Чёрт знает, что это за кустарник, но у меня сложилось впечатление, что его посадили специально. Возможно, жители хутора хотели таким образом обезопасить себя от разбойников и прочих криминальных элементов. Я нашёл свободную от зарослей зону только в полутора километрах на запад от стоянки, да и там пройти можно было с трудом: у подножья холма было нагромождение острых камней, из-под которых вытекала река, превратившая в натурально болото несколько ближайших полей.
Проходить здесь не хотелось, но прежде чем проводить разведку в другом направлении, нужно проверить, годится ли эта местность для прохождения. Не факт, что на востоке вообще будет проход.
Я поменял Плащ на Скрытность и медленно полез через камни. Если не перчатки, я бы наверняка пару раз рассёк ладони до самой кости, настолько острыми были края камней. Добравшись до ручья, я спрыгнул в воду.
В мои сапоги чуть выше щиколоток вцепились две бледные руки. Утопленница опрокинула меня на спину, буквально выдернув землю из-под моих ног, и потащила на глубину. Если бы вода не отполировала камни, я бы наверняка лишился плаща, а может и всего мяса на спине и затылке. Зато эта вода теперь скрывала меня с головой, а жабрами я пока не обзавёлся.
Извернувшись так, что затрещали кости, я всадил в Топлюше стрелу. Она на миг отпустила меня, но этого было достаточно, чтобы я успел вскочить на ноги. Плащ Теней, Ослепление, Яд. Утопленница зашипела мне в лицо и вскочила на ноги. Каким образом она умудрялась плыть так быстро в потоке, глубина которого едва ли достигала сорока сантиметров — для меня загадка.
Положение у меня не выгодное: в воде Топлюша наверняка сильнее, а я только стеснён в движениях. Но что-то как будто поменялось. Я чувствовал, что ей не победить меня. Возможно, дело в новых уровнях и шмотках. Да и выглядела утопленница, откровенно говоря, не слишком-то воинственно — изодранное платье едва прикрывало её тело, на бледной коже видны толстые розовые шрамы, а в единственном глазу читалось скорее отчаянье, чем воинственность.
— Ты — мой! — буквально простонала Топлюша.
— Нет, — покачал я головой и ухмыльнулся. — И ты это знаешь. Тебе меня не победить.
— Я не хочу тебя побеждать, — прошептала утопленница, — я хочу, чтобы ты любил меня. Как... как... как ту шлюху вчера! — её голос резко сорвался на визг. — А я ведь красивей! Ну, посмотри, красивей ведь! И я ведь тебя люблю!
Кажется, я сошёл с ума. Но драться с ней я передумал.
— Ты красивей, — кивнул я. И это была чистая правда. Если не считать последствий двух наших прежних... гм... встреч. — Вот только выдерни хотя бы из глаза наконечник копья.
Топлюша ойкнула и с хрустом выдернула из глазницы наконечник.
— Ой, а я думала, почему я так плохо вижу.
— В воду-то не посмотрелась?
— Я не отражаюсь в воде, — фыркнула утопленница, бросая обломок копья в воду. — Теперь я хорошо выгляжу?
По её лицу стекала бледная сукровица вперемешку то ли с гноем, то ли с ядом.
— Выглядишь отлично. Вот только... мы не можем быть вместе. Может, останемся друзьями?
Это Топлюше явно не понравилось. Она что-то проворчала и насупилась, сложив руки на груди. Думала она секунду.
— Придётся заставить тебя.
— А сможешь? — вздохнул я.
— Попробую, — обречённо сказала Топлюша.
Я выстрелил из арбалетов, но утопленница ушла от стрел и атаковала. Я встретил её ударом тесака, метя в живот. Лезвие распороло лохмотья, едва зацепив кожу — всё-таки в воде моя противница двигалась очень быстро. Она схватила меня в охапку, прижимая руки к груди. Но на сей раз у меня было средство от обнимашек. Я боднул Топлюшу в лицо. Заточенный клюв маски разодрал ей щёку. Утопленница взвизгнула, отступила, отпуская меня, и в этот момент я рубанул ей по ноге, разделывая бедро до самой кости. Девушка взвизгнула и тяжело рухнула в воду.
Я поднял тесак, чтобы добить её. И почти сразу опустил. Хватит с меня смертей влюблённых дурочек.
Она сидела в воде и тихо плакала, зажимая щеку ладонью. Её единственный глаз светился от боли и непонимания. Она даже не пыталась сбежать.
Сумасшедшая утопленница в роли сталкерши, каково? Мне что-то не смешно.
— Уходи, — сказал я, засовывая тесак в ножны. — Если хочешь понравиться парню, не нужно пытаться сначала утопить его. Это я так на будущее. Меня больше не преследуй. В следующий раз я с тобой разговаривать не буду, просто убью, поняла?
Топлюша кивнула и, разрыдавшись ещё сильней, исчезла в воде. Как сквозь дно провалилась.
Я дошёл до края болота, каждую секунду ожидая нападения, но утопленница не появлялась. Прикинув, сколько мы потеряем времени, если пойдём в другую сторону, я решил, что мы пройдём здесь.
Когда я вернулся, Павел уже был в такой кондиции, что пришлось тащить его на себе.
Старуха расплакалась, когда мы притащили парня. Смоги сначала мужественно всхлипывал, вытирая скупую мужскую слезу ладонью, но потом всё-таки заревел в голос. Натерпелся мальчишка за эти недели столько, что врагу не пожелаешь. Расправу над жителями хутора ведьмы устроили на его глазах, о чём дрожащим голосом он рассказал нам ещё в дороге.
Выслушав историю об островке спокойствия под управлением Серверной Рати, Гая только фыркнула.
— Останемся здесь, — сказала она. — Теперь нас не найдут. Не хочу ни с вашими связываться, ни с нашими. Время неспокойное. Да и что будет, когда вы уйдёте? Даже если вы убьёте Нервила, на его место сразу найдётся несколько претендентов, а такие дела в наших краях решаются только на мечах.
Нам отдали награду, которая теперь выглядело откровенно блёкло, а вечером Гая закатила настоящий пир. Не забыв намекнуть, что завтра она видеть нас не хочет.
В самый разгар ужина ко мне подошла Рилай.
— Выйдем, — шепнула она.
Я пожал плечами и последовал за ней. Никто и внимания не обратил.
— Куда мы идём? — спросил я на улице.
— Увидишь.
— Содержательный ответ.
— Я тебя не языками чесать звала, — сварливо отозвалась горбунья.
Мы шли минут пятнадцать. Как оказалось, местом назначения был тот дуб, у которого мы встретили Гаю и детей в прошлый раз. Видимо, старуха в прошлый раз порядком хотела нас запутать.
— Если бы бабка узнала, что я веду тебя сюда, она бы меня убила, — сказала Рилай. — Хотя, сейчас-то уже наплевать.
Она положила руку на кору и что-то тихо зашептала себе под нос. Это продолжалось около минуты. Потом что-то тихо ухнуло под землей, и меня ослепило короткой вспышкой.
— Не заставляй меня ждать, — едва ворочая языком от слабости, проговорила горбунья.
В глазах троилось. Земля шаталась под ногами. Знакомо, очень знакомо.
— Бабке приходится стоять здесь не меньше получаса, — с гордостью в голосе сказала Рилай, — но она ослабела к старости. А физические, — губы девчонки горько скривились, — уродства порой положительно влияют на силу. Ну, чего стоишь?
Шатаясь, я шагнул за ней.
Мы стояли на болотном островке. В центре острова возвышался камень, формой отдалённо напоминающий сердце. Сам островок покрывала редкая короткая трава, но у камня земля была совершенно лысая.
— Здесь Корд всегда встречал Алу, когда они шли убивать очередного бога.
— Откуда ты знаешь? — спросил я, сглатывая.
Я задыхался. От зловонных болотных испарений. От вони, идущей от камня. От того, что всё существо этого мира пыталось выдавить меня ОБРАТНО.
— Просто знаю. Мы, видишь ли, потомки Корда. Бабка Гая — настоящая моя бабка, потому так над нами и трясётся. Творить мы не можем, но кое-какими силами владеем.
— Где мы? — простонал я. Голова раскалывалась.
— Там же, где и были. Всего в трёх шагах от того места.
— Но болото...
— Болота здесь никогда не было. Никогда не было раньше, вот что я имею в виду. Корд убил Алу и похоронил здесь, под камнем. А потом... ну, появилось болото. Или Корд сделал так, что оно здесь появилось. Тебе-то какая разница? Мы никуда не уходили, поверь.
Горбунья приблизилась к краю острова и заглянула в мутную воду. Я поступил так же.
В воде копошились какие-то твари. Тысячи тварей. То ли слизняки, то ли миноги, то ли пиявки, но куда более отвратительные, чем все перечисленные мною существа вместе взятые.
— Не трогай их.
Но я уже бессознательно опустил руку в воду. Перчатки остались лежать на столе в доме, и один слизняк вцепился мне ровно в середину ладони. Боли не было, но я чувствовал, как в мою кожу впились острые зубы, как в глотку в твари полилась моя кровь, а та в свою очередь что-то впрыскивает мне в кровь. Это продолжалось около двух минут. Потом со звуком "чмок" слизень, налившийся багрово-красным цветом, отвалился и одним вёртким движением нырнул в болотную жижу.
Я посмотрел на свою ладонь. Кожу покрывали три прерывающиеся окружности из семи участков каждая, а в центре была кругла рана в монету диаметром.
Я перевёл взгляд на Рилай. Девчонка была напугана, но как-то умудрилась взять себя в руки.
— Я не знаю, кто ты, и что ты, но у нас осталось мало времени. Иди за мной.
Горбунья подошла к камню и кивнула в сторону его подножья.
— Бабка говорила, что если эти вещи попадут в плохие руки, то ничего хорошего не выйдет точно. Но... ты не плохой человек. Жестокий, растерянный, немного озлобленный, но не плохой. Это трудно объяснить. Я говорила с бабкой, но она запретила мне приводить тебя сюда. Но... если не вы... то больше некому. Возьми. Но только одну вещь.
Я не понимал. У подножья камня ничего не было.
— Ну, бери.
Я протянул руку. В раненую ладонь удобно легла рукоять. Я потянул.
— Я не сомневалась, что у тебя получится, — скороговоркой заговорила горбунья. — Но вышло даже лучше, чем я ожидала. Тяни!
У меня в руках оказался полуметровый клинок из воронёной стали. Тесак с полуторной заточкой, гардой едва ли в указательный палец длиной и простой рукоятью, обмотанной шершавой кожей. Необычным было то, что лезвие было будто окутано дымкой, от чего казалось, что оно размазывается в пространстве.
— Меч Тени, — заворожённо прошептала горбунья, — я в этом не сомневалась.
Девчонка выпрямила свою кривую спину, как смогла, и улыбнулась. Так мог улыбаться висельник.
— У нас почти не осталось времени. Помни, если ты пользуешься этим клинком, то кто-то должен погибнуть. Кто-то сильный. Или наоборот, слабый, но жертв тогда должно быть много. Иначе клинок заберёт твою жизнь. Тебе повезло, что я не просто уродливая горбунья.
Рилай шагнула вперёд и ещё раз улыбнулась. Из уголков глаз у неё текли слёзы.
— Давай. Не используй его просто так, только в самых крайних случаях и только когда ты можешь сражаться в полную силу. А что делать с подарком болот, решать тебе самому. Помни меня, Судья.
Меч описал полукруг и, едва не выломав мне кисть, начисто снёс горбунье голову. Я вскрикнул и отступил, под ноги как будто попался камень, хотя никаких камней под ногами лежать не должно...
Я сидел на траве перед дубом. Ладонь нещадно саднило, но никакого меча в руке не было. Хотя я твёрдо знал — стоит захотеть, потянуться к нему, и меч окажется у меня в руках.
Происходящее напоминало кошмарный сон, и если бы не раны на ладони, я бы быстро убедил себя в том, что это и был кошмар.
Головная боль отступала. Я тяжело поднялся.
— Рилай! Рилай! Девочка моя!
Это была Гая. Увидев меня, она бросилась в мою сторону, но сразу же остановилась.
— Где Рилай? — резко спросила старуха.
— Мертва. Я... я убил её.
Глаза ведьмы горели, ноздри трепетали так, будто она принюхивалась. Хотя, скорее всего, так и было.
— Покажи ладонь.
Я поднял правую ладонь.
— Она сама этого хотела? — зло спросила Гая, хотя уже знала ответ. — Сама привела сюда?
— Да.
— Бедная маленькая дурочка, — пробормотала старуха и разрыдалась.
Я опять ничего не мог сделать. Как может успокоить горюющего человек, который сам стал причиной горя?
— Она дала тебе большую силу, пришлый, — всхлипнув, проговорила старуха. — Она поверила в тебя. Сделай так, чтобы её жертва была ненапрасной. Сделай всё, ради чего погибла моя внучка. Если ты не оправдаешь её надежд... клянусь, сам Корд не спасёт тебя.
— Я сделаю. Клянусь.
Игроки III
Мне было над чем поразмыслить. А, поразмыслив, понять, что никаких ответов я пока получить не в состоянии. Оставалось лишь поддаться потоку событий, который, я уверен, рано или поздно приведёт меня ко всем ответам и ко всем тем, кто в ответе за происходящее.
Нет, я не сидел без дела. Я спрашивал местных, читал все свитки, которые попадались мне. Ничего о потомках Корда ни в одном из них не было. Впрочем, это и не удивительно: их бы почитали, как богов, а Корд считал, что божественность — это его крест. Скорее всего, он утаил их существование ото всех, кроме них самих. Становилось понятно, откуда силы у Гаи. Наверняка ритуал, который они совершали тогда, нёс в себе смысл. Но никто не мог мне ничего рассказать. Не ходить же мне среди местных и не расспрашивать, не потомки ли Корда случаем. А даже если и потомки, то что? Об этом знала Гая, знала Рилай, которую бабка явно готовила себе на замену, но знали ли другие?
Про Меч Тени я кое-что нашёл. Тысячелетия назад им пользовался один из палачей Гаспа, потом меч куда-то делся. Теперь я знал — куда. Наверняка под Сердцем (или в Сердце) хранилось множество таких артефактов, слова Рилай намекали на это. Было утеряно много экземпляров древнего и откровенно злого оружия, созданного Гаспом. Но. Зачем Корду из могилы возлюбленной госпожи делать помойку для тёмного оружия? Зачем окружать её мерзким болотом с ещё более мерзкими обитателями (и что это, кстати, за твари)? Или любовь Корда — обман? Историю пишут победители, возможно, Корд воевал не только с Гаспом, но и его дочерью, кто знает?
Рана на моей руке зарубцевалась, а после и вовсе зажила, не оставив и шрама. Раны нет. Ответов нет. Подсказать некому. Кругом и так происходило столько всякого дерьма, что терять своё время на бесцельные поиски или устраивать самобичевание из-за погибшей горбуньи не было смысла. Оставалось только как обычно затаиться и жить.
Ведь даже просто жить здесь не просто.
Нас было уже почти сто двадцать человек. Серверная Рать росла и крепла. Думаю, это благодаря порядкам, установленным Корумом, нашим предводителем, королём, боссом... в общем, называли его по-разному. Кто-то иронизировал, приветствуя его словами "ваша светлость", но были и те, кто говорил так вполне серьёзно. Но Коруму было плевать, как его называли. Его уважали и побаивались, а главное — слушали.
При первой встрече я понял, что ему лучше не перечить. Да и что подумаешь, когда тебя встречает эдакий двухметровый детина, закованный в сталь с головы до ног, и ворочающий своими цвайхандером и бродексом так же легко, как я — тесаком. Дело даже не в том, что он действительно силён. Корум умудрился прокачаться в танка-берсеркера, причём идеально. Я видел, как он собственноручно вкатал в землю полдюжины латников Нервила, залезших на нашу территорию. С нечеловеческим воем он влетел в ущелье, где они засели, а через полминуты мы уже раздевали трупы. Доспехи, правда, потом правили очень долго.
Просто, когда многие представляют себе идеального лидера, они видят кого-то вроде Корума. Он мог пошутить и посмеяться, но когда он начинал высказывать тебе претензии бесцветным голосом, лучше было не перечить. У Корума был зычный голос, да и за словом в карман не лез. С ним можно было поболтать по-приятельски, но когда он начинал командовать, ты понимал, что он как минимум на ступень выше.
И, помимо вышеперечисленного, он навёл порядок. Кто-то готовит оружие и доспехи, кто-то учиться варить зелья, кто-то охотится, кто-то воюет. Работали в среднем по двенадцать часов в день. Ушёл в разведку на два дня, знай, что будет несколько дней отдыха.
Каждому приходилось заниматься всеми посильными для него делами, но как-то так получалось, что большую часть времени я занимался тем, что у меня удавалось лучше всего. Я проводил в кузнице или с охотниками процентов двадцать рабочего времени, остальные восемьдесят — в разведке и небольших стычках с людьми Нервила. Дважды был в диверсионных отрядах, притом, что диверсии мы устраивали всего три раза. Зелья я не варил вовсе, но и друиды не ходили на охоту, тут уж каждому своё.