Наше время. Зачем мы рождаемся - Ткачев Андрей 5 стр.

Недавно случилось увидеть одну шутливую надпись на майке: «Сделал дело, прикрой ветками». Надо закрывать за собой сделанное дело. Если дело это не великое, после которого гуляй смело, а физическое, человеческое. Это собака может мочиться на глазах всех остальных собак, и всех людей, и Господа Бога. Человек стыдится, он уходит в какое-то место, чтоб его не видели, потому что у него есть стыд. Он не может как кошка или собака – он должен быть как человек, а человеку предполагается чистота. Поэтому нужно так делать, чтоб вокруг было чисто. Выпил пиво – забери бутылку, выкинь в мусорник. Причем раздельные мусорники – самое лучшее. Пластик к пластику, бумага к бумаге, металл к металлу, стекло к стеклу. Это очень хорошо, что стали в различные контейнеры собирать мусор. Нужно сделать так, чтобы другой пришел на то же самое место и не проклял того, кто нагадил, безумного. Проклятия, они же как камни летят. «Какая свинья! Чтобы ему стать свиньей за то, что это красивое место обгадил! Теперь месяц мы не можем здесь появляться!» Человек просто проклятие понесет за подобное поведение.

О грязи очень важно говорить сегодня, потому что нормы общественной морали постепенно понижаются. Допустим, сейчас футбольный чемпионат. Фанаты – это вообще загрязнители. Вокруг них грязь и хаос. Битые бутылки, битые рожи, крики – и все на свете. Что в этом хорошего? Конечно, здорово, когда наши слабину не дают, гонят врага. Но плохо, что это все через грязь, через грех, через матерщину, через преступление всех нравственных законов.

Поэтому очень важно, чтобы было чисто вокруг нас, чтобы возле дома, где живешь, было опрятно. Вот посмотрите. Стоят два дома рядышком. Возле одного дома палисадничек, и там цветочки растут. Может быть, петрушка или картошка, клубничка, малинка, кустик сирени, смородины. Что-нибудь обязательно растет. Да и домик побеленный. А другой домик рядышком стоит, и такой же человек там живет. Только домик этот грязненький, и вокруг него загажено. Чертополох там растет, крапива – больше ничего. Там даже козе пощипать нечего. Где лучше жить?

Вы пришли, например, на постой – захотели переночевать. Где вы захотите провести ночь – в чистеньком домике с аккуратным хозяином или в грязном доме, с небритым неделю хозяином, который глаз не разлеплял? Ответ очевидный. Раз мы хотим опрятности от людей, почему мы сами неопрятны? Почему мы ведем себя грязно? Почему своих детей не учим?

Создается впечатление, что уже несколько поколений людей выросло, которым никто не говорил – ни папа, ни мама, – не плюй перед собой на землю, не бросай обертку от мороженого мимо мусорника… Мне кажется, что несколько поколений людей забыли, что нужно делать. Настолько люди забыли о чистоте, что стыдно об этом говорить, однако говорить об этом нужно. До тех пор, пока мы не разберемся со своей нравственной грязью, с нашими вечными завистью, гордостью, самомнением, глупостью, похотью, блудом, изменами, которые замучили всех. Со всем этим добром люди, обливаясь слезами, стоят перед аналойной исповедью. Пока мы с этим разберемся – давайте начинать с простых вещей. Сделаешь простое – получится сложное. Давайте полюбим чистоту, потому что чистюля имеет естественное притяжение к чистоте высшего порядка. Аккуратные, чистые, трудолюбивые люди в быту и в нравственности выше, чем охламоны.

Разговор о грязи в городе очень важен, поскольку у нас жизнь городская в основном – хотя книгу эту прочитают и где-то в деревнях. Разговор о нравственной и физической грязи не всегда один и тот же. Грязь от грязи отличается. Потому и разговор получается разный – в городе и в деревне. Особенно заметны грязь и чистота в деревнях. Например, вот чистый заборчик, покрашенный. Рядом цветочки растут, дорожка песком посыпана, калитка не перекошенная. Такое все аккуратное. Греет глаз. Не просто наличник на окне, а вырезанный: потрудился местный умелец. В городе человек не отвечает ни за что. Сидит он, например, на 8-м или на 15-м этаже, в бетонной коробке – и за какой кусок территории ему отвечать? Впрочем, конечно, и такому жителю есть за что отвечать, потому что этаж от этажа отличается. В зависимости от того, кто где живет. Но человеку нужно полюбить жить чисто, потому что в раю чисто. Грязи в раю нет.

В общем, человеку нужно полюбить чистоту, и этого требует сам Господь Бог. Говорит: я святой, я между вами, я не терплю грязи. Грязь я не люблю. Люблю порядок и чистоту.

Не мое дело! Картинки не с выставки

Какие существуют нормы поведения и что с ними делать?

Как нормы поведения связаны с тем, чтобы войти в жизнь Бога?

Выйти на улицу с «ирокезом», или в драных джинсах, или с булавкой в ноздре, или… или… Совсем недавно такое было невозможно. Большинство людей заел бы стыд. И общество чувствовало себя вправе фыркать и шикать, плеваться и морщиться на чудаков, нагло пренебрегающих усредненным стандартом. Эти времена ушли. Их уходу вначале радовались, как легкому бризу свободы. Теперь радости меньше, поскольку бриз свободы бывает часто предвестником бури своеволия. Я так хочу! Мне так нравится! Не ваше дело! Реплики эти звучат часто и всюду. Пришло время такую точку зрения оспорить. Не уничтожить, но указать тем, кто так говорит, на место. И прежде всего место это найти.

Есть некая музыка в словах «не ваше дело» и «я так хочу». Пусть не музыка, но какой-то чарующий аккорд. Здесь есть подлинная свобода или некая часть ее (абсолютной свободы человеку не дано). Нельзя ведь видеть идеал в сплошной муштре и однообразии. Эта музыка всем хороша, но когда ее включают на полную громкость после 23.00, может показаться надоедливой. Так что свободе нужны ограничители. Ты хочешь курить? На здоровье, как бы смешно это ни звучало. Но при этом ты не должен закапывать бычки в пляжный песок и стрелять ими из окна машины. Курить в закрытом помещении рядом с некурящими ты тоже не должен. Если человек решится продолжить этот ряд ограничений, он получит узду на морду красивого коня под именем «Свобода». Так должно поступать всюду.

Кажется, что нет таких частных дел, которые бы не имели общественного резонанса. Вот некто, к примеру, толстый. Диетологи ругаются, друзья смеются, сам человек собой недоволен, но на людях держит марку. Он всем говорит: мол, какое вам дело? И – «мне так комфортно», и – «за собой смотрите», и прочее. Действительно, телесная полнота есть личная и только этого человека проблема. Ну разве что еще проблема его жены и его портного. Ведь правда? Да, правда. Но только до тех пор, пока этот полный человек не оказался с другими пассажирами в одной маршрутке. Как только они стали соседями по автобусу или троллейбусу, его полнота стала не только его капризом, но и проблемой других людей. Здесь можно поспорить. В качестве аргумента – следующий яркий эпизод.

Одному человеку случилось лететь не так давно в самолете по соседству с дамой, которой и трех сидений было бы мало – не то что одного. А летел человек в Хабаровск, через восемь или больше часовых поясов. Серьезное испытание на любовь к ближнему! Ничего против этой дамы человек не имел и не имеет. Однако если бы она в ответ на упрек в полноте сказала: «Какое ваше дело?», ее невезучему соседу было бы что сказать.

Или еще пример. У человека плохой почерк. Ну кому какое дело? Он же не каллиграф и не герцог, ставящий исторические подписи на гербовых бумагах! Да, не герцог. Но вот он пишет записку в храме с просьбой помолиться о живых и усопших. Он-то пишет, но священник ни слова не разберет. Совершенно непонятно, кого поминать. Любой священник вам расскажет, как часто приходится работать дешифровщиком над именами, записанными с той же тщательностью, с которой курица «пишет» лапой по песку. Разве это личное дело? Ведь сродники молитвы лишиться могут. И разве твоя (моя) неаккуратность не выходит за рамки личного на уровень общего раз за разом, день за днем и год за годом?

Непотушенные костры, загаженные после пикников поляны, громкая музыка за полночь, бытовая грязь и хамство всюду прикрыты жлобской фразой «я так хочу» или «какое ваше дело?». Демократические свободы в их худшем виде. Найдутся ведь и концептуальные мыслители-адвокаты, рассуждающие о кошмаре «совка» и радостях либеральной свободы. Но всем пассажирам есть дело, едет их попутчик в трамвае с портфелем бумаг или с ведром краски. И пассажиры вправе не наслаждаться внешним видом своего попутчика, если этот вид выходит далеко за рамки здравого смысла. А не заметить таких странных попутчиков, простите, невозможно. Куда глаза деть от голых тел на летних улицах, от галерей наколок и пирсингов и прочей адской эстетики?

Ничего конкретного в условиях зашкаливающей свободы предложить невозможно. Только одно – подумать. А мысль не безделица. Мысль миры переворачивает. Можно подумать о том, где стоит проложить границу собственному своеволию. Где мое «я хочу» должно полинять на фоне общего «нельзя», «некрасиво», «стыдно». Жизнь бывает часто скотской и несносной именно оттого, что не всякий бывает озабочен вопросом удушения своего мелкого своеволия ради ближнего, находящегося рядом. Оно само не появится. Это нужно воспитывать, учить. Люди ставят дорожные знаки, предупреждающие об опасной кривизне дороги, о возможном скольжении, о ремонтных работах. Это не кажется странным. Более того, это признается естественным и необходимым. Но такие же необходимые вещи прописаны в законе Господнем. Прописаны принципы заботы о ближнем. Заповедано: заметив на дороге яму, прикрыть ее камнем или чем иным, чтобы скот ближнего или сам ближний не повредили себе, попав в яму. Заповедано: собирая урожай, не возвращаться вспять. Ягоды винограда или колосья на ниве, не собранные хозяином, должны остаться для нищих. Пусть бедняк питается тем, что ускользнуло от хозяйского серпа. Таких заповедей много, и главное в них – идея заботы о ближнем. Думай о других, а не только о себе. Ты не один на земле живешь. Вот красная нить подобных заповедей.

Рассказ отчасти соскользнул с одной темы на другую. Но обе эти темы фокусируются в краткой фразе: ты не один на земле живешь. Думай о других. Посолив свой ум этой солью, можно дожить до интересных и неожиданных плодов. А мысль не безделица. Мысль мирами движет.

Таинственная повестка

«Любого из нас, – говорил Дюрренматт, – можно посадить в тюрьму без объявления вины, и каждый в глубине души будет знать, за что».

Страшно слушать, но трудно возражать.

Человек, кто бы он ни был, на том последнем Суде сможет поднять глаза на Сидящего на престоле. Большинство людей будет стоять, опустив голову. Это в привычной земной реальности мы скручиваем нити оправданий и сплетаем кружева силлогизмов. На том Суде все будет проще и быстрее.

Речь идет не об абсурдном мире господина Йозефа К., вымышленного замечательным писателем Кафкой, – Йозефа, который не знает, за что, и не знает, кем, но уже осужден и должен умереть. Кафка описал внутренний мир человека, который уже не верит в Бога и не знает, Кто будет его судить. Однако этот человек продолжает ощущать неумолимость и неотвратимость суда в сокровенной глубине своего сердца. Такова внутренняя трагедия человека новейшей эпохи. Возникла абсурдная ситуация, замешанная на чувстве обреченности. Но в нашем случае Судья не прячет лицо и не скрывает статьи обвинения. Равно как и заранее объявляет вслух, что нужно для оправдания.

Ничего сверхъестественного для оправдания, как оказалось, не нужно. А только необходимо понять, что мир сей не есть место наслаждений, но каторга и юдоль печалей. Люди болеют, нуждаются в еде и одежде, терпят насилие, сидят в тюрьмах, бьются о тысячи окаменевших проблем, как рыба об лед. И нужно помогать людям нести крест свой. Нужно плакать с плачущими и радоваться с радующимися. Нужно делиться едой, пускать под кров путешествующих, навещать больных и переживать о заключенных. Нужно, по слову Антона Павловича Чехова, чтобы у дверей каждого счастливого человека стоял некто с молоточком и стуком в дверь напоминал счастливцу, что мир продолжает страдать и многим нужна помощь. Счастливый обязан быть сострадательным. У дверей нашего сердца как раз и стоит Некто, стучащий и ждущий, что Ему откроют. Это сказано в Апокалипсисе, и лучшее, что есть в литературе, традиционно вторит тому, что есть в Писании.

Христос – это действительно Бог, ставший человеком. Он стал одним из нас, чтобы мы ежедневно могли Его встретить. Как легендарные халифы древности одевались в простую одежду и обходили город, смешивались с толпой, вслушивались в разговоры, так и Господь наш смешался с нами и ходит ежедневно среди людей неузнанный. Он есть в регистратуре поликлиники и на автобусной станции; Его можно заметить в закусочной и в очереди у окошка в кассу.

Мы можем одеть Его, а можем отобрать у Него же последнюю рубашку. Мы можем пустить Его к себе в дом, а можем согнать Его с Его же жилплощади и завладеть ею преступно. Мы можем прийти к Нему в темницу, но можем Его же в темницу и посадить или по ложному приговору, или без суда и следствия. Мы можем бить Христа и лечить Христа. Мы можем вступаться за Него и можем сталкивать Его с дороги, как беззащитного слепого старика. В этом и будет заключаться великая новость Судного дня. Люди вдруг узнают, что все, что они сделали, – это они лично Христу сделали. Лично Христа оболгали, лично за Христа заступились, лично Христа обокрали, лично Христу вытерли слезы или перевязали раны. Тогда у праведников вскружится голова и они выдохнут в изумлении: «Когда же мы видели Тебя алчущим или жаждущим, раздетым или больным?» И Он ответит им удивительными словами, которые всякий из нас должен знать наизусть. И грешники тоже взвоют. Их претензии будут просты. «Разве я выбивал бы Тебе зубы, если бы знал, что это Ты? Разве мне жалко было бы дать Тебе денег, если бы я узнал Тебя?» И так далее, и тому подобное. Но в том-то и вина, что не видели, не узнавали, не замечали. Ломали кости Ивану Ивановичу, а плакал Христос. Писали донос на Петра Петровича, а в «воронок» ночью посадили Господа. И не узнавали Его потому, что не верили, не думали, не слушали совести. Явись Господь ныне во славе, кто не преклонится перед Ним, кто откажется Ему послужить? Карьеристы и подхалимы обгонят всех, чтобы первыми поцеловать оттиск Его стопы на земной пыли. Но Он благоволил поступать иначе. Он скрывает Лик Свой и является нам ежедневно в простом виде, чтобы служили Ему те, кто имеет веру и носит в себе благодать, как сокровище в глиняном сосуде. Чтобы действительно были достойны награды те, кто ходит «верою, а не видением».

Сегодня уже несколько раз каждый из нас видел Христа и не узнал Его. Мы привычно жмем Ему руку и спрашиваем: «Как дела?» Мы молимся Ему, не замечая Его Самого. Такова наша слепота. Таково поведение узников в тюрьме эгоизма. Но Слово Божие живо и действенно. Оно острее всякого меча обоюдоострого и проникает в наше сознание раз за разом, когда Евангелие читается и проповедуется. Христос рядом. Он воплотился не призрачно, но истинно и непреложно. Ему можно и нужно служить ежедневно через творение самых малых, самых простых добрых дел, сознательно совершаемых нашим ближним с памятью о Человеке-Господе.