Он ничего не ответил, но все еще удерживал мою руку. Я догадалась, что это был первый раз за долгие годы, когда он нашел утешение. Конечно, я слышала об условиях содержания в подпольных русским тюрьмах, но то, что я слышала, не сравнить с тем, через что пришлось пройти Рейзу.
— Сколько тебе было лет? — спросила я, осыпая поцелуями его холодные, покрытые щетиной щеки.
Рейз сжал мои волосы в своих руках и ответил:
— Я… я не знаю. Трудно сказать сколько. Ни у кого из нас никогда не было дня рождения.
Вернув некоторое самообладание, не желая погружать его еще больше в неприятные воспоминания моими подозрениями, я продолжила:
— И они заставили вас сражаться? Насмерть? Детей?
Рейз кивнул, направив свой отсутствующий взгляд куда-то вдаль.
— Да. Они управляют целой сетью игорных заведений. Похожих на это.
Тошнота подкатила к моему желудку из-за того, что он сравнил «Подземелье» с ГУЛАГом. По крайней мере, я точно знала, что мы не заточаем и не насилуем детей, вынуждая их сражаться насмерть.
— Рейз, я не знаю что сказать. Я раздавлена твоей историей, — сказала я, чувствуя себя неадекватной — нет, жалкой.
Рейз сжал мой затылок, надавил вниз и робко поцеловал меня. Я сразу же растворилась в его хорошо знакомом поцелуе.
Потом он отстранился и посмотрел на меня.
— Был побег. Несколько бойцов освободились и убили охранников. В ночное время всегда было меньше охранников. Остальные заключенные тоже взбунтовались и стали сбегать.
— А ты как освободился?
Рейз скривил губы в усмешке.
— 362.
— 362? — удивленно переспросила я.
— 362, другой боец, единственный, с которым я когда-либо говорил, — тон его голоса изменился.
— Он был твоим другом? — предположила я.
Едва уловимая улыбка Рейза вновь сменилась безразличным выражением лица.
— Другом? — спросил он так, словно наслаждался звуками это слова на своем языке.
Мое сердце опять сжалось. Он понятия не имел, что это значит.
— Да, твоим другом. Ты говорил с ним, проводил время. Доверял ему… он нравился тебе?
— Я тренировался с ним. Он помог мне приспособиться к жизни в ГУЛАГе. Научил меня, как блокировать неприятные вещи. Мы никогда не сражались. В ГУЛАГе мы были лучшими бойцами. Когда случился бунт, он освободил меня. Большинство других просто не посмели бы подойти ко мне, боялись меня. Но не он.
Улыбка коснулась моих губ, и я спросила:
— И где он сейчас? Вы вместе добрались до Нью-Йорка?
Он покачал головой в отрицании.
— Я не знаю, куда он направился. Куда-то на запад. Мы все просто сбежали.
Рейз продолжал пристально смотреть на меня. Я подумала, что зашла слишком далеко в течение одной ночи. Он побледнел, его тело расслабилось. Почувствовав тепло, которое разлилось в моей груди оттого, что он доверился мне, я прижалась губами к его лбу.
Выражение лица Рейза смягчилось. Он дотронулся пальцем до моей шеи, а потом провел им вниз до моей груди. Я закрыла глаза, млея от его прикосновения.
— Хочу трогать тебя, — сказал он. Его палец остановился, и он посмотрел в мои глаза.
Поднеся к его лицу руку, я провела своим пальцем по его левому глазу с пятнышком синего.
Прикусив губу, я набралась храбрости, чтобы спросить:
— Ты заметил, что твой левый глаз — с пятнышком голубого, когда вся остальная часть коричневая?
Рейз изучал меня, поднял руку, чтобы коснуться глаза, он нахмурился. Я затаила дыхание в ожидании того, что он скажет. И вот тут моя надежда ожила, потому что он наклонил голову набок и поджал свои полные губы.
— Мы предназначены друг другу, — выдохнул он и прищурился, всматриваясь в мои глаза. — Твой синий оттенок точно такой же, как и в моем левом глазу.
Моя нижняя губа задрожала. Я больше не могла сдерживать рыдание, подступившее к горлу. Рейз понятия не имеет, почему я плачу. Как он мог знать, что произнося эти слова — «Мы предназначены друг другу» — пробудило во мне сразу два противоречивых чувства: большую надежду и глубокую печаль.
Это был Лука. Это должен быть Лука. Я убеждалась в этом все больше и больше. И это не было похоже на одержимые фантазии, какую-то глупую подростковую безумную влюбленность в этого раненного и неопытного мужчину, который был создан для меня. Все больше и больше я верила в то, что это было правдой, истинным, реальным. Соединенные Богом души.
Этот мужчина, этот подвергшийся пыткам большой и неуклюжий человек был моей половинкой. Оказалось, мама была права: даже потерявшись, у нас есть способ, чтобы вновь найти друг друга. Но, если это был мой Лука — он сломлен. Никаких воспоминаний. Я не решалась подталкивать его быстрее или дальше из-за страха отпугнуть его.
Взяв его за руку, которая все еще покоилась рядом с моим глазом, я потянула ладонь вниз и поцеловала ее в самый центр:
— Мы предназначены друг другу, — прошептала я. Губы Рейза растянулись в улыбке. И она, как короткий проблеск счастья на его лице, стала моей погибелью.
Боже мой, он был прекрасен.
Переместив руку ниже, к моей груди, счастливое выражение его лица сменилось жаждущим. Он сжал мою грудь, и я застонала, прикрыв глаза.
— Мне нравится касаться тебя, — пробормотал Рейз.
Тогда я положила руки на его плечи и толкнула на спину. Он позволил мне контролировать ситуацию, и я знала, что это все из-за его неопытности. Это сделало момент еще более особенным для меня. Он достаточно доверял мне, что бы позволить вести. Я оседлала его бедра и сразу же почувствовала, как его член уперся в мою задницу.
Наши взгляды встретились, и между нами пробежала искра. Бедра Рейза приподнялись, пытаясь пристроиться к моему входу. Наклонившись вперед, я положила руки ему на груди и стала медленно опускаться на его длину. Ни разу не оторвав свой взгляд от его лица, я наслаждалась каждой накатывающей волной удовольствия.
Когда я застонала и полностью опустилась на него, начала медленно двигаться вверх и вниз. Рейз закрыл глаза, его руки удерживали мои бедра.
— Открой глаза, — прошептала я, но Рейз покачал головой и сморщил лоб, пытаясь сконцентрироваться.
Я нахмурилась в недоумении, чувствуя неуверенность, до тех пор, пока Рейз не ахнул и не сказал:
— Я закрываю глаза, чтобы чувствовать, каково это быть внутри тебя. — Он положил свою руку на сердце и продолжил: — Эти глаза видели слишком много плохих вещей. Поэтому я буду чувствовать своим сердцем.
На мои глаза навернулись слезы от его красивых и душераздирающих слов. Наклонившись вперед, я прижалась к его груди, стала мягко целовать его шею, быстрее двигая бедрами. Длинный стон удовольствия, похожий на глубокое рычание, вырвался из его горла.
Рейз обхватил меня за талию, мое дыхание участилось, поскольку я чувствовала приближение оргазма, и его стоны удовольствия подсказывали мне, что он тоже близок к нему. Облизывая и покусывая его горло, я пропутешествовала к его рту, и Рейз немедленно встретил меня, сплетая наши мокрые и горячие языки так, что от этого по спине побежали мурашки. Я кончила так быстро и так сильно, что оторвала свой рот от Рейза и закричала от удовольствия.
Длинный стон Рейза вскоре присоединился к моему удовольствию, и я ощутила, как его тепло затопило мою матку, и он все еще удерживал мои бедра, наслаждаясь каждой секундой удовольствия.
Пытаясь выровнять дыхание, я лежала удовлетворенная в руках Рейза.
— Киса, — прошептал он, растягивая мое имя, и я замерла, молясь, чтобы он сказал что-то еще. Я знаю тебя. Я помню тебя. Ты — девушка, которую мне предначертано любить, ты — мое божественное благословение, мое солнышко. Но он не сделал этого. Вместо этого он глубоко вздохнул и сказал:
— Почему мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь?
И тут я поняла…
Мое сердце билось так, что готово было взорваться. Я уловила этот момент, и улыбка озарила мое лицо. Он не мог вспомнить детали, но глубоко внутри его разума, пережившего трагедии и насилие, было заблокировано его прошлое, чтобы защитить от ужаса настоящего, мой Лука… мой Рейз…Он знал меня. Он чувствовал, что между нами есть скрытая связь.
— Киса-Анна, — пробормотал он, запуская пальцы гипнотическим жестом в мои волосы.
Я резко вздохнула, и Рейз абсолютно ясно уловил это, заметил мою шокированную реакцию. Его руки замерли.
Подняв голову, я посмотрела на него сквозь набежавшие слезы и спросила:
— Почему ты назвал меня Киса-Анна?
Рез открыл рот, чтобы ответить, но затем медленно закрыл его снова.
— Я не… — он пробежался рукой по голове, словно это была вспышка мигрени
— Рейз? — спросила я.
Он моргнул, а потом снова сказал:
— Я не знаю, почему назвал тебя так… но думаю… мне кажется, это твое имя. Так правильно.
Кивнув сквозь слезы, я ответила:
— Да, действительно, так правильно.
Я положила голову на грудь Рейза и закрыла глаза, наслаждаясь прикосновением к нему, пока у меня есть такая возможность. Но я знала, что должна идти, и после того, как, не зная сколько времени провела в его объятиях, я неохотно оторвалась от него, заметив выражение лица… лица, в котором появилась… боль?
— Ты не можешь быть моей, да? — спросил он, опустошенным голосом.
— Я… я… это все сложно, — запинаясь и собирая свою разорванную одежду, я пыталась одеться и выглядеть как можно приличнее, молясь, чтобы длинный летний жакет прикрыл меня.
— Это из-за Дурова, разве нет? — выкрикнул он, проявляя свою дикую, необузданную натуру.
— Он опасный человек, Рейз.
Рейз поднялся на ноги, схватил меня за запястья, не давая застегнуть штаны.
— Я тоже.
— Я знаю, Рейз. Я знаю. Но ты не понимаешь. Мы обручены. Есть обязательства, — объясняла я, продолжая одеваться. Во мне смешались эмоции и мысли, омрачающие разум. Появились вопросы. Могу ли я объяснить все, что знаю Рейзу? Как мне решиться рассказать о связи с Братвой? Правильно ли заставлять его вспомнить, что случилось с моим братом, если он убил его? И каким образом мне выйти из-под контроля Алика?
— Но я хочу тебя. Ты придешь завтра снова? Ты нужна мне. Я снова хочу касаться тебя. Я не могу думать о тебе с ним.
Приведя себя в порядок насколько это возможно, я подняла голову, Рейз переплел наши пальцы и сосредоточил свое внимание на мне. Его глаза метались из стороны в сторону, пока он пытался что-то вспомнить. Я растаяла в тот момент, когда он наклонил голову и поджал губы.
Определенно, это был мой Лука.
Мне надо что-то придумать.
— Я приду сюда завтра, как стемнеет, — ответила я ему. Рейз вздохнул с облегчением и опустил плечи. — Но завтра, когда будешь тренироваться, ты не должен дать понять Алику, что мы были вместе. Он не должен знать.
Рейз снова напрягся.
— Меня он не волнует.
Я прикоснулась к его щеке и произнесла:
— Знаю, но мы, действительно, пока должны хранить все в секрете.
Рейз раздраженно выдохнул и кивнул в знак согласия. Потянувшись на цыпочках, я прижалась губами к его полным губам, еще раз соприкасаясь с его голым накачанным телом. Неохотно, я вышла из комнаты, удерживая взгляд на нем, пока не закрыла дверь, оставляя за ней любовь всей моей жизни.
Моя голова кружилась, а желудок сводило от страха и волнения.
Выходя из тренажерного зала, я поймала вопросительный взгляд Сержа, когда проскользнула в машину, но я проигнорировала его, по-прежнему ощущая последствия того, что Рейз был внутри меня.
Я улыбнулась про себя.
Киса-Анна… только Лука называл меня так по имени.
Я снова нашла свою любовь.
Я просто должна заставить его вспомнить, кем он был… до того, как ГУЛАГ изменил его. До того, как он исчез из моей жизни.
14 глава
Рейз
— Иди за мной, — подстрекал юноша девушку, пробравшись в ее спальню, которая находилась на первом этаже особняка ее отца. Он проверил, что ни одного из Быков не было поблизости, поэтому никто не мог поймать его.
— Куда мы идем? — спросонья поинтересовалась девушка. Выскользнув из своей кровати, она накинула спортивную кофту поверх розового топика с шортами, и протянула руку юноше. Он поджидал ее по ту сторону окна. Одетый во все черное, как вор. Девушка не смогла удержаться от смеха.
Юноша наклонил голову набок, поджал губы и спросил:
— Что тебя рассмешило, солнышко?
— Ты, — поддразнивала она, но все равно взяла его за руку, пока таяла от его улыбки. Дверь ее спальни скрипнула. Юноша и девушка застыли в панике, когда ее брат вошел в комнату.
— Что это за шум, Киса? — спросил брат, потирая сонные глаза, прежде чем опустить руки и пристально уставиться на пару, крадущуюся из окна. Он не был удивлен, когда увидел виноватые лица своей сестры-близнеца и лучшего друга. Брат закатил глаза и покачал головой.
— Куда ты, черт побери, тащишь Кису посреди ночи?
Мальчик посмотрел на своего лучшего друга и пожал плечами:
— На улицу. На свежий воздух. Выбирай любой вариант.
— На рассвете?
Юноша снова пожал плечами. Тогда брат скрестил руки на груди и приподнял бровь. Юноше пришлось влезть в комнату и встать лицом к лицу с братом:
— Родион, ну давай же, чувак! Не будь мудаком! Я хочу побыть с Кисой подальше от наших отцов.
Родион указал на Кису:
— Она — моя сестра, а ты пытаешься ее похитить!
— И моя девушка, — тут же ответил юноша. — Я никогда не сделаю что-то такое, что может причинить ей боль. Ты знаешь это. И я женюсь на ней однажды.
— Пожалуйста, Родион, мы будем в долгу перед тобой, — умоляла Киса, выглядывая из-за спины юноши. Родион посмотрел на нее, потом на друга, затем снова на нее. После этого брат покачал головой:
— Хорошо, идите! Мне надо поспать.
Он уже собирался выходить из комнаты, когда оглянулся и сказал:
— Смотри, чтобы она не залетела, иначе папа отрежет тебе яйца. Ей всего тринадцать, и она еще не твоя жена.
Юноша закатил глаза на своего лучшего друга, а лицо Кисы сделалось ярко-красным, она схватила ручку со стола и бросила ее в своего брата. Он лишь игриво рассмеялся в ответ. Родион вышел из комнаты, и юноша знал, что он их прикроет. Затем он повернулся к девушке, взял ее за руку и повел к открытому окну.
— Куда мы идем? — почти шепотом спросила она, когда он повел ее вниз, к пляжу.
Как только дом скрылся из виду, он положил свою руку ей на плечи и притянул ближе к себе.
— В нашу бухту. Куда же еще, солнышко?
Киса обернула руки вокруг его талии. Спустя несколько минут они оказались в скрытой от посторонних глаз бухте, когда юноша привел их к любимому месту. Он снял футболку, разложил ее на песке и сел, осторожно потянув за руку Кису, которая устроилась у него между ног, и он обнял ее за талию.
Юноша и Киса наблюдали за набегающими волнами, сохраняя тишину, яркая луна казалась огромной на фоне темной воды. Киса мечтательно взглянула на юношу и улыбнулась. На этом пляже они были одни, и это было идеально.
Голубые глаза Кисы были затуманены, когда она смотрела на юношу. Он уже тогда знал, как сильно она его любит. Для него она была самой красивой. Он не мог припомнить ни одного события, не связанного с ней. Даже когда они были детьми, она всегда была с ним, он всегда был рядом, чтобы защищать и лелеять ее. Он не видел никого, кроме нее. Даже тогда, в четырнадцать лет, никакая другая девушка не могла заинтересовать его. Он любил эту девушку. Он знал, что она предназначена для него, инстинкты говорили ему об этом. Вместе, как он считал, они были идеальны.
Он были частью преступной жизни. Юноша знал, что пройдут годы и им придется выполнять свои обязанности, она будет поддерживать его и никогда не поставит под сомнение его работу или выбор, потому что когда-нибудь ему придется возглавить Братву, русский преступный мир Нью-Йорка.