– Не расстраивайся. Ты только потому смог задать вопрос, что почти знал ответ.
– Этот принцип обратного пути не только для льда?
– Мы и не стали бы говорить только про лед. Потому и общаемся.
30.12.99
Оттепель. Крупными хлопьями идет снег и медленно тает на одежде или ветвях. После тяжелого перехода сижу на скамейке для наблюдения за льдами с закрытыми глазами, улавливая приятное ощущение тающих на лице снежинок. Шаман молча сидит рядом. Открыв глаза, наблюдаю, как он долго и внимательно рассматривает снежинки на рукавице.
– В детстве тоже любил рассматривать снежинки.
– В детстве мы все многое чувствовали, почти знали.
– Что мы знали про снежинки?
– Чувствовали, что в миллионах их узоров может быть ключ к пониманию всего мира. Это завораживало.
– Действительно есть какой-то ключ?
– Узоры снежинок, кристаллы льдов и все кристаллы устроены так же, как ты или я. Разглядывая кристаллы, многое узнаю о людях.
– В каком смысле?
– Твое тело состоит из таких же узоров, сознание тоже.
– Взрослыми мы это забыли?
– Взрослыми мы перестали доверять чувствам, как дети. А рационально мы это не узнали.
– Как мне узнать это рационально?
– Сначала смотри.
Через час я почувствовал, что узнал что-то новое. Это не внушение. Я действительно стал изредка видеть человека как кристалл.
Не бойся
1999, 2000, 2006
21.06.00
Хотя у меня всегда с собой спички, Шаман не использует их. Зажигая костер, он «практикует» другие способы.
О первом я слышал и раньше. Это модификация традиционного для северных народов способа. Шаман носит небольшую дощечку с двумя высверленными углублениями, загубник и тетиву. На стоянке он натягивает тетиву на согнутую ветку, а другую ветку закручивает в тетиву. Конец закрученной ветви он вставляет в высверленное отверстие, давит загубником и делает «луком» пилящие движения. Веревка раскручивается, закрученная ветвь очень быстро вращается, трется о дощечку, нагревается и поджигает трут. Это трудоемкий способ, и научился я ему далеко не сразу.
Второй способ мистичен. Шаман просто ставит ладонь сантиметрах в десяти над трутом, и трут загорается. Этого я не понимаю.
– Зачем «пилишь луком», если можешь зажечь ладонью?
– Это – разные практики, дающие два разных огня.
– Разве костры разные?
– Научись разным практикам и поймешь.
– Научи зажигать ладонью.
– Сначала научись другим способам и «увидь», что огни разные. А писать ли о ладони – прими решение.
– Почему?
– Никто не поверит. Ты дискредитируешь текст.
– Но иначе я должен буду подделывать текст под правдоподобие.
– Да. Выбери сам. Такие выборы – одна из лучших практик.
21.06.99
Шаман долго смотрел на огонь и обернулся на вопрос. Я открыл рот, чтобы повторить вопрос и застыл, увидев не взгляд, а отражение неба в его глазах. Шаман мигнул, и стал виден взгляд.
– Ты что-то делал глазами?
– Не я – огонь.
– Что?
– Можно сказать, что лечил глаза. Лучше мозг.
– Как это?
– Глаза – часть мозга. Душа как пламя. Когда мозг настраивается на огонь, он настраивается правильно.
– Но огонь может быть опасен.
– Я говорю о костре, свече или другом дружелюбном огне.
– Когда зажигаешь ладонью костер, это используешь?
– С большой натяжкой – ладонь как линза для внутреннего пламени.
– Почему я видел не взгляд, а отражение неба?
– Я же не смотрел. Внутренний огонь общался с костром через глаза.
– Как этому научиться?
– Почти у всех людей в жизни бывают такие моменты. Вспомни их и воспроизведи. Только начинай практиковать в памяти, без огня.
– Почему?
– Это может быть опасно без овладения контролем. Влезешь носом в свечу.
– Чего нужно добиваться сначала?
– Начинал эту практику так давно, что помню смутно. Сначала добейся неподвижности пламени.
– Что это?
– Вспомни, как горит свеча в безветренную ночь. Ее пламя так же неподвижно, как и камень. Но протяни руку – обожжешься.
– Это обязательно?
– Без этого не будет контроля.
– Но лепестки пламени в костре не неподвижны.
– В своем времени они неподвижны, как горы или льды. Ты дальше от огня, чем я думал. Пламя живет не лепестками, а башнями. Для начала просто рассмотри внимательно пламя.
(В тот же вечер я «увидел» [почувствовал], что от вершины каждой башни пламя строит [пускает] свое тело по очень тонкому каналу. Рукой далеко от свечи или костра можно почувствовать жар, уловив этот канал. По этому же каналу пламя [и некоторые его обитатели] может перекинуться к новому топливу.)
21.06.00
Мои попытки рассмотреть пламя кончались резью в глазах. Понял, что нужно узнать что-то еще или прекратить эту практику.
– Почему у меня болят глаза?
– В какой-то момент «входил» в пламя?
– В какие-то моменты ум как бы входил внутрь пламени.
– Глаза заболели после этого?
– Не помню.
– Чтобы освоить практику, нужно наблюдать за нею. Освоение практики – усилие сознания.
– Что мне делать?
– Ты не готов. Садись подальше и начни с изучения тлеющих угольков. Постепенно привыкай.
– Хотелось бы более четких инструкций.
– Полной ясности не будет никогда. Не жди ее, привыкай действовать в условиях частичной неопределенности.
БЕЗ ДАТЫ
Шаман попросил пригнать небольшое судно для перевозки материалов с острова. «Но у меня нет судна», – сказал я, возмущенный обыденностью и категоричностью тона просьбы и совершенно неадекватным представлением Шамана о моей жизни в городе. О «новых русских преподавателях» еще никто не слышал.
«Найди», – совершенно равнодушно ответил Шаман. Размышляя над его просьбой, я сначала решил, что Шаман уже потерял связь с реальностью, мифологизировал для себя и жизнь в городе, и представление о возможностях горожан. Где я ему найду судно, да еще не за деньги, а за продукт? У себя в ванной?
Все же трехлетний опыт общения показывал, что в реализме Шаману не откажешь. Решил сходить в рыбный порт, поговорить об аренде судна. Просто для того, чтобы рассказать Шаману о невозможности этого.
К моему удивлению, первый же капитан рыбацкой плашки (плашкоут) легко и, как мне показалось, с радостью согласился и на четыре дня аренды, и на оплату икрой и крабом. Во всяком случае, сразу же крикнул коку жарить палтуса и послал молодого за бутылкой «скрепить договоренность». Когда через двое суток я появился в хижине Шамана, подойдя к берегу на трехсотке (резиновая лодка ЛАЗ), Шаман не высказал удивления или одобрения. Как будто я каждый день арендую суда.
Впрочем, все действительно оказалось легко и обыденно. Рыбаки или боялись Шамана, или проявили необычную деликатность, или слишком суеверны: никто (!) не сошел на берег у землянки, хотя по острову гуляли часами. Когда рыбаки ушли в Магадан, я, как обычно, завел разговор о том, что меня удивило.
– Ты раньше арендовал суда?
– В двадцатых годах двадцатого века. (Смеется.)
– Откуда знаешь, что это так же легко, как тогда?
– Тогда было сложнее. Судов меньше, и они приходили только по делу.
– Но ты знал, что это просто?
– Конечно. Людям нужно зарабатывать.
– Почему мне не объяснил?
– Эта трудность – твоя, а не реальности. Взрослые мужчины на такие трудности не обращают внимания.
– В чем суть моих трудностей?
– Тебе было абсолютно ясно, что делать – пойти в порт и договориться. Теперь тебе ясно, что ты легко это можешь. А пять дней назад ты не мог решиться. Готов был возмущаться, ссориться, лишь бы не делать простое дело.
– Почему?
– Другая зона общения, непривычно, страшно, хотя непонятно чего.
– Так большинство моих взрослых знакомых такие же.
– Ну, …, как дети.
02.01.00
Долго думал, включать ли в книгу этот раздел. И если включать, то в натуральном виде или отредактированном. Потом стал размышлять о том, чем вызваны сомнения. Откровенно, сомнения вызваны нежеланием с кем-либо конфликтовать. Преподавание психологии в небольшом городе приучает думать об этом. Например, по ночам начинает названивать религиозная фанатичка и кричать в трубку: «Ты рассказываешь студентам про Фрейда! Это против Учения!» Далее угрозы и оскорбления. Объяснять, что история психологии невозможна без Фрейда, бесполезно. Только вызывает новую волну активности.
Размышления привели к выводу о том, что я побаиваюсь таких фанатиков. Но страх не должен руководить моими действиями. Решил все описать так, как и было. Пусть высшие силы все расставят на свои места.
Компетентность Шамана в вопросах городской жизни подтолкнула меня к некоторым вопросам об ее устройстве.
– Почему сегодня недостойные живут лучше достойных?
– В каком смысле недостойные?
– Ну, без образования, некомпетентные.
– Ты это вкладываешь в достоинства?
– Всякие бандиты, жулики, вообще люди, не выполняющие десять заповедей.
– Может быть, заповедей было больше?
– В голову такое не приходило.
– Не всякое знание доступно к размышлению.
– В каком смысле?
– Если веками запрещается о чем-то размышлять, потом это просто становится неосознаваемым правилом мышления.
– Как может быть правило мышления? Мыслить можно о чем угодно.
– Это кажется. Фигуры речи, языка, поведения с детства усваиваются как ходы мысли. И редко кто может вырваться из такого туннеля.
– Ты знаешь другие заповеди?
– Не могу утверждать. Просто со стороны вижу то, что веками не выгодно никакому государству.
– Что это?
– Я думаю, могла быть такая заповедь: «Не бойся».
– «Не верь, не бойся, не проси»?
– Только – не бойся.
– Человек не выжил бы эволюционно.
– Не в смысле безрассудности, а что-то предпринимать.
– Думаешь, в этом они лучше меня?
– В одном лучше, в другом хуже. Так же и их жизнь.
02.01.00
Как можно не бояться? Государство, отношения ко многому обязывают, но дают защиту. Если не бояться, то многие отношения становятся обессмысленными. Может быть, Шаману не нужна принадлежность к социальной системе, потому что он не боится?
– У тебя есть какая-то концепция смысла жизни?
– Тебе уже никто не поможет со смыслом.
– Почему?
– Ты – взрослый самостоятельный мужчина. Можно сказать, что стоишь на последней ступеньке тех смыслов, которые дает общество. Можешь на ней и стоять. Но если решишь идти дальше – выше, сам должен придумать смысл.
– Если это удастся, другие смогут пользоваться новым смыслом.
– Да, если твоя практика будет доступна другим. Так общество расширяет свой мир смыслов.
02.01.00
День очень короток. Рассвет в одиннадцать. Закат в три. Летом солнце садится за вершины прибрежных гор, а сейчас до берега не доходит и садится в море, точнее – во льды. Сочетание темно-серого в сумерках льда и ярко оранжевых облаков на горизонте создает ощущение какой-то непрочности мира. Как будто закат нарисован на очень тонкой занавесочке, которая может порваться, и за ней откроется неизвестный, но жесткий реальный мир.
Такое же ощущение возникает при размышлении о создании собственных новых смыслов. У Шамана наверняка есть собственные смыслы его жизни и практик.
– Так много людей, но не слышно о новых смыслах.
– Большинству не нужны новые смыслы. Они даже будут враждебны к этому.
– Как же они все-таки создаются?
– Многих не устраивает их жизнь. Единицы настолько конструктивны, что могут начать новые практики.
– Почему единицы?
– В рассуждениях это здорово, а в конкретной жизни страшно.
– Почему?
– У тебя есть авторитетные для общества родственники, друзья?
– Есть.
– Наверное, не очень приятные люди? Навязывают иногда свои взгляды?
– Да, своеобразные.
– Почему терпишь?
– Надеюсь, что в трудной ситуации они помогут, защитят.
– Точно?
– Не знаю.
– Для свободы мышления ты должен перестать с ними соглашаться, когда тебе это не нравится.
– Неуютно. Как крышу разобрать.
– «Крыша» – хороший термин. Чтобы расти дальше, нужно иногда разбирать «крышу».
– Сейчас есть в городе такие выражения – «крышу снесло», «лишиться крыши».
– Язык – коллективный ум. Много найдется людей, конструктивно разбирающих свою «крышу»?
– Очень мало.
– Потому и единицы, что из ста даже таких только один думает о смыслах.
02.01.00
Перед важным действием Шаман потирает руки над пламенем.
– Что ты делаешь?
– Увидел это у местных шаманов, понял смысл и с тех пор делаю так.
– В чем смысл?
– Очищаю руки от остатков других дел.
07.09.06
Шаман сказал, что теперь психологических причин смерти стало меньше.
Перерыв в общении и анализ записей позволили мне лучше подготовиться к диалогам. Например, теперь я знал, что лучше не задавать Шаману вопросы, а выдвигать антитезис (по-русски – возражать).
– Сейчас и преступность больше, и всякие банкротства-пролеты.
– Это да. Но главных причин стало меньше.
– Каких?
– Неправильных чувств вины и долга.
– От этого умирают?
– Один мужчина в 35 лет полюбил одну женщину. А женился еще в 24. У них с женой уже было двое детей.
– Что он сделал?
– Был «правильного» комсомольского воспитания. Остался с семьей.
– Успокоилось?
– Нет. Знал, что жена ни в чем не виновата, но и знал, что из-за нее расстался с любимой.
– Выдержал?
– Умом – да. А чувствами и телом – нет. Стал нервным, от жены сторонился, болел.
– А сейчас?
– Умер.
– Как было делать правильно?
– Надо было встречаться с любимой.
– Но жена, дети? Он вел себя по-мужски.
– Он струсил.
– В чем?
– Не решился оценить любовь выше простого увлечения. Нужно было идти на сложности и с любимой, и с женой, и с детьми. И жить со всеми сложно, но по-человечески.
03.01.00
Несомненно, что Шаман не атеист. Но и не придерживается никакой из мировых религий. К Духам народов Севера относится уважительно, но не более. Может быть, у него своя концепция?
– У тебя есть религиозные убеждения?
– В целом – есть.
– Какие?
– Я же – шаман. (Смеется.)
– Ты общался с продвинутыми представителями культов, знаком с каноническими текстами?
– Да.
– Почему же тебя интересует примитивный шаманизм?
– Шаманизм – самая древняя форма религиозности. Даже официально – более шестидесяти тысяч лет. При кажущемся примитивизме шаманизм более интегрален, чем современные дифференцированные религии.
– Почему ты так уверен в этом?
– Большинство религиозных учений, развивая одни аспекты, утеряло другие.
– Но была ли в столь древнем шаманизме духовность?
– Если бы высшие силы не стремились себя проявить с древних времен, сегодня не было бы развитой духовной жизни.
– А в чем видишь ограниченность учений?
– В гордыне.
– Как это?
– Когда учение объявляет только себя абсолютно истинным, а все другое – ложными, оно впадает в гордыню.
– Но во многих развитых конфессиях есть высокообразованные и высокодуховные люди. Они мыслят и чувствуют не интегрально?
– На высоких ступенях в любой религии человек начинает быть целостным и понимать ограниченность частного.