Таогуан янхуэй
Не высовывайтесь
Валери Тон иногда встречалась со своим шефом, главой разведслужбы Джоном Семплом, в одной из теплиц китайской базы, чтобы поговорить тет-а-тет. Теплица стояла на широком склоне, где сходились кратеры Фаустини и Шумейкер, Джон прозвал это место Пиком восьмидесяти четырех процентов вечного света. Здесь во время короткой ночи, длящейся на самом деле около трех дней, лунные фермеры, в основном выходцы из провинции Хэнань, использовали дополнительные лампы, висящие близко к растениям. В результате все помещение наполнялось всплесками зеленого сияния.
В теплице росли в основном разные виды бамбука. В большей части теплиц выращивали продовольствие, эта же предназначалась для инфраструктуры. Сначала приходилось выращивать саму почву – лунный реголит, абсолютно мертвый, смешивали с углеродом из хондритов, импортируемыми нитратами, специальными добавками, компостом и водой, и все это превращалось в почву – самый первый, «урожай».
В эту почву сажали модифицированный сорт бамбука, растущего так быстро, что освещающие его лампы автоматически приподнимались со скоростью до метра в день и всегда были наклонены в сторону горизонтальных солнечных лучей, чтобы компенсировать его зеркалами. Собранный бамбук становился пиломатериалами и тканью для поселений.
Поэтому Джон обычно предлагал Валери «взглянуть, как растет трава». Единственное развлечение на Луне, любил повторять он. И это действительно завораживало. На фоне тихого гула вентиляторов шелест искусственного ветерка в листьях казался звуком растущего бамбука. Плотные и острые, но грациозно распростертые листья добавляли этому объемному пространству богатую палитру цвета, не только зеленого, но и темно-красного у некоторых молодых побегов, а еще оттенков коричневого – смеси красного и зеленого. Валери посмотрела в таблице цветов такой коричневый, в котором ясно читается и красный, и зеленый, и выяснила, что он называется ализариновый.
– На Луне начинаешь скучать по такому, – сказал Джон Семпл, проводя пальцем по цветному квадратику, название его явно повеселило.
Этот смешливый взгляд Валери уже хорошо знала, и, по правде говоря, ей он не нравился. Джон Семпл все больше втягивался в игру, в которой Валери исполняла роль сноба, любителя оперы, полиглота и финансового эксперта, прямого как столб, а он – рубахи-парня, делающего свою работу одной левой. Эти карикатурные образы не соответствовали их характерам, хотя интерес к подобным играм мог указывать, что у Джона и впрямь отсутствует вкус.
А кроме того, Валери не нравилось, когда над ней подтрунивают.
Джон Семпл, высокий, угловатый и чернокожий, поначалу работал в Секретной службе, а затем перебрался в Госдепартамент, а еще, как предполагала Валери, в какую-то другую разведслужбу – АНБ или ЦРУ. Сама Валери работала только в Секретной службе и входила в подразделение специальных расследований при президенте. Здесь, на Луне, она работала под прикрытием должности переводчика из Госдепартамента. Джон знал, чем она занимается на самом деле, но редко об этом упоминал. Их связывала Секретная служба, и несмотря на все подтрунивание, Джону Валери явно нравилась, а она находила его полезным. Валери предпочитала не сближаться с другими разведчиками.
Они стояли у длинного затемненного окна, повернувшись к «конусу тишины», как называл это место Джон, чтобы сохранить свой разговор в тайне. Солнце щекотало горизонт и затопляло оранжерею пучками лучей. Ему потребуется целый день, чтобы взобраться на ближайший холм, но лицо Джона уже осветилось – более темного коричневого оттенка, чем ализариновый, но все равно прекрасного цвета.
Он как-то обмолвился, что среди его предков были индейцы-чероки, так что он в той же степени краснокожий, как и чернокожий, а раз родители Валери были китайцами и англосаксами, именно о них и говорится в гимне из воскресной школы. Валери не поняла, о чем он, и тогда Джон пропел радостным басом: «Красный, желтый, черный и белый, все мы Божьи дети». Когда Валери закатила глаза, он раскатисто захохотал.
Конечно, церковный гимн звучал несколько расистски и старомодно, более того, к Валери вечно привязывались прилипчивые мелодии, и этот дурацкий мотивчик звучал в ее голове много часов, даже дней, и теперь будет без приглашения возвращаться многие годы. Так что, уж конечно, она закатила глаза и нахмурилась, по своему обыкновению, она прямо-таки чувствовала, как на лице застыли все мускулы, – это случалось куда чаще, чем ей бы хотелось.
Скользящие солнечные лучи были яркими даже через затемненное стекло. Снаружи черный резко контрастировал с белым, а они стояли в зеленом леске с оттенками красного, коричневого и ализаринового. Все мы Божьи дети! Тьфу ты, лучше не думать об этой мелодии! Думай о Вагнере, думай о Верди!
– Нам понадобятся адвокаты с Земли, – сказала Валери. – Этот Фредерикс попал в беду.
– Он и правда кого-то убил? С чего вдруг?
– Говорит, что не убивал. Он чуть сам не умер и до сих пор не вполне пришел в себя. Он не знает, что произошло. И не похож на человека, который впутывается в темные делишки.
– Но мне сказали, что яд, убивший Чена, нашли на его руках.
– Я знаю. Из-за этого он и сам пострадал. Но у него не было на это причин.
– По крайней мере, мы о них не знаем. Эти двое могли во что-то впутаться, откуда тебе знать? Кражи интеллектуальной собственности происходят сплошь и рядом, а деньги переходят из рук в руки по Сети. А иногда эти сделки идут наперекосяк.
– Я знаю.
Валери послали на Луну как раз для того, чтобы заниматься подобными проблемами. В черном облаке предлагали криптовалюту под названием «доллар США», которую можно обменять на настоящие доллары, и некоторые данные указывали, что сервера расположены на Луне. Лишь китайцы обладали здесь такими мощными компьютерами, по крайней мере, так считалось, а значит, речь идет о скользкой ситуации – кибервойне, и Валери отправили разобраться. Для того чтобы она попыталась найти что-нибудь на станции, воспользовавшись знанием китайского, навыками сыщика и полученным дома опытом. Джон это знал.
– Ну вот, это оно и есть, – продолжил он. – Вероятно, что-то пошло не так. И я слышал, компания Фредерикса жаловалась на кражу интеллектуальной собственности.
– Они вечно на это жалуются. Но это все равно не объясняет подобное происшествие. Никто не убивает делового партнера, чтобы прикрыть взятку или кражу.
– Правда? – Джон наклонил голову набок.
Его лицо выражало дружелюбие, карие глаза – внимание к собеседнику. Он давал понять, как заинтересован, а сейчас, в случае с Валери, что общение с ней приносит ему радость. Густые черные волосы начали седеть на висках. Такая приятная внешность.
– Может, наш Фред – не просто представитель компании.
Теоретически это было возможно, но Валери ответила:
– Думаю, более вероятно, что его использовали. Когда я с ним встречалась, он напоминал оленя, попавшего в свет фар. А если на его ладони нашли яд, то значит, он и себя отравил. С чего бы ему это делать?
– Для прикрытия? Не знаю. Он же приехал, чтобы отдать безопасное переговорное устройство новейшей модели, верно?
– Да. Приватный телефон с переносным квантовым ключом.
– И кто должен был пользоваться им на Луне?
– Судя по всему, сам Чен.
– Фредерикс бы знал.
– Возможно. Он мог быть просто курьером.
– Мы могли бы расспросить комиссара Ли.
– После этих событий его отправили на Землю.
– Хм… – хмыкнул Джон Семпл, размышляя над ответом. – Нужно разузнать побольше о Чене и его связях на Земле.
– Могу этим заняться.
– Грязная будет работенка, – предсказал Джон. – Китайским организациям не нравится прозрачность. Ты просто утонешь в грязи. Хотя тут это будет проще, со здешней-то гравитацией. Хрю-хрю.
– Ха-ха, – отозвалась Валери. Она не считала, что попавший в беду американец может служить предметом для шуток.
Семпл засмеялся над ней, пусть и одними глазами. «Твердолобая и правильная, с подходящими для разведслужбы языковыми навыками, и наверняка мамаша-дракониха в детстве заставляла корпеть над книгами. Расслабься!» – говорил его взгляд.
В ответ она еще больше окаменела. Джон совсем ее не знал и вел себя так только потому, что она профессионал и наполовину китаянка. Это было оскорбительно.
– Займись этим, – бодро предложил он, заметив выражение лица Валери.
Он отвернулся от «конуса тишины», и они пошли между рядами бамбука, а потом спустились по широкой лестнице на этаж ниже. Здесь подготавливали для строительства длинные бамбуковые стволы – либо разрезали на трубки для использования в качестве балок, либо расщепляли вдоль, чтобы потом сделать пластины разной толщины. Листья шли на бумагу и одежду.
Контраст с оранжереей наверху был разительным: там – зелень жизни, а здесь – зеленые доски. Громко завывала циркулярная пила. Наклонные бочки с почвенной смесью вращались у стены со звуком сырого цемента, плюхающегося в цементовоз, добавляя басы к визгу пилы. Рабочие вываливали бамбуковую пыль и стружку из станков в бочки с почвой, чтобы там все это превратилось в гумус. Вокруг суетились китайцы, и все куда грациознее, чем Валери и Джон. Напоминало все это китайский балет в стиле социалистического реализма под индустриальную музыку, что-то вроде «Никсона в Китае». Был бы у Адамса оркестр циркулярных пил, подумала Валери, получилось бы как раз именно это.
Широкие туннели под городом были снабжены движущимися дорожками, как в земных аэропортах. Валери и Джон встали на такую, ведущую в американское консульство, – небольшое арендованное пространство в огромном китайском комплексе. Когда они подошли к двери консульства, Эмили Лист, секретарша Джона, оторвала взгляд от экрана.
– Ну наконец-то, – сказала она. – Я как раз пытаюсь вам дозвониться. Фред Фредерикс пропал.
– Что значит пропал?
– К нему послали врача, но тот так и не сумел с ним повидаться. Говорят, его перевели. Врачу сказали, что он может осмотреть Фредерикса в любое время, но продолжают твердить, что его перевезли в другое место.
– А куда сказали?
– Нет.
Джон и Валери переглянулись.
– Ладно, агент Тон, – сказал Джон. – Почему бы вам не навести справки? Посмотрим, что удастся выяснить.
* * *
Китайские рабочие, построившие комплекс на южном полюсе Луны, подвергались серьезным опасностям и испытывали немалые трудности, размышляла Валери, направляясь к дальней стороне кратера Шеклтон. Здесь было много рабочих. Пусть даже само строительство в основном выполнялось 3D-принтерами и программируемыми роботами, все равно пришлось много копать и дробить камень. Люди по-прежнему оставались самыми лучшими роботами для строительства – и дешевыми, и универсального назначения. Уж конечно, на этот проект потратили немало человеко-часов. Стиль архитектуры напоминал брутализм 1960-х, не сильно отличался от большинства инфраструктурных проектов в самом Китае, где гламурные небоскребы встречались редко и далеко не везде.
По требованию Джона Валери занималась расследованием одна. Он решил, что одинокая женщина, говорящая по-китайски, разузнает больше, чем официальная группа, и, вероятно, был прав. Она аккуратно перемещалась от движущейся дорожки к метро, дальше по коридорам, и наконец прибыла в штаб-квартиру китайской службы безопасности, рядом с транспортным хабом поселения, где-то под широким подножием кратера Шеклтон. Все внутренние помещения были сделаны из бетона и алюминия, а стены украшены бамбуковыми гобеленами. В расставленных то тут, то там огромных бетонных горшках рос и живой бамбук, зеленый акцент в вездесущих серых тонах Луны.
Большая часть помещений комплекса располагалась глубоко под поверхностью. Поскольку Луну веками бомбардировали метеориты, надежность даже глубоких структур оставалась под вопросом, для Валери уж точно.
Усиленные балками потолки, безусловно, были не лишними, но все же бетонные ребра над головой казались ей слишком тонкими и высокими, недостаточно безопасными. Но так судит земной взгляд и мозг, говорила она себе, не учитывающий лунную гравитацию. Надо полагать, инженеры все просчитали.
Она вошла в офис Китайской лунной администрации и встала в очередь к экрану, чтобы пройти идентификацию, потом прошла через металлодетекторы, расписалась, взяла номерок и села. На экране шла программа канала CCTV о горной добыче на Луне. Валери гадала, сколько времени заставят ждать американского дипломата. Проверка отношения этой организации к США.
Внешняя политика Китая определялась несколькими конкурирующими группировками в правительстве, борющимися за лидерство. Они частенько предпринимали неожиданные шаги, чтобы получить преимущество или сбить с толку соперников. Близился двадцать пятый съезд партии, и председатель Шаньчжай Ифань пытался передать этот пост (во время второго срока он даже объявил себя линсю, лидером нации) своему близкому союзнику, министру госбезопасности Хою Тао. Но по слухам, этот план натолкнулся на серьезное противодействие, поскольку ни того ни другого особо не любили. Некоторые китайские руководители рассчитывали на крупную победу во время съезда, а другие все потеряли бы. А до тех пор всякий, кто имел дело с партийной элитой или даже высшим слоем бюрократии, натыкался на необъяснимые капризы в поведении – то слишком дружелюбное, то слишком враждебное.
Всего через десять минут (значит, это дружественная организация) Валери вызвали в крошечный кабинет инспектора Цзян Цзянго. Цзянго означало «создание нации», это имя возникло во время Культурной революции и, вероятно, было данью уважения его дедушке с бабушкой. Он оказался привлекательным мужчиной, стройным и искренним, примерно одного с Валери возраста. Ей год назад исполнилось сорок, и она чувствовала себя закаленным ветераном, почти выгоревшей. Цзян выглядел более счастливым.
– Спасибо, что приняли меня, – сказала она на путунхуа – общекитайском языке, который до сих пор иногда называли мандаринским. – Я пытаюсь встретиться с американцем, находящимся под стражей, сотрудником «Швейцарских квантовых систем» по имени Фред Фредерикс.
Он склонил голову набок.
– Мы знаем, о ком идет речь, – ответил он по-кантонски и улыбнулся. – Вы говорите на путунхуа с кантонским акцентом. Я прав?
– Мой отец говорил на кантонском, – ответила Валери, покраснев. Она все-таки продолжила на путунхуа, решив, что так будет правильнее: – Он приехал в Америку из Шэньчжэня. В Лос-Анджелесе большинство стариков в Чайнатауне до сих пор говорят по-кантонски.
– Как и во всем мире! – воскликнул Цзян. – Конечно, все должны владеть государственным языком, но кантонец никогда не перестанет говорить по-кантонски.
– Это верно, – согласилась Валери.
Ее лицо по-прежнему пылало. Ей пришлось немало потрудиться, чтобы говорить на путунхуа без кантонского акцента, и она явно в этом не преуспела. Но существует множество региональных акцентов китайского, так что придется ему просто с этим смириться. Вероятно, следовало перейти с этим человеком на кантонский, но она и тут дала маху.
– Итак, – продолжил Цзян на путунхуа, сопроводив фразу дружелюбной улыбкой, – что касается этого американца, работающего на швейцарцев, мы завели на него дело, но сейчас он не там, где вы в последний раз его видели.
– И где же он?
– Из-за характера дела его перевели под стражу, на попечение Комитета по науке.
– Но где он сейчас?
– Они находятся в Гансвиндте.
– А где это?
– К северу отсюда. Вот, давайте я покажу вам на карте. – Он вывел на настольный экран схематичную карту. Выглядела она как слегка упрощенная схема лондонского метро. – Вот здесь, – сказал он, указывая на узелок в переплетении цветных линий.
– И далеко это? Вы можете меня туда отвезти?
– Километров двадцать отсюда. Дайте взгляну, позволит ли мое расписание сопроводить вас туда.