Потом засмеялась тихонько.
— Я даже не подозревала, что бывает так хорошо. Я просто куда-то отлетела…
— И я, — хрипло сказал Алексей.
Ах, как полно и счастливо вздохнулось им обоим!
Потом она выбралась из постели, как-то стараясь поуже держать ноги, пошла в ванную. Пошумела душем, позвякала какими-то своими склянками. Лёшка лежал счастливый и умиротворённый. И несколько удивлённый: что это такое было с ним только что? В какие миры он улетал?
Настя вернулась, легла, притулилась к нему всем телом, обняла.
— Ты гигант, — сказал она. — Надул меня, как мячик. Если ты с Иркой творишь то же самое, то понимаю, почему она на тебя смотрит преданной кошкой…
А вот этого говорить не стоило. И особенно не стоило произносить слова «преданная». Как-то теперь оно в этих обстоятельствах приобрело второй смысл…
Настя сама почувствовала появившееся напряжение.
— Прости, — торопливо сказал она. — Я не то…
Потом вздохнула и продолжила:
— Завтра всё будет по-старому. Как будто ничего не было. Ничего, ничего, ничего, — с ожесточением повторила Анастасия. — Ни словом, ни взглядом… Просто одну ночь, ладно? Эту ночь… подари мне…
Он поцеловал её. Нежно, как только мог.
Ничего не будет по-старому. Это он знал точно. Но как теперь оно всё будет — это непонятно.
Лучше бы он тогда, в тот раз, не ерепенился, а нормально с нею… Когда она была просто одной из встреченных девушек. А не этой Настей. Не вот этой Настей, в которую он, оказывается, втайне от самого себя был влюблён.
И случилось бы по её правилу: с кем она переспала, с тем и расстаётся. А теперь, когда эта влюблённость прорвалась, — теперь что делать? А если правило снова подтвердится? Он же этого не хочет! Но и нельзя ему не подтверждаться, этому дурацкому правилу! Потому что тогда вообще непонятно, что делать!
Настя положила голову ему на грудь.
Ей тоже вспомнилось прошлое:
— Знаешь, я на тебя очень обиделась тогда… Ну, когда ты пренебрёг мною. Главное — ведь уже почти вошёл, я же чувствовала уже дружка твоего почти что в себе! И тут раз — облом-с! «Верный семьянин»! Вот же принёс чёрт! А мне просто хотелось, ах, такого красавчика!
Она тихонько рассмеялась.
— А он, типа: «Вылезай из койки, пойдём лучше пить!». Военный, думаю, ему бы водки — и бабы не надо! А ты вон какой оказался…
— Какой? — на автомате спросил Алексей.
— Да вот такой! — логично ответила девушка. — Трусишка!
— Не понял…
— Какая «медовая ловушка», родной ты мой? Кто же тебя завербует через это дело? Да я тебе сама все тайны готова открыть! Чтобы ты только снова меня взял и оттрахал!
Алексей прокашлялся.
— Знаешь…
Хрипло получилось.
— Я, честно говоря, и сам в первый раз так. Обычно-то знаешь, как оно… Больше стараешься женщину довести… до… А потом — раз, и всё… А тут… Как будто улетел… Коньяк с текилою — страшное дело!
— Мастерство не пропьёшь, — хихикнула Анастасия. — Вот именно, что ты — стараешься. И потому у нас, девочек, всё ужасно хорошо получается. Эх, не будь ты женат…
Она вздохнула длинно.
Да, твою императорскую гвардию, женат! И больше ничего исправить нельзя…
— Эй, ты куда там полезла?
Глава 8
Примерно в то же время, на другом конце города, в одном из частных домиков в Каменнобродском районе тоже происходила встреча.
— Он ушёл, — констатировал мужчина с мелкими чертами лица, который, среди прочего, был известен в луганской комендатуре под позывным Джерри. Майор Андрей Овинник, как его звали на самом деле, этого прозвища не любил. Но тут уж ничего не поделаешь — первый позывной, Мышак, он не любил ещё больше. Но что поделать — черты лица у него действительно мелкие, да и ростом невелик. И повадками суетлив. А в военной среде как на зоне — прицепится прозвище, не оторвёшь. Удалось лишь в качестве официального, так сказать, позывного внедрить более душеприятную версию — тот же мышак, но уже ловкий, хитрый и успешливый.
Собственно, так оно и выходит — ибо знали бы сослуживцы в комендатуре про вторую, потайную работу дружелюбного и улыбчивого Джерри…
— Точно знаешь? — осведомился другой участник посиделки, крупный, дородный и абсолютно лысый. Забавно, что фамилия его при этом была — Чупрына. — Фагот не мог ошибиться. Видел, как за занавесками двигалась тень.
— Точно знаю, — заверил первый. — Телефон его живой остался. Хозяйка по нему пыталась пробиться. Он не отвечал, но гудки были длинные.
— Дык…
— Но не в том главное. Лиса моя, из комендатуры, передала — живой он. Не было его в квартире. А была там баба его. Она, видать, и мелькала перед Фаготом твоим. А он повёлся, дешёвка…
— Что, объект наш бабу свою подставил?
— Откуда я знаю! — рыкнул мелколицый, который за крайние три — уже четыре, с Минского перемирия! — месяца завёл в комендатуре что-то вроде небольшой сети собственных агентов, между прочим прикрывавшей и торговлю наркотиками, а потому хитро взаимодействующей с «той» стороной через третьего участника сходки. Он же хозяин дома по фамилии Мироненко и по кличке, соответственно, Мирон. — Я с ним водку не пил и об том не спрашивал. Может, похмелиться пошёл, а бабу оставил дома. С хера бы ему было бабу подставлять! Он же не знал об нашей операции! О ней нас четверо только и знало… Ну, пятеро, если брать мужика этого твоего, который провёл Фагота в МТС. И что?
Помолчали, катая ситуацию в мозгах.
Третий — тот самый хозяин дома, типично южнорусской внешности человек с суетливыми, чуть навыкате глазами — разлил по стаканам самогонку. Как он заверил за полчаса до этого, — «першого класу напий, мати моя в сели готуе, вид бабци ще рецепт». По-русски — точнее, на распространённом на Донбассе суржике — он изъяснялся вполне свободно. Но когда тема разговора касалась села, то неосознанно переходил на украинскую речь. В его селе — а был он с недалёкой Полтавщины — разговаривали только на ней. И мальчонка был не виноват, что батька когда-то прельстился посулами зазывальщиков и поехал за длинным, хоть и тяжким шахтёрским рублём сюда, на Донбасс. Но сейчас он жил в шахтёрском рабочем русском крае, оставаясь в душе настоящим украинским селюком. Детские скрепы в характере у людей обычно самые крепкие, да…
Он и был, собственно, главным на этом совещании. Потому что находился на роли главного связного между командованием карательного батальона «Айдар» и местным украинским «сопротивлением» — как его называли участники.
Он был не один такой в Луганске, этот любитель бабкиного самогона. Вели свою тихую работу также резиденты и от «Правого сектора», и от национальной гвардии, и от СБУ. Особенно от СБУ. Не говоря уже про людей Евграфова, бывшего (и в значительной мере сохранившего позиции) главного олигарха Луганской области, по сути — её господина.
Но про других резидентов хозяин дома не знал, да и было оно ему ни к чему. Знал, правда, как многие, что немало бывших (а возможно, и настоящих) людей Евграфова окопались в самых верхах руководства ЛНР, хотя эти связи тщательно ими скрывались. Собственно, про фигуранта нынешнего основные данные от них и просочились. И через журналистов.
Сначала некие отзвуки о самом существовании мстителя по прозвищу Буран долетели через итальянских репортёров, благодаря подобной личной пресс-службе получивших доступ к Бледнову и его окружению. Сам Буран к тому времени, правда, от Бледнова ушёл в Корпус, и на него прямо итальянцам выйти не удалось. С главой пресс-службы, человеком с лицом выжиги и ухватками «эффективного менеджера», бледновский друг отношений избегал, номера телефона своего, естественно, не оставил, а у Сан Саныча его спросить побоялись. Так что репортёры удовлетворились любопытной картинкой нравов гражданской войны — с вендеттой, прямо как в Италии давних времён. Тем более что о праведном карателе убийц своего отца в бледновской банде рассказывали с охотой.
К тому же те итальянцы с «Айдаром» были не связаны, потому тему прорабатывать глубоко не стали, и сколько-нибудь удовлетворительной конкретики с них получить не удалось.
Далее действовать пришлось через Северодонецк, где обреталось немало людей из окружения Евграфова. А у тех, соответственно, были информаторы в аппарате руководства ЛНР. Один из них, в частности, тоже из пресс-службы. Только на сей раз — из Народного совета. Как уж ему удалось увидеть секретные списки награждённых за летние бои — Бог весть. Хотя, с другой стороны, это, наверное, естественно — для работника-то пресс-службы. Факт, что в них фигурировал недавно переведённый от Бэтмена во вторую бригаду капитан. То есть скорее всего именно про него и рассказывали итальянцы.
Остальное было делом времени и техники. Среди луганских бандитов (если не юлить, а называть вещи своими именами) удалось найти и заинтересовать людей, что контролировали квартирный бизнес. Те нашли среди хозяев таких, кто сдавал квартиры офицерам ополченцев. Путём тщательного перебора вышли на некую Анну, жилец которой был по всем приметам похож на Бурана. Оставалось его только исполнить. И вот — осечка!
Подобраться к самому фигуранту в расположении его части оказалось практически невозможно. В городе он появлялся нечасто, и о его маршрутах здесь заранее прознать тоже не получалось. Не будешь же в его подъезде сутками торчать, ожидаючи! Только внимание людей на исполнителя обращать. А время военное, потому люди вокруг нервные, подозрительные. Вызовут комендатуру, та пришьёт теракт против офицера вооружённых сил республики, признают участником диверсионно-разведывательной группы — и здравствуй, подвал! Ненадолго, впрочем. До расстрела. И тому ещё порадуешься — вон, у казачков, по слухам, патроны зря не тратят, а отправляют членов ДРГ поплавать в пруду или озерце, поискать выход из-подо льда…
Нет, хозяин уже высказал своим гостям всё, что он думал про такой экзотический вид исполнения приговора как расстрел из гранатомёта. Даже в лучшем случае гарантии не очень надёжные — человека может просто ранить. Или он, как в этом случае, по какой-то случайной причине уйдёт из квартиры. Но оба — что Лысый, крупнотелый браток, представлявший на этой встрече криминальные круги города, что мелколицый, который был связан с другой стороной, — заверяли, что иначе подобраться к фигуранту было невозможно. Те, кто его выслеживал, докладывали однозначно: ведёт себя осторожно, осмотрительно, пространство вокруг себя смотрит, по манере держаться и ухваткам — явный спецназовец. Против снайпера, конечно, и такая подготовка не поможет — но попробуй, размести надёжно снайпера в чужом, враждебном городе. Это ещё похлеще, нежели стрелка с пистолетом в подъезде. Особенно, когда маршруты и расписание клиента тебе заранее не известны…
А так — удалось подойти совсем близко. Нашли связь с хозяевами салона связи, которые как раз к новому году хотели его восстановить, внедрили своего в группу работяг, тот предоставил доступ в помещение боевику Лысого по кличке Фагот… И ведь времени дождались именно что самого надёжного! Новый год, Буран — офицер, наверняка отмечать праздник будет дома, а не в расположении. А ежели и не дома, то днём или край вечером первого числа зайдёт домой. Похмелиться или там с бабой потетёшкаться.
Так ведь и вышло! Расчёт был верный! Это тебе не с пистолетом или там с автоматом в подъезде дежурить 1 января, вызывая вопросы у всех мимо проходящих. Да и дождись клиента без лишних свидетелей — где гарантии, что обычному луганскому киллеру удастся завалить профессионального разведчика-спецназовца? Это ж такие люди, что и пьяными будучи бдят! А тут он в кроватке с девушкой милуется — и раз! Уже в аду. Кто ж мог предполагать, что фигурант по какой-то причине от девушки оторвётся и из квартиры неожиданно свалит!
— Ладно, шо о том розмовлять, — махнул рукою хозяин. — Ушёл пока. Но задачу нам никто не отменял. Потому Фагот пусть ныкается до времени. Или вовсе на ту сторону уходит. Если парень тебе, конечно, нужен в твоих раскладах, — значительно посмотрел он на Лысого. — Потому как об этом задании он проговориться никому не должен. И этот, второй, что его завёл на салон, — тоже. Не мне тебя учить.
Лысый с каменным лицом заверил:
— Обеспечим, обещаю.
— В общем, вот что я думаю, — после некоторой паузы, подчёркивающей важность сказанного, продолжил резидент «Айдара». — А думаю я, что Буран этот мимо бабы своей раненой не пройдёт. На больничку к ней зайдёт обязательно. Куда ты говорил, — повернулся он к мелколицему, — её отвезли, в областную?
Мышак кивнул.
— В квартире он теперь точно больше не появится, — констатировал хозяин. — Да и опасно нашим людям там светиться: опера наверняка наблюдение установили. На хозяйку — как её, Анна? — теперь кивнул Лысый, — надежды тоже мало. Если и встретится фигурант наш с нею, то точно подыщет такое место, где к нему будет не подобраться. А вот мимо больнички он не пройдёт.
Он опять повернулся к мелколицему:
— Ты кого-нибудь сможешь туда заслать из комендатуры своей, чтобы тихонько порасспросили медсестёр насчёт посетителей? Под видом расследования?
Тот кивнул.
— Лису и пошлю. Женщина, ей больше доверия. Но…
Он замялся.
Хозяин требовательно смотрел на него.
— Но ей надо будет заплатить за это, — наконец, решился он. — Это как бы не входит в то, на что я её подряжал. И засветится она. Так что надо заплатить…
Хозяин смотрел на него тяжело.
— Ты же знаешь, что моё руководство операцию уже оплатило, — проговорил он значительно. — И немалые суммы. В том числе и вы получили. А у вас — косяк. Не у меня, отметь. У вас. Вы должны были завалить мужика. А вместо этого что? Взрыв квартиры, внимание милиции и, боюсь, гэбухи. Не говоря о комендатуре. Какие, на хрен, ещё деньги? Я с какими глазами их буду у руководства требовать?
Нет уж, ребятки, — прихлопнул он ладонью по столу. — Справляйтесь, как знаете. Из своих выделяйте, из того, что я вам заплатил. Но чтобы Бурана этого завтра же — нет, уже сегодня, — чтобы завалили его! А ещё лучше — живым его взяли. Прямо в больничке. И вот под это я и попробую вытребовать премию. И большу-ую… Поняли меня?
Оба недовольно, но покорно кивнули. С СБУ не потягаешься, читалось на их лицах.
Оба участника ночного разговора истинного положения хозяина дома не знали. Они его представляли резидентом не одного из нацбатов, а аж самой украинской службы безопасности. Ну, а он не спешил, разумеется, просвещать их на эту тему. Тем более в данной ситуации ни к чему им знать, что как раз сейчас исполняет он только заказ головки батальона «Айдар», струхнувшей от последовательного и безжалостного прореживания.
Впрочем, он был уверен наверняка, что СБУ в курсе ситуации и не вмешивается явно только потому, что считает такое прореживание полезным. Карательным батальонам нельзя давать много воли. Они должны быть на коротком поводке. И не у олигархов, типа Колобойского, а у безопасности.
Кстати, премия премией, а дополнительную сумму с командования «Айдара» стребовать полезно будет. Под предлогом того, что фигурант оказался хитрее ожидаемого, и задание значительно осложнилось.
Он вздохнул, откинулся на спинку дивана. С деньгами в Луганске жить в это время хорошо. Можно их пустить на благое дело. Недвижимость, например, значительно подешевела. Ну, больше жильё, квартиры. Многие уехали, кто-то уже и не вернётся. Кто-то уже закопанный лежит — шефы Лысого клювом не щёлкают. У кого-то просто отжали квартирку, сняв сперва её в наём, а потом всякими-разными способами отписав её на себя. Есть такие способы, есть. Потому и боятся люди сдавать квартиры. Потому и легли почти все те, чьим заработком была сдача жилья, под ребят, которых тут представлял Лысый. Это — всё же защита от беспредела.
Правда, конкуренцию с некоторых пор стали представлять ополченцы этой так называемой «ЛНР». А проще если сказать, бандиты. Сепаратюги, которые с удовольствием используют предоставленные ситуацией и оружием шанс вселиться в элитное жильё стоимостью несколько миллионов долларов и наслаждаться новой жизнью. Не рядовые, конечно, сепары. Командиры. То есть не так много. Но всё равно. Мешают. И договориться с ними тяжело. Ибо за ними нынче сила.