Мы еще раз поговорили с Раххродаром, на этот раз обошлось без ора и взаимных обвинений. Прояснил для себя немного ситуацию. Я же ничего не знал о том, каким образом омеги достаются альфам. Оказалось, что на Ликарии проводятся ежегодные бои, на которых победитель получает омегу. Только вся загвоздка в том, что призовой омега (звучит не лучше, чем племенная кобыла, блять!) это сюрприз. Никто не знает о нем ничего до окончания боев. При таком малом количестве омег, соотношение примерно один к десяти, альфы готовы биться почти за любого омегу.
— И что ты такого узнал про меня, что решил избавиться таким способом? — мы сидели в моей каюте и пили какой-то непонятный, но очень вкусный кисленький сок, странного фиолетового цвета.
— Мой советник после победы отдал мне файл с твоими данными. Кроме привычной информации — имя, возраст, голограмма, было прикреплено несколько видеофайлов.
— Дай угадаю — я, клуб, выпивка, — начал я.
— Да-да, ты, в «ни-в-чём» на голое тело, пьяные выходки, развратные танцы, — Рашти заставил меня покраснеть и начать защищаться.
— Там кроме омег никого не было!!! — и пусть те вещи творил не я, но тельце-то теперь принадлежит мне, как и косяки бывшего владельца.
— И я это понимаю, да и медосмотр ты прошел в Центре.
О, да!!! Помню-помню! Засунули в какой-то рентген-аппарат и крутили минут пять. Только мне ничего не объяснили.
— Значит, тебе, кроме этого, еще и наплели чего-то? — сплетни и здесь процветают.
— Да, мой Советник — Мульерр…
Мульерр!!! Почему-то я его уже не люблю! И имечко поганое…
— Он, кстати, родной брат моего отца-альфы, — Рашти странно передернул плечами, — смотрел записи вместе со мной и… к-хм… и комментировал твое поведение.
О, да! Представляю себе, как тот, кто мог стать главой клана, второй в очереди, капает ядом на каждый мой вздох и движение.
— А ты не подумал, что ему просто не выгодно, чтобы ты женился, чтобы у тебя были дети? А? У твоего Советника, — я взял в воображаемые кавычки должность, — случаем нет планов на твое место, или сына, которого он хотел бы видеть главой вместо тебя.
— Ты что! Он мой дядя! Единственный живой родственник! — Рашти так искренне возмущался, что я промолчал, не став развивать тему дальше. Ничего! Вот приедем на место, я уж посмотрю на этого «дядю»!
А еще, я посетил местные казематы. Ну что я могу сказать, жизнь-то она не сахарная. Потускнел золотистый Серри и выцвел платиновый Мерри. Тюрьма — она никого не красит. Они сидели в одной на двоих крохотной камере, в робах ярко-зеленого цвета и… неистово ненавидели друг друга.
Я пришел, весь из себя такой красивый, нарядный, в светлой тунике и темных облегающих брючках, и, впервые на корабле, с распущенными волосами. Красивый!!! Аж сам себе нравился! Стою, слушаю угрозы, маты и зубовный скрежет, и кайфую, замечая жадные взгляды (все-таки начало просыпаться во мне что-то омежье, раз уж в прошлой жизни женственности во мне было кот наплакал). Минут пять я стоял за стеклянной стеной, а потом, наслушавшись их, повелительно взмахнул рукой и сказал:
— Я же предупреждал тебя, Мерррри, что вашим я не буду никогда. Я так же обещал надрать тебе задницу. Свои обещания я выполнил. Запомните оба, не попадайтесь больше на моем пути, следующая наша встреча закончится смертью. Вашей смертью. Всего доброго, господа.
Я развернулся и ушел.
Рашти мне потом объяснил, что братьям Тьеррлор не будут предъявлять обвинения. Оказывается, что попытки выкрасть омегу вполне обыденны, и эти два придурка отделаются всего лишь штрафом и запретом ко мне приближаться. Вот это было неприятно. Пиздец, как неприятно.
Через три недели мы оказались на орбите Ликории. Сине-зеленая, с белыми кляксами облачных фронтов, с искристыми шапками полюсов, она бы очень напоминала Землю, но очертания континентов были совсем другими, да и было их гораздо меньше, вернее, они занимали меньшую площадь. Континентов же было семь штук, по количеству кланов. Рашти с гордостью указал на один из них, хорошо видный в панорамное окно из моей каюты, находящийся чуть выше экватора — земли клана Хьярр.
— Мы почти дома, — он стоял за моей спиной, почти прикасаясь ко мне.
Я чувствовал жар его тела, обволакивающий меня. Его присутствие рядом стало привычно, я бы даже сказал, необходимо. За три недели я научился доверять своему жениху и разговаривать без выяснения отношений. Рашти научил меня местной игре, очень похожей на наши шашки, и мы часто засиживались допоздна в моей каюте, правда, под присмотром Клитта, который вдруг стал досконально исполнять свои обязанности дуэньи. Рашти оказался совсем не таким, каким я его себе представлял, сидя в омежьем Центре при Космопорте. Нет, он, конечно, не ангел, но и не сволочь. У каждого есть недостатки, и с его я, пожалуй, готов мириться.
— Как скоро? — мне не было необходимости договаривать вопрос, я лишь качнулся назад. — Мы заключим союз завтра вечером в нашем семейном храме, — он немного наклонился вперед, почти прикасаясь. — Я буду в белом, — я улыбнулся старой земной шутке.
Их традиции, конечно, не были похожи на привычные для меня, но свадебный наряд омеги был белым. Слава Вселенной, не платьем, а белым брючным костюмом. Я смотрел в комме и мне понравилось.
— Я узнАю тебя, — Рашти ласково рыкнул за моей спиной. — Надеюсь, — я немного повернулся и увидел его. Крылья носа раздувались, втягивая мой запах, — Чем я пахну? — Эш, не провоцируй… — Так, всё! — Клитт прервал нас своим появлением. — Хорош ворковать. Рахх, тебе пора на шаттл, ты должен быть внизу, когда Эш прибудет.
Клитт вытолкал Рашти за двери, вытаскивая памятный черный костюмчик и берцы из моего шкафа.
— Компрессионный костюм обязателен при приземлении, — как маленькому объяснял он мне, — это поможет избежать нагрузок и перепада давления.
Надо, так надо… Я тяжело вздохнул, стянул с себя всю одежду, кроме нижнего белья, и втиснулся в это подобие скафандра. Хорошо, что никакой стыковки с Космопортом не будет, хоть он и есть на орбите. Шаттл заберет меня прямо с борта. Я прошел в столовую, решив попрощаться с Тайфером, но тот обрадовал меня:
— Я приглашен личным поваром к главе клана, так что, мы будем видеться каждый день, — он улыбался во все тридцать четыре зуба, довольный, как слон, — ты случайно не знаешь, с чего такая честь? — Откуда? — удивился я, а сам с благодарностью вспомнил о женихе. — Тогда увидимся на Ликории.
Вся команда выстроилась возле перехода, провожая меня. Каждый пожал руку и пожелал счастья. Каждый нашел пару добрых слов мне на прощание. Клитт выдрал меня из их ручонок и пристегнул к креслу у иллюминатора. Все, прощай «Странник» и здравствуй новая планета!
Мы вошли в плотные слои атмосферы, и я, словно завороженный, наблюдал за тем, как наш шаттл буквально горит. Зрелище, скажу я вам, не для слабонервных. Клитт вон вообще сидел, вцепившись в подлокотники и зажмурив глаза.
Ликория, вернее Хьярртау — так назывались земли клана, встретил нас проливным дождем. Меня вытащили из шаттла и тут же усадили в… Я бы назвал это летающим лимобасом. Огромный, по размерам сопоставимый с земным туристическим автобусом, только немного шире. Внутри это был шикарный такой себе вагон. С мягкими креслами, диванами, зеркалами, баром и прочей, непонятной для меня, атрибутикой. В этом, как потом выяснилось, флаере меня ожидали два божьих одувана, как я наивно подумал. Омеги с благородной сединой и с «добренькими» масками на лице оказались акулами-мегалодонами. Меня усадили в кресло, велели не отсвечивать, а сами уволокли Клитта от меня подальше и устроили ему допрос. Потом бету высадили. Где? Зачем? Почему? Ничего не знаю. Окна были тонированы до черноты, и я не видел ничего, лишь неясные тени.
Я как думал? Я думал, что перед свадьбой высплюсь хорошенечко, приму пенную ванну, короче, уделю время себе. Ага! Вот я наивный! Лан Милли и лан Сарти, эти два извер… милых старичка взяли меня в такой оборот, что я едва дышать успевал. Меня привезли сразу в храм, где я должен был провести свою последнюю свободную ночь.
Сначала меня снова загнали в эту странную помесь рентген-аппарата и томографа, где минут пять сканировали — девственность искали, извращенцы! Видимо нашли, потому, как перестали смотреть на меня, как на врага народа. Но до разговора со мной так никто и не снизошел. Всё, что я слышал, это отрывистые команды типа — сидеть/лежать/молчать /не дергаться. Вот «не дергаться» было самым сложным, ибо по сравнению с эпиляцией инквизиторские пытки — ласковая щекотка. По местным традициям на теле омеги не должно быть волос от слова «совсем», исключение составляют волосы на голове, брови и ресницы, остальное удаляют каким-то варварским допотопным методом. Больно, блять! Вот ведь! Научились в космос летать, медицина на грани невозможного, а удалить безболезненно волосы не могут. А может, не хотят? Мазохисты**! Короче, выпустили меня из этой камеры пыток, где двое щупленьких бет издевались надо мной, лишь под утро, натерев меня напоследок маслом… всего натерев… густо… Сказали, для нежной кожи.
Я устало прикорнул на кушетке и только начал видеть какой-то сон, как меня снова растормошили и повели в душ. Потом я отмокал в ванной, только расслабиться все равно не получилось, потому как пришли снова те два беты, что издевались надо мной накануне, и принялись за меня снова. Короче, часа через четыре я был таким чистым, что только по счастливой случайности не скрипел и не блестел.
Потом была война за волосы, которые старейшие омеги хотели непременно остричь, но тут уж я решил проявить характер. И так терпел и слушался их до последнего, но мои волосы! Ни за что и никогда!!!
— Эльши, — лан Сарти стоял с ножницами в руках, — замужний омега не может носить такие длинные волосы.
Сам указывал пальцем на свой короткий седой пушок.
— Мне все равно! Если супруга не устроит длина моих волос, то я лично вложу в его руку ножницы, а до этого момента извольте оставить так, как есть.
Ага! Так Рашти и остриг мою косу! Альфа видел, что я могу ею делать, да и те пару раз, когда он видел меня с распущенными волосами… Глаза горят, пальцы подрагивают. Было заметно, что он просто мечтает зарыться в мои волосы лицом, ну или намотать их на кулак. Так что, гриву свою я отстоял.
Косу я заплетал сам, так как помогать с этим и омеги, и беты отказались. Пф! Я с детства мог соорудить на голове что угодно, но, чтобы не шокировать публику, заплел тугую французскую косу, почти спрятав истинную длину.
Как я дожил до вечера — не знаю. После всех издевательств меня даже не покормили, только давали пить какую-то сладкую водичку со странным привкусом. Незадолго до церемонии меня отправили в отдельную комнатку «подумать о будущем, попросить у Богини Ликор деток, послушания, терпения, скромности» и прочего, чего у меня, видимо, нет. Список моих недостатков лан Милли озвучил со скорбной, но смиренной миной.
Когда настало время идти к жениху, я был голодный, злой и невыспавшийся. Настроение мерзкое, кожа горит под белым костюмом, голова гудит и чувство, что все как-то не так, словно собственное тело мне мало стало.
Я шел к алтарю, где меня ждал Рашти и… постепенно успокаивался. Ну подумаешь голодный — накормят, подумаешь устал — еще успею наотдыхаться. Все это неважные мелочи. А вот Раххродар в темном костюме, ждущий меня у алтаря, смотрящий на меня жадным горячим взглядом — это важно. Я подошел к нему, и он обхватил мою руку пальцами.
— Ты оставил волосы, — не вопрос, а утверждение, сказанное довольным урчащим голосом.
Я не успел ничего ответить. Высокий мощный альфа с косой, доходящей ему до пят (а меня, значит, подстригать? Ироды!), в золотистом балахоне, зычным голосом начал вещать что-то нуд… зауныв… пафос… Вещал, короче. В принципе, его речь ничем не отличалась, кстати, по смыслу, от того, что говорят в наших ЗАГСах. Про любовь, про уважение, про верность, про общую лодку, плывущую в море жизни. Я его почти не слушал, отреагировав лишь тогда, когда нужно было сказать «да» и окольцевать Рашти.
Дальше я помню смутными урывками. Мой а-отец и братья, обнимающие меня… какие-то лю… альфы/беты/омеги с непонятными словами ненужных мне на тот момент поздравлений… странный взгляд моего супруга и раздутые крылья его носа… крики, скандал, ну конечно, какая свадьба и без драки! Мне становилось все жарче и жарче, я попытался стянуть с себя рубашку, или хотя бы расстегнуть ворот. Последнее, что я ясно помню, это сильные руки Рашти и полумрак спальни.
— Эш, — он встряхивал меня, уложив на прохладные простыни, которые я чувствовал всем телом.
— А я голый, — глупо хихикнув, я притянул вкусно пахнущего альфу к себе.
— Эш, у тебя течка. Ты понимаешь?
Но мне было все равно, я вылизывал его шею, пытаясь выпростать рубашку из брюк. Рашти рыкнул и навалился на меня, сдаваясь под моим напором. А дальше была гонка за наслаждением. Звезды, рассыпающие фейерверки под веками. Горячее сильное тело под моими руками. Жадные губы, клеймящие меня. И яркая боль укуса на нежном местечке между плечом и шеей. Я умирал и воскресал бесчисленное количество раз. Мне не нужна была еда, вода, я уверен, что в тот момент я бы и без воздуха смог прожить, но не без Рашти. Его имя срывалось с моих губ, как молитва. Его светлые, словно у хаски, глаза были моим маяком в бушующем море чувств.
Не уверен что знаю, сколько времени прошло с момента моей свадьбы. Я проснулся в полной темноте, нащупал на тумбочке кнопку и включил тусклый ночник. Рашти, замученный, искусанный (это я?! Я, блять, его что, ел что ли?), с темными кругами под глазами, спал. Мне же хотелось ЖРАТЬ!!! Я не был таким голодным… я никогда не был ТАК голоден. Завернувшись в халат, заботливо висящий на спинке стула, я приоткрыл дверь спальни. Из коридора тянуло чем-то вкусненьким, и я решил пойти на запах. Ну, не убьют же меня, в конце концов! Дойдя до лестничного пролета, я спустился на один этаж, заглянул в коридор и увидел открытую дверь, за которой горел свет. Именно оттуда пахло чем-то мясным, жареным, я аж слюну сглотнул, а желудок, почуявший пищу, выдал голодное урчание, заставляя пошевеливаться. Я почапал к дверям, переваливаясь уточкой (не прошли даром постельные упражнения), заглянул внутрь и услышал выразительный шепот, от которого у меня волосы дыбом едва не встали. Кто-то на чистейшем русском языке с непередаваемыми интонациями воспроизводил Малый Петровский Загиб. Такое я слышал в своей жизни только от Нинки… что на меня нашло — не знаю, но я вошел, прикрыв за собой двери и так же шепотом позвал:
— Нинка, сучка драная, — родная речь легко полилась с моих губ.
— Чего?
Из-за буфета выглянула взъерошенная кудрявая голова молоденького омеги.
— Нинка? — я упорно звал по имени незнакомого омегу. — Нинка!
— Тонька? — недоверчивый шепот и изумление на лице, — Тонька?! Тонька!!!
Продолжение следует…
Комментарий к Глава 4 * омега облегчённого поведения – для любителей исправлять слово облегчённого на лёгкого, объясняю: это ироническое высказывание, как и недошлюшонок. Назвать прошлого Эша шлюхой или “девицей лёгкого поведения” в полной мере нельзя. Его протест в виде вызывающего, нарочито сексуального и распущенного поведения позволяет его осуждать, как вызывающе ведущего себя омегу, но упрекнуть в неразборчивых связях или не сохранении девственности до свадьбы не возможно. Такой вот девственный распутник – вьюнош облегчённого поведения. )))
Не САДИСТЫ, а именно МАЗОХИСТЫ. ОМЕГИ, любые, обязаны удалять на теле все волосы. И на своем теле в том числе. И удалять именно таким варварским методом. Кто они после этого, если не мазохисты?
Благодарю, Стасенька, что помогла выловить блох величиной с собаку! )))
====== Бонус ======
Раххродар
Храм. Я стоял перед алтарём и ждал, когда появится Эш. Никогда не был романтичным или сентиментальным, но в это мгновение у меня сердце замирало от счастья. Любовь? Не знаю… Не уверен… Скорее, искренняя привязанность, пока… То время, что мы вместе провели на «Страннике», позволило мне очень близко познакомиться с моим будущим мужем. Не каждому альфе удается такое. Я по праву считал себя везунчиком!