Странное чувство зародилось в животе, когда я подумала об этом в первый раз. Он был тем, кто мог соперничать с Аликом. Алик был очень сильным и непобедимым в клетке. Я никогда не думала, что он способен проиграть матч; такое предположение ни разу не пришло мне на ум. Но этот парень, по крайней мере, на бумаге, действительно мог бы стать настоящим соперником.
Я должна рассказать об этом Папе. Рейз не может принадлежать к нижнему рангу. Если он может бороться так же хорошо, как поднимать тяжести, то он должен стать знаменитостью, войти в главный список. Это помогло бы нам получить представление о его прошлом, узнать историю, связанную с его именем.
— Рейз, — позвал его Виктор, пока я вносила заметки в свой блокнот, и я услышала, как об пол стукнули гантели. — Ты должен поприветствовать мисс Кису Волкову. Она руководит здесь всем, для своего отца. Он руководит всем шоу.
Рейз повернулся ко мне лицом; это ощущалось, словно дующий порывами северный ветер. Он привлек мое внимание. Делая последнюю запись в заметках, я подняла взгляд вверх на накачанного и мускулистого мужчину, который стоял передо мной, задыхаясь, соленый пот капал с него прямо на пол. Его глаза были опущены, нанесенные под ними черные отметины помогали скрывать их. Но, повторяя как заклинание, я мысленно просила его показать свои глаза, и, когда он поднял голову, я встретилась взглядом с парой карих глаз, в левом виднелось пятнышко синего… моего синего, цвета моих глаз…
— Т-ты? — прошептала я, словно опьянела от этого мужчины. Это был он. Он! Все сто и восемь килограмм веса. Темная кожей, которую покрывали шрамы, отметины и садистские татуировки. В его глазах всего на мгновение мелькнула вспышка, что он узнал меня, а в следующую секунду его глаза словно онемели, будто он блокировал меня, будто блокировал все, кроме ярости, скрытой в нем.
Я выровняла дыхание, задерживая свой пристальный взгляд на его брюшном прессе и груди, от меня не ускользнуло, как он сжал накачанные бедра, как напряглась и заходила его челюсть, пока я продолжала смотреть.
И его лицо? Наконец-то, я могла изучить его при свете, и Бог мой… он был красивый. Инстинктивно мои губы приоткрылись в удивлении, и тишину нарушил легкий свист. Лицо Рейза покрывала темная щетина, три больших шрама виднелись на его выветренной коже: один опускался вниз до его шеи, другой — проходил по щеке, еще один — прямо над его левым глазом. Но они не делали его менее привлекательным. Нет, по отношению к Рейзу нельзя было использовать «привлекательный». Суровый, грубый, темный, опасный, пугающий… противоположность понятию привлекательности. Но независимо от этого, я не могла отвести свой взгляд.
И потом эти карие глаза с частичкой синего просто буравили мою грудь. Стало слишком трудно дышать, выдавая эффект, который он производил на мое предательское тело. Мои соски стали твердыми, слишком чувствительными к нежному материалу топа. Подобно скользящему движению по ткани, удовольствие толчком отозвалось на клиторе, и мне пришлось бороться с желанием опустить свою руку к киске, следуя за вспышкой от моей груди.
И тогда одна мысль вырвала меня из транса, заставляя прийти в себя, пройдя через адские испытания. Я дала ему десять штук. Он был заинтересован. Я дала ему деньги для его мести… и он купил на них участие в «Подземелье».
— Виктор, оставь нас, — приказала я слишком резко, мое требование было встречено молчанием. Я посмотрела на Рейза, а он оглянулся за спину, напряжение между нами росло. — Виктор, выйди, — скомандовала я снова.
— Мисс. Киса…
— Виктор! Выйди! — прокричала я. Затем услышала, как Виктор вздохнул и вышел из тренажерного зала, хлопнув дверью.
Мое сердце в груди колотилось как барабан, и настолько сильно, что я боялась, его было слышно даже на расстоянии нескольких футов, которые разделяли нас. Его размеры пугали, холодный взгляд пронзал до костей, и мне пришлось бороться с желанием думать о Луке.
Но этот мужчина был не Лука.
Успокоившись, я спросила:
— Почему ты здесь?
Глаза Рейза вспыхнули, он сжал свои губы, но ответа не последовало.
Гнев стал наполнять мою кровь, я подошла ближе, наблюдая, как напряглась его мускулистая грудь, и я гневно спросила:
— Почему?
Из его горла вырвалось рычание, и он приблизился ко мне, пока я не уловила, что аромат свежего снега от его кожи смешался с запахом от его тренировки. Я ахнула, когда Рейз навис надо мной своим большим корпусом, заставляя меня попятиться назад, пока я не врезалась плечами в стену. Я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом и затаила дыхание.
Его карие глаза потемнели, когда он посмотрел на меня сверху вниз, его лицо стало красным.
— Рейз…
— Месть.
Вены и желваки подергивались в такт его ответу.
— Кому? — прошептала я, наблюдая, как небольшая бисеринка пота спускается вниз по его горлу до самой груди, до того, как мои глаза переместились на его рот. Его губы были полными, верхняя изгибалась в форме сердечка.
Рейз ударил ладонью по стене выше меня, заставляя замолчать, а его голова опустилась еще ниже к моей вздымающейся груди. Он глубоко вдохнул, упиваясь моим ароматом. Его лицо покраснело, и он на мгновение прикрыл глаза, нахмурив лоб.
Рейза начало трясти, его мускулы подергивались, и я могла видеть шторм со скоплением грозовых туч в его язвительном взгляде, когда он открыл свои глаза.
— Мужчине, который соврал. Мужчине, который причинил мне зло. Осудивший меня. И превративший меня в это!
Он попятился, хлопая себя по груди. Рейз подошел к боксерской груше и ударил в нее с такой силой, что тяжелая цепь под потолком лязгнула. Рейз наносил короткие удары, назад и вперед, назад и вперед, а я продолжала стоять напротив стены, просто наблюдая за ним.
— Что? Во что он превратил тебя? — осторожно спросила я, и тут же пожалела о своем вопросе, когда на лице Рейза промелькнула обида. По моей спине прошла дрожь.
Рейз замер и поднял забинтованную руку к лицу. Его жест привлек мое внимание, и он сказал:
— В этого убийцу. Этого монстра, которому нужна кровь, надо убивать, калечить, резать.
Мои руки задрожали, взгляд сфокусировался на татуировках. Рейз, очевидно, заметил мой взгляд. Подойдя к скамейке, он взял стальной кастет, потертый, судя по его внешнему виду, и с шипами, которые блеснули в свете флуоресцентных ламп. Я хныкнула.
Рейз подошел ко мне, насаживая кастет на руку и удерживая на мне взгляд. Страх сковал меня. Я пыталась подавить крик. Рейз не остановился до тех пор, пока почти полностью не приблизился ко мне, его руки сжались в кулаки, правый в стальном кастете он поднял до уровня брюшного пресса, его накачанного брюшного пресса в неровных, неравномерно нанесенных чернилами татуировках.
— Мои убийства, — заявил он холодно, при этом его голос звучал так, будто он проглотил разбитое стекло. Страх, появившийся во мне, усилился. Я сфокусировала внимание на его губах, лице, но не увидела ничего, кроме ярости. Это было так, словно любые другие эмоции отсутствовали, и лишь ненависть вырвалась наружу. Ничего человеческого во взгляде… но эти глаза… эти глаза!
— Больше шести сотен, — неожиданно добавил Рейз, возвращая меня в здесь и сейчас. Я проследила за движением его руки и поняла, что он только что сказал.
— Шестьсот, — прошептала я.
Губы Рейза изогнулись в озлобленной ухмылке. Его согнутая в кулак рука с кастетом напряглась, и я услышала, как хрустнули костяшки пальцев:
— Больше…
Рейз подошел еще на несколько футов ближе ко мне, протянул руку и поднес шипы к моей шее. Я не могла дышать, металл скользил вдоль моей кожи, а затем Рейз притянул его к своей голой груди и прошелся вниз по грудному прессу с тремя кубиками.
Когда он проткнул шипами свою кожу, кровь мгновенно проступила, и он потащил их вниз, оставляя неровную, кровавую линию. Все это время он не отрывал своих карих глаз от меня. Я хотела закричать. Хотела остановить его, чтобы он не причинял себе вред. Я хотела смотреть в эти глаза и представлять себе, что была здесь с Лукой. Моим добрым, красивым Лукой. С карими глазами и синим пятнышком, так похожим на мои глаза.
Но этот мужчина, этот Рейз, был испорченным. Слишком испорченным.
Он не был моим Лукой, не имело значения, как сильно я хотела, чтобы он оказался им.
Убирая шипы от туловища, Рейз направил руку в мою сторону, и я вздрогнула, поднимая вверх свою руку вместе с блокнотом и ручкой, чтобы прикрыть лицо. Ручка была вырвана из моих рук. Рейз положил ее в рот и раскусил пополам, выплевывая кусочки на пол. Чернила капнули на его кожу. Используя сломанную ручку для нанесения новой раны, Рейз сделал надрез, проведя как ножом, и растер чернила в открытой ране.
— Рейз! — пронзительно закричала я. Мне пришлось бороться с желанием выбить ручку из его рук. Но Рейз вскоре и сам отбросил ее, наклонившись своим ртом к моему уху, он сказал:
— Еще одно убийство… еще одного я убью ради тебя.
Как только я успокоилась, Рейз попятился. Он бросил свой кастет обратно на лавку, и, восстанавливая концентрацию, снова начал поднимать гантели и продолжил тренировку.
Похлопывая себя по груди, я сконцентрировалась на дыхании. Что, черт возьми, только что произошло? Кем был этот мужчина?
Рейз сделал паузу, лишь на мгновение, и, не взглянув на меня, произнес:
— Дуров, Алик Дуров из Бруклина, Нью-Йорк. Месть. Убить.
Холодный пот прошиб мою спину, когда он прошипел имя, выплевывая его словно яд. Я выбежала из комнаты, игнорируя Виктора, который прислонился к стене напротив, вбежала в офис и захлопнула дверь. Повернула ключ в замке для полной уверенности, что никто не сможет войти.
Добравшись до стола, я схватила свой телефон и набрала Талию… попав прямо на голосовую почту. Когда прозвучал сигнал, я нарушила тишину:
— Талия! Перезвони. Это срочно. Мне надо с тобой поговорить.
Отключившись, я села за стол, начиная проигрывать в уме, что только что произошло. Рейз был встревоженный. Холодный. Бесчувственный.… И меня безумно и необъяснимо влекло к нему. От него пахло свежим снегом, его грубое и небритое лицо, его накачанное и в порезах тело… мышцы, татуировки… то, как он зарычал, когда сказал, что…
Глаза. Я сошла с ума из-за этих глаз.
И он хотел отомстить моему жениху. Зная Алика, это желание могло быть продиктовано любой причиной. Алик годами создавал армию своих врагов.
Что если он убьет Алика? Что если в этом году Алик проиграет?
Я ждала печали, боли, но оцепенела. «Какого черта, Киса!» — выговорила я сама себе, чувствуя, что пора перестать думать о Рейзе, о невозможном.
Тем не менее, я продолжила мучить себя и открыла верхний ящик стола. Зарылась рукой под файлы и нащупала холодный металл, дотронувшись до края. Убедившись, что жалюзи закрыты, я вытащила старую потускневшую рамку и стала рассматривать картинку внутри, поглаживая рукой по стеклу.
Картинка была идеальной: двое детей, одна девочка и один мальчик, летний пляж. Мальчик обнимает рукой девочку за плечи, они так близко друг к другу и улыбаются. У нее светло-голубые глаза, а его карие, только в левом на радужке была такая же частичка голубого, как у девочки.
Они были предназначены друг другу.
Бог создал для них путь, когда они родились, благодаря которому они всегда смогут узнать друг друга, где бы они не находились на Земле.
Я подняла глаза и посмотрела на дверь, представляя глаза убийцы в другой комнате моего тренажерного зала… Рейз? Лука? Теплое чувство охватило меня от такой вероятности. Но нет, конечно, это было…
Невозможно?
Это было невозможно…правда?
Мой телефон зазвонил. Талия!
Я открыла его, вздохнула и сказала:
— Талия… кажется, я облажалась.
10 глава
Рейз
Мышцы болели от веса гантели, адреналин все еще бушевал в венах.
Раз…
Эти глаза.
Два…
Эта улыбка.
Три…
Это лицо.
Четыре…
Эти сиськи.
Пять...
Бросив тяжелые гантели на пол, я протопал к скамейке. Надев кастеты, направился к обтянутой кожей стойке. Я наносил удары, наполняясь чертовски приятным чувством эйфории от шипов, проскальзывающих сквозь обшивку укрепленного снаряда.
Я представлял торс, лицо, гребаную самодовольную физиономию задницы Алика Дурова, но эта женщина, босс «Подземелья», ее запах, окутавший меня, мешал мне сконцентрироваться. Наконец, я остановился и оперся на стойку. Тряхнул головой, мое сознание, как вспышки молнии, наполнились картинками. Песок, жара, мои губы соприкасаются с чьими-то другими. Но я не мог разобрать лица, не мог вспомнить…Черт, я не хочу вспоминать!
У меня одна цель. Один единственный шанс, чтобы убить Дурова, на моих условиях, на моей арене.
Отступив, я поднял кулаки, но лицо Волковой появилось вновь, в моем мозгу, оно не покидало мой гребаный мозг. Член стал твердым. Я обезумел от необходимости кончить.
Эта женщина.
С того момента, как я увидел, что на нее напали, я вынужден был действовать. Я спас ее. Инстинктивно что-то внутри подтолкнуло меня сломать его чертову шею.
И она управляла этим рингом? Она, твою мать, управляла этим смертельным рингом!
Я застонал. Эти сиськи, эти соски, выпирающие поверх ее топа. Отбросив голову назад, я зажмурился. У меня никогда не было женщины. Никогда не проникал ни в одну киску. Никогда не целовал ни одни женские губы. Но ее губы, я хотел их видеть обернутыми вокруг моего члена.
Бой. Сконцентрируйся на гребаном бое! Я твердил это себе, пока мой член подергивался, изнывая. Новая татуировка, как знак моего недавнего убийства, пульсировала. Я убил из-за нее… постороннего человека, незнакомца.
Разгневанное рычание нарастало в моем горле. Размахнувшись, я ударил кулаком в стойку, и она закачалась от силы моего удара. Кожа разорвалась, и дерево внизу раскололось.
Срывая кастеты, я ворвался в ванную и заперся в кабинке. Прислонившись к стене, сорвал с себя шорты. Схватив мой твердый член, я стал дрочить, теряясь в ощущениях.
Я закрыл глаза. Представил лицо Волковой, ее приоткрытые розовые губы, голубые глаза, которые смотрели на меня, затвердевшие соски, сжатые бедра и жар, разливающийся по ее гребаному красивому лицу.
Я зарычал, стал двигать рукой жестче, раскачивая бедрами назад и вперед, когда представил, что склонился над ней, сорвал трусики и погрузил свой твердый как камень член в ее задницу. Тепло, влажно и, как сдавливающие тиски, для моего члена.
Я с силой выдохнул, и теплый поток воздуха достиг моего стояка. Мои яйца напряглись и я, ударяя кулаком по стене, кончил: грудь покрывал пот, дыхание было глубоким и быстрым.
Открыв глаза, попытался успокоиться и вытер с руки горячую сперму. Я вышел из кабинки и заметил Виктора, ожидающего меня около боксерской груши, он с любопытством пялился. Пройдя до скамьи для пресса, я оседлал ее и опустился спиной вниз, схватившись за штангу. Виктор откашлялся.
Игнорируя говнюка, я приподнял штангу с подставки, чтобы начать свои повторения.
Кто-то, вероятно, Юрий, постучал в дверь и приказал:
— Рейз, выйди.
Положив штангу обратно на стойку, я встал и вышел в широкий тренажерный зал, мой взгляд уперся в площадку. Там я заметил бойцов, жаждущих пустить кровь, сдерживаемых, как дикие животные на поводке, тренерами, стоявшими рядом и наблюдавшими за ними.
Затем моя кровь похолодела, когда Дуров двинулся на меня сквозь толпу, его взгляд прищуренных глаз остановился на мне.
Я оставался на месте, борясь с непреодолимым желанием броситься вперед и сломать ему шею. Но я хотел, чтобы его смерть была долгой, очень медленной, унизительной. Дуров размял шею, покачивая ею из стороны в сторону. Мне все еще не удалось вспомнить, как именно он солгал, как отправил меня в ГУЛАГ, но, черт возьми, я не оставлю это просто так. Со временем я вспомню. Каждая клеточка моего существа говорила мне, что этот урод должен сдохнуть.
Алик остановился передо мной, его босые ноги попали в поле моего зрения. Опустив подбородок вниз, я изучал каждое его движение периферийным зрением. Он был создан для смертельных боев. Но таким же, мать его, был и я.