— А ты знаешь более простой вариант? Может попытаемся вломиться в ворота с парой пистолетов и «Стэнов»?
Сазерленд, пораженный предложением Хаселдена, посмотрел на сержанта Терри в поисках поддержки.
— Ты что, действительно намерен проникнуть туда… Под видом заключенных? А дальше? Извиниться и спросить, нельзя ли нас выпустить вместе с этим Орловым?
— Не говори глупостей. Если мы попадем внутрь, возможно, мы сможем связаться с этим человеком.
— А, ты же знаешь русский, да? Только открой рот, и они сразу поймут, что для тебя родной язык Короля, и решат, что к ним в руки сам приплыл шпион.
— Сейчас это язык Королевы, - сказал Хаселден. — Стыдно говорить о том, как старый Георг прожег жизнь, но так и есть. Да, лейтенант. Помните, что мы союзники. Почему бы нам не выбросить эту форму и не подойти к воротам в нашем хаки?
— И что мы им скажем?
Сержант Терри усмехнулся, поняв, что Сазерленд включил адвоката дьявола. Они должны были найти способ попасть в тюрьму, а после этого отыскать путь оттуда.
— Допустим, мы просто подойдем к воротам и скажем «здрасьте». Что они с нами сделают? Мы могли бы представиться как офицеры, действующие по программе лэнд-лиза, как мы сделали в Форт-Шевченко, и посмотреть, что будет. Мы попросим встречи с их комендантом, и они найдут того, кто сможет с нами поговорить. Так или иначе, мы должны попасть туда.
— То есть мы пришли сюда, чтобы попасть в эту дыру? — Сказал Сазерленд в последней попытке настоять на своем.
— Если она оказалась достойна таких людей, как адмирал Фрэзер, то с нас тоже не убудет.
— Адмирал Фрэзер? А он тут причем? — Сазерленд узнал, что Фрэзер служил в регионе с тридцатью британскими моряками в 1920 году, когда большевики схватили их и бросили в тюрьму в Баку. Они прибыли там долгие и жестокие месяцы прежде, чем были, наконец, освобождены.
Снова раздался этот звук, который Хаселден не мог объяснить, далекий рокот, который казался им всем странным и нереальным. Он становился все громче и явно доносился откуда-то сверху, так что Хаселден высунулся из-за ящика, глядя в серое предрассветное небо. Небо было затянуто низкими облаками, но он явно заметил что-то вроде самолета над бухтой. Это было логично, но ни один самолет, который он знал, не издавал такого звука. В какой-то момент ему показалось, что массивная тень в небе сгустилась, став с серой черной, и воздух вокруг нее явно кружился. Что это было, черт его бери?
* * *
— Есть! — Зыков показал Трояку большой палец. — Пеленгую сигнал! Они на дороге, похоже, направляются в город.
Наконец-то, с огромным облегчением подумал Федоров. Они истратили много времени и драгоценного топлива, пока обыскали весь район к югу от Кизляра. Сигнала маяка Орлова не было, но то, что они обнаружили, вызвало некоторую тревогу. Трояк решил, что заметил колонну грузовиков и бронемашин, и Федоров осмотрел ее в прибор ночного видения. Мощная оптика показала больше, чем он ожидал.
— Господи! — Быстро сказал он. — Это немцы! Колонна бронетехники. Я даже могу различить номера на машинах, большей частью это грузовики и броневики, но я также вижу несколько танков. Что они здесь делают?
Что-то изменилось, быстро подумал он. Немцы дошли до станицы Ищёрской к востоку от Моздока на Тереке, когда части 3-й танковой дивизии совершили смелый бросок с форсированием реки. Но в той версии истории, которую Федоров изучал перед операцией, они смогли удержать тот плацдарм всего несколько дней. Видимо, теперь было не так. Колонна находилась далеко на юг от Терека и двигалась быстро этим серым утром. История изменилась! Немцы обошли Грозный и, похоже, что эта колонна шла к Каспийскому морю и Махачкале.
Внезапно Зыков обнаружил сигнал системы «свой-чужой» на юге, неподалеку от города, но затем он пропал. Они прошли в этом направлении, пролетев над самим городом. Даже ночью грохот винта Ми-26, несомненно, вызвал интерес и привлек нежелательное внимание, так как им пришлось пройти достаточно низко, чтобы перехватить сигнал передатчика Орлова, находящегося в массивном режиме. Федоров приказал пилоту уйти тот берега и зависнуть примерно в трех километрах над море прежде, чем снова попытаться осмотреть район у югу от города. Зыков снова поймал сигнал, и сердце Федорова подскочило к горлу. Они нашли его!
Вскоре они уже копались в картах, отмечая его позицию и пытаясь определить точное местоположение.
— Похоже, что это рядом с бухтой, — сказал Федоров. — Прямо у причалов… Они что, хотят перевести его на корабль? Давайте снизимся. Нужно осмотреть окрестности.
— Корабль был бы даже и лучше, — сказал Трояк. — Легко найти, как только он покинет порт, и легко взять штурмом. Если мы снизимся, то всех здесь перебудим, — предупредил он.
— Ничего не поделаешь. Пилот, можем ли мы спуститься ниже облачности, чтобы взглянуть на город?
Пилот кивнул и пошел на снижение. Сигнал сразу усилился. Вскоре они оказались ниже облаков, и понимая срочность момента, Федоров начал торопливо осматриваться. Рядом с причалами он заметил колонну грузовиков, и поразился тем, как выглядят окрестности. Он бывал ранее в Махачкале, но это было не 2021, а 1942 год. Прямо перед ними виднелось приземистое крепко сложенное сооружение, похожее на старую тюрьму, и он внезапно все понял.
— Назад в облака, быстрее! — Он понимал, что они не могли задерживаться, паря в небе на огромном ревущем вертолете.
Трояк вопросительно посмотрел на него.
— Что будем делать, товарищ полковник?
— Видите это сооружение? Готов поспорить, что сигнал идет оттуда. Оно похоже на тюрьму или что-то в этом роде. Я видел охрану и колючую проволоку по периметру. Орлов там! Но мы не можем просто сесть там с одним отделением. Мы уже привлекли внимание охраны. Нужно набирать высоту.
— А что дальше?
Федоров быстро соображал. У них было одно отделение. Здесь была охрана, возможно, целый батальон НКВД. Это была тюрьма, и, значит, проход туда был сильно ограничен. Им потребуется больше сил, чтобы спасти Орлова, и чем дольше они задерживались здесь с вертолетом…
Нет, рисковать Ми-26 было нельзя. Если с ним что-либо случиться, у них не будет возможности попытаться отправить Карпову два регулирующих стержня. Он понял, что нужно делать.
— Вы можете включить его куртку отсюда?
— Думаю, что да.
— Тогда включите маяк системы «свой-чужой» на передачу. Вы говорили, что в этом случае он будет обнаруживаться в радиусе 50 километров, так что мы легко сможем поймать его снова. Но на данный момент нам нужно убрать отсюда этот большой и толстый вертолет. Курс на «Анатолий Александров». Нам нужны дополнительные средства.
— А что дальше, товарищ капитан второго ранга?
— А дальше мы захватим тюрьму, найдем Орлова и вернемся домой.
Трояк бросил последний взгляд на здание тюрьмы и его окрестности прежде, чем вертолет ушел в облачность.
— Вас понял, — уверенно сказал он.
— Вы думаете, мы можем захватить это место и удерживать его некоторое время?
— Разумеется, товарищ капитан.
— Однако… Судя по той колонне, немцы могут появиться там в ближайшее время. Здесь нет никакой организованной обороны. С историей что-то случилось. Они не должны были пройти так далеко на юг.
— Вас понял. Что же, мы сможем что-то сделать, если вы скажете. Я могу остановить эту колонну.
— Остановить?
— У меня полная рота морской пехоты на «Анатолии Александрове», и другие средства.
— Да, они у нас есть, — задумался Федоров. Вмешательство означало большой риск, но затем ему пришло в голову, что они могли исправить то, что пошло не так, и спасти Махачкалу и драгоценные нефтепромыслы Баку. Если бы немцы взяли их, последствия были бы одному черту ведомы.
Он колебался некоторое время, не желая делать того, что могло вызывать новые искажения истории, но в то же время, он смотрел на вражеские войска, вторгшиеся в его страну. На ум пришли слова из письма Орлова.
«Федоров, ты это читаешь? Ты меня слышишь? Я знаю, ты потратил много долгих ночей на мои поиски. Ну, вот и я. Да, это я, Геннадий Орлов, тот самый, что поставил тебе фингал в офицерской столовой… Я всегда был в душе большевиком. Это не значит, что я не боюсь умереть. Я служил, как проклятый, потому что люблю свой народ, свою страну и свою Родину. Я хочу сказать вам, мои товарищи по оружию, что никогда не знал трусости или паники. Я оставил вам возможность найти собственную жизнь, то, чего у меня самого никогда не было. Не знаю, что могло случиться с вами и кораблем, на котором я когда-то служил. Мое предсмертное желание одно: уничтожьте наших врагов раз и навсегда. Будьте храбрыми, будьте героями, и история запомнит вас защитниками Родины. Если вы когда-либо найдете это и узнаете о моей судьбе, я надеюсь что вы, отважные русские моряки, отомстите за мою смерть».
— Старшина, — медленно сказал он. — Вы возглавите десант.
— С радостью, товарищ капитан! — Улыбка Трояка сняла часть груза с его души. Они отправлялись на войну.
ГЛАВА 27
Адмирал Фрэзер сидел в кают-компании «Герцога Йоркского» и размышлял. Его взгляд упал на длинный меч в позолоченных ножнах, который он всегда держал среди своих личных вещей. Это была особая награда, которую полагалось носить в особых случаях и на церемониях. Он намеревался взять его для церемонии капитуляции в Токийском заливе на борту линкора «Миссури», но она была отложена. Война еще не была окончена. Он все еще не мог отложить свой меч навсегда.
Он смотрел на этот меч, и к нему вернулись воспоминания о всех его приключениях и пережитых трудностях. Тогда он был лишь коммандером Фрэзером, только что получил это звание в свои молодые тридцать один и очень этим гордился. Они только что покончили с немцами в Первой Мировой, на земле и на море, и он участвовав в интернировании немецкого флота. Это было пьянящее время. Англия смело шла навстречу любым вызовам и добивалась успеха. Его первым заданием после получения этого звания стало назначение на Белогвардейскую Каспийскую флотилию, чтобы помочь привести ее корабли в боеспособное состояние.
Фрэзер возглавил небольшую группу моряков Королевского флота, отправившихся в долгий путь через Дарданеллы и Черное море в Батуми, где они сели на поезд, направившийся на восток, к Каспийскому морю. Он начал ощущать себя немного похожим на знаменитого Т.Э.Лоуренса, отважного британского офицера, поднявшего такую бурю на Ближнем востоке во время войны. Однако поезд попал в засаду, и машинист отказался вести его дальше, что вынудило Фрэзера буквально вернуться в Батуми. Единственный корабль, который им удалось найти, шел в Измир на западном побережье Турции, но их это устраивало.
Оттуда они отправились на другом поезде, на этот раз через Турцию в Багдад, но там уже не нашли никакого транспорта за исключением лошадей и верблюдов. Да уж, Лоуренс Аравийский номер два, подумал он, двинувшись дальше по суше на лошадях, верблюдах и пешком. Он и его группа пересекли Персию с небольшой группой гуркхов и добрались, наконец, до небольшого порта с одним причалом на побережье моря под названием Энзели.
Корабли, которые им предстояло проверить и переоборудовать, были покрыты толстым слоем ржавчины и не имели реальной военной ценности, так что Фрэзер решил отправиться на север в Баку, где надеялся найти большую часть Белогвардейской Каспийской флотилии. Вместо нее он обнаружил несколько жалких плавающих корпусов, ржавевших без регулярного обслуживания. Тем не менее, Фрэзер, с типично британской напористостью и принципом «бери и сделай» поставил перед собой задачу переоборудовать это в небольшой флот… Пока не прибыли большевики.
Красные не слишком любезно относились к внешнему вмешательству в свою революцию, в особенности тем, кто помогал Белым. Вся группа Фрэзера была схвачена, их связали и раздели на причалах, обыскали, а затем вернули одежду только для того, чтобы бросить в тюрьму. Это сооружение было едва обустроенным, со вшами, без коек, с голым земляным полом. Единственным источником света и свежего воздуха было зарешеченное отверстие в потолке. Воду давали из одного крана на полчаса в день. Там не было нормального отхожего места, кроватей, суровые условия и плохая еда, представляющая собой немногим более чем водянистый суп с рисом и черный хлеб вперемешку с соломой, вскоре подорвали их здоровье и дух.
Хуже всего было злодейское психологическое насилие, которому они подвергались, в частности то, что их заставляли смотреть на казни и потрошения заключенных, в особенности женщин. Однажды армянский начальник тюрьмы приказал разом казнить почти девяносто человек, которых расстреляли из винтовок, а затем медленно добивали из пистолетов, в то время как британцы были вынуждены на это смотреть. Целые семьи осуждались и умирали подобным образом, хотя иногда детей оставляли в живых. Они бесцельно бродили по тюрьме, плача и ища пропавших родителей в течение нескольких дней, прежде, чем исчезали.
Комиссары допрашивали британцев, изучая из политические, религиозные и прочие убеждения, и многим говорили, что с ними скоро будет все то же, что они видели. Как выяснилось, это был ужасный блеф, чтобы усилить их страдания, и Фрэзера не удивило, когда один из них, матрос Марш, свел счеты с жизнью, перерезав вены куском стекла. Большевики обошлись с ними еще хуже, оставив тело гнить в камере пять на пять метров, где они были заперты. Он пролежал там четыре дня, источая ужасное зловоние прежде, чем охранники, наконец, вынесли его. Еще четверо умерли таким же образом.
Коммандер Фрэзер и все его люди считались погибшими, но вскоре о них узнали, когда один из них был освобожден и привлечен в роли переводчика, чтобы способствовать договору с грузинской армией на юге. Тогда они пошли на смелый шаг, чтобы Британия узнала о них снова. На случай, если слова окажется недостаточно, он проглотил медальон с портретом матери Фрэзера в качестве доказательства, что тот все еще жив.
Великобритания не собиралась так этого оставлять, особенно вступив в имперское правление после победы в Первой Мировой войне. Недовольство Короны тяжелым положением своих моряков вскоре привело к их освобождению. Они провели в том, что вскоре было названо «Черной дырой Баку» два долгих года. Двенадцать из тридцати выжили, и среди них был и Фрэзер.
Странным капризом судьбы, корабль, встретивший их, когда они прибыли в Батуми на поезде, назывался HMS «Железный герцог». То же название носил и фрегат Королевского флота, сражавшийся с русскими другого поколения в Черном море в 2021 году. В этот год экономика временно возобладала над политикой. Интерес Британии к Каспию заключался исключительно в оставшейся там нефти. Офисы «Бритиш Петролеум» в Баку располагались всего в нескольких кварталах от старой тюрьмы, где перенесли столько страданий Фрэзер и его люди. Там же ожидали возвращения Х-3 лейтенанта Райана «Черные береты» Фэйрчайлд, чтобы отправиться на «Огонь Аргоса».
Но это был другой мир, которого адмирал Фрэзер никогда не увидит. Ему было более чем достаточно своего.
Фрэзер мучался кошмарами долгие и одинокие ночи в последующие годы. Затем началась война, и он начал подниматься по служебной лестнице. Мало кто знал об этом, видя его в адмиральской фуражке и белом кителе, но за приятной улыбкой скрывалась стальная решимость, рожденная в долгие ночи в «Черной дыре Баку», из стонов тех, кто страдал там. Что касается меча, вызвавшего у него эту лавину горьких воспоминаний, это был последние подарок от выживших, когда они благополучно вернулись домой. Он всегда держал его при себе.
Русские, подумал он. Черчилль был прав, верно? Наш союз сделал нас странными попутчиками в борьбе с Гитлером и Тодзё. Теперь, когда с ними было покончено, мы трезвеем и смотрим друг на друга, задаваясь вопросом, как нам, черт возьми, жить дальше. И что с этим проклятым кораблем и его оружием из ада? Если Тови и Тьюринг правы… Если корабль прибыл из другого времени, мы можем пожать настоящую бурю, если выпустим его в моря нашего мира. Что произойдет, если мы бросим против него объединенную мощь союзных флотов? На этот раз не будет переговоров. На этот раз будет война.