Настя, прикрываясь ладошками, тряслась и беззвучно плакала.
- Ну, ну, курсант Ковалёва! – стараясь говорить бодрым голосом, произнёс Антон. – Прекратите реветь! Если бы вы слушались своего капитана, с вами бы ничего не случилось, - заметил он и протянул ей салфетки: - Вот, оботритесь, на вас осталась слизь от этого существа.
Девушка послушно взяла салфетки и принялась вытираться, повернувшись к нему спиной. Теперь Антон увидел хорошенькую кругленькую попку, такую, что у него перехватило дыхание и застучало в висках.
- Надо же, - стараясь держать себя в руках, мысленно усмехнулся он, - дурёха решила, что попку показывать приличнее…
Настя брезгливо отшвырнула липкие салфетки. Но Антон взял одну и провёл по ней анализатором.
- Чёрт! – воскликнул он и присвистнул.
Забыв о своей наготе, Настя опять повернулась к нему заплаканным личиком.
- Что? Что там? – встревоженно спросила она.
- Да…собственно… - пробормотал Антон и вдруг, нахмурившись, спросил: - Оно… не трогало вас за…Ну, вы понимаете, о чём я?
Видя, что Настя растерянно смотрит на него, разозлился и выпалил:
- Оно не проникало внутрь вас?
- Да как вы… Да что вы себе позволяете?! – девушка гневно сверкнула глазами и вновь отвернулась, вспомнив о наготе.
Она хотела натянуть трусики, но Антон перехватил её руку.
- Стойте! Не трогайте ни это, ни шорты!
- Вы издеваетесь?! Я что должна оставаться голой?! – возмутилась Настя.
- Да! – заорал Антон, - лучше голой! Состав этой слизи на девяносто девять процентов аналогичен составу человеческой спермы! – признался он.
-Ой-ёй! – Настя закрыла лицо ладошками. – Так оно… он что хотел меня…Что он хотел сделать?
- Я не знаю, - Антон укорил себя, что признался ей, - во всяком случае, оно приползло на ваш запах… Я говорю о моче, - уточнил он на всякий случай.
Но Настя, казалось, не слушала его. Она опять всхлипывала, и её плечи вздрагивали.
Антон взял преобразователь и «создал» из её трусиков и шорт небольшой платок и плавочки.
- Вот, оденьтесь… курсант Ковалёва, - почему-то хриплым голосом сказал он.
Девушка, продолжая всхлипывать, быстро натянула трусики, а платок повязала, как парео, вокруг талии.
- Ну, вот, вы же хотели юбку, - Антон постарался пошутить, - вот и получили её.
Настя ничего не ответила, только обиженно сверкнула глазами.
День клонился к закату. Антон прикинул, что вернуться к капсуле и заночевать в ней они не успеют. Нужно было устраиваться на ночлег где-то здесь. Анастасия демонстративно не разговаривала с ним, обиженно надувая губы. Её личико пылало от гнева.
- Правда, я, наверное, слишком строг с ней, - подумал вдруг Сергеев неожиданно для самого себя, - бедный одуванчик столько натерпелся. Зачем я всё время ору на девчонку?.. Она же не виновата, что попалась в щупальца этой гадине… Хм, и тварь эту можно понять: эта фигурка кого хочешь с ума сведёт…
- Анастасия, - позвал он, - мне кажется… Вы обижены на меня?
- Н-нет – она мотнула головкой, отчего кудри разлетелись во все стороны, как парашютики одуванчика.- Я… просто мне было очень страшно и … так противно… А вам я благодарна, - вдруг призналась она. – Вы же спасли меня от этого… насильника… Спасибо…
Она вдруг улыбнулась открыто, по-детски доверчиво.
- Хм, не говорите ерунды, - смутился Сергеев.
От её улыбки у него перехватило дыхание и стало как-то тепло в груди. Чтобы прогнать эту слабость он добавил:
- Это мой долг и обязанность, как вашего капитана.
Её задели его слова. Она сразу сникла и наморщила носик.
- Сухарь несчастный! – подумала Настя. – Почему нельзя просто по-человечески, по-дружески? Это мой долг…я ваш капитан! Вот если бы я спасла его, ни за что бы не стала петь о долге… Взамен я бы… я бы потребовала поцеловать меня… Фу, ты…Дура!
- Вот ваш чай, - она протянула ему чашку чая, налив его из синхрофазотронного синтезатора.
- Спасибо… - улыбнулся он.
- Что вы, пустяки, - она изобразила вежливую мордашку и ехидно добавила: - Это мой долг, капитан.
Сергеев, отвернувшись, чертыхнулся про себя.
Он проснулся ранним утром. Сразу хотел выключить защитный силовой купол, который они устанавливали, ночуя на открытом воздухе. Купол охранял от вторжения непрошенных гостей и поддерживал благоприятную температуру в поле своего действия. И вдруг его взгляд упал на девушку. Настя лежала метрах в двух от него, поджав ножки, свернувшись калачиком, подложив под щёчку ладошку. Локоны рассыпались веером, полураскрытые губки придавали и без того детскому личику какое-то совершенно беззащитное выражение. Антон залюбовался ею. Захотелось дотронуться до золотой короны волос. Он протянул было руку, но тут же отдёрнул её.
- Кретин! – обругал себя мысленно. – Совсем чумею… Нет! Надо писать рапорт! Сегодня по-быстрому сворачиваем экспедицию и домой! И что бы ещё хоть раз…
Он не успел закончить мысль. Настя открыла глаза и с улыбкой воззрилась на него.
- Эээ, доброе утро, курсант Ковалёва, - пробормотал Сергеев, смутившись, боясь, что она догадается о его желании, с которым он боролся минуту назад.
- Доброе утро, капитан, - сонным голоском пропела она. – Ах, как хочется ещё поспать! Ну, хоть чуточку!
- Анастасия, - делая строгим лицо, начал он, - вы забыли, где мы находимся? Курсант службы времени, вам надлежит продолжить сбор материалов. И уложиться вы должны до обеда. Если точнее – до четырнадцати ноль-ноль. Сейчас ровно пять. На сборы я даю вам десять минут. Всё!
- Ясно, капитан, - нехотя протянула девушка и села, стала расчёсывать свой «одуванчик».
Наскоро позавтракав, они двинулись обратно по направлению к капсуле. На этот раз Настя не отставала: рана на ноге зажила. По пути они засняли ещё несколько местных жителей. Особенно Настю впечатлил летающий динозавр с размахом крыльев около одиннадцати метров.
- Ой, птичка! Какая птичка! Вот это да! – то и дело восклицала она, снимая его на камеру.
Сергеев не возражал, хотя в душе его возмущало, что без пяти минут дипломированный биолог, специалист по мирам земного типа называет кетцалькоатля из отряда птерозавров птичкой.
Наконец оказались у пещеры, где была спрятана капсула. Настя осталась снаружи, чтобы доснять ещё какие-то растения, а Сергеев пошёл вывести кабину. Когда капсула выплыла из пещеры, через видеообзор Сергеев увидел, как огромная стрекоза метнулась к девушке и, подцепив её лапами, подняла в воздух метров на двадцать. Настя кричала и дрыгалась, пытаясь освободиться от цепких лап. Сергеев быстро выскочил из капсулы.
- Не дрыгайтесь! – заорал он. – Она может уронить вас! Разобьетесь!
Но Настя то ли не слышала его, то ли поддалась панике.
- Да что ж такое?! Почему с этим одуванчиком вечно что-то случается?! – возмутился вслух Антон. – Ни на минуту её нельзя оставить!
Он быстро сел в капсулу и взмыл в воздух, как на обычном вертолёте былых времён. Капсула парила бесшумно, словно большой мыльный пузырь, настигая стрекозу. Вдруг стрекоза свернула круто влево, в сторону густого леса.
- Чёрт! – выругался Сергеев.
Лететь в лес он не мог – мешали деревья. Он быстро опустил капсулу в кусты, включил для маскировки режим прозрачности, а сам углубился в лес. Антон знал что стрекоза, скорее всего, полетела в сторону болота. Именно его прямо по курсу и показывал планшетник. Вскоре Антон оказался у болота. Было тихо, ни одного звука, который можно было принять за плачь или крик девушки.
- Вот одуванчик упрямый, могла бы и покричать! – пробормотал Антон.
Ему даже представлять не хотелось, что могло означать её молчание.
Настя всё же услышала, как Антон кричал ей, чтобы она не дёргалась, рискуя сорваться из лап стрекозы. Девушка покорно замерла, недвижимым грузом повиснув на цепких крюках острых лап. Колючие, похожие на лезвия, щетины впивались в её спину, прорезая тонкий топик. От крови он намок и прилип к телу. Было невыносимо больно. Настю стало мутить от высоты и боли. Перед глазами всё плыло, мелькая неясной пеленой. И вскоре девушка обречённо закрыла глаза, проваливаясь в полубессознательное состояние.
Внезапно сильный толчок привёл её в чувство. Она ощутила, что упала на что-то мягкое и пружинящее. Разлепив затуманенные глаза, поняла, что сидит на большой кочке. Стрекоза, широко расставив лапы, словно огромные штативы, опустилась в метре от неё. Она уставилась на девушку огромными выпуклыми экранами своих глаз. И вдруг её хоботок вытянулся и стал медленно ощупывать Настю.
- Убери от меня свои щупальца, тварь вымершая! – закричала Настя.
Но стрекоза продолжала скользить по ней хоботком. Маленькая присоска на его конце словно пыталась присосаться к телу девушки. Решив, что стрекозу интересует окровавленная одежда, девушка стянула с себя лохмотья топика, парео, потом, подумав, сняла и трусики. Таким образом она осталась совсем обнажённой. Но одежда стрекозу интересовала мало. Насте стало ясно, что монстру нужна её свежая кровь. Хоботок продолжал ощупывать её, скользя по окровавленной спине девушки. Самое противное, что иногда хоботок пытался захватить напрягшиеся от холода и боли вершинки груди. Настя с каждой секундой теряла силы и волю к сопротивлению, обречённо закрывая глаза.
Однако её мысль продолжала ещё работать, искать выход. Собрав остатки сил, девушка изловчилась и набросила платок на глаза-экраны. Стрекоза пошатнулась и взмыв в воздух, стала беспорядочно метаться над ней. Потом своим хоботом она стала пытаться свалить с кочки Настю. Хобот больно хлестал девушку, словно плетью.
И вдруг раздался свист распылителя. Стрекоза растаяла, пролившись влагой. К Насте бросился Сергеев.
- Одуванчик! Маленький мой! – заговорил он, набрасывая на неё свою рубашку, стоя по колено в болотной жиже. – Потерпи, потерпи, милая!
Его встревоженное лицо улыбалось счастливой открытой улыбкой, серые глаза купали Настю в каких-то необыкновенно тёплых лучах. Она с сомнением взглянула на него огромными тёмно-карими глазами в оправе густых длиннющих ресниц, потом улыбнулась и вдруг обняла его за шею тонкими исцарапанными руками. Ресницы смущённо вздрогнули, а губки приблизились к его губам. И Антон понял, что не желает больше разыгрывать строгого шефа. К чёрту капитана первого ранга! К чёрту службу времени! К чёрту дурацкую экспедицию, которая едва не стоила жизни его любимому одуванчику!
Он сначала робко и осторожно, словно боясь причинит боль, а потом настойчиво и смело коснулся её губ. Почувствовал, как вздрогнула девушка, как сильнее прижалась к его обнажённой груди, чуть раскрыв ротик, вздохнула и пропустила его язык сквозь свои губки.
- Настенька, прости меня! – после поцелуя, длившегося вечность, сказал Антон. – Из-за меня, по моей глупости с тобой всё время что-то случается…
- Капитан, - опуская глаза и краснея, прошептала она, - по правде сказать, я сама… я ведь часто не слушала, что вы… что ты мне говорил и…
- Идём, пора возвращаться, - с улыбкой перебил он.
Она засмеялась. Он удивлённо взглянул на неё.
- Ты забыл сказать: «Пора возвращаться, курсант Ковалёва!», - подражая его голосу, заметила она.
- Ах, ты! Моя курсант Ковалёва, - усмехнулся он.
И вдруг, пряча улыбку, сказал:
- Теперь я буду звать тебя мой любимый одуванчик… Необыкновенный, из мелового периода…
Их губы вновь встретились. Взяв её на руки, Антон понёс Анастасию по болоту.
Когда они вернулись к капсуле, он обработал ускорителем заживления её ранки, через два часа они совершенно исчезли. Пришлось вколоть сыворотку, чтобы исключить заражение и возможных паразитов.
- Хм, твоей одежды нет, - он задумался, - преобразовывать не из чего… У тебя не осталось даже ни ленточки?
- Нет, - она смутилась, - мне бы хотя бы… трусики…
- О, в таком случае вполне подойдёт мой носовой платок, - засмеялся он.
Она, сверкнув глазками, шутливо хлопнула его по щеке. Он поймал её ладошку и поднёс к губам.
И вдруг они оба поняли, что их давнее чувство друг к другу, которое они прятали даже каждый от самого себя, должно перерасти в нечто новое, прекрасное, как сама земля. Им не нужны были слова. В такие минуты люди понимают друг друга без слов. Заглянув в глаза Насте, Антон прочитал в них согласие.
Он стал целовать её. Они оба с каждой секундой всё больше отдавались своим чувствам. Внезапно маленькая ладошка Насти легла на его губы, и девушка смущённо прошептала:
- Антон, я… Ну, понимаешь, я ещё никогда…
Она не договорила, он с улыбкой перебил её:
- Я знаю, что ты девочка.
- Но… как ты узнал? – краснея, спросила Настя.
- Курсант Ковалёва, - он улыбнулся опять, - это было видно с самой первой минуты нашего знакомства. Я не могу объяснить. Просто видно и всё… Но особенно вчерашний случай с любовью динозавров… Это окончательно меня убедило. В тебе стыдливость пересилила учёного…
Они были в капсуле. Антон, полностью откинув сиденья, устроил удобное ложе. Его пушистый одуванчик в своей первозданной красоте, маленькая и хрупкая, как Дюймовочка из сказки, лежала перед ним. Он вдыхал весенний запах её волос, скользя по ней губами, наслаждался шёлком нежной кожи. Обцеловал каждый миллиметр дивных форм, спустился к крошечным пальчикам на ножках. Он так мечтал о них! Ещё когда не видел её босую, всё время представлял эти узенькие розовые, как у ребёнка, пяточки, и необыкновенно изящные пальчики. А вчера, накладывая ей пластырь, едва удержался, чтобы не припасть к ним и не осыпать поцелуями.
И сейчас он обласкал каждый пальчик с зелёным ноготочком, вызывая её смущённую улыбку и мелодичный смех. Тонюсенькая талия выгибалась, грудь вскипала от новых, неизведанных ощущений, изящные руки то закидывались за голову, то опускались вниз, словно ища опоры. Губы Антона поднимались всё выше, покрыв поцелуями внутреннюю сторону точёных бёдер, опустились между ними, завладели самым сокровенным. Он тихонько подул на золотой пушок фиалки, погладил его щекой, а ртом осторожно вобрал в себя беззащитную гладенькую влажную щелочку. Антон пил её росу, пьянея от её вкуса.
Карие глаза расширились, потемнели, став почти чёрными, щёчки пылали, влажные припухшие губки прошептали:
- Антоша… что ты делаешь? Мне кажется… я… сейчас… умру…
- Нет, - тоже шёпотом отвечал он с улыбкой, - я люблю тебя, одуванчик…
Его губы, слегка посасывая, играли её крошечной бисеринкой. Девушка стонала, вздрагивая, опуская пальчики рук ему на голову, на его жёсткие коротко стриженные чёрные волосы.
Антон сам уже не мог сдерживаться и скинул натянутые до предела плавки. Настя, увидев перед собой его восставший низ, вспыхнула ещё больше и смущённо закрыла глаза.
- Вы же биолог, курсант Ковалёва, - пошутил он, и сразу с пленительной улыбкой добавил: - Одуванчик мой родной, не надо стыдиться… И ничего не бойся…
Честно признаться, он сам вдруг испугался. Настя оказалась миниатюрной во всём. Её потайное местечко было очень маленьким. И он боялся, что может навредить ей. Настя, глубоко вздохнув, закусив нижнюю губу, смотрела на него немного испуганными широко раскрытыми глазами. Антон ободряюще ей улыбнулся. Потом осторожно вошёл в неё, почувствовал, что упёрся в невидимую тонкую преграду. Настя напряглась и замерла, продолжая смотреть на него распахнутым взглядом. Он резко надавил, качнувшись вперёд.
- Ааа, ой-ёй!- девушка закричала, из потемневших глаз брызнули слёзы.
Антон увидел, как показалась обильная кровь. Он замер.
Мысленно обругал себя:
- Садист несчастный!
Но внешне он не подал вида, что сам испуган. Он лишь улыбнулся и, с нежностью глядя на неё, прохрипел:
- Потерпи, потерпи, милая… Сейчас всё пройдёт…
Он вновь осторожно продвинулся вперёд. Постепенно лёгкими толчками смог почти полностью войти в узкое пространство. Ликуя, сгорал от поглотившей его страсти. В какой-то момент он уже не смог сдерживать свой натиск и стал раскачиваться, всё ускоряя темп.
Крики Насти вдруг сменились сладострастным постаныванием, а сквозь слёзы засветилась нежная счастливая улыбка. Девушка стала двигаться навстречу любимому, подстраиваясь под его ритм. Он брал её мягко, но решительно, полностью покоряя своей сладкой власти. Насте понравилось это подчинение, в нём не было ни капли унижения. Напротив, сейчас она переживала ни с чем несравнимое удовольствие и небывалую радость от соединения с любимым. Чувствуя его внутри себя, Настя ощущала себя единой с ним, единой не только телом, но и духом.