Да уж, это Алексей лицезрел лично. Пришлось выдержать чуть ли не допрос у дежурной сестрички, прежде чем допустили в палату. Да и ополченец в охранении по-прежнему стоит. И — комендач, что возьмёшь! — даже документы проверил!
Что-то тут как-то… Не слишком ли большое внимание? А уж то, что эмгэбэшники тут побывали, — особенно интересно! Опять какие-то телодвижения вокруг него, незадачливого капитана Кравченко?
— В общем, ты подожди-подожди пока печалиться, — сказал он.
«Подожди-подожди» как-то случайно стало их общей присказкой. Так говорил сынка Иркин, и так забавно говорил, что не перенять этого выражения было невозможно.
— Гематома — это ещё не приговор. Ты вообще о чём? Это ж просто синяк! Рассосётся через недельку!
Изо всех сил старался не выглядеть фальшиво. Потому что в глубине души сам ощущал холодок страха. Себя-то убедить сложнее. Нет, он не врач, конечно, но черепно-мозговые травмы представлял себе хорошо. Повидал. И пусть у Ирки не огнестрел и не осколок — хотя тогда и не разговаривали бы уже… Про гематому мозга потому и слышал краем уха, что как-то это никогда не звучало угрожающе. Закрытая черепно-мозговая травма.
Но всё же, всё же…
А с другой стороны, медицина сейчас действительно чудеса творит. Вон — ему самому вообще разодранный глаз спасли! Ященке вон ногу из кусочков собрали!
О! Тихон!
— В общем, ты пока не волнуйся, — он положил Ирке руку на грудь. Грудь под одеялом, конечно, прощупывалась никак не возбудительно, но он просто хотел вернуть свою девушку к хорошим воспоминаниям. — Я тут переговорю с шефом своим прежним в Москве. Ежели что — мы тебя в Москву вывезем, там в лучший госпиталь положим. Там знаешь каких ребят вытаскивали!
Ирина слабо улыбнулась. Тихонько убрала его руку. Но оставила в своей, слабо сжимая его кисть своей сухой ладошкой.
— Ты хороший, Лёшенька, — прошептала она. — Ты очень-очень хороший! Прости, что подвела тебя, не сразу из квартиры выскочила…
— Да ерунда это тоже, — отмахнулся он. — Здорово, что ты за стенкой оказалась. А здесь уже всё в порядке. Вылечим! Только ты должна бросить эти дурацкие мысли… — хотел сказать «о смерти», но решил не произносить даже этого слова. — Ишь, придумала, девицу мне чужую завещать! У меня, вообще-то… — опять чуть не вырвалось: «жена есть», но это говорить было вообще ни к чему, глупо.
— Ничего у меня к ней, кроме простой дружеской симпатии… — ай, молодчик, здорово вывернулся!
Ирка улыбнулась как тень:
— Дурачок ты у меня. Я же вижу, как она на тебя смотрит. Просто она, ну, честная… Из-за меня останавливается. А если я уйду…
Ну вот опять! Ну вот, блин, опять! Как её сбить с этого настроя траурного, мать его?!
— Нет, Иришка, — проникновенно произнёс Алексей. — Не выйдет у нас с нею ничего. Мы с ней поссорились до смерти…
* * *
Хорошая машинка — «Глок»! По всем параметрам! Спасибо Балкану, что притаранил её в тир — даже здесь, на Донбассе, в условиях почти свободного огнестрела, «Глок» остаётся завидной редкостью. А уж пострелять из него на спор с самим Балканом, да с вывертами, да с двух рук — это прикольно. По-хорошему прикольно. Особенно, когда во второй руке — «Стечкин».
Это куда более привычное оружие. Но прикалывает сам контраст — по весу и по параметрам. Так-то с «глока» стреляй не хочу: совместил три белых точки — которые к тому же, кажется, сами совмещаться рады — и выстреливай «звезду» на поясной мишени. А вот когда одновременно с этим тягаешь чуть ли не в полтора раза более тяжёлый АПС с его вполне обычной «мущкой между двух ушков», — тут моторика забавная, да…
Рядом жёг патроны своего штатного «Макарова» Мишка, который, собственно, и помог сегодня выпроситься у Перса «на переговоры». Сзади ждали ребята: тир узкий, больше троих в линии тесно.
В общем, в переговорах и была основная цель нынешней встречи. Кравченко забил сначала Куге и потом с его помощью и командиру в голову мысль о том, что очень хорошо было бы вытащить в ОРБ если не две тройки, то хотя бы две пары ребят из прежнего Бурановского подразделения. Грубо говоря, украсть их у бригады. В чём, по плану Алексея, должен был помочь ещё и Тарас из штаба корпуса. А это значит — нужен Мишка. Потому как если с Кравченко Тарас только выпил пару стаканчиков, то с Митридатом у того личная дружба.
Блин, с кем только у Митридата нет личной дружбы? Прямо заревнуешь мужика, ей-богу!
А ещё нужно было для достижения этой цели договориться с самими ребятами. И если с Еланцем или там с Шреком трудностей не намечалось, то Юрка, сука, реально Злой, умеет быть им. Злым, то есть. Если уж сказал, что не пойдёт, — то хрен ты его вытащишь! А надо! Злой, собака, реально классный боец! И практически самый опытный в его, Алексея, бывшей команде. Фактически с самого начала на этой войне. На боевых всех почти, на выходах был не один десяток раз — и ни одного даже ранения!
Вот и придумалось — Мишке придумалось, конечно: вытащить всех в тир, настреляться всласть, сбросить адреналин. А после — за пивком и поговорить уже, как люди. Не вживую же, в конце концов, Алексей у Юрки Настю отбивал! Без умысла. Само вышло.
Да и потом — все же знают, кто у человечества реально сильный пол! Выбирает в конечном итоге человеческая самка — а самцы могут только самолюбие своё тешить в драке за неё. Причём без всякой гарантии, что по итогам боя она не выберет слабейшего…
Если, понятное дело, он живой останется. Но и тогда не факт, что женщина пойдёт за победителем. Уйдёт к третьему — и всё…
Да, в средневековье с этим было попроще, как сказал Митридат, выслушав историю с этой проблемой меж Алексеем и Юркой. Соперника убил, женщину его пленил — и радуйся её законной покорности. Правда, не лишним будет и умеренно опасаться того, что она тебя ножичком во сне отблагодарит… Говорят, вот так самого Аттилу гуннского его наложница приветила.
Ты охренел, что ли, такие вещи предлагать! — возмутился Алексей. Мы тут чё, викинги, что ли, древние?
Да нет, несколько глумливо, так, что захотелось даже дать ему по морде, сказал Мишка. Просто воли много у баб нынешних. А потом вот такие добрые мужики, как вы со Злым, друг друга скребёте…
Алексей остро пожалел, что вчера рассказал всё ему про недавние события. Ну, не всё — без подробностей личных, но…
А ничего ему и не оставалось, как рассказать другу про историю с Настей. Нельзя было не рассказать, с чего это он, внешне заледеневший от известия, что поведала о своём здоровье Ирка, от того, что сказал дежурный врач, — ввалившись к Митридату, попросил у него оперативных данных. А именно — на того зверька из «Айдара», который стоял за всей новогодней историей.
— Слушай, Мишка, — начал тогда Кравченко прямо с порога, прямо после больницы договорившись с Митридатом о встрече. — Ты можешь мне слить информацию по этому, блин, как его… Организатор всей этой истории с гранатой, бандитами, больницей…
— Гадилов?
— Точно!
— Зачем тебе?
— Визит хочу ему нанести. Вежливости. За Ирку.
— А что с Иркой? — удивился Митридат. — Я её только утром видел.
— Всё оказалось хуже, чем мы думали, — голос оказался каким-то скрипучим. Алексей прокашлялся. — В общем, гематома мозга у неё, и врачи ничего не гарантируют…
Мишка посмотрел на него секунду, сокрушённо покачал головой. Потом спросил:
— Может, в Москву её? Позволят доктора?
Алексей пожал плечами:
— Сами пока не знают. Надеются пока на то, что симптоматика вроде не совсем тяжёлая. Там эта, суб… блин! Субдуральная гематома небольших размеров. Может даже сама рассосаться. А может — и нет. На увеличение может пойти. Тогда — всё, амба. Ну, или трепанация черепа и прочие радости…
— И что? Будут наблюдать?
— Пока да. День-два, а там решат. Видишь, если б её бандюганы тогда не дёргали, то, может, вообще бы ничего не было. То есть было б ясно, когда это началось. Если при взрыве приложило — одно дело. А так… Там же сосуды… Там, может, фигня и была поначалу, а от этих рывков да грубого обращения… Короче, ещё наблюдения да анализы, и тогда главврач скажет…
Он со свистом втянул в себя воздух.
— Но покарать я их должен в любом случае!
Михаил посмотрел на него внимательно:
— Ты чё, в партизаны подался?
— В смысле?
— Ты же вроде как в армии служишь. В ОРБ.
Алексей ухмыльнулся.
— Это я без тебя знаю. Фигня вопрос на самом деле. Так и так со дня на день на выходы ходить начну. С Персом всё согласовано. Да и группы в деле посмотреть-обкатать надо. Его мысль. Так чего бы не соединить полезное с приятным? Так или иначе по Бахмутке поныкаемся. Да, считай, Станица да Счастье — очевидный театр боевых действий. Вот заодно и по тылам «Айдара» пошариться можно будет. Мне только поточнее бы информацию получить по гадёнышу этому. Чтобы знать, где искать. Очень уж мне хочется спросить с него за Иркину контузию…
Митридат задумался.
— Не так много мы про него и знаем, — наконец, произнёс он. — Про его луганский период — ладно, знаем. Кое-что с той стороны получаем. Но ребята наши не всесильны.
Те, кто работает в Киеве, сам понимаешь, мелочами вроде Гадилова не занимаются. Да если бы и занимались, — не моего уровня вопрос. Даже не уровня Луганска. У нас — то, что вокруг нас. Вот тут что-то знаем, чего-то — нет. И знаем не так много, как хотелось бы.
Он помолчал, подбирая слова. Потом признался:
— Подполье наше в Счастье, Станице, Трёхизбенке и других близких к интересующему тебя району населённых пунктах зачищено. Тем же «Айдаром» в том числе. Информация поэтому поступает оттуда отрывочная.
Это если по нашему сектору смотреть. Что там у военных, ты лучше должен знать, вы же, разведка, им и носите. С нами они практически не делятся.
Из Северодонецка… Опять же ничего тебе не скажу: не мой сектор. Да и права не имею. Но и там по «Айдару» вряд ли работают. Есть более важные цели, чем сборище фашиков, ввинтившихся в дороги и собирающих мзду на блок-постах. В общем, сам понимаешь…
По мере того как Мишка говорил, разочарование, смешанное с гневом, постепенно заполняло Алексея. Когда оно поднялось, казалось, до ноздрей, он длинно выдохнул. Через нос, будто выпуская пар.
Мишка замолчал.
Но пар действительно удалось выпустить.
— Ну, что ж, — ровно произнёс Кравченко. — Я тебя понимаю. Тайна и всё такое прочее. Ладно, сам я его разыщу…
— Ты давай не кипятись, — оборвал его Митридат. — А ты как думал? Конечно, тайна. Люди там ежеминутно жизнью рискуют. И на любом этапе может палево случиться. Вот вышел ты, к примеру, к пионерлагерю «Маяк», а на той стороне сразу вопросы: откуда сепарская ДРГ узнала, что там ППД «Айдара» находится?
— Это все знают, — мрачно буркнул Алексей. — И пункт постоянной дислокации, и маршруты их давно срисовали…
— Ну, так это я к примеру сказал, — едва ли не ласково возразил Мишка. — Но ведь где в данный момент их командование и штаб размещается, ты же с такой же уверенностью не скажешь? В Половинкино? Или, может, они на ТЭЦ сейчас сидят, в расположении нацгадов? Или на техстанции? А скажи я тебе — к примеру, к примеру, потому как я и сам не знаю, правда, не злись на меня!.. Скажи я тебе, где засел твой враг… Так у них там сразу лампочка красная в мозгах замигает — откуда знает грязный колорад Буран такие данные? Кто слил? И вычислят! В смысле информаторов наших. Оно нам надо? И это я ещё не исхожу из того, что ты или кто-то из твоих в плен попадёт. А я из этого исходить обязан, понимаешь?..
Да понимал Алексей, понимал, конечно! Но всё равно досадно было!
Оба помолчали.
— И что, правда, есть? Ну, информатор? В «Айдаре»? — спросил Алексей. Без надежды, впрочем, зная, что если и захочет, то всё равно не имеет права Мишка рассказать об этом.
А тот действительно остро взглянул на друга.
— Нет, нету, — сказал он после паузы. — Был бы, до тебя уже довели бы, куда ты лезть не должен и на кого охотиться не будешь ни при каких обстоятельствах.
Снова помолчали. Да, наверное, Лёшка переоценивал возможности луганской контрразведки. И разведки. Жалко… Придётся добывать информацию самому.
— А можешь помочь хотя бы ребят несколько из моих перетащить в ОРБ? — спросил он после паузы. — Я имею в виду — через Тараса твоего в штабе? А то сколько времени пройдёт, пока я тут группу сколочу и натаскаю. Ребята сильные есть, уже видел, но не тебе же рассказывать, сколько времени наработка взаимодействия требует…
Мишка искоса взглянул на него. Алексей понял невысказанное.
— В принципе, Перс — за. Но только сам же и сказал, что официальный запрос будет ходить по штабам неведомо как долго. А мне хотя бы четверых выцарапать. Помнишь, как с Еланчиком гладко вышло?
— Потому что тогда ещё не злоупотребляли, — буркнул в ответ Митридат. — Попросили впервые и вежливо. Да Бэтмен слово замолвил. А тут уже… Обнаглели, скажут, в третий раз им людишек нужных отдавай! Просто из вредности отказать могут…
— Если надо, Перс запрос напишет… — заикнулся было Кравченко.
— Разумеется, напишет, — бросил Михаил. — Без его запроса ничего и не двинется. Даже в проекте. Я ж тебе говорю — прошли времена. Нынче вон даже Головной опять по штабу взмыленный бегал, всё пытался своих стариков отстоять…
Алексей был в курсе этой истории — как, наверное, каждый офицер луганского корпуса. Бригаду Головного усиленно втаскивали в Луганский корпус Народной милиции. В полном соответствии с текущей политикой строительства вооружённых сил ЛНР. Головной соглашался войти в состав корпуса, соглашался по всем пунктам, кроме одного. Он никак не хотел увольнять из своих рядов ветеранов — реально пожилых бойцов, — которые вошли когда-то добровольцами в его отряд. И воевали в целом достойно, смело и надёжно. Из них получились лучшие офицеры. Что было неудивительно — отставными офицерами они в основном и были. Даже вон сам начальник артиллерии в бригаде Головного был дядька за шестьдесят, но при этом совершеннейший виртуоз своего дела, как про него говорили.
Но проблема была в том, что армия республики формировалась так, как положено по, фигурально говоря, уставам. А в них про 60-летних капитанов ничего не говорится. А есть раскладка того, в каком возрасте и с какой выслугой офицеры должны увольняться в запас. И пенсионерам в армии делать нечего.
А ведь у Головного в его «Призраке» не только среди офицеров были пожилые дядьки. Среди рядового состава — тоже. Но при этом дядьки — очень полезные, составляющие реально костяк иных подразделений. Можно сказать — «отцы» их. И Головной этого костяка лишаться не хотел, отчего вливание его в состав корпуса всё откладывалось, а сам он получал всё больше косых взглядов и в штабе корпуса, и в, условно говоря, кабинете главнокомандующего на третьем этаже здания бывшей областной администрации…
— А кого ты хочешь взять с собой? — спросил Михаил.
— Всех, — быстро ответил Лёшка. И добавил, увидев закономерную гримасу на Мишкином лице. — Понимаю, что невозможно. Но хотя бы на группу. Хотя бы четыре расчёта…
Митридат поднял руки:
— Ты только меня-то не уговаривай! Я не из вашего ведомства. Ничего не решаю. Мне просто знать нужно, о чём с Тарасом договариваться. Я примерно прикидываю: создать в рамках ОРБ особую элитную разведгруппу для особо важных заданий. Ну, то есть разведывательно-диверсионную. Типа спецназа ГРУ. Это может прокатить. А может — и нет. Это уже как твои начальники будут решать, не мои…
Вот после этого разговора и всплыла история со ссорой Алексея сначала с Настей, а затем с Юркой. Потому как Митридат удивился, отчего в списке «хотя бы минимально необходимых» бойцов Кравченко не указал Семёнова.
— Не пойдёт он, — хмуро бросил тогда Алексей — Уже сказал.
— С чего бы? — удивился Михаил. — Поругались, что ль? Так вы ж мужики, помиритесь…
Алексей пожал плечами:
— Да я-то что, я бы только за. Только вот сам он намекнул, что боится не захотеть прикрыть меня при каком-нибудь атасе.
— Тю! — хоть и крымский по происхождению и русский по крови, Митридат впитал за время жизни в украинском Крыму немало «хохлицизмов». Хотя, может, это были «казачизмы». — Это с чего так? Он часом не приохренел, такие вещи обещать?