Расправив плечи, я обошла своих клиентов, сохраняя на лице улыбку. В конце концов, люди приходили сюда поесть, за что платили честно заработанные деньги, и разве они должны видеть мою хмурую мину? Нет, они заслужили радость, ведь жизнь и без того коротка.
Откупоривая бутылку Кьянти для своих постоянных посетителей за столиком пять, я вновь вспомнила странный случай, произошедший в кафе перед сменой. Это случилось взаправду? Казалось, что так, а может недостаток сна, наконец, заставил меня видеть сны наяву.
Но что если всё было на самом деле? Ты не первая женщина на планете, которая становилась суррогатной матерью.
А затем в голове всплыл образ рыжеволосой сумасшедшей.
— Моя матка не сдается в аренду! Ясно? — Я прикрыла рот рукой. — Простите мистер Зэд, я сегодня частенько ухожу в свои мысли.
Мистер Зэд, к счастью, ужинал в одиночестве, приветливо улыбнулся и кивнул на бутылку. Я потянулась в карман черных слакс за штопором, но вместо пластиковой, тонкой трубки наткнулась на бумагу.
— Ох, Боже мой. Простите, я, должно быть, оставила штопор на кухне. — И подняла палец. — Сейчас вернусь. — Я побежала на кухню, хотя отчетливо помнила, что убирала штопор в карман.
Улыбнувшись трем поварам, стоящим над дымящимися сковородками, я направилась к задней части подсобки, открыла свой шкафчик и достала сумочку.
Конечно же, штопор лежал там. Особенный штопор с большой ручкой, единственная профессиональная модель, благодаря которой не приходилось зажимать бутылку между ног. Наблюдать такое забавно, но это не профессионально. Каким людям понравится, что я засовываю их бутылку с вином себе в промежность?
Вот такие вот придиры!
Я вытащила бумагу из кармана, чтобы убрать в сумочку, но когда увидела что там именно написано, сердце в груди перестало биться.
Бумага, прикрепленная к визитке, являлась чеком на пятьсот тысяч долларов по курсу Банка Нью-Йорка.
— Твою… же мать, — прошептала я. У меня задрожали руки. Чек выглядел настолько реальным… с водяным знаком и подписью президента банка.
Но… Но… это сон, да? Я уставилась на визитку, на которой было указано имя Симил и адрес рядом с Центральным Парком, а на обратной стороне приписано ручкой: «9:00 утра. Не опаздывай. Мне нужно успеть на распродажу».
Нет. Определенно это не сон.
Ладно. И как же мне поступить в этой ситуации, учитывая все жизненные проблемы? Правильно будет игнорировать то, как чек попал ко мне в карман и начать прыгать в счастливой истерике.
Можно даже упасть на колени и возблагодарить высшие силы за такой подарок. Пятьсот тысяч чертовых долларов. Решение всех моих проблем. Утром я могу пойти в банк, обналичить чек, оплатить лечение мамы и пойти в колледж.
Но в придачу к деньгам шло эксцентричное предложение, не менее эксцентричной особы, с фетишем к ярко-розовому цвету.
Ребенок? Она всерьез хотела, чтобы я родила ее брату ребенка? Я лишь не могла понять почему. Почему кто-то реально подумал, что я соглашусь на такую безумную идею? И почему кто-то решил, что я идеальная суррогатная мать?
Это из-за ежедневных четырех больших капучино? Или из-за неотъемлемой любви к моти и хлебу с толстым слоем масла? О, знаю! Потому что я сплю по четыре часа в день. Да, я прямо вижу, как на аренду моей матки выстраивается очередь.
В голове шла работа мысли. Да, я загнана в угол и мне нужны деньги. Но я пока еще не хочу детей. Когда-нибудь, да, когда вот найду правильного мужчину. Но не сейчас и не так.
И тогда на меня снизошел гнев. Как смела эта странная женщина….
Я посмотрела на визитку. Симил.
Как смела… Симил появиться в моей жизни и кинуть в меня деньгами. Очевидно, она разузнала о моей тупиковой ситуации и воспользовалась этим. А откуда она узнала? Чертовски отличный вопрос! Но я не стану это терпеть! Мои яйцеклетки и тело не продаются! Ни за что я не забеременею от незнакомца, чтобы потом отдать ребенка сумасшедшим, богатым людям. Да за кого они меня принимают!
— По тебе плачет наклейка на бампер «ждет своего часа». — Фыркнув, я засунула чек в сумочку. После работы, я выскажу Симил свое мнение. Найду другой способ добыть денег маме на лечение.
Могу обратиться за финансированием в частные компании. Или написать петицию прямо в шведскую фармацевтическую организацию. Держу пари, каждый год они выдают десятки грантов. Потребуется время, но с долей удачи и упорства, все получиться.
Пенелопа, ты найдёшь выход. Всегда находила.
* * *
Переполнившись решимости и одержимости защитить свою честь, я поднималась по лестнице великолепного особняка в элитном районе Карнеги-Хилл. Несмотря на поздний час, из нескольких окон лились музыка сальсы и смех.
Я задумалась, что за люди захотят прийти на вечеринку к такой сумасшедшей?
Я перегнулась через поручни и попыталась подглядеть в окно, но в крохотную щель между ярко-розовыми шторами увидела лишь несколько людей.
— Самого испорченного рода люди, вот кто, — пробормотала я ни к кому конкретно не обращаясь.
Дверь распахнулась, и в проеме показался огромный, внушающий ужас мужчина — с ежиком темных волос на голове — одетый в кожаные штаны и байкерские ботинки. Он окинул меня таким взглядом, что половина снега на моей куртке тут же растаяла.
Несмотря на страшную улыбку, то, что он держал малышку — одетую в женский наряд Санты и жующую печенье — рушило образ крутого парня, которым он хотел казаться.
Нахмурившись, он ждал, чтобы я заговорила.
— Ох, кхм, а Симил здесь? — спросила я.
— Имя? — отчеканил он, словно солдат на КПП
— Пенелопа. Пенелопа Трюдо. — Не знаю, с чего это вдруг я почувствовала себя виноватой, словно пытаюсь незаконно проникнуть на вечеринку. Так что я добавила. — У меня встреча с ней утром, но дело безотлагательное.
Он вновь окинул меня взглядом, а затем отступил.
Стряхнув снег с плеч, я прошла внутрь. Очаровательная, розовощекая девчушка с белокурыми кудрями и изумрудного цвета глазами заагукала и потянулась ко мне.
— Ой, привет, сладенькая, — произнесла я и сжала ее крошечную ручку. — Я Пенелопа, а тебя как зовут?
Девочка открыла рот и подалась вперед. Могу поклясться, я увидела у нее во рту набор блестящих, белых зубов.
Мужчина отстранил мою руку и переместил девочку на другую руку.
— Нет-нет, Матти, — проворковал он. — Не кусаться.
Я ахнула, когда заметила на его руке красные отметины.
ФУ!
Вероятно, он догадался, о чем я думала.
— У нее режутся зубки.
Я нервно хихикнула и воздержалась от шуток про семейку Адамс. Затем расстегнула куртку и вновь вытерла ноги о коврик.
— Жди здесь, — приказал мужчина, а затем направился в конец роскошного коридора и исчез за огромной дверью.
Я быстро осмотрелась и заметила над головой шикарную люстру, украшенную свисающими лентами — естественно, розовыми.
С каждого бока от входной двери располагались блестящие доспехи, а на мраморном полу на одинаковом расстоянии лежали круглые коврики. И на каждом было выбито слово:
«Просто». «Скажи». «Нет».
Я нахмурилась, читая дальше.
«Голым». «Клоунам?»
Без сомнений, это худшее праздничное украшение из виденных мной, а Симил — самая странная женщина.
Я уже несколько минут стояла на месте, слушая звон бокалов и тосты. И как же мне хотелось подсмотреть. Внутри все тоже украшено в розовом? Я сделала пару шагов по направлению к тому, что посчитала дверью в гостиную, гадая, а не забыли ли обо мне?
Я ходила взад-вперед, пока не решила, что веду себя очень глупо. Я не хотела устраивать сцену перед гостями, но и всю ночь ждать не собиралась. Мне нужны ответы. Например, откуда она столько обо мне знает. Или, как умудрилась положить чек мне в карман. И откуда узнала про вулканический захват.
Глубоко вдохнув, я прошла в конец коридора и заглянула в гостиную. Комната, с золотистой лепниной в виде листьев и сводчатыми потолками, была украшена в розовых тонах, включая ярко-розовый рояль, стоящий рядом с огромным камином.
И… клоуны
Очень-очень грустные клоуны.
Потому что Симил велела им одеться?
После чего я посмотрела на людей. Все одетые в смокинги и бальные платья.
Вечеринка для богатых и красивых? Я могла поклясться, что каждый присутствующий мужчина был ростом не менее семи футов, а каждая женщина — модель каталога «Виктории Сикрет».
Если у брата Симил такие друзья, зачем ему я? Среди этого генофонда, он не мог найти лучшую суррогатную мать?
Я тут же почувствовала себя отвратительной, маленькой букашкой, которая обычно прячется в куче пыли за холодильником. Я пришла прямо с работы, поэтому одета была в белую рубашку на пуговицах (в пятнах от спагетти) и черные брюки, и довершала ансамбль толстая черная куртка.
Длинные, темные волосы я собрала в пучок на затылке. Хотя я не считала себя низкорослой со своими пять футов шесть дюймов(~170,6 см), среди этой модной толпы мне показалось, что я ростом не выше двух футов(~61 см).
Я попятилась обратно, благодарная, что меня никто не заметил. Я со своим праведным гневом вернусь утром, когда все эти греческие боги уйдут. Знаю… абсолютно бесхарактерное поведение.
Я почти вышла из дома, когда мужчина, который стоял ко мне спиной и разговаривал с длинноногой блондинкой, обернулся. Наши глаза встретились, и в легких не осталось воздуха. Я никогда не видела никого похожего на него. Чистое мужское великолепие.
Как и другие мужчины в комнате, он был одет в смокинг, а его рост достигал почти семи футов, но глаза… они были завораживающего зелено-бирюзового цвета. Кожа была гладкой и очень загорелой, словно он прилетел с Багамских островов. А волосы, ниспадающие до плеч, напоминали шелковистые карамельные ленты и переливались в лучах солнца.
В голове тут же промелькнули эротические образы потных тел, высеченное из камня, мускулистое тело этого красавца переплетено с моим мягким, податливым. Плоть к плоти в самом первобытном ритме под светом луны.
От одного простого взгляда я ощутила себя пустой внутри. Обездоленной. Голодной. А его глаза обещали спасение от, горящей в моем нутре, пустоты.
Я тяжело сглотнула, ощутив, как пересохло во рту. Каждая частичка моего тела показалась возбужденной, тягучей жижей.
Он изучал меня, прищурившись, а затем на его полных восхитительных губах мелькнула улыбка.
У меня подогнулись колени, и я почти упала, но внезапно появилась Симил и развернула меня к себе.
— Пенелопа! Что ты тут делаешь? — прошипела она.
— Я… я… хм.
Зачем же я пришла? Не помню.
— Проклятье, девочка! Ты все испортила! — Она потащила меня в противоположную сторону от толпы и двери.
Затем провела по длинному коридору, на стенах которого висели несколько портретов в натуральную величину — пираты с какими-то чугунами? — с полами из светлого дерева и затолкала меня в комнату, дверь в которую захлопнула за нами.
— Вот же ад разверзся в пасхальной корзине! — выдавила Симил и начала расхаживать у стола из красного — не розового — дерева, стоящего в центре кабинета. В котором еще стояли полки от пола до потолка и несколько кожаных кресел. Во всех отношениях, кабинет выглядел совершенно обычным. Я посчитала, что Симил просто не украшала эту часть дома.
Она подошла к одной из полок, достала с нее толстую книгу в кожаном переплете и быстро кинула на стол.
Сейчас? Она решила закрыть пробелы в образовании именно в данный момент?
Симил быстро пролистала книгу, и мизинцем начала водить по тексту.
— Нет! На прошлой неделе всё тут было. Я знаю, что было. Ты не должна была появиться до завтра. Плохо, очень плохо! Что-то изменилось! И почему я не перепроверила книгу? Я же всегда проверяю. — Покачав головой, она закрыла лицо руками. — Будь не ладна «Лодка Любви» с этим ее греховным марафоном! Я теперь вечность буду тебя остерегаться. — Симил повернулась ко мне. — Ты должна уйти! Живо! Мне нужно выяснить, что пошло не так. — Она потащила меня к двери. — Приходи завтра. Тогда я отвечу.
Я не представляла, с чего вдруг у Симил началась истерика или почему кто-то вечность будет остерегаться милой душе «Лодки Любви» — ну кто в здравом уме мог сопротивляться Гоферу, капитану Стабингу и… Чаро? Да и всех остальных — но для безумных не нужны причины.
В любом случае, ее проблемы с ситкомом не мое дело. Я вытащила чек из кармана.
— Я не вернусь, и не заинтересована в твоих деньгах или… — я моргнула — ребенке. И если уж быть честной, у меня серьезные сомнения в том, чтобы подпускать тебя к какому-нибудь ребенку, уж не говоря о моем, которого я пока что не хочу заводить. Но, серьезно, ты с кем-нибудь говорила о проблемах? Ну, кто-то рассказывал тебе…
— Ты сказала… что не придешь? Ты отказываешься от моего предложения? — Симил склонила голову и посмотрела на чек в моей руке.
— Мои яичники и матка не продаются, и меня смущает, что ты пытаешься воспользоваться моей ситуацией. Хотя даже не представляю, откуда ты узнала о моих проблемах! И кто ты после этого? Ради Христа, моя мама больна. Она может умереть
Симил хмуро смотрела на свои ноги, а затем подняла взгляд на меня.
Я была выше ее на шесть добрых футов, но почему-то, мне показалось, что я стала крошечной. Несмотря на яркую одежду (естественно в розовых тонах) и рыжие волосы, уложенные в стиле Клеопатры, Симил излучала какую-то темноту.
Внезапно, Симил разразилась хохотом сумасшедшей женщины во время жуткой операции.
— С тобой не поторгуешься, но ладно, получишь пятьсот тысяч просто за то, что придешь и поговоришь с моим братом. Ладно?
Я была на грани того, чтобы, как трехлетняя, топнуть ногой.
— Нет. Мой ответ нет!
— Хорошо! возвращайся утром, и мы покончим с этим. А сейчас тебе нужно уйти. Ты здесь не должна быть.
О! Мой! Бог! Она абсолютна сумасшедшая!
— Нет! Я говорю, нет! — Я дважды топнула ногой.
На ее лице появилась кислая мина.
— Нет? Никто мне не отказывал. И… ты только что топнула? Это моя фишка!
Я скрестила руки на груди.
— Теперь моя!
И опять два раза топнула.
Она сократила расстояние между нами.
— Ты должна принять это предложение, — отрезала она. — Я дам тебе деньги. Ты оплатишь лечение мамы и выйдешь замуж.
Замуж? Я отступила на шаг.
— Не смей вновь провести тот вулканический захват на мне! Это ничего не изменит. Мне. Не. Интересно. Твое. Предложение.
Я вновь протянула ей чек, который она опять не забрала.
— Ладно. Я ухожу. — И бросила на пол чек. — Я не знаю, почему ты решила преследовать меня — что незаконно во многих штатах — но предупреждаю, держись на хрен подальше от меня. У меня есть связи. — Не было, на самом деле, но владельцы тратории — итальянцы, может у них есть. А может я найду связи на Крейгслист.
Я дошла до двери, не сводя глаз с Симил, потому что боялась, что она прыгнет на меня и начнет выдирать волосы. По Симил можно было сказать, что она использовала грязные приемы.
Я повернулась и впечаталась в стену. Но приложив руки к стене, поняла, что не кирпич или штукатурка, а весьма точеный пресс под тонким материалом.
Вскинув голову, я уставилась на хмурое выражение лица мужчины, который лишь несколько минут назад сделал из меня сексуально неудовлетворенную кучу.
И вновь у меня подогнулись колени, и я почти упала.
Проворчав что-то, парень схватил меня за предплечья, удерживая в вертикальном положении, и вперил взгляд в Симил.
— Сими-и-и-ил? — произнес он, вкладывая в одно слово столько власти и недовольства
— Собачий сын! — Симил два раза топнула ногой. — Ты не должна тут быть! — отрезала она. — Ты хоть представляешь через что я прошла, чтобы все события уложить в правильное русло? Уходи! Сейчас же! — Симил практически вырвала меня из хватки великолепного, разгневанного мужчины.