– Что ж, милая, вы, несомненно, выглядите много лучше, чем в нашу последнюю встречу, – сказал Ноубл ее отражению и почувствовал порочное удовольствие, когда ее руки взлетели к тщательно уложенным волосам.
– Вы? – Это был шепот.
– Угу. Я. – Ноубл повернулся.
– Я понимаю, что вы должны обо мне думать. – Она запнулась. – Но на самом деле я не такая…
– Мне наплевать, такая вы или не такая. – Ноубл был удивлен, поняв, что говорит правду. Какой бы она ни стала, она была единственным светлым пятном в сером, грязном мире его юности. И он не понимал, что Венис оставила в нем пустое место, пока она не вернулась, чтобы заполнить его.
Она побледнела. Влекомый к ней, Ноубл шел через зал, пока не остановился на расстоянии фута. Венис качнулась вперед, ее губы слегка приоткрылись, но не произнесли ни слова.
Ноубл улыбался. За прошедшие десять лет Венис не стала выше ростом. Она все еще была миниатюрным, волшебным созданием, которое так же легко погубить, как лепесток розы. Она откинула голову назад, и он попал в плен ее серебристых глаз.
– Где мои манеры? – пошутил он и, взяв ее мягкую руку, поднес к губам. Запечатлев жгучий поцелуй на гладкой холодной коже, он заглянул прямо в дымно-серые глаза. – Здравствуйте, дорогая. – Старое нежное приветствие слетело с его губ, и за одно мгновение на щеках Венис появился и исчез слабый розовый румянец.
Ноубл даже не отдавал себе отчета, что поднял вторую руку, пока не увидел, что его пальцы находятся в доле дюйма над мягкими, блестящими завитками у виска Венис. Он сглотнул и осторожно убрал шелковую массу от нежной кожи. Венис, как полудикий котенок, осторожно потянулась к его несмелой ласке.
– Как ты смеешь касаться ее?!
Глаза Венис тревожно раскрылись, и ее взгляд испуганно устремился за плечо Ноубла.
– Мистер Рид! Нет!
Опустив руку, Ноубл отвлекся от Венис и обернулся.
Позади него, угрожающе держа трость, стоял Кассиус, и его усы дрожали от негодования.
– Наглый прохвост!
– Уйди, Рид, – резко сказал Ноубл, шагнув к нему.
– Не беспокойтесь, мисс Лейланд. – Кассиус поднял над головой твердую полированную трость. – Я научу этого грубияна уважать леди! После того как я с ним разделаюсь, он больше не посмеет приблизиться к вам.
Тяжелая прогулочная трость двинулась в сторону Ноубла, но он с рычанием поймал ее на середине пути. Вырвав трость из руки Кассиуса, Ноубл швырнул ее через зал и мгновенно нацелился кулаком в подбородок противника.
Ноубл пристально смотрел на застывшего Рида. Этот сопляк не стоил синяков на косточках пальцев. Выругавшись, Ноубл схватил Рида за плечо, развернул кругом и толкнул в том же направлении, куда отправил дурацкую прогулочную палку. Зацепившись за стул, Кассиус с размаху упал на пол, а Ноубл, тяжело дыша, снова повернулся к Венис, которая с непроницаемым выражением на милом личике смотрела на него не отрываясь.
– Сегодня я уже получил свою порцию неприятностей, дорогая, – мягко сказал Ноубл. – Меня побили, наступили на руку, а теперь я едва не получил тростью от этого осла, и все из-за вас. Надеюсь, вы это цените?
– Нет. То есть я хочу сказать, что ценю, только не в том смысле, как вы это понимаете. Я действительно не такая, как вы обо мне думаете, – сказала Венис.
– Дорогая, вам незачем оправдываться передо мной. Я думал, что все те газетные статьи, которые я читал о вас, изменят мои чувства, но этого не произошло. Мне наплевать и на них, и на то, кем вы себя считаете. – Боже, помоги ему, это правда! – Все, что я знаю, – это то, что вы здесь и что последние десять лет я, по-видимому, провел, ожидая вас.
– Господи! – воскликнула Венис. – Как вы можете говорить такое?! Вы меня даже не знаете!
Она, должно быть, имела в виду, что он не знает, какая она теперь, но она ошибалась.
– Я знаю вас, как знаю биение своего сердца.
– Откуда? – В вопросе прозвучала странная безысходность, словно она слышала что-то, во что ей хотелось верить, но она боялась позволить это себе. – Из каких-то газетных статей?
– Не только из них, и вы это знаете.
– Кто вы?
– Что?
– Кто вы? Пожалуйста, скажите.
Даже при нырянии в горное озеро не так перехватывает дыхание.
– Это парень, о котором я вам говорила. Он сказал, будто является старым другом вашей семьи, – ответила Кейти с верхней площадки лестницы.
Венис не узнала его, понял Ноубл. У него возникло странное ощущение, как будто все тело превратилось в камень, а внутри он рассыпался на тысячи смертоносных, пронизывающих осколков. Ноубл не отводил глаз от макушки Венис, не в силах взглянуть ей в глаза.
Она его не узнала. Но она не возразила против его прикосновения – прикосновения обожженного солнцем, худого незнакомца.
– Вы друг моего дяди? – спросила Венис.
«Растяни губы в улыбке, парень».
– Угу. Друг Милта.
Ответ, по-видимому, успокоил Венис, потому что на ее бледно-розовых губах расцвела улыбка. У нее всегда была изумительная улыбка, а теперь она была по-настоящему ослепительной.
– Очень сомневаюсь в этом, – презрительно усмехнулся уже успевший подняться Кассиус; держась за бок, он опирался на стол и с жадностью следил за разговором. – Того, кто водит в горы стадо вьючных мулов, едва ли можно расценивать как друга. Ваш дядя никогда не стал бы общаться с грязной чернью.
– Он вовсе никакая не чернь, – объявил позади Ноубла преданный голос.
Господи, как раз то, чего ему не хватало, – полного зала публики!
– Иди домой, Блейн.
– Дома нет, нет даже комнаты на эту ночь. Добрый вечер, мисс Лейланд. – Блейн остановился перед предметом своего поклонения. – Видите, мой приятель нашел вас. Наверное, это был настоящий сюрприз…
– Заткнись, Блейн.
Холодная повелительность в голосе Ноубла заставила Блейна замолчать.
– Но я думал, что…
– Я сказал, Блейн. Ни слова.
– Не сомневаюсь, что ваш дядя обычно нанимает кого-нибудь, способного провести его через глухие районы страны, – говорил Кассиус, словно не расслышав Блейна. – Насколько мне известно, он ходит в какой-то довольно дикий, не отмеченный на карте район, и только поэтому ему нужен проводник-головорез.
– Нанимает? – переспросил совершенно обескураженный Блейн.
– Да, нанимает. Платит деньги, чтобы получить определенные услуги, – ответил Кассиус. – Как же, друг семьи! Впрочем, не важно.
– Что вы имеете в виду, мистер Рид? – спросила Венис.
– Очевидно, ваш дядя потчевал этого парня рассказами о вас. Наверное, зная, что вы здесь одна, без сопровождения, Милтон нанял его, чтобы обеспечить вам безопасность – своего рода телохранителя.
– Милтон вообще не знает, что я здесь. – Венис в недоумении вопросительно посмотрела на Ноубла.
– Но если он и сделал это, – продолжал Кассиус, словно не слышал слов Венис, – то только потому, что не знал, что здесь будет кто-то из вашего круга и сможет обеспечить вам все удобства. – Он пожал плечами. – Итак, теперь мы больше в нем, – он указал на Ноубла, – не нуждаемся.
Скривив губы, Ноубл вернулся к стойке и к виски.
– Но как дядя Милтон мог узнать, что я здесь?
– Возможно, я ошибаюсь, – небрежно пожал плечами Кассиус. – Какое это имеет значение? Что же касается меня, то я обещаю, дорогая леди, что мы замечательно проведем время.
Тон Кассиуса показался Ноублу масляным, на что-то намекающим. Рука, в которой Ноубл держал стакан, задрожала, и ярость, холодная и жестокая, запульсировала в его жилах. «Без сопровождения. Замечательно проведем время». Пресыщенная, легкомысленная, распущенная девица.
Венис взглянула туда, где стоял Ноубл. Заметив, что Венис смотрит на него, он выпрямился.
– Похоже, вас ждет много веселья. – В словах Ноубла прозвучала горечь, и от его интонации от щек Венис отхлынула кровь.
Ноубл направился к двери, остановившись по дороге лишь затем, чтобы шепнуть совершенно сбитому с толку Блейну:
– Если ты скажешь ей, кто я, от тебя не останется ни кусочка.
– Но почему?
– Даже у ирландского прохвоста есть капля гордости, Блейн, мой мальчик. А кроме того, она довольно скоро сама все узнает.
Глава 5
– Милая, вы можете объяснить мне, что происходит? – спросила Кейти, войдя вслед за Венис в комнату, которую сдала ей.
Венис, не говоря ни слова, опустилась на край кровати.
– Почему вы побледнели, когда увидели этого длинноволосого парня? И кто тот, другой? – засыпала ее вопросами Кейти.
– Думаю, он рассердился на меня. – Венис почувствовала, как жар заливает ей щеки.
– Он – это кто? Длинноволосый?
Венис кивнула.
– Я уверена, что он ошибочно принял меня за женщину легкого поведения, а так как я… э-э… вывела его из этого заблуждения, то, думаю, он рассердился на меня.
– Ну и с какой стати ему думать, что вы из таких девиц? Он что, слепой? – раздраженно спросила Кейти.
– Ну, у него, возможно, есть некоторое основание для неправильного представления. – Венис поморщилась. – Я свистнула ему.
У Кейти от изумления открылся рот.
– Так я вам и поверила. Не говорите, что это правда!
– Правда. – Искорка, которой в последний час не было в глазах Венис, вспыхнула снова.
– Здесь? Как? Зачем? Ладно. «Зачем?» не спрашиваю. У меня тоже есть глаза.
– Этим утром я была на балконе, а он – у лошадиного корыта. Он мылся и был без рубашки. Потом он начал надевать ее, а я… я просто присвистнула. Я не собиралась этого делать. А когда он взглянул вверх, я назвала его прелестным.
Ошеломленное выражение на лице Кейти выглядело так нелепо, что невозможно было удержаться от смеха. Венис сначала улыбнулась, потом захихикала, а потом дала смеху полную волю, и через мгновение Кейти тоже рассмеялась.
– Прелестным? Вот это да. – Кейти вытерла глаза. – Я как только не называла симпатичных мужиков, но прелестными – никогда. Что он делал?
– Он улыбался. А потом делал что-то, от чего все мышцы его тела вздувались и становились отчетливо видны. – Венис вздохнула. – Это было изумительно.
– Вам лучше знать, – с сомнением заметила Кейти. – Но он делал это для вас? – покладисто добавила она.
Венис этого не отрицала.
– Я даже не знаю его, и все же у меня возникают самые невероятные ощущения, когда я смотрю на него. Он заставляет меня чувствовать… – Она в растерянности запнулась и попробовала сказать по-другому. – Происходят чрезвычайно странные вещи. У меня во рту пересыхает, кожа горит, кончики пальцев – всех – начинает покалывать. Мне кажется, я не могу дышать, и это просто ужас!
– Да, это страшная минута. Милая, вы никогда прежде не хотели мужчину? – спросила Кейти.
Венис раньше не слышала такого выражения, но смысл слов Кейти был совершенно ясен.
– Никогда.
– Господи, милая, сколько же вам лет?
– Двадцать два года.
Кейти вскочила на ноги и сердито посмотрела на Венис:
– Это просто невероятно и неестественно!
– Простите.
Выражение растерянности на лице Венис почти полностью погасило женское негодование Кейти.
– Ах, детка, вам нужен мужчина! Отчаянный парень. К счастью, еще не поздно все исправить. Будь я на вашем месте, я бы сделала это как можно скорее, иначе ваше тело просто зачахнет, так и не узнав, чего лишилось.
– Что вы советуете мне сделать? – против собственной воли полюбопытствовала Венис.
– Вернуться в Нью-Йорк, самой выбрать какого-нибудь франта из высшего общества и выйти за него замуж.
– Такого, как Кассиус Торнтон Рид? – грустно улыбнулась Венис.
– Это второй парень? Тот, что в красивых шмотках? Конечно, если это то, чего вы хотите.
– Хочу? Хотеть не имеет ничего общего с замужеством, не так ли? – Венис не ждала ответа. – Я не чувствую такого к мистеру Риду. Я никогда не чувствовала ничего подобного – ни к кому!
– Дьявол! Вам нужно выбросить из головы все мысли о браке с этим грубым беспечным бродягой.
– О браке? – повторила Венис. – Я сказала, что нахожу его чрезвычайно… волнующим. Я ничего не говорила о том, чтобы выйти за него замуж.
– Такие, как вы, девушки из высшего класса, не ложатся в койку с парнем, если у них нет на пальце золотого обручального кольца. Это была бы чертовски большая ошибка, даже если предположить, что вы сможете убедить независимого бродягу жениться на вас. Правда, учитывая ваш особый талант, я не сомневаюсь, что вам это удастся.
– Я понимаю, что это было бы ошибкой, – тихо признала Венис.
– Хорошо. Иначе вы просто остались бы несчастной, как я с этим неудачником Джозайей, моим мужем. От попытки скрестить лошадь с ослом получаете мул… уродливый, жалкий и бесплодный. – В словах Кейти чувствовалась давнишняя печаль, но, презрительно усмехнувшись, она продолжила: – А когда вы обвенчаетесь, уже нельзя будет разойтись. Брак – это навсегда.
– Всегда существует развод.
– С моей точки зрения, это хуже смерти. Нет, – твердо объявила Кейти. – Брак – это навсегда, а всегда – это слишком долго, чтобы платить за кувыркание в стоге сена. Просто держитесь людей своего типа, и все будет прекрасно.
– Но что же мне, по-вашему, делать, мисс Джонс? – тихо отозвалась Венис. – Людей моего типа просто не существует. И в Нью-Йорке я для всех такая же странная, как в Сэлвидже. В лучшем случае люди считают меня эксцентричной. Я странная, – тихо и грустно повторила Венис. – Я, видимо, не способна находить удовольствие в том, чем занимается большинство женщин, – в празднествах, чайных приемах и музыкальных вечерах. Я хочу видеть то, чего еще никто не видел. Я хочу делать открытия: найти исток Нила и новую разновидность птиц, узнать высоту самой высокой секвойи и отыскать кости доисторического животного.
– Так в чем дело? Делайте это. С вашими деньгами, Венис, вы, вероятно, могли бы купить новое название для Ниагарского водопада.
– Существует одна загвоздка, – сказала Венис, сердясь, что не может заставить Кейти понять ее. – Мужчины, которых представляет мне отец, считают прогулку по Центральному парку захватывающим приключением. Все, о чем они думают, – это акции, ценные бумаги, железные дороги. Да, – она подняла руку, чтобы остановить возражение Кейти, – я знаю, у меня есть долг. Долг выйти замуж за кого-то, кто будет прекрасным партнером в управлении Фондом Лейланда. Существуют благотворительные мероприятия, от Фонда зависит ряд организаций и обществ – я все это знаю. – Она опустила руку и едва заметно вздохнула: – Поверьте мне, мисс Джонс, в вашей полной благих намерений лекции по поводу брака нет необходимости.
Никто лучше меня не знает, насколько пагубны последствия брака по любви. Мне просто хотелось бы… Впрочем, какое это имеет значение? – Криво улыбнувшись, она покачала головой: – Но он определенно прелесть, правда?
– Кто-нибудь может дать мне какую-нибудь тряпку? Мне в глаза попало мыло! – закричал Ноубл из кладовой в задней части «Магазина Гранди».
Перегнувшись через борт бадьи, в которой сидел скрючившись, он попытался на ощупь найти полотенце. Вероятно, ничто не смоет чувство неполноценности, которое по доброте душевной в нем воспитали Лейланды, но Гранди по крайней мере не собирались пользоваться своим преимуществом. Будь он проклят, если вытрется собственной рубашкой!
– Полотенце! – На затылок Ноубла шлепнулась влажная тряпка. – А, спасибо, Энтон.
– Это не Энтон, Маккэнихи.
Ноубл стер с глаз мыльную пену и, прищурившись, взглянул на Тима Гилпина:
– Гилпин. Разве ты не уехал, чтобы телеграфировать на восточное побережье истории о зайцах размером с дом?
– Поэтическая вольность, Маккэнихи, – усмехнулся Тим. – Та история оплатила мне новую пишущую машинку. Разумеется, если бы ты когда-нибудь захотел увидеть свое имя напечатанным, я, пожалуй, мог бы порекомендовать тебя на роль обозревателя.
Намылив куском мыла волосы, Ноубл в четвертый раз взбил пену, чтобы смыть толстый слой смеси керосина с колесной мазью, который он держал на теле в течение последних шести часов. Боже, как он ненавидел вшей, ненавидел всегда, еще с тех пор, когда жил в многоквартирных домах, где вши и как следствие позорно обритая голова были неминуемы! Он скорее неделю проведет в чане с этим ядовитым средством, сжигая кожу и получая рубцы на теле, чем когда-нибудь снова обреет голову.