— «Ямато»? Мы даже не знали, что этот корабль был у японцев до самого конца войны.
— Да, британская разведка очень хороша, адмирал. Мы знали об этом, но, поскольку он был поставлен в капитальный ремонт, не придавали ему значения, пока он снова не вошел в строй.
Хэлси на мгновение замер, осознав, что только что сказал Фрэзер.
— Этот корабль — «Джеронимо», как вы его называете — вступил в бой с «Ямато» и оказался лучше?
— Мягко говоря, адмирал. «Ямато» превратился в пытающий остов. Японцам удалось вернуть его на свои острова, и он провел в сухом доке два года, прежде, чем ваш адмирал Спраг снова познакомился с ним в бою у острова Самар. Сейчас вы осознали опасность этого корабля, или мне подобрать другое определение?
— Русский корабль поколотил «Ямато», — Хэлси покачал головой. — Трудно поверить.
— Я согласен, но факты налицо. Я прослежу, чтобы вы получили копию материалов. Дело в том, адмирал, что это не обычный корабль. Как я уже говорил ранее, он быстр и обладает передовым вооружением — противокорабельными ракетами — и может атаковать с дальности, недосягаемой даже для шестнадцатидюймовых орудий. Он похож на линкор, как я убедился в одну темную ночь. На нем не было орудий больше скорострельных пятидюймовок, но он мог превратить корабль наподобие «Ямато» в металлолом. Излишне говорить, что это крайне необычный корабль, и построили его и служат на нем необычные люди.
— Не бывает необычных людей, — сказал Хэлси. — Бывают обычные люди, оказавшиеся в необычных обстоятельствах.
— Согласен, но я опасаюсь, что мы оказались в чрезвычайных и очень необычных обстоятельствах. Вопрос только в том, что двоим обычным людям вроде нас с этим всем делать?
— Делать то же самое, что и с японцами, адмирал. Мы способны выставить больше стали в море и в воздухе, чем могут русские. Меня не волнует, насколько хорош этот корабль и даже то, как он был создан. Старый дядюшка Джо Сталин, возможно, держал козырь в рукаве, возможно, даже целую колоду. Но это не имеет значения. Корабли тонут, насколько бы велики и могучи он не были. Можете спросить япошек, уж он-то это знают. Они выставили парочку настоящих монстров — «Ямато» и «Мусаси» — и мы отправили обоих на дно. Так что отправил оперативную группу 38.3 адмирала Спрага на поиски этого корабля. Его самолеты должны начать подниматься в воздух прямо сейчас.
— Самолеты? — Взгляд Фрэзера стал встревоженным. — Они движутся к «Джеронимо»? Адмирал, вы должны немедленно отозвать их!
— Отозвать? Почему? Русские сами напросились на это. Теперь они получат несколько плюх и мы раз и навсегда покончим с этим гомоном по поводу Хоккайдо.
— Адмирал, меня беспокоят не русские, а ваши самолеты! Отзовите их, пока не поздно!
ГЛАВА 3
Самолеты собирались над быстроходной оперативной группой Спрага, главным образом с «Тикондероги» и «Уоспа». «Большой Т» поднял 18 «Хэллкэтов», 24 «Хэллдайвера» и 12 «Эвенджеров», оставив 30 самолетов в резерве. К ним присоединились также 15 «Хэллдайверов» и равное число «Эвенджеров» из 86-го авиакрыла с авианосца «Уосп». Кроме того, их также сопровождали 24 «Корсара» F-4U-4. Таким образом, общая численность формирования составляла 108 самолетов. Это было лишь 40 % имевшихся в распоряжении Спрага самолетов, но Спраг счел это более чем достаточным для демонстрации силы, и самолеты направились к цели. В случае надобности, он сможет поднять еще 60 самолетов с «Тикондероги» и «Уоспа», а также 90 самолетов с двух меньших авианосцев «Батаан» и «Монтерей». Оба эти корабля относились к типу «Индепенденс», перестроенные из легких крейсеров, однако играли жизненно важную роль наряду с более тяжелыми авианосцами типа «Эссекс».
Чак Макласиан направлялся к своему посту в машинном отделении «Уоспа». Он прошел мимо пары матросов, вносивших последние поправки в «оценочный список» авианосца, где отмечались все достигнутые в ходе войны успехи. Он размещался сразу за носовой переборкой на уровне ангарной палубы. Зенитная артиллерия «Уоспа» уничтожила 14 вражеских самолетов, а его авиагруппа сбила еще 230. Кроме того, они вывели из строя еще 405 самолетов на земле, уничтожив, в общей сложности, 649 самолетов.
— Хоть бы еще один, — сказал Макласиан. — Для ровного счета.
— Да у японцав ужо летать нечаму, — сказал один из матросов, рисуя очередной значок за сбитого. — Им ввалили так, шо на переборке места не хватить. — Ниже стенда с отметками числа сбитых самолетов были нанесены отметки за 114 потопленных и 234 поврежденных вражеских корабля. Был указан также общий тоннаж сброшенных бомб и ракет. Это было убедительным доказательством того, что авианосцы стали главным орудием войны на море, и это правило установится на следующие десятилетия.
— Если сегодня станет жарко, то вам придется опять все переделывать, и еще найти место для новых кораблей, — сказал Макласиан. — Только три следующие нарисуйте красным. Болтают, что мы идем на чертовых русских.
— Русские? А они-то тут причем?
— Да чтоб я знал, но наши ребята свое дело сделают.
Матрос Джеймс Лонг почесал в затылке.
— У меня здесь место для еще двух кораблей, и все. Потом кто-то скажет, что летуны потопили раски, и «Большой Т» опять со всем справился. А потом еще час тут все переделывать.
— Точно, — сказал Макласиан, и направился в машинное отделение, ожидая еще один унылый день в море за поддержанием состояния больших турбин корабля.
Авианосец «Уосп», бортовой CV-18, представлял собой модификацию типа «Эссекс» с укороченным корпусом, в отличие от «Тикондероги», первого из модификации с удлиненным корпусом. Этим утром на полетной палубе кипела работа. Готовились и взлетали самолеты, однако группы технического обслуживания отпускали их с легким сердцем. Взлетало всего пятьдесят четыре машины, а экипаж привык к подъемам целого авиакрыла в почти сотню самолетов, так что сегодня они работали налегке.
Изначально он должен был получить наименование «Ориксани», однако принял имя от CV-7 «Уосп», потопленного перед самой войной в Атлантическом океане. На передней переборке висела табличка: «Посвящается экипажу CV-7, так и не получившему своего шанса». Экипаж CV-18 собирался получить свой шанс, но они мало себе это представляли.
Старшина-артиллерист 3-го класса Альфред Дж. Льюис тоже собирался получить свой шанс, заступая на дежурство эти утром. Он был «держателем доски» корабля, имея на это официальное свидетельство?408. Оно гордо висело над его койкой, являя текст следующего содержания: «Всем матросам и летчикам, где вы бы ни были — приветствую! Знайте, что Альфред Джеймс Льюис, старшина-артиллерист 3-го класса, был членом первого экипажа авианосца «Уосп» и имеет все права и привилегии «Держателя доски» указанного корабля, включая необременительную доску на летной палубе». Ниже стояла подпись «Зигги» Спрага, прямо рядом с изображением роскошной русалки в углу с двумя рыбами на самых интересных местах. Сертификат также украшали силуэты всех трех типов самолетов, а сверху был нанесен профиль самого «Уоспа».
Эй-Джей, как его называли все, был также известен как «Везучий Льюис» за свое мастерство в картах. Он также забил себе место на летной палубе, где любил сидеть со своим приятелем «Лыжей» Котоски, прямо возле носа. Сейчас он сидел у счетверенной 40-мм зенитки и смотрел в ясное небо.
Все закончилось, подумал он. Почти. Если бы все действительно закончилось, зачем ему сидеть здесь, за этими четырьмя стволами? Если бы все закончилось, можно было бы посидеть на своем любимом месте с «лыжей», глядя на море. Император выбросил белый флаг и заявил о капитуляции, но было много тех, кто отказался подчиняться. Токио облетели несогласные пилоты, сбрасывая листовки с призывом к восстанию и продолжению войны. Их действия побудили офицеров, лояльных императору, приказать разоружить все японские самолеты и слить с них топливо, но некоторые смогли уйти, в последнюю самоубийственную атаку во главе с адмиралом Укаги.
— Думаешь, это все наконец-то закончится? — Спросил Эй-Джей у своего приятеля.
— Все когда-то заканчивается, — ответил тот. — Не переживай. Придет тот день, когда ты уйдешь с этого корабля.
— Хорошо. Только тогда заберу свою доску, — сказал Льюис.
— А кто сказал, что его спишут, как только мы вернемся?
— Ладно, если этого не будет, оставлю ее здесь, по ленд-лизу. Но никто не обидит нашего малыша, не пройдя через меня. Я ее заберу, так или иначе.
* * *
Карпов смотрел на большой экран из оргстекла, расцвеченный светящимися зелеными, синими и красными точками, отображающими все надводные объекты в зоне досягаемости.
— Я знал, что они решат надавать, — сказал он Роденко, исполняющему обязанности старшего помощника. — Это серьезная оперативная группа, и она движется в нашу сторону.
— Каковы ваши намерения, товарищ капитан? Вы собираетесь атаковать или избегать конфликта?
Карпов на мгновение задумался и глубоко вздохнул.
— Если мы намерены что-то менять, самое время и место начинать.
— Мы могли бы направиться на восток, если вам нужно больше времени на оценку ситуации, товарищ капитан.
— Да, мы могли бы направиться на восток, но что это изменит, Роденко? Они подняли самолеты в воздух, и они направляются к нам. На меня постоянно что-то летит с недобрыми намерениями. Мы только что отбились от лучшего, что имели американцы на «Вашингтоне». Теперь взяться за нас надумала эта мелочь. Что с боекомплектом ЗРК?
— Израсходована половина боезапаса комплекса С-400 и некоторое количество других зенитных ракет. Остаток боезапаса комплекса средней дальности «Кинжал» сто, остаток боезапаса С-400 — тридцать две. Зенитные комплексы самообороны «Кортик» израсходовали двенадцать ракет, остаток пятьдесят две. Общий остаток зенитных ракет сто восемьдесят четыре.
— Остальные корабли доложили о боезапасе?
— Так точно, товарищ капитан. «Орлан» обеспечивал прикрытие группы своими С-400. Они израсходовали всего 16 ракет и имеют большой боезапас, всего 180 ракет 9М96Е и 9М96Е2. Они имеют дальность от 40 до 120 километров. Наши ракеты 40Н6Е имеют большую дальность, но ракеты «Орлана» более скоростные — до пятнадцати звуковых — и способны выполнять маневры с высокой перегрузкой. Эти чертовы штуки могут перенести 60G на уровне моря и 20G на высоте 30 000 метров!
— Превосходный корабль для противовоздушной обороны, — сказал Карпов. — Пусть постоянно следит за воздушным пространством.
— Один момент, товарищ капитан. Эти ракеты требуют прямого попадания. Им придется тратить одну ракету на каждую цель.
— У них нет осколочно-фугасных боевых частей?
— Не в этой модификации, товарищ капитан. У нас такие есть, но на «Орлане» их нет. Тем не менее, я могу гарантировать, что их цель будет уничтожена.
Карпов обдумал это и решил, что ему нужно также противолодочное прикрытие.
— «Адмиралу Головко» занять позицию по правому борту и обеспечивать противолодочную оборону. Я уверен, что Тарасов также не будет дурака валять.
— Разумеется, товарищ капитан.
— Поднять Ка-40 как можно скорее.
— Будет готов через десять минут, товарищ капитан.
— Хорошо. «Головко» не приспособлен для противовоздушной обороны. У них есть «Кортики», но я намерен использовать его для удара по кораблям противника в случае необходимости. Это означает, что воздушное прикрытие на нас и «Орлане».
— На этот раз все по-другому, товарищ капитан. У нас есть компания.
— Да, и нет понимания, как офицеры и экипажи обоих кораблей отреагируют на ситуацию. Возможно, мы убедили обоих капитанов, но остальным экипажам предстоит многому научиться.
— Прошло много времени, пока мы в чем-то разобрались, — сказал Роденко. — И все равно никто действительно не понимает, как это случилось.
— Мы оказались не в нужное время не в нужном месте, — сказал Карпов. — Или можете думать наоборот, если так спокойнее. Я считаю, мы оказались в решающее время в решающем месте. Давайте посмотрим, что мы можем сделать.
— Так точно, товарищ капитан. С «Орланом» у нас имеется 364 зенитные ракеты. Считая также «Кортики» на «Головко», у нас более четырехсот ракет.
— Более, чем достаточно, — сказал Карпов.
— На данный момент да, товарищ капитан, — сказал Роденко с минимальным намеком в голосе. Он слишком хорошо помнил те напряженные моменты, когда боезапас зенитных ракет корабля сократился до нуля. — Когда мы прибыли во Владивосток, на корабле не осталось ни одной зенитной ракеты и только одиннадцать противокорабельных. И у нас нет дополнительного боекомплекта, который мы приняли тогда для стрельб. Наши ракеты — единственное реальное преимущество.
— Я прекрасно это понимаю, — быстро ответил Карпов. — Итак, снова все тот же старый борщ. Нам нужно как можно больше сохранить боезапас, но поймите, что американцам тоже есть что сказать по этому поводу. Если они будут навязчивы, нам придется ответить.
Роденко кивнул.
— Мы подняли Ка-226 и провели воздушную разведку. На данный момент в регионе присутствуют значительные морские силы противника.
— Да… Я читал книгу Федорова. Николин также определил по данным радоперехвата, что это американская оперативная группа 38.3. Командующим должен быть адмирал Спраг.
— Я определил по меньшей мере шесть крупных надводных кораблей в составе ядра группы, товарищ капитан, а также две большие группы прикрытия, состоящие из легких крейсеров и эсминцев.
— Если книга верна, я могу сообщить вам их названия.
— Кроме того, они направили к нам самолеты, товарищ капитан. У нас около двадцати минут на принятие решения. РЛС «Фрегат» фиксирует более ста воздушных целей.
— Японцы атаковали нас вдвое большими силами.
— И на отражение их атаки у нас ушел весь боезапас, товарищ капитан. И даже при этом мы получили опасные повреждения. Если бы тот самолет ударил не в кормовую цитадель, все могло бы закончиться намного хуже.
Карпов вспомнил те моменты. Японцы атаковали корабль во всех направлениях, навстречу им летели ракеты, зенитные орудия добивали оставшихся… Но эффективность должна была составлять все сто процентов. Они должны были сбить всех. Если хоть один добьется попадания бомбой или торпедой…
— Я хочу предупредить их, — сказал он. — Вероятно, они не обратят на это внимания, но попытаться стоит. Я слишком обязан Федорову.
— Я понимаю, товарищ капитан. Но если бы не атаковали американский разведывательный отряд…
— Что сделано, то сделано, Роденко. — Карпов быстро подошел к посту связи.
— Они очень болтливы, — сказал Николин, следящий за эфиром. — У каждого по два имени.
— Прозвища, Николин. Американцы это любят.
— Так точно, товарищ капитан. Я полагаю, что определил ведущего. Позывной «Железный Майк».
— Можете обеспечить связь с ним?
— Так точно, товарищ капитан.
— Тогда сообщите им, что мы направляемся в бухту Сагами с дипломатическими целями. Мы не позволим вооруженным самолетам обойти себя и воспрепятствуем любым попыткам сделать это.
Николин настроил частоту и передал сообщение, однако голос на другом конце звучал не слишком вежливо.
— Он говорит, что им приказано расследовать гибель пяти американских самолетов, и они намерены сделать именно это. Его не впечатляет наша угроза воспрепятствовать им. Он требует, чтобы мы назвались.
Этого следовало ожидать, подумал Карпов. Назваться. И кто же мы, черт побери, теперь в этом мире? Следовало ли ему сказать, что он является представителем Советского Союза? Это могло бы обеспечить некоторое прикрытие на время, пока не будут сделаны соответствующие запросы. Как ему объяснить свои намерения пилоту с позывным «Железный Майк»? С тем же успехом можно было пытаться объяснить это собаке. То, что он был чем-то большим, более развитым и, безусловно, более сильным, чем люди, скрывающиеся за этими отметками на радаре, было для него очевидным.