Даже по поводу диагностики заболеваний у меня были большие сомнения. К примеру, место, где что-то болело, давало красный ореол. И точно такой же по цвету ореол появлялся, когда человек злился или негодовал. Правда, злость «транслировалась» с верхней части головы. Но там же могло быть и место боли. В общем, все это было слишком ненаучно.
Виды эмоционального фона мне предстояло выучить до того, как я покину школу. Подозреваю, что псиоников в специальных школах учат создавать браслеты и прочие полезности узнавать. Нам же давали самые примитивные знания по управлению силой, которую строго дозировали.
Схемы и цвета эмоций я зубрил в течение двух недель. Специально провалил два проверочных задания, чтобы успеть охватить большую область знаний. Возможно потом, со временем, у меня появятся собственные наработки. Пока же я запоминал то, что нам давали в центре.
Из всего полученного самым полезным мне показалось отслеживание эмоций правдивости. Вернее, именно этот тест я завалил, когда услышал от наставника, что его могут пройти немногие из учеников, и то после специальной тренировки. Я же четко видел, как “правдивая” эмоция полыхает над головой испытуемого. Когда же человек говорил неправду, она меркла.
Судя по всему, лишь немногие курсанты понимали, где и как меняется значение эмоционального фона. Человек по-прежнему был окрашен в привычные цвета эмоций. Например, синий с зелеными всполохами. Но его интенсивность в верхней части менялась в зависимости от того, правду или ложь он говорил.
Стандартный месяц обучения в выпускном классе подходил к концу, когда я нечаянно прокололся, определив на одном из курсантов остаточный фон проклятия. Меня никто не предупредил. А я честно описал то, что наблюдаю. Сам тогда удивился тем разрывам и пустотам в ауре. Старший наставник тут же вызвал меня к себе в кабинет и начал задавать неудобные вопросы. Соврать псионику я не мог и честно ответил, что, желая получить больше знаний, специально ошибся при прохождении тестов.
– Изучи схемы, оставляемые проклятиями, и я подумаю о твоем месте службы, – швырнул мне брошюрку старший наставник.
Схемы меня порадовали, но огорчило то, что я не смогу соврать псионикам. Нужно придумать, как в будущем обходить их ловушки. Есть же способы непрямого ответа, когда ты честно отвечаешь, сместив акценты. Самое интересное, что помог мне найти нужную лазейку сам старший наставник. Проверять то, как я запомнил схемы по проклятиям, он решил лично. На все вопросы я ответил правильно и нигде не запнулся. Псионику же захотелось напоследок узнать фамилию моего бывшего рода. На что я честно ответил, что имею фамилию Петров!
– Понятно… научился верить в свои слова, – пробормотал наставник.
Я получил скупую похвалу и сообщение о том, что меня распределят в один из столичных участков полиции. Немного неожиданно. Я настраивался на больницу, и даже не в столице. Выпускников нашего учебного центра не так много. По всей стране – это капля в море.
Про элитных псиоников я не в курсе, но подозреваю, что их тоже мало. Боян Ладимирович приложил немало усилий, чтобы бывшая родня Мирослава не пронюхала об открывшихся способностях своего отпрыска и не вернула меня в «лоно семьи». Работать за гроши и на благо страны соглашаются только представители низшего сословия. Элиту скорее всего берегут в родах и семьях и не позволяют кому-либо пользоваться способностями псионика. Зато выпускников нашего центра можно отправлять в любые места, навесив долг за обучение.
Документы я получал у секретаря, и он же мне выдал направление в банк для получения кредита.
– Ваш долг перед центром пятьсот рублей, – сообщил мужчина.
– Как происходит погашение? – поинтересовался я.
– Вначале откроете счет в любом отделении царского банка. Затем возьмёте заём уже у банка, перечислите нам деньги, закроете свой долг перед школой и на вашем браслете погаснет маячок. Проценты по кредиту банка будут списываться с вашей зарплаты.
– Понятно, – кивнул я.
Знаю я такую систему. Взял рубль – верни два. И главное, что пси-опекуну не выдают на руки деньги. Все выгребает банк, пока полностью не получит компенсацию.
Еще раз перечитав направление, я отметил, что конкретная дата выхода на работу не проставлена. Предполагается, что у выпускника имеются только билет на транспорт, выданный в секретариате, и сухой паек из расчета на сутки. Но я-то не был нищим парнем. Да и осмотреться немного хотелось. За год проживания в учебном центре я так нигде и не побывал. А тут Москва, да еще в параллельной реальности!
Свою курсантскую форму я упаковал в чемодан, хранящийся вместе с сумкой на складе. Сам же переоделся в светлый костюм из того египетского льна. Парни из отряда, вышедшие меня проводить, только присвистнули. Да и у дежурного на КПП брови поползли на лоб. А я весь такой красивый и «богатый» попрощался с приятелями и отправился в новую жизнь.
Стеснительным я никогда не был и потому у водителя общественного транспорта поинтересовался, где поблизости от полицейского участка может быть гостиница.
– Сверни по Княжеской и там, напротив Южного парка, найдёшь гостиницу, – вежливо ответил мужчина.
В первую очередь я посетил свое новое место работы. Но не для того чтобы показать предписание, а желая активировать пластиковую карточку, выданную сестрицей. Ожидание затянулось. Я же изменил имя. Полицейские подняли данные архива, выписку об исключении из рода и настояли на том, чтобы я снова «сфотографировался». Видите ли, старое изображение в документе им не понравилось. Возражать я не стал. Терпеливо дождался, когда странный прибор отсканирует мое лицо, и порадовался, что, в конце концов, всё завершилось успешно.
Уже с активированной картой я двинулся в сторону гостиницы. Снова льняной костюм работал на мой имидж. Работники отеля встретили меня вежливо. Много суетились и предлагали различные услуги. За все время пребывания в центре я так ни разу и не подстригся. Среди курсантов это было не принято. Да и денег ни у кого на парикмахера не было. Иметь волосы ниже лопаток считалось нормальным и в какой-то мере стильным.
Я же, заселившись в номер, который снял на два дня, спустился в местный салон красоты. Бриться мне после специального крема для псиоников не требовалось. Но постричься я давно мечтал. Пролистал буклет, подобрал для себя нечто похожее, что имел раньше.
Стрижка разом преобразила моё лицо. С удивлением я разглядывал себя в зеркале и даже понял, что смутило полицейских в том аналоге паспорта. Я сбросил килограммов пять и почему-то выглядел моложе своих двадцати девяти лет. И не из-за худобы. Приглядевшись внимательно к своему отражению, я отметил значительные изменения. Там, где у меня намечались морщины, кожа разгладилась. Да и цвет лица был таким цветущим, что я себе больше восемнадцати и не дал бы. Как-то эта пси-энергия на меня специфично повлияла.
В номере гостиницы я занялся тем, что перетряхнул доставшееся от Мирослава барахло. Раньше у меня доступа к чемодану не было. Когда лежал в больнице, я просто не знал о его существовании. А в центре все личные вещи положено было хранить на складе. Теперь я с интересом разглядывал своё «наследство». Часть вещей пришлось отложить. Если льняной костюм имел свободный покрой, то брюки, что были раньше в обтяжку, теперь сползали. Повезло, что мне подошли почти все рубашки и джемперы брата. Не настолько я сбросил вес, чтобы они болтались, как на вешалке.
Порадовала и заботливо упакованная обувь. Кроме летних туфель, что были на мне, в чемодане имелось несколько пар чего-то жутко дорогого. Одна пара, похоже, была из крокодиловой кожи. К нему в комплекте шел такой же ремень. В общем, в эти туфли я сразу влюбился. Еще раз перебрал брюки и огорчился, что они все болтаются в талии и сползают. Прикупить себе что-то новенькое? Заодно местные магазины посмотрю. Денег было жалко. Но разочек хотелось шикануть.
Я выпотрошил весь чемодан и обнаружил в боковом кармане сканы, так называемые местные фото. Тоже оказалось весьма познавательно. В основном, это были изображения самого Мирослава. Несколько фото с разными парнями и мужчинами. Семейных я не обнаружил. Скорее всего Мирослав их не стал брать. Жаль. Я бы не отказался посмотреть на папашу-убийцу. В том, что Мирослава убили, у меня не было никаких сомнений. За год я много чего узнал об этом мире.
На Мирослава наслали смертельное проклятие. Сам принцип проклятий я не совсем понимал. Что-то специфичное, местное. С этим как-то борются и даже лечат. Кроме врачей, в больницах работают Белые знахари. Вот они и правят ауру.
А еще где-то там, во дворце у царя-батюшки, есть телепаты. Тоже примечательные люди. Бррр…. Представил, каково это находиться в обществе того, кто читает твои мысли, и невольно поежился. Хотя псионики пусть и не читают сами мысли, но по цвету фона ауры могут примерно отследить, в какую сторону пошли мысли собеседника.
Закончив с чемоданом, я добрался до сумки. Тоже много чего полезного обнаружил. Еще копаясь в чемодане, удивился отсутствию нижнего белья. Даже решил, что Мирослав так поспешно убегал из дома, что позабыл трусы. Ан нет. Трусы и носки лежали в сумке вместе с прочей мелочовкой. В изящном кожаном несессере хранились приятные мужскому глазу мелочи в виде станочка для бритья, одеколона и так далее, включая расческу и зубную щетку. Мне эти предметы выдали в учебном центре. Как оказалось, имелось свое.
На самом дне сумки лежал кофр с драгоценностями. Немного, но в моей ситуации и это хорошо. Вдруг деньги понадобятся, и я продам. Или сам носить буду. Один набор из трех предметов мне очень понравился. Перстень, заколка для галстука и серьга. Перстень и заколка были стилизованы под ящерку с изумрудным глазом из глазури. А зрачком ящерки был самый настоящий бриллиант. Вещицы смотрелись стильно и дорого. Не удержался и примерил перстень. Я бы и серьгу вдел. Только пока не понял, в каком ухе здесь её принято носить.
Заколка для галстука озадачила. Я еще раз покопался в сумке, ища тот самый галстук. Затем пересмотрел вещи в чемодане. Кажется, те длинные кусочки шелка, которые я отложил в сторону, являются шейными платками и заменяют галстук. Нужно будет присмотреться к народу.
Очередным сюрпризом оказались кошель и мобильный телефон. Эти два предмета так хитро были спрятаны во внутреннем кармане сумки, что я их обнаружил не сразу. Кошель предназначался для всякой мелочовки и содержал медные, серебряные гроши и пять рублей золотом. Бумажных денег в этом мире не изобрели. Или «изобретали», но они не прижились, а потом все перешли на аналог привычных мне пластиковых карт. Кошель с деньгами я сразу забрал, а что делать с мобильным телефоном, не знал. Он-то активируется отпечатком пальца. А они у нас с Мирославом разные. Покрутил, покрутил я мобильник, да и вернул обратно в сумку.
Закончив с инспекцией всего барахла, я решил пообедать в ресторане гостиницы.
Обед из трех блюд плюс пирог с мясом, кисель и чай обошлись мне аж в целых сорок медных грошей! Мда… цены. Никак не могу перестроиться хотя бы мысленно на ту зарплату, что мне пообещали. Продолжаю «кутить и шиковать» на наследство от Мирослава.
После обеда я отправился в банк. Уточнил у портье, где ближайшее отделение, и мне даже дали в сопровождение мальчишку-посыльного. В самом банке я много времени не потратил. Открыл счет, предъявил выписку из учебного центра. Перебросил с карточки деньги и погасил задолженность. Служащий банка все время косился на мой перстень и очень уж лебезил. Кажется, вещица родовая. Лучше снять от греха подальше, когда вернусь в гостиницу. Пока же я снова пристал к народу, выясняя, где мне найти приличные магазины мужской одежды и как туда добраться.
Такси вызвал швейцар банка и сам же подробно объяснил водителю, куда молодому господину, то есть мне, нужно добраться. Таксист заверил, что сделает все в лучшем виде, и повез меня по альтернативному варианту Москвы.
От той столицы, которую я знал, эта значительно отличалась. Отчего-то большинство домов было построено из белого кирпича. Небоскрёбов или строений выше четырех этажей я не наблюдал. А потом мы вдруг неожиданно вывернули на набережную, откуда открывался вид на Кремль. Он оказался белокаменным!
Кажется, я понял, откуда в этой Москве мода на строения из белого кирпича. В целом, город мне понравился. Из-за обилия белокаменных строений он выглядел светлым и каким-то торжественным.
– Здесь Пассаж и торговые ряды, – прервал мои размышления водитель.
Почти рядом с тем местом, где в моем мире был ГУМ, располагались «бутики». Я немного струхнул. Раньше обходил подобные магазины стороной. Даже в экскурсионных целях не посещал. А тут почувствовал себя кем-то более значимым, кем являлся на самом деле, и рискнул зайти в один из салонов, где на витринах стояли мужские манекены.
– Что изволит молодой господин? – тут же подскочил ко мне продавец-консультант.
– Брюки, светлые, – обозначил я цель своего визита.
Продавец профессиональным взглядом «отсканировал» мой египетский лен, мазнул взглядом по перстню и повел за собой.
– Не желаете ли взглянуть на последнюю коллекцию Саламандры от Джованни? – поинтересовался он, увлекая меня в следующее помещение, скрытое за шторой.
Буквально через пару минут я въехал, что коллекция Джованни как-то связана с моим украшением на пальце. Помимо костюмов и брюк здесь находилась витрина с разложенными на ней мужскими аксессуарами. Я узнал похожие заколки для шейных платков, перстни и цепочки с кулонами.
– Обновленная коллекция этого лета, – поспешил пояснить продавец.
Сравнил свой бриллиант с тем, что было на витрине.
– Камни стали мельче? – поинтересовался я, поскольку мой камень был заметно больше.
– У вас скорее всего подарочный вариант. В новой коллекции изменены детали. Вот, посмотрите, у саламандр теперь изумрудные коготки, – продолжал суетиться продавец.
– Мне, собственно, интересны брюки, – напомнил я, в связи с чем сюда пришёл.
Консультант отлип от витрины и кинулся к нужному стеллажу. Из продемонстрированных нескольких пар брюк я выбрал ту, что по цвету была немного темнее оттенка кофе с молоком. Думаю, что с коричневой кожей крокодила они будут сочетаться идеально.
Отличительной особенностью всех брюк какого-то знаменитого Джованни было то, что на заднем кармане имелась вышивка все той же саламандры (а не ящерицы, как я сначала подумал). Изумрудный глаз тоже вышит, а вот бриллиант в зрачке был настоящий. Маленький, но реальный бриллиант.
Никогда не носил бриллиантов, тем более, на жопе. Но прикольно! И самым «прикольным» из всего этого оказалась цена в сто рублей за пару брюк! Годовая зарплата пси-опекуна.
Пока я мерил и крутился перед зеркалом, размышлял по поводу этой цены, меня жаба душила. С другой стороны также «давили» родные амбиции. Я же хотел «пустить пыль в глаза». Наверное, могу позволить себе одни коллекционные брюки. Кстати, сели они просто изумительно. Взгляд продавца стал таким масляным, а сам он так начал лебезить, что я решил поскорее закончить с покупкой и убраться из магазина.
– Заходите еще, скоро будет осенняя коллекция, – вышел следом за мной из салона консультант, не желая меня так просто отпускать.
Еле отбился и нырнул в торговые ряды. Больше ничего покупать я не планировал. Но посмотреть на товары хотелось. И остановился я снова перед магазином мужской одежды. Здесь на манекенах рекламировали те шейные платки, которые заменяли привычные мне галстуки. Довольно элегантно. Только я усомнился, что смогу так завязать и заколоть.
В гостиницу я вернулся как раз перед ужином. Оставил покупку в номере и пошёл в обеденный зал. По пути свернул на ресепшен и поинтересовался у портье, где мне найти информацию о сдаче жилья.
– Вам пансион или частное домовладение? – вежливо уточнил мужчина.
Ответить я сразу и не смог, промямлил что-то насчет цены, соседей и места поблизости.
– Уточню, – пообещал портье.
Уточнил он настолько быстро, что к тому времени, как я закончил ужинать, информация была подготовлена.
- Дом на Крепостнической сто восемьдесят рубликов в год, дом на Сущевке одноэтажный пять рублей за месяц, но предоплата за полгода вперед. Если не подходят дома, то рекомендую пансион мадам Кики. Отдельная комната. Приличные люди в соседях. Без питания два рубля в месяц, как и чем столоваться оговаривается отдельно.