– Ага. Причем мозга!
– А я-то думал, что мозги – это последнее, что нужно в постели, – продолжал в том же духе Семен.
– Хамишь? – фыркнула я, доставая тарелки.
– Провожу опрос в познавательных целях, – в руках Семена появились вино и коньяк, и он приподнял бровь, спрашивая о моих предпочтениях.
– Если ты совсем тупой, то с нормальной девушкой у тебя до постели никогда и не дойдет, – я кивнула на вино, разумно рассуждая, что совсем уж напиваться, находясь в квартире наедине с малознакомым парнем, не готова. Хотя хотелось. Очень.
– Так, по-твоему получается, если я хочу найти себе девушку такую, как ты, то мне надо стать занудным заучкой, чтобы сражать ее наповал силой интеллекта? – Семен достал штопор и бокалы.
– По-моему получается, что такая, как я, тебе вообще на фиг не упиралась. – Сковорода была водружена на середину стола, и я чуть слюной не захлебнулась.
Когда я последний раз ела обыкновенную домашнюю жареную картошку? Даже так и не вспомню. Везде и всюду все так стали заморочены на здоровой пище, что такой примитивный праздник желудка стал дурным тоном.
– Ты опять о разнице в возрасте? – скривился Семен. – Кто в наше время смотрит на то, что парень младше?
– Ты прав, на это сейчас всем плевать. Но я не об этом.
Семен разлил вино.
– А о чем? – он поднял бокал: – За знакомство!
Мы выпили, и я даже зажмурилась, жуя. Хотелось просто молча сидеть и наслаждаться. Этим дешевым вином, этой картошкой, отсутствием необходимости надевать какую-то маску. Но потом увидела, что Семен не сводит с меня глаз в ожидании ответа. Вот же упрямый юноша.
– Вот скажи, когда ты смотришь на меня, что видишь?
Семен покраснел и уткнулся в свою тарелку.
– Вижу, что ты красивая. Очень. Что же еще, – пробурчал он.
– И что же ты бы хотел с такой, как я? – настаивала я.
Семен поперхнулся и стал совсем пунцовый. Он допил залпом свое вино.
– Что ты имеешь виду, что бы я хотел? Это что, не очевидно? – наконец выдавил он.
– Не-а. Не для меня. Поэтому и спрашиваю. Когда ты смотришь на такую, как я, чего ты хочешь? Разового секса или серьезных отношений?
Парень с трудом сглотнул.
– Знаешь, на самом деле я бы не отказался от любого варианта, который мне бы перепал. Но если бы был выбор, то да, отношения были бы лучше. Поиметь красивую девушку – это, конечно, удовольствие. Но встречаться каждый день, обнимать, знать, что она твоя, ждет тебя, любит… это вообще другое. Это было бы супер.
Семен снова наполнил бокалы. У меня в голове уже слегка зашумело. Судя по тому, как заблестели его глаза, ему тоже на старые дрожжи моментально врезало.
– А то, что красивые девушки прекрасно осведомлены о своей внешности и часто стервозны, тебя не смущает? – помахала я вилкой.
– Ну знаешь… Если девушка выглядит как ты, то ей можно многое простить, – усмехнулся Семен.
– Ну и дурак же ты! Нельзя выбирать красивое тело и смазливое лицо вместо души. Всегда прогадаешь и окажешься тем, в чье сердце нагадят.
Наверное, я выглядела чересчур раздраженной, и у парня поджались губы, как у капризного мальчишки.
– Ой, ты прямо как бабуля моя! – заныл Семен так, словно у него зубы разболелись. – Еще начни мне лекции читать о том, что нельзя беспорядочным сексом заниматься, и надо себя для своей единственной хранить.
– Ну, по поводу последнего ничего сказать не могу. Но то, что если ты из тех парней, кто выбирает отношения, а не множество разовых перепихонов, то девушку тебе нужно выбирать не по принципу «если все ее хотят – и я хочу», а нормальную, я точно знаю. С которой будет тепло, уютно.
– А ты себе мужчину тоже по такому принципу выбираешь?
– Нет. Но мой пример не то, чему стоит подражать.
– И почему это?
– Потому что я только беру, олух! Беру и ничего не желаю давать в ответ. Я абсолютная, рафинированная эгоистка!
Семен насупился, и мы какое-то время ели и пили в тишине. Мне даже стало неудобно.
– Баба Нина же вроде всегда говорила, что не хочет переезжать, – решила я найти хоть какую-то тему для разговора.
– Так инсульт же у нее был. Сама больше не справляется, – пробухтел Семен, а у меня кусок застрял в горле.
Стало бесконечно стыдно. Баба Нина оставалась, пожалуй, последним человеком в мире, кто относился ко мне с бесконечной добротой, несмотря на мои закидоны. И что самое важное, я спокойно могла от нее эту доброту принимать, потому что верила, что это искренне. И вот оказалось, что с ней случилась беда, и что же я? Ведь у меня был ее телефон, но разве я звонила? Вечно занята только собой. Что же, я ни словом не соврала Семену. Я именно такая.
Живая натура Семы, как и выпитое, видимо, недолго могли вынести молчание.
– Ты не против, если я закурю? – спросил он.
– Нет. Если и меня угостишь. – И тут я поняла, что с момента, как покинула рамзинский дом, первый раз вспомнила о сигаретах, да и то только потому, что парень напомнил.
Семен открыл окно, и мы задымили.
– Слушай, ну если ты говоришь, что ты такая прямо эгоистка, то почему это от мужика ты ушла, а не он от тебя. Он что, типа, недостаточно богат? Или в постели не того?
Я едва сдержала резкий выдох, вспомнив, насколько Рамзин был «того».
– Нет, дело не в том.
– А в чем?
– Слушай, Сема, тебе никто не говорил, что любопытство приводит к травмам?
– Не-а. Только что оно является источником новых знаний.
– Умник.
– Ну скажи-и-и! – заныл он.
– Вот приколебался! Просто он такой же, как я, понятно? Только он сильнее меня. Он тоже желает только брать все, что захочется, но при этом у него есть власть заставить меня отдавать. Понятно?
– Ничего мне не понятно. Не можешь, что ли, нормально сказать?
Я зарычала и закатила глаза. Нет, ну вот что ты ему объяснишь, когда у него и обычных-то отношений не было, а тут такая хрень, как у нас с Рамзиным.
– Семен, отвали! Лучше подскажи, где можно работу найти, хотя бы временную, но так, чтобы официально не устраиваться.
– На трассе! – выдал этот мелкий гаденыш.
– Дебил ты, Сема. С моим характером туда нельзя. Там или я кого-то убью, или меня.
– Да я же пошутил! – извиняясь, сказал парень.
– А я абсолютно серьезно.
– Вообще-то, я могу поговорить о тебе с Риммой. Она хозяйка бара, где я по вечерам подрабатываю, и еще три дня в неделю мы там с парнями живой музыкой народ балуем. Римма – нормальная тетка, с понятиями, может, и возьмет тебя.
В этот вечер мы засиделись с Семой почти до рассвета, обсуждая схожесть взглядов на одни аспекты жизни и их полное расхождение в других. Количество пустых бутылок росло прямо пропорционально серьезности обсуждаемых тем. А когда я доползла до постели и уснула, то никакой Рамзин ко мне не явился.
Спустя два дня я стояла в главном зале пивного бара перед одетой в кожу худощавой женщиной средних лет. На голове у нее была бандана с черепами, а на руках, не скрытых рукавами футболки, красовались всевозможные тату, а так же множество фенек и браслетов. Женщина была маленького роста, почти на голову ниже меня, но в ее манере держаться и позе отчетливо ощущалась уверенность в себе и твердый характер. Она внимательно рассматривала меня, окидывая придирчивым взглядом.
– Семка сказал, ты его сестра двоюродная? – спросила она чуть хрипловатым голосом.
Я молча кивнула.
– Еще сказал, что ты от мужика своего прячешься. – Ох и Сема, трепло. Но я опять кивнула. – Долго думаешь задержаться? – продолжала она разбирать меня взглядом.
– Понятия не имею.
– Ладно, – кивнула она. – Тебе повезло, что я решила взять еще одну официантку. Только придется носить униформу.
Римма кивнула на девушку в другом углу бара, что протирала столы перед открытием. Та почему-то зыркала на меня недобрым взглядом. Одета она была в очень короткие кожаные шорты и весьма мало скрывающий топ.
– Ты не переживай, – вернула к себе мое внимание Римма. – У меня правила жесткие. Официанток лапать против воли я не позволяю. Если кто руки будет тянуть – бей по морде чем придется, а охрана сразу поддержит.
Я удивленно подняла бровь. Что это за бар такой, где позволено бить морды клиентам? Обвела все вокруг взглядом. Крепкие столы из массивной натуральной древесины, такие же добротные лавки и стулья. На стенах какие-то железяки и реклама разного пива.
– У нас контингент собирается особенный, так что никто не обижается.
– Как скажете, – пожала плечами я.
– Давай на «ты». И предупреждаю сразу: если начнешь с кем-нибудь из этих мудаков трахаться в туалете или минет делать за углами – уволю на хрен. У меня не бордель, а пивбар.
– Я что, похожа на ту, кто может кому-то отсосать по-быстрому в сортире? – фыркнув, подняла бровь я.
– Нет. Ты скорее похожа на стерву, которая заставит мужиков между собой сцепиться за право ублажить тебя хотя бы ртом. Но мне в любом случае не нужны дополнительные напряги. Тут их и так хватает. Мы поняли друг друга?
– Более чем.
– Тогда можешь прямо сегодня и приступать. Если что не понятно, спрашивай у Ленки и у меня, не стесняйся.
Я пошла переодеваться в подсобку и, выйдя в зал, огляделась. Вот ведь ирония судьбы. Отец еще несколько дней назад орал с пеной у рта, что лишит меня всех денег, и пойду я работать уборщицей или официанткой. И в тот момент мне казалось, что это пипец. Худшее, до чего я могла бы опуститься. Но вот она я – стою себе в баре и не испытываю особого дискомфорта от того, что собираюсь как раз официанткой и работать. Нигде в организме не ощущается уколов оскорбленного самолюбия, не слышно визгов ущемленной гордости. В любом случае лучше так, чем мною будет помыкать Рамзин.
Глава 20
Только когда бар открылся и стал наполняться посетителями, я поняла, что имела в виду Римма, говоря о правилах поведения и особом контингенте.
Подавляющее большинство гостей бара было брутальными, затянутыми в кожу байкерами. Многие уже были далеко не мальчишки, слегонца пузатые и реально бородатые, густо украшенные устрашающими тату, но все достаточно вежливые, как ни странно. Пока трезвые. В процессе вечера, когда они уже изрядно заливались, начинались не совсем пристойные шутки, и даже были желающие пощупать мою задницу. Но в силу того, что они уже были поддатые, а я трезвая, скорость реакции и внимание позволяли мне ускользнуть от столь тесного знакомства их лап с частями моего тела. Так было до того времени, пока в бар не ввалилась компания байкеров явно более молодого разлива. Я как раз отнесла заказ и шла по проходу между столиками к стойке. В этот момент мою бедную ягодицу будто отсушило от немилосердного удара.
– Классная задница, новенькая! – рявкнул кто-то над ухом под грубое ржание.
Даже не раздумывая, я с разворота вмазала деревянным подносом по наглой роже стоявшего сзади. Мужчина издал сдавленное хрюканье и согнулся пополам, прижимая руки к носу.
– Остап, сука похотливая! – раздался самый настоящий рев взбешенной тигрицы, перекрывающий даже орущий из колонок тяжелый рок. – Я тебе, сученыш, сколько раз говорила, чтобы ты моих девочек не трогал?
Я чуть поднос не уронила от этой звуковой атаки. Никогда бы не заподозрила, что в столь мелком и довольно хрупком теле Риммы скрыты такие резервы.
Тот самый Остап, что шлепнул меня, мгновенно выпрямился и, вытерев кровь рукавом, состроил несчастное лицо.
– Извини, Римм! Это я машинально! Клянусь, больше не повторится! – заискивающе прижал он руку предположительно к сердцу, но я бы сказала, что, скорее уж, к желудку.
– Смотри у меня! Еще раз – и больше не войдешь сюда! – авторитетно заявила Римма.
Байкер посмотрел на меня, потом на поднос в моих руках.
– Хорошо, что не сломался, а то бы Римка совсем взбесилась, – негромко сказал он и широко мне улыбнулся. – А удар у тебя ничего так. Взбодрил меня.
– Обращайся, – фыркнула я и развернулась уйти, но парень ухватил меня за локоть.
– Эй, это и правда чисто машинально вышло. Так что ты это… типа, извини меня.
– Типа, извиняю, – ответила я, невольно рассматривая его. – Это все?
– Ну да, все, – пожал он плечами и хитро подмигнул. – Могу только в качестве дополнительного извинения предложить приложить лед к твоей роскошной заднице. Можем даже сделать это у меня дома.
– Ты лучше к члену с яйцами лед приложи, авось хоть часть крови к мозгам вернется! – ответила я, и его приятели дружно заржали.
Парень был высокий, темноволосый, я бы сказала не урод, но точно пока не определялось из-за крови, размазанной по лицу, да и не люблю я растительность на этой части тела. А тут имела место быть самая настоящая борода, как, впрочем, и длинные, где-то до лопаток волосы. Так что никакие его ужимки на меня в принципе подействовать не могли.
В течение вечера Остап старательно перехватывал мой взгляд, глупо подмигивал и делал непристойные жесты. Но руки держал при себе, даже когда я приносила им пиво и закуску.
– Видать, ты этого осла-производителя хорошо так приложила, – смеялась Римма. – У него вон как шею перекособочило. Весь вечер в твою сторону косит.
Сказать, что я устала в первый день, это ни черта не сказать. К концу дня у меня уже до трясучки болели руки от подносов, ноги от бесконечного количества кругов по залу, и трещала голова от орущего рока и непрекращающегося гула голосов. Но при этом я чувствовало себя удивительно довольной. Никакого особого дискомфорта, что раньше это я всегда была в качестве посетителя, а не наоборот, у меня не возникало. Домой мы с Семкой добирались на его скутере. Тоже, кстати, новое для меня впечатление. Работать предстояло три через три дня. Семен работал в баре подсобником, а несколько дней в неделю по вечерам он с еще четырьмя парнями играл в группе, как собственные сочинения, так и старые рок-баллады.
Когда я через пару дней заикнулась о том, чтобы подыскивать себе жилье, Сема сначала наорал на меня, а потом дулся еще целые сутки. Но, если честно, мне и самой не хотелось уходить отсюда. Мы с ним как-то стремительно ужились, буквально сразу привыкнув проводить свободные вечера или за просмотром новых и не очень фильмов с активными комментариями, или за долгими разговорами за жизнь под пиво или вино. А еще мне нравилось просто сидеть и молча слушать, как Семен перебирает струны своей гитары, подыскивая нужные слова для новой песни. Это неожиданно напомнило мне наши вечера с мамой, пока все еще было хорошо. Отец почти все время был в отъезде, и я, вернувшись из школы, проскальзывала в мамину мастерскую и сидела, наблюдая за ней, гадая, что же в очередной раз рождается на холсте. А когда наступал вечер и свет уходил, мы сидели и болтали, как лучшие подруги. Мечтали, что когда я вырасту, то стану морским биологом и буду выходить в море на исследовательском судне. А родители купят домик у моря. Отец будет заниматься каким-нибудь бизнесом, а мама – писать свои картины на берегу в хорошую погоду. Ничему из этого не суждено было сбыться, и раньше мне воспоминания об этом времени всегда причиняли сильную боль, и я бежала от них как могла. Но рядом с Семкой, с его хитроватым и одновременно наивным взглядом на все в этой жизни, моя вечная боль трансформировалась в просто грусть, которая словно обретала голос в его пальцах, ласкающих струны.
В быту нам тоже удалось поладить, хотя оба явно не были фанатами стерильной чистоты. Готовили мы по очереди, убирали вместе, хотя часто и подолгу шутливо препирались из-за того, что кому положено делать, исходя из теории полов. Побеждала обычно я в силу женской хитрости, как врожденной, так и приобретенной. Семен это прекрасно понимал, но смирялся с поражением, правда, грозя, что в следующий раз ни за что не попадется.
А еще очень много разговоров у нас сводились к вопросам секса, а точнее – Семкиной вечной озабоченности и способах, как от нее избавиться. Это напоминало, наверное, то, как если бы у меня вдруг откуда ни возьмись появился младший брат, еще и сразу со всем букетом подростковых проблем и комплексов, не говоря уже о бушующих гормонах. Причем братец-то, кроме всего прочего, оказался еще и жутко разборчивым. Подавай ему сразу девушку не абы какую, а красоты неземной. При этом я уже во вторую свою смену срисовала, что вторая официантка Лена запала на Сему и, похоже, всерьез. Я пробовала говорить с ней на эту тему, но девушка почему-то невзлюбила меня и только презрительно фыркала в ответ, отказываясь хоть как-то общаться. С Семеном мои способности свахи также потерпели полное фиаско. Он заявил, что Лена не в его вкусе. Тоже мне ценитель!