- Пошел ты! – рявкнул я.
- Я не о том, – усмехнулся он. – Это, конечно, тебе тоже нужно, но я о твоей ране, – я непонимающе на него посмотрел. – Ты же вчера голову разбил, кровь засохла, вчера не до этого было, – тихо проговорил он, смотря на костер.
Я дотронулся до своего лба, черт, больно.
- Как я ее посмотрю? – насупился я. – Тут даже зеркала нет!
- Боже… – простонал он. – Почему я застрял здесь именно с тобой?!
Он поднялся со своего места.
- Это твоя кара, – фыркнул я, тоже вставая.
- Пошли.
Он завел меня в палатку.
- Шапку сними, – бросил он, роясь в сумке. – Зная, твою маму, она должна была положить хоть зеленку…
Я попытался снять шапку, но боль резко усилилась.
- Ром, больно, – всхлипнул я.
- Твою ж мать, – рявкнул он. – Это же так глупо – реветь, когда слезами ничего не исправишь! – он поднялся на ноги и приподнял край шапки. – Ты же мужик, почему ноешь как баба?!
- Слезы – это слова, которые не может произнести сердце или душа, – надменно проговорил я. – Мама всегда так говорила, а еще она говорила, что плакать это не страшно. Страшно, когда человек не умеет плакать! Тогда он совершенно бездушный!
- Какой же ты… – простонал он. – Шапка прилипла из-за крови, – вздохнул он. – Подожди, воды принесу, на вот, разорви пока, – он кинул мне мою футболку.
- Так бинт же есть, – удивился я.
- Пока побережем его, – проговорил он, уже возвращаясь с котелком. – Дай сюда, – фыркнул он, вырывая футболку из моих рук. – Что, даже это сделать не можешь?! – рявкнул он.
- Хватит орать на меня, – прошипел я, терпя прикосновение горячего куска бывшей футболки к своему лбу. – Я понимаю, что ты ненавидишь меня, мою маму и отца, но сейчас, – я зло посмотрел на него. – Чтобы у тебя была возможность и дальше ненавидеть нас, нам нужно работать вместе, чтобы выжить! – он исподлобья посмотрел на меня. – Я все понимаю, – продолжил я уже немного спокойнее. – Ты был маленьким ребенком, у которого не заслуженно отобрали мать, а потом еще и отец вот так отвернулся. Об тебя просто вытерли ноги, рассмеялись над твоими чувствами! Твоя любовь и искренность никому оказалась не нужна, – я посмотрел ему в глаза. – А потом еще и удивлялись: «Почему ты таким стал?», «Что с тобой?», «Почему ты охладел ко всем?». Я все понимаю, – повторил я. – Но сейчас… Нам нужно забыть об этом на время.
Ромка был растерян и зол, он с силой надавил на мою рану, заставляя меня зашипеть.
- Я же просил тебя не лезть ко мне в душу, – тихо, но от этого еще страшнее, проговорил он. – Чего ты ко мне привязался?! Нет у меня ни чувств, ни души! Отвалите!!!
- Я тебе уже говорил, если ты будешь делать мне больно, то тебе самому легче не станет, – проговорил я, морщась от боли.
Ромка стянул с меня шапку, стал промывать саму рану.
- Достаточно всего лишь научиться улыбаться, – тихо и неожиданно проговорил он после долгого молчания. – Тогда все будут видеть в тебе лишь жизнерадостного человека…
Я удивленно на него посмотрел.
- Но это же не так… – осторожно проговорил я. – Ты не чувствуешь радости, ты только притворяешься, чтобы никто не смог снова сделать тебе больно.
Он лишь пожал плечами.
- Вы все ищите во мне только грязь, – фыркнул он. – А как говориться, кто ищет, тот всегда найдет, – он улыбнулся, но улыбка не затронула его глаз. – Да и мне смешно от этого, – усмехнулся он.
- Почему? – спросил я.
- Вы ведь ищите во мне то, чем сами полны, – фыркнул он. – Не вам меня судить!
Я пристально на него посмотрел. Он, действительно, так считает… Я тоже полон грязи для него?
- Самое ахуенное в этой жизни, знаешь что? – улыбнувшись, спросил он, беря какую-то мазь и разрывая футболку на ленточки.
- Что? – отозвался я.
- Быть бесчувственным. Никто тебя не может обидеть, задеть, оскорбить, – пожал он плечами. – У тебя нет чувств – тебе похуй, – я отвел взгляд.
Очень на него похоже, он просто отгородился от всего мира, закрылся от него.
- Это то к чему и тебе нужно стремиться, – усмехнулся он, насмешливо посмотрев на меня. – Люди издеваются над чувствами других людей и называют это любовью, – рассмеялся он. – Я этого не хочу. А вот ты идеальный кандидат для подобной мишени.
- С чего это? – нахмурился я.
Ромка стал забинтовывать мою голову.
- Ну как же, – усмехнулся он. – Депрессивный, все принимаешь близко к сердцу, полюбому влюбчивый, – он приподнял правую бровь в насмешке. – Тебе очень легко сделать больно. Если ты не мазохист, в чем я очень сомневаюсь, то должен избегать подобного.
- Я не мазохист. Но и бесчувственной сволочью становиться не хочу, – фыркнул я. – В этой жизни все можно пережить, пока есть для кого жить, кого любить, о ком заботиться и кому верить…
Он рассмеялся.
- Еще и наивный, – проговорил он.
- Разве это так плохо? – тихо спросил я. – Разве плохо стремиться видеть только хорошее в людях? – я спрятал взгляд, но ответа ждал с нетерпением.
- Может и не плохо, – вздрогнув, ответил он. – Но… Все не всегда так, как мы хотим, – с трудом проговорил он, не сводя с меня взгляда.
Я посмотрел на него. Ромка был растерянным, его глаза бегали по палатке, словно не могли за что-то одно зацепиться.
- Ром…
Он ехидно улыбнулся мне.
- Ну все, я тебя подштопал. Еще что-то болит?
Я прислушался к себе.
- Вроде нет… – отозвался я.
- Вот и хорошо, – хмыкнул он. – Было бы хреново потратить все сразу на тебя.
Я тут же насупился.
- Если бы не я, то этого вообще не было бы, – фыркнул я.
- Не ты, а твоя мама, – рассмеялся он.
- Не важно.
Я пристально осмотрел его.
- А у тебя? – он в этот момент убирал все обратно в сумку.
- А? – не понял он.
- Ну, ты сам как? – спросил я, чувствуя себя неловко.
Он снова задрал бровь, а потом рассмеялся.
- Все нормально, – заверил он меня. – Я же не плакса, как ты.
- Причем тут это? – разозлился я. – Если есть рана, то может быть заражение, нужно обработать!
- У меня все хорошо, – фыркнул он, отворачиваясь от меня.
- Побывал в аварии, прошел через зимнюю тайгу и абсолютно цел? – не поверил я. – Дай я посмотрю…
- Петь, я не гей, даже не пытайся… – ядовито усмехнулся он.
Я задохнулся от возмущения.
- Я тоже не гей!!!
- Ага, по тебе видно, – хмыкнул он.
Я схватил свою куртку, а потом выбежал из палатки.
Бесит! Как же он меня бесит!!!
Ноги бежали без моей воли, они несли меня подальше от этого недоноска, да простит меня его мать. Я бежал, холодный воздух разрывал легкие, в ушах по сто раз звучала его насмешка.
Чем я заслужил подобное?! Почему он настолько жесток?? Под ногами был лед. Тут есть речка??
- Эй!!! – услышал я крик.
- Пошел вон! – заорал я, мотая головой, стараясь вытрясти его голос из нее.
- Да стой ты, придурок, – меня повалили в снег, я больно ударился о лед. – Куда ты собрался?? – орал он.
- Подальше, – рявкнул я, пытаясь сбросить его с себя. – От тебя, от твоей злости и жестокости, понял?! Проваливай, ты не нужен мне!!!
- Ага, убежал, даже сумку с собой не взял, – тяжело дыша, проговорил он. – Долго б протянул??
- Лучше сдохнуть, чем быть с тобой рядом! – кричал я. – Отпусти меня, слезь!
- Не ори, – рявкнул он, впечатывая меня лицом в снег. – Всех животных созовешь своим ревом!
Я притих, но вырываться продолжал.
- Отпусти… – выдохнул я, когда силы меня оставили.
- Успокоился? – хмыкнул он, слезая с меня.
Я встал на ноги и не уверенной походкой снова пошел в сторону от него. Меня схватили за шкирку и поволокли обратно.
- Какой же ты идиот, – проговорил он.
- Отпусти! – взвыл я.
Ромка подтолкнул меня к костру, заставляя сесть, сходил в палатку и накинул на плечи одеяло. Оказывается, я убежал не так далеко, как думал.
- Какие у тебя признаки депрессии? – спросил он, тоже садясь на бревно, напротив меня. – Тебе, наверное, к врачу нужно, из-за все произошедшего?
- Как наступает депрессия? – усмехнувшись, переспросил я. – Постепенно, а потом внезапно. И вот ты однажды просыпаешься и боишься жить дальше, – фыркнул я. – Но не переживай. Такое состояние у меня уже давно, я привык, – я улыбнулся ему.
Ромка настороженно посмотрел на меня.
- Ты сейчас на психа похож, – проворчал он.
- Я давно им стал, – пожал я плечами. – И даже не отрицаю этого. Как думаешь, из-за кого? – опять улыбнулся я.
- У тебя крыша едет, – вздохнул он. – Наверное, из-за голода…
- Да, это голод издевался надо мной 12 лет, – хмыкнул я. – Он меня унижал, бил и сравнивал с грязью, ты прав.
Ромка поджал губы.
- Мне было жалко издеваться над тобой, – едва слышно проговорил он. – Но потом я понял, что это причинит отцу намного больше боли, нежели я буду просто обижаться и не разговаривать с ним, – пожал он плечами. – Ты просто способ отомстить ему.
- Почему ты не подумал обо мне? – всхлипнув, спросил я. – Я же живой… У меня есть чувства, эмоции… Мне тоже может быть больно как и тебе…
- Не реви, – бросил он, нахмурившись. – Достал.
- А как ты меня достал… – воскликнул я, размазывая слезы по щекам. – Ты к чертям уничтожил мою психику, а теперь жалуешься?!
- А ты позволил мне ее уничтожить, – фыркнул он, поднимаясь. – Нужно сходить за дровами. Я могу оставить тебя одного?
Я зло посмотрел на него.
- Что, боишься, что в костер прыгну, чтобы с собой покончить?! – взвился я.
- Боюсь, что снова дуростью начнешь маяться, а мне тебе опять спасать, – рыкнул он.
Я пристыжено опустил голову. Он и правда уже 2 раза спас меня…
- Иди, – бросил я.
- Петька… – предостерегающим тоном прошипел он.
- Никуда я не уйду, – фыркнул я. – Не дождешься.
Ромка усмехнулся, а потом ушел.
//=//=//=//
Ромки не было очень долго, я даже переживать начал. Вчера он намного быстрее вернулся. Может что-то случилось? Блин, нужно было с ним пойти… Черт!
Я наматывал круги по нашему лагерю, кутаясь в одеяло. Что могло случиться?? Он заблудился? На него напали звери?! Черт!!!
- Ты чего тут словно ужаленный носишься? – усмехнувшись, спросил Ромка.
Черт, даже хруст снега не услышал!
Я резко обернулся, улыбаясь ему. Ромка удивленно вскинул брови, я тут же попытался взять себя в руки.
- Просто начал переживать, что ты мог во что-то вляпаться, – фыркнул я.
Он рассмеялся, сбрасывая дрова на снег.
- Испугался? – кинув на меня язвительный взгляд, спросил он.
- Пошел ты, – буркнул я, отворачиваясь от него.
- Эй, – окликнул он меня, я обернулся, посмотрев на него через плечо. – Смотри, что мне удалось поймать…
Он достал из внутреннего кармана какой-то комок шерсти.
- Что это? – опешив, спросил я у него, подходя ближе.
- Белка, – хмыкнул он. – Камнем подбил, целый час за ней бегал…
Я во все глаза уставился на него.
- И что мы с ней будем делать?! – преодолев осознание того, что у нас появилась еда, спросил я.
- Как что, есть, – фыркнул он.
Я с сомнением на него посмотрел, садясь на свое бревно.
- А ты умеешь ее разделывать? – спросил я.
Ромка недовольно на меня посмотрел.
- Нет, – бросил он. – Но думаю, что-нибудь получиться, нож и голод поможет, – усмехнулся он.
- Ты ужасен, – скривился я.
- Не хочешь, не ешь, – хмыкнул он. – Хоть одна польза от тебя, речку нашел, может нам не нужно будет растапливать снег каждый раз.
- А чем ты лед собрался долбить? – спросил я у него, внимательно следя за его приготовлениями.
Он сходил за футболкой, расстелил ее на снегу, положил на нее труп белки, а потом достал нож.
- Посмотрим, может где-нибудь по близости есть сильное течение, там лед тоньше всего, если вообще есть, – проговорил он, пристально смотря на белку.
- У нас тут минус 25, как минимум, – хмыкнул я. – Естественно все замерзло.
Ромка ничего не стал отвечать, он настраивался на разделывание тушки белки.
- Ром, а ты сможешь? – тихо спросил я у него, еще сильнее кутаясь в одеяло. – Я бы даже и не знал, с какого краю к ней подступиться, – тихо признался я, но я решил остаться, чтобы в случае чего, тоже научиться.
Помощь Ромке не помешает, не хорошо, что он один все делает.
- Я должен, – тяжело сглотнул он. – Мы умрем с голоду, если не научимся выживать…
- Я согласен, но…
- Помолчи, – перебил он меня. – И так тяжко. Сложи пока дрова, чтобы просушились.
Ромка и для этого какую-то странную конструкцию придумал. Дрова складывались на «подставки», которые он смастерил сам из веток, довольно высоко над огнем, но жар от костра успевал высушивать их.
Потом я снова уселся рядом с Ромкой, у которого в одной руке была белка, а в другой нож. Он не сводил взгляда с белки, но рука с ножом дрожала.
- Ром, она уже все равно мертва, – попытался я подбодрить его.
- Знаю я! – рявкнул он. – А ты так и собираешься смотреть??
- Я хочу тоже научиться, – смутившись, проговорил я. – Хочу, чтобы и от меня польза была…
Он внимательно посмотрел на меня, а потом кивнул. Снова перевел взгляд на белку, тяжело вздохнул и был уже готов отрезать ей голову.
- Может ее сначала помыть? – осторожно предложил я. – Мало ли где она бегала…
Ромка вздрогнул от моего голоса, а потом отрешенно кивнул.
- Ты прав, посмотри, может в котелке еще осталась вода…
Я бросился к котелку, который так и остался в палатке, а потом уже побежал к Ромке, вода, слава Богу, была.
- Я осторожно полью, – предложил я. – Нужно еще оставить воду, чтобы потом отмыть кровь от мяса…
Ромка вопросительно приподнял бровь.
- Ты точно раньше никого не разделывал? – усмехнувшись, спросил он.
- Нет, – смутился я. – Просто у меня сейчас мозги работают, а у тебя немного в панике.
Он фыркнул, но не стал ничего говорить.
Потом Ромка, все же смог заняться белкой. Он стал отрезать ей голову, тут же хлынула кровь, пачкая его руки, но кость, он так и не смог перерезать, поэтому психанув, он ее просто свернул, дальше нож справился сам. Потом он разрезал шкуру вдоль позвоночника. Шкура снималась дальше сама, но не охотно. Лапы пришлось отрезать, потому что шкура порвалась на них, видимо, Ромка сильно потянул. Отбросив шкуру, лапы и голову на мою футболку, он положил ее себе на колени.
- Эй, – возмутился я. – Так ты все мои футболки переведешь! Я думал, ты белку на нее положишь!
Ромка недовольно стрельнул в меня глазами.
- А отходы ты куда девать будешь? – хмыкнул он.
Я непонимающе на него посмотрел.
- А зачем они нам?
- Не к чему, – хмыкнул он. – Но запах от них, привлечет голодных животных, забыл? Их нужно потом будет закопать подальше от нас.
- И обязательно в моей футболке? – фыркнул я.
- Может она хоть немного запах удержит, – тихо предположил он. – Я же не лесник тебе! Откуда мне все знать?! А ты что футболку зажал?!
- Просто на потом ничего не останется, – смущенно проговорил я. – Мало ли, что еще случиться…
Ромка рассмеялся и снова занялся белкой. Он вспорол ей брюхо и осторожно стал вытаскивать все внутренности. Меня чуть не вырвало. Сердце и печень он оставил, а потом раздвинул ее задние лапки в стороны.
- Ты чего делаешь? – удивился я.
Он потянул за ее кишечник, кажется, и вытащил из нее то, что нам было не нужно в ней.
- Она тоже ходит в туалет, – проговорил он, отстраненным голосом.
Я замолк, решая не мешать ему. Потом он стал вытаскивать из нее кости. С этим, мне кажется, он возился больше всего. У него никак не получалось их вытащить, психанув, Ромка просто разрезал ее на части, а потом спустил в котелок.
- Думаю, кости мы съесть не сможем, – задумчиво проговорил он.
- Даже не знаю, – улыбнулся я. – Я такой голодный, что кажется все съем.
Ромка рассмеялся, отмывая руки снегом.
- Помоешь ее? – спросил он.
- Конечно.
Я выпутался из одеяла, и стал мыть мясо, потом осторожно сложил его, не найдя места лучше, чем свое одеяло. Слил воду и снова набрал в котелок снега. Ромка подошел ко мне.