Чайка! Как жизнь?
- Охренеть, детка, какие ноги! Куда топаем? Может, подвезти?
Тот, что посветлее – Юрка Ларёк, потемнее – Фима Окунь. Оба знакомые Влада Чвырева, возле которого крутилась Майка. Сашка парней узнала и остановилась.
- Привет. Сама дойду. Чего надо?
- Поляну накрыть.
- Это не ко мне.
- Где подруга?
Сашка насторожилась:
- Она же тебе все вернула, Ларек, я видела.
Парень кивнул. Цыкнул лениво:
- Что-то вернула, а что-то опять взяла. Ты что, Майку не знаешь? А я девушке отказать не могу.
- Когда?
- Неделю назад.
Ровно столько девчонка не появлялась у Сашки дома и не отвечала на звонки, и она нехотя призналась:
- Я не знаю, где она. Давно не приходила.
Парни переглянулись.
- Ясно, сами поищем. Но если не найдем… - Ларек усмехнулся. - Придется спросить с тебя, Чайка, больше не с кого.
У Сашки напряглась спина, и вспотели ладони. В мире, откуда явились эти двое, не бросали на ветер пустых обещаний и не забывали долги. По спине пополз липкий холодок, но лицо девчонки не дрогнуло. Сейчас переживала не за себя, за Майку. Сашка могла только гадать, что за товар оказался у подруги в руках и в каком количестве. Вряд ли ерунда, если шестерки Чвырева-старшего взялись за поиски.
- Да ты не переживай, Чайка, - расценил ее молчание по-своему Ларек. – Не вопрос, договоримся. Согласишься для меня кое-что толкнуть – отстану, еще и приплачу.
- Пошел ты…
- Пойду. Но насчет Майки я тебя предупредил. Узнает Влад – будут проблемы, а я человек тихий, проблемы не люблю. Так что лучше бы ей объявиться. Черт, детка, до чего же у тебя ох**нные ноги. Подумай насчет поляны.
Едва не ударила. В последний момент сдержалась, но успела представить, как лопаются губы и ломаются в крошево зубы ублюдка, окрашиваясь в кровь. Придется снова влезть в джинсы и носить с собой не только нож, но и кастет. К чертовой матери надежды и светлые мечты чистых девочек. В ее клетке выживает сильнейший, и этим вечером она достанет отцовскую грушу и снова вернется к тренировкам, не для того ее Шевцов столько лет собачил, чтобы какой-то обдолбанный снифер* угрожал. Кому-то дано летать, а кому-то ползать. Вот только не на коленях, с этим Сашка даже в мыслях смириться не могла.
Так она думала, решительно входя в подземку метро, но жизнь все равно пишет свой собственный сценарий и тасует колоду карт с игроками. Сашка вошла в подземку и встала на эскалатор, движущийся вниз. На середине пути, словно что-то кольнуло под ребра – подняла глаза и увидела Игната. Он был не один, с друзьями, и тоже вскинул голову, будто почувствовал ее присутствие.