Внутренний голос заткнулся. Матильда улыбнулась как можно вежливее.
– Петя, здравствуй.
Мимо пройти не удалось. Увы… не успела.
– Моть… у меня два билета в кино. Сходим сегодня, на вечер? Кукурузы пожуем, пивка попьем?
Пиво Мотя не любила, попкорн считала американской диверсией. Но отказываться надо было вежливо.
– Петя, извини, сегодня никак не могу.
– А что так?
– Отравилась вчера, вот в аптеку бегала. Сейчас уголь пить буду…
Петя закивал.
– А… эта… может, к вечеру оклемаешься?
Мотя пожала плечами, а потом согнулась вдвое, прижала руку к животу…
– Петя, прости! До квартиры не дотерплю… у меня такой понос…
Словесный.
И ноги, ноги…
Прежде чем «галантный кавалер» сообразит, что ответить. Влететь домой, захлопнуть дверь – и не открывать. Все! Она занята! Медитирует над рулоном туалетной бумаги, постигая дао, сяо и мяо…
«Неужели нельзя от него избавиться?»
«Ага, наивный внутренний голос. Можно, но только бо-ольшим скандалом. А потом тетя Параша начнет выживать меня из дома, и ей это, скорее всего, удастся. Потому как я одна, а их двое. И даже если Петюня перейдет в атаку, отбиться мне не удастся. Этакий бизон! А если я его покалечу, попаду за решетку. Его мамаша меня со свету сживет!»
«Кошмар какой!»
«Кто бы сомневался…»
«А у нас за женщину обычно заступается отец или брат…»
«А если их нет?»
«Муж…»
«И его нет…»
«Тогда не знаю…»
И тут Матильда поняла СТРАШНУЮ ИСТИНУ!
Она стоит в прихожей своей же квартиры, как дура, держит пакет с газетами и на полном серьезе ведет беседу со своим внутренним голосом.
Причем идиотскую.
«Почему?»
«Потому что сами с собой беседуют только психи. А я сошла с ума. Какая досада!»
«Но ты же не сама с собой беседуешь?»
«А с кем? С шизофренией?»
«Я не ши… фря…»
«Правда? А кто ты?»
«Мария-Элена…»
«Моя шизофрения по имени Мария. Красота!»
«Я не… это! Я Домбрийская!»
«Замечательно. А я Домашкина. Будем знакомы. Минутку… Домбрийская?»
«Д-да…»
«Та вареная сопля, которая даже рявкнуть не может?»
«Я попросила бы!» – обиделся внутренний голос. Или та самая… Домра?
«Домбрийская!»
– Твою дивизию! – ругнулась Мотя, как обычно бабушка. – Так, погоди…
Она решительно сунула газеты на тумбочку, прошла на кухню, налила себе стакан ледяной воды и медленно выпила. Мелкими глоточками.
Потом села за стол и сжала виски руками. В голове было пусто, словно ветром все мысли выдуло.
«Эй… ты еще там?»
«Д-да…»
«Давай думать вместе?»
«Давай…»
«Как тебя зовут?»
«Мария-Элена Домбрийская. Герцогесса Домбрийская».
«А я Матильда Домашкина. Только Мотей не называй, ненавижу».
«Госпожа Матильда?»
«Пока это выговоришь, завтра настанет. Давай короче – Тильда».
«А меня мама Маленой называла. Малечкой…»
«Забавно. Меня тоже так называть можно, только… ладно. Замнем пока».
Просто Малечкой обычно звали Матильду Кшесинскую. А бабуля, будучи ярой коммунисткой, ничего, что связано с Романовыми, на дух не переносила.
«Непонятно…»
«Ты не одинока в своем непонимании. У меня вот тоже голова кругом. Ладно, Малена. Можно так тебя называть?»
«Можно…»
«У нас есть два варианта. Первый – я сошла с ума от одиночества».
«Тогда и я сошла с ума?»
«Не хотелось бы?»
«Нет. Безумцев у нас убивают».
«За что?»
«Считается, что их духом овладел Восьмилапый и в любой момент может поглядеть на мир через их глаза. А кому ж охота оказаться рядом с Разрывающим дорогу?»
«Это кто такой?»
«Ты не знаешь, кто такой Восьмилапый? Паук, Кровопийца, Путающий нити…»
Матильда подумала пару минут.
«Нет. У нас такого нет. Но… я правильно понимаю, что это из вашей веры?»
«Да… А во что вы верите?»
«Кто во что горазд. Официальная религия – христианство, но там столько всяких ответвлений… А вы во что верите?»
«В Брата и Сестру. Детей Творца, которых он послал в Ромею, чтобы учить и наставлять нас в тяжелые дни, утешать в горестях и помогать нести нашу ношу».
«Непонятно, но ясно». – Матильда решила сейчас не вдаваться в теологические вопросы. Ей стало чуть легче.
Бабушка настаивала, чтобы Мотя ознакомилась с Библией, Кораном, книгой Велеса, Аюрведой и даже Авестой. Врага коммунизма надо знать в лицо – и точка.
Мотя честно прочитала, половину не запомнила, а вторую просто не поняла и забросила книги под шкаф.
Но в прочитанном точно не было ничего про брата и сестру. У нас вообще большинство религий патриархальные. Вот где разгуляться-то феминисткам! А придумать такое Мотя просто не могла бы. У нее фантазии не хватит. И тема не ее…
«Это что значит?»
«Ты слышишь мои мысли?» – спохватилась Мотя.
«Наверное… не знаю».
Матильда потрясла головой.
«Ты хочешь сказать, что ты – живой человек, и ты сейчас, в своей… Ромее?»
«Аллодии. Это страна, а Ромея – наш мир».
«Понятно. И ты сейчас сидишь…»
«Я сплю».
И тут Матильду осенило.
«Погоди-ка! Так это тебя я во сне видела!»
«Н-наверное…»
«С пирогом, бабником, каретой и клопами в трактире, и ты еще мямлила?»
Получилось не особенно понятно, но Мария-Элена словно бы хлопнула в ладоши.
«А это ты мне подсказывала, да?»
«Д-да… я думала, что сплю!»
«А сейчас я – сплю».
«Значит, когда у нас день – у вас ночь, и наоборот. Удобно…»
«Наверное…»
«Интересно, а почему так получилось?»
Мария-Элена так явственно удивилась, что Мотя это почувствовала.
«П-почему?»
«Ну да. Вот ты жила, жила спокойно, а потом вдруг в твоей голове поселился голос, и ты не бьешься в истерике, не пугаешься…»
«Колдовство?»
Вот теперь собеседница точно испугалась.
«А у вас есть колдуны?»
«Слуги Восьмилапого».
«Типа нашего черта… понятно. А что они могут?»
«Н-не знаю. Нам об этом не рассказывали».
«То есть не факт, что колдовство есть. И даже если бы было… у нас его точно нет».
«Вообще?»
«Да».
«Счастливые…»
«Малена, а ты все видишь, что со мной происходит?»
«Да. Как будто твоими глазами смотрю».
Мотя вспомнила свои ощущения.
«Да… я тоже. А как ты выглядишь?»
«Примерно как и ты. Только ты красивее…»
«Покажешься мне в зеркале?»
«Да. Зеркало!»
«Зеркало!»
Девушки взвыли в унисон. И окажись они друг напротив друга, посмотрели бы с удивлением.
«Зеркало?»
«Зеркало?»
«Да… я нашла его в маминых вещах».
«А я в заброшенном доме, еще оцарапалась. Зараза такая!»
«Я т-тоже…»
Мотя, игнорируя звонок в дверь, кинулась в спальню. Достала свою находку, оглядела со всех сторон.
«Почти как мамино!» – обрадовалась Малена.
«Почти?» – Мотя вертела зеркало в руках.
«Да… и знаки такие же. И герб мой…»
«Лань?»
«Да. Наш герб, Домбрийских…»
«Шикарно. А знаки…»
По оправе шли странные символы.
Руны?
Какие-то буквы?
«Что это вообще такое?»
«Н-не знаю».
«На твоем не лучше?»
«Надо поглядеть…»
«Вот-вот. Посмотри, потом я попробую все это добро перевести. Хоть будем знать, с чем столкнулись».
Малена была полностью согласна.
«Это может быть опасно?»
«Не знаю. Но у меня есть одна теория…»
«Какая?»
«Я где-то читала, что миров множество».
«Это и мы знаем».
«Значит, точно правда. И в разных мирах мы можем проживать разные жизни».
«Это как?»
«Здесь я родилась Матильдой Домашкиной. Но если бы наш мир развивался иначе… Я могла бы родиться тобой или ты – мной».
«Двойники?»
«Умничка, ловишь мысль! Именно двойники! Только из разных миров. Потому и зеркала у нас одинаковые, и они нас между собой связали… Ты свое когда нашла?»
«Вечером… вчера».
«Ага. А я, получается, чуть позднее. Значит, твое зеркало было первично».
«Это я во всем виновата?»
И столько грусти, столько безнадежности было в голосе Малены, что Мотя автоматически, подражая бабушке, рявкнула:
«Твою дивизию! Хватит ныть! В чем ты виновата-то?»
«Что ты… это… что мы…»
«Что мы познакомились?»
«Н-ну…»
Матильда вдохнула. Выдохнула. Нет, это точно не шизофрения. Ее глюки не были бы такими мямлями.
«Мария-Элена, прекрати страдать».
Малена в голове отчетливо икнула, но скулить прекратила.
«Ты чего хотела-то, когда зеркало нашла?»
«Н-ничего…»
«Совсем?»
«Мне просто плохо было… и я одна совсем… отец умирает… мама умерла…»
«А я своих и не помню. Живы они или уже померли… И бабушка умерла».
«Ты тоже одна?»
«Теперь вот с тобой».
«А ты… ты не против?»
Матильда вздохнула.
Шизофрения там или нет… не бросать же эту соплюшку? И вообще, она как-то в интернете читала «Записки психиатра». Вот, всегда можно будет написать «Записки психа». Еще и прославимся.
«Не против я. Будем дружить мозгами…»
Звонок так же разрывался.
«Сейчас, минуту…»
И уже вслух, у двери, громко:
– Кто там?
– Мотенька, это я, тетя Паша. Ты как себя чувствуешь?
У, стервятница…
Вслух Мотя этого не сказала.
– Теть Паш, отвратительно. Извините, не открою, только что с горшка встала.
– А вот у меня таблеточки хорошие, импортные…
– Ох, извините. Опять подступило…
Матильда с шумом спустила воду в туалете и удрала в дальнюю комнату. Квартира у них с бабушкой была удачная – двухкомнатная, с раздельными комнатами в две стороны от длинного коридора. Рядом с прихожей находились ванная и туалет, дальше по коридору – кухня. Конечно, все маленькое, но у людей и того нет.
В меньшей комнате сейчас спала Мотя. В большой надо было устроить ремонт и сделать гостиную, но духа не хватало. Разобрать бабушкины вещи, что-то выкинуть, что-то раздать…
Тетя Параша предлагала помощь, но от одной мысли Моте становилось дурно.
Чтобы эта гнида в ее доме дотрагивалась до бабушкиных вещей?
Да баба Майя с того света явится! И достанется Моте по полной программе!
«У тебя бабушка была. Тебе повезло…»
«А у тебя?»
История Марии-Элены заставила Матильду скрипнуть зубами.
Да, и так бывает. Мать умерла, отцу на все плевать, у него любоффф, а ты сиди в обители. И это еще не худший вариант.
Мог бы и сговорить, и замуж выдать, даже не привозя домой…
«Я хотела остаться в монастыре. Там хорошо…»
«Ты что – с ума сошла?» – искренне ужаснулась Матильда.
«А кому я еще нужна? Куда мне еще идти?»
«Домой».
«К мачехе?»
«Ну… это надо разбираться с условиями завещания. Кто там к кому. Может, она у тебя в гостях окажется».
Судя по ощущениям, мачеху Мария-Элена боялась до судорог. И Матильда поспешила успокоить подругу.
«Ты не переживай, мы же вместе…»
И такая волна тепла и благодарности пошла от чужих мыслей…
Матильда постепенно различала, где она, а где Малена. Девушка воспринималась как теплый пушистый клубок в уголке разума. Не мешала, но могла наблюдать и вставлять реплики. А то и…
«А управлять моим телом ты можешь?»
«Не знаю».
«Но ты же меня пускала к себе? Помнишь?»
Мотя, правда, думала, что ей просто сон приснился, но…
«Помню».
«А теперь ты попробуй?»
«Что попробовать?»
«Ну… пирог я пробовала. Вкусный. Пошли, поедим?»
«Пойдем…»
Вермишель с сыром Малене понравилась. Вкус был непривычным и приятным.
«У нас такого нет…»
«А у нас и не такое есть. Подожди, мы с тобой горы свернем! И моря перекопаем!»
«Может, не надо? Моря?»
«Ладно. Ограничимся горами».
Матильда решила, что сегодня точно ничего умного и полезного не сделает, и упала на диван. Цапнула «лентяйку».
«Будем сегодня заниматься тобой. Знакомить тебя с нашим миром. Итак – «Анимал планет».
Телевизор девушки смотрели до позднего вечера, прерываясь только на ужин и болтовню. Знакомились, узнавали друг друга получше, искали общие интересы…
И понимали, что правда – похожи.
Обе не любили молочные пенки, сладкому предпочитали соленое, цвета – голубые и зеленоватые, обожали полевые цветы и не любили розы за слишком пышную красоту. Зато обеим нравился шиповник.
Не любили благовония и излишнюю пышность в одежде, теребили в задумчивости мочку левого уха, спали на животе, носом в подушку, легко складывали слова, а вот с математикой плохо было у обеих…
Двойники?
Да, наверное…
Вечером, засыпая, Матильда думала, что она как-то легко приняла это обстоятельство. Но зеркало было рядом. Массивное, тяжелое… и в галлюцинации не верилось. Слишком много подробностей, слишком много сведений, ей бы в жизни такого не придумать.
Значит, правда.
Наверное, это магия.
Зеркало находит двойника, появляется рядом с ним и… воздействует? Наверное, так, иначе бы двойник мчался к психиатру, а она вот лежит, обдумывает ситуацию.
Удобно получается.
Она спит – Малена бодрствует. А Мотя в это время видит сон о ее жизни. И наоборот…
Этакий друг, который всегда со мной, которого не выкинуть из головы, его никто не видит, но ведь она – есть?
Беся мурлыкнула рядом. Матильда сунула ей под нос зеркало.
– Ну-ка погляди на себя?
Ответом было самое натуральное фырканье. Кошке зеркало было безразлично.
– Значит, не нечисть. Тоже результат экспертизы.
Мотя убрала зеркало под подушку, свернулась клубком под одеялом и приготовилась увидеть новый сон из жизни Марии-Элены Домбрийской. Интересно же, господа!
Это вам не пошлые инопланетяне с зелеными человечками в летающем чайнике! Это – Ромея!
Мария-Элена Домбрийская
Малена просыпалась со странным чувством.
Такое бывает у детей. Когда все хорошо, когда в соседней комнате спят мама и папа, и можно прибежать, забраться к ним под одеяло и еще подремать, ощущая родное тепло и находя защиту от любой беды, когда приснился хороший сон и впереди хороший день…
Почему?
У нее же…
Память возвращалась медленно, но потом имя сверкнуло вспышкой.
Матильда!
Этой ночью Марии-Элене снилось, что она – другой человек.
Живет в другом мире, ходит по другим улицам, ищет работу и даже завела кошку. Кошку ей, кстати, всегда хотелось, но мамин старый кот, Мурчик, умер вскоре после маминой смерти. Тосковал, отказывался есть, так и сдох рядом с родовой усыпальницей, а нового завести…
В доме появилась Лорена.
«Подумаешь, – прозвучал в голове знакомый голос. – Лорена – мурена! Ты как относишься к жареной рыбе?»
Мария-Элена прислушалась к знакомому голосу, который говорил с привычными ворчливыми интонациями, и вдруг…
«Тильда, ты мне точно не приснилась?»
«Не знаю, как насчет тебя, ты могла мне и присниться. А вот я совершенно живой и реальный человек, – отозвался тот же ворчливый голос. – Так сказать, умная и обаятельная девушка в самом расцвете сил».
Правда! Все правда! И это – было!!!
Малена от радости подскочила на своем ложе, выпрыгнула на пол и повернулась на носочке, как в детстве.
Не одна!
Она теперь не одна!
У нее есть… А кто у нее есть?
«Согласна на сестру», – отозвалась Тильда.
Малена вспомнила Силанту. Помолчала.
«Сестра…»
«Так, рассказывай. – Матильда посерьезнела. – Судя по тому, что тебе не нравится это слово… все серьезно?»
«Наверное…»
«Долгая история?»
«Да».
«Тогда пока рассказ отменяется. У нас есть дела поважнее».
«Какие?» – искренне удивилась Малена.
«Зарядка!»
«Это что-то вроде утренней молитвы?»
«Да, примерно, – хохотнул голос в голове. – Уступишь ненадолго место?»
«Зачем?»
«Ты пока не знаешь, как и что надо делать, а объяснять долго. Покажу – и удеру. Идет?»
«Куда удерешь?»
«В сторонку отойду! Дальше сама делать будешь!»