Не берусь дискутировать с академиком по части спе-цифических, научных проблем управления. (Вполне можно было бы это сделать хотя бы потому, что директор Института США и Канады АН СССР Г.А. Арбатов не является специалистом в области управления.)
Но не могу не напомнить, что страна наша к тому времени уже вложила в развитие АСУ миллиарды рублей – они отдельной строкой проходили в «Основных направлениях», принимавшихся несколькими съездами КПСС.
Но, увы, внимание к АСУ постепенно стало ослабевать – ведь их провозгласили «подчиненным элементом» по отношению к управленческим структурам. Этот тезис, кстати, давал огромный простор для реорганизаторского зуда, который очень мил сердцу некоторых наших руководителей, потому-то АСУ им и мешали. В результате громадные вложенные средства не дали отдачи. А что касается чрезмерной переоценки «электронного бума» в США, то здесь комментарии и вовсе излишни.
Я далек от мысли, что одна статья академика могла серьезно повлиять на отношение к перспективам развития АСУ в целом. Но ведь эти мнения высказывались и «наверху» [19. С. 39–40]. Попытки решить вопрос традиционно для советской системы, т. е. создать отдельное министерство, не проходили из-за позиции Д.Ф. Устинова: в этом случае из курируемых им оборонных отраслей ушли бы лучшие предприятия. Только при Ю.В. Андропове был создан Госкомитет. Но компьютерную революцию к тому времени мы прозевали.
Общегосударственная автоматизированная система сбора и обработки информации
Наряду с компьютерами не получила развития и общегосударственная система АСУ, которая получила название «ОГАС». Что она собой должна была представлять, мы видим из названия. Учет, планирование и управление народным хозяйством – по аналогии с современностью назовем ее коротко так: Советский Интернет. В то время она должна была быть всеобщей компьютерной сетью для всего государственного и народно-хозяйственного аппарата. Именно так это замышлялось ее инициатором и активным пропагандистом директором Института кибернетики АН Украинской ССР, академиком, Героем Соцтруда, лауреатом, депутатом и проч. В.М. Глушковым, который занимался ею с 1962 г. Система требовала 15 лет работы и значительных капвложений. Предполагался ее универсальный характер: помимо прочего она должна была и обеспечивать расчеты с населением в безналичной форме. Но все материалы по этой, даже самой невинной части заставили уничтожить.
Окончательно проект В.М. Глушкова «зарубался» на заседании Политбюро ЦК, и все, как и всегда в таких случаях, выглядело благопристойно: председательствующий М.А. Суслов спросил мнения его членов:
– Товарищи, может быть, мы совершаем ошибку сейчас, что не принимаем проект в полной мере, но это настолько революционные преобразования, что нам трудно сейчас. Может, давайте пока попробуем вот так, а потом видно будет, как быть. (Обращаясь к В.М. Глушкову.) Как вы думаете?
– Михаил Андреевич, я могу вам только одно сказать, что если мы сегодня этого не сделаем, то во второй половине 70-х годов советская экономика столкнется с такими трудностями, что все равно придется вернуться.
И те штирлицы, которые «зарубали» проект, отлично понимали, что делали. Они знали, что это надо давить: подсказка шла из-за рубежа, где некий В. Зорза писал, что «царь советской кибернетики В.М. Глушков предлагает заменить кремлевских руководителей вычислительными машинами» [13. С. 656–657] (со ссылкой на: [2. 09]).
И это были коммунисты, люди, которые по своему определению должны были запускать проекты будущего, иначе непонятно, на чем они хотели считать при своем коммунизме: на счетах, в лаптях и при свечках?
Академик умер на 60-м году жизни в 1982 г., и идея заглохла, оставив после себя только несколько книжек. В области общественных наук со временем предполагалось создать нечто близкое: САЦНИОН – сеть автоматизированных центров научной информации по общественным наукам [2.10. С. 9].
Конъюнктурный институт
Он существовал в 1920–1929 гг. Им руководил Н.Д. Кондратьев. Как пишут, первым начал громить его некий Р.Е. Вайсберг, опубликовав статью в центральном журнале. Да и сам выход статьи там подразумевал ее директивный характер. Н.Д. Кондратьев был арестован в 1931 г., расстрелян в 1938 г. Такова же была судьба и А.В. Чаянова: началось с критики Г. Зиновьева, потом, как ни странно, закрепил этот погром И.В. Сталин, который в своей речи «К вопросам аграрной политики в СССР на конференции марксистов-аграрников» 27 декабря 1929 г., назвав их воззрения «теорией «устойчивости» мелкобуржуазного хозяйства», в частности, сказал: «Непонятно только, почему антинаучные теории «советских» экономистов типа чаяновых должны иметь свободное хождение в нашей печати?» [32. С. 313]. Для самого А.В. Чаянова это кончилось весьма печально. 21 июля 1930 г. он был арестован, а 26 января 1932 г. осужден с группой коллег и выслан в Казахстан, в 1937 г. ему были предъявлены новые обвинения, и 3 октября того же года он был расстрелян. В 1987 г. он был посмертно реабилитирован.
Институт мирового хозяйства и мировой политики
Его еще иногда называют по фамилии директора – Институт Варги. Предшественником института был Кабинет мировой политики. Его первым заведующим был Ф.А. Ротштейн. Он выступил с идеей преобразования в институт, который был образован в системе Коммунистической академии в 1925 г. Решение об этом принималось на ХII съезде в 1923 г. Объяснялось это тем, что «появилась необходимость в создании научного центра, который стал бы базой формирования политических основ внешнеэкономических и внешнеполитических отношений с другими странами» [2.11. С. 8]. После Ф.А. Ротштейна директором был в 1926–1927 гг. В.В. Осинский (Оболенский), а с декабря 1927 г. им стал Е.С. Варга. Евгений Самойлович Варга (1879–1964), венгр по национальности, академик АН СССР (1939), в 1927–1947 гг. – директор ИМХ, лауреат Ленинской премии (1963). С января 1924 г. еще кабинетом издавался журнал «Международная летопись», который в 1926 г. был переименован в «Мировое хозяйство и мировая политика».
В 1925 г. институт занимал две комнаты в здании Ком-академии по адресу: ул. Волхонка, 14. Работниками были совершенно разные люди. Одним из сотрудников по совместительству, например, был профессор Ю.В. Ключников – в прошлом министр иностранных дел у Колчака, потом был главой «сменовеховцев», вернулся в СССР в 1928 г. Во времена суровые о нем ничего не было слышно, и лишь в 1944 г. он был награжден Сталинской премией за… выведение сорта семян, приспособленных к засушливым районам. Талант – он везде талант!
«В первые годы видное место в работе института занимала проблема цен. Особенно на этом настаивал Е.С. Варга. Эта проблема имела для нас не только теоретическое, но и важное практическое значение. Через движение цен в конце 20-х и начале 30-х годов экономика СССР ощущала на себе крепкие удары мирового экономического кризиса. Советский Союз заказал оборудование для строек первой пятилетки в 1928–1929 гг., когда цены перед кризисом были высокими, но в 1933 г. они снизились на это оборудование на 20–25 %. В то же время цены на товары, которые СССР вынужден был вывозить для платы за импорт, в том числе на продовольствие и сырье, снизились за это время в два-три раза. (…)
Немалое место по своему значению занимали нигде не публикуемые докладные записки (…), подготавливавшиеся по заказам соответствующих ведомств. Е.С. Варга часто получал эти заказы. В них требовались разъяснения определенных вопросов или разработка материалов, необходимых для ответственных докладов. Иногда записки составлялись по инициативе института. Е.С. Варга вменял в обязанность сотрудникам при изучении трудов солидных зарубежных авторов, чтении иностранных журналов и газет фиксировать свое внимание на вопросах, представляющих интерес для руководства Советского Союза и могущих служить основой для докладных записок. (…)
Много записок направлялось лично Сталину, часто – руководству Коминтерна, редко – В.М. Молотову, несколько раз – М.М. Литвинову, и только однажды – Л.М. Кагановичу» [2.11. С. 27, 29–30].
По сути дела, ИМХиМП был первым политическим «мозговым трестом» в мировой практике. Таким передовым тогда был СССР во всем. Подобного рода организации появились в США – при президенте Ф.Д. Рузвельте в 1933 г., а в Японии, например, первая группа постоянно работающих советников – так называемая «группа второго завтрака» при премьере в конце 1930-х годов. Только они были более приближены к руководству.
Е.С. Варга готовил материалы для доклада И.В. Сталина на XVII съезде партии (1934 г.), была подготовлена записка, затем опубликованная в виде брошюры объемом в 116 страниц [2.12]. Институт и лично Е.С. Варга делали неплохие прогнозы о мировом экономическом кризисе [2.11. С. 32–35]; о будущей войне [2.11. С. 43] (со ссылкой на: [2.13]); предсказания победы/проигрыша на выборах президентов США и последующих взаимоотношениях с СССР [2.11. С. 30, 50–51].
15 марта 1931 г. ЦК партии принял постановление о работе Комакадемии и ИМХиМП в частности. Был увеличен состав до 192 человек, институт разросся структурно [2.11. С. 63–67]. В годы войны институт был эвакуирован в Ташкент, откуда в Москву вернулся в 1944 г. Варга был консультантом И.В. Сталина на Потсдамской конференции.
Гром грянул после записки академика Л. Иванова на имя Маленкова [2.14. С. 299]. Когда сообщают о закрытии института, то пишут, что «поводом для ликвидации института было обвинение в буржуазном объективизме. (…) Уничтожающей критике подверглась книга сотрудника института М.Л. Бокшицкого (…), посвященная изложению ряда проблем американской промышленности. Поскольку книга писалась в период союзнических отношений между США и СССР, то в ней было недостаточно ругани капитализма, как это уже требовалось в 1948 г.» [11. Кн. 3. С. 163]. Да, после войны был выпущен институтом целый ряд книг, где авторы, по-видимому, не учли для себя возможный резкий обоюдный поворот бывших союзников по антигитлеровской коалиции от сотрудничества к противостоянию [2.15, 2.16, 2.17]. По постановлению цензуры тексты были изъяты и не допущены к изданию. По мнению другого знатока – западного советолога Д.А. Армстронга (Armstrong): «Объектом критики со стороны Вознесенского была книга Варги «Изменения в экономике капитализма в результате Второй мировой войны». В этой книге (…) выдвигалась теория, согласно которой монополистический капитализм – за счет государственного вмешательства в экономику – мог преодолеть кризис, не прибегая к войне. (…) После продолжительной дискуссии, проходившей в мае 1947 г., Варга вынужден был оставить свой экономический институт и свой журнал» [2.18. С. 15].
Действительно, книга Е.С. Варги [2.19] вызвала целую дискуссию, отображенную в специальном издании [2.20]. Это, в общем-то, не было чем-то из ряда вон выходящих событий для сталинского времени. Сталин и сам стремился глубоко прорабатывать теоретические вопросы и другим давал понять сущность происходящего во всей глубине с помощью известного и немудреного приема: «В споре рождается истина!» Разные источники даже интерпретируют факт закрытия по-разному. Одни указывают на то, что институт закрыт, и все тут, другие обращают внимание на то, что согласно постановлению Институт экономики и Институт мирового хозяйства слиты в единый Институт экономики. Именно так и было: ИМХиМП был закрыт по решению Политбюро от 18 сентября 1947 г., а его сотрудников переводом после соответствующей переаттестации приняли по новому месту работы. За Варгой Е.С. сохранились консультирование и редактирование журнала «Мировое хозяйство и мировая политика», который, в свою очередь, был закрыт в январе 1949 г.
Однако альянс просуществовал недолго. На ХХ съезде партии А.И. Микоян в своей речи охарактеризовал решение как ошибочное, причем не в разделе, посвященном внешней политике, а в идеологическом разделе [2.21. С. 6], и выдвинул инициативу восстановить институт, что и было сделано, но уже под новым названием: 24 апреля 1956 г. создан Институт мировой экономики и международных отношений АН СССР, который существует до сих пор.
Взлет и падение Советского РЭНДа
Именно так я назвал бы учреждение с длинным названием Лаборатория систем управления развития систем (1968–1969 гг.) – ЛаСУРс при МГПИ им. В.И. Ленина. Для того чтобы подчеркнуть две вещи: насколько бы ни была какая-то научная организация Запада продвинута, в России есть такая же, если не сильнее; и второе – учитывая все же особые свойства русского ума, эта организация всегда будет вокруг какого-то одного человека с особым интеллектом.
Основатель и руководитель Лаборатории – Побиск Георгиевич Кузнецов. Чтобы подчеркнуть всю широту взглядов (в том числе и в рамках наших интересов), приведем ряд названий работ П.Г. Кузнецова [2.22–2.25].
Организация была хозрасчетной, она неплохо развивалась, выполняла договоры по довольно широкому кругу вопросов – от предприятий Министерства угольной промышленности и до «оборонки». Вскоре короткое счастье закончилось: «В конце 1969 г. группа инспекторов Контрольно-ревизионного управления Минфина СССР совместно со следователями МВД СССР произвели предварительную проверку деятельности ЛаСУРс. Подобные же проверки были проведены и в ряде других хозрасчетных организаций. (…) На основании этих проверок были сделаны выводы, что выполняемые ЛаСУРс работы не являются необходимыми, а расходование получаемых по договорам средств является нецелесообразным. (…)
…Поражает (…) масштаб развернувшихся преследований (…) Факт, состоящий в том, что были включены все официальные уровни, включая ЦК КПСС и Совет Министров СССР, указывает на то, что деятельность ЛаСУРс вызывала у кого-то большие опасения. Именно вопрос о том, у кого, почему и какие опасения вызывала деятельность ЛаСУРс, является основным при анализе этой Лаборатории. (…) Приходится предположить, что какие-то силы, находившиеся вне или внутри государственных и партийных структур, были сильно заинтересованы в прекращении деятельности ЛаСУРс.
М.И. Гвардейцев, бывший в то время начальником 9-го отдела Управления делами Совета Министров СССР, считал, что ликвидация ЛаСУРс – сознательная, хорошо организованная провокация.
Все же остается неясным, что именно вызывало у этих сил такое беспокойство – сам тип деятельности этой маленькой хозрасчетной организации («консалтинг»), обширные, глубоко проникающие связи в оборонном комплексе страны, (…) работы «по комсомолу» и социальным вопросам или, наконец, система ГЛОБУС.
Необходимо напомнить, что в 1969–1970 гг. многие похожие на ЛаСУРс организации подверглись преследованиям, а некоторые из них были ликвидированы. Именно в 1969 г. на семинаре Секции теории организации, проводившемся В.П. Боголеповым в Институте государства и права АН СССР для заслушивания академика Э. Кольмана (статьи и книги которого мы уже неоднократно цитировали выше и будет делать это впредь – А.Ш.), руководители Комиссии по теории систем А.А. Фетисов и М.Ф. Антонов выступили с известными обращениями «К народу», «К армии», «К ученым», в которых давалась резкая критика положения дел в Советской Армии, в советской науке и в СССР в целом. А.А. Фетисов и М.Ф. Антонов вскоре были арестованы, их Комиссия была ликвидирована, их сторонники были подвергнуты допросам и увольнениям, а Секция теории организации вскоре прекратила свою работу» [15. С. 80–81]. Такова, собственно, картина погрома уникальной Лаборатории. Удивляет здесь и позиция нашего премьера А.Н. Косыгина. Когда дело касалось одной из идей его небезызвестного зятя Д.М. Гвишиани, он сказал: «Я не дам им угробить дело», – не совсем понятно кого подразумевая под этим им. Однако одного из конкурентов зятя по системно-кибернетическим вопросам устранил именно он.
Социальная кибернетика
Сам термин «кибернетика», который первым применил Платон для обозначения правил управления обществом, возник, как видим, на стыке управления и социума. Польский философ-гегельянец Б. Трентовский читал лекции во Фрейбургском университете, потом опубликовав их в 1843 г. в Познани в виде книги «Отношение философии к кибернетике как искусству управления народом» [2.26].