- Ты понимаешь, что если вы поругаетесь, то мы не сможем их вернуть? Когда тебе надоест с ними играть, ты решишь, что они тебе больше не друзья, то Бриана и Лесли всё равно останутся, даже если ты будешь против. Понимаешь?
- Понимаю.
- Точно? – Саймон наклонил голову и чуть сузил глаза.
- Точно-точно.
Мальчик смотрел с такой мольбой, что сердце юноши будто бы дало небольшую трещину.
- Хорошо, я поговорю с папой, - сдался тот.
Эрик накинулся на отчима, душа в объятиях.
- Крейг, ты такой хороший! Такой хороший! Я тебя так люблю, так сильно. Спасибо!
- Это не окончательно, папа может отказаться.
- Я знаю, - закивал мальчишка, не слезая с Саймона, - твоё обещание сейчас самое главное. Ты... ты раньше даже не слушал меня.
Он вдруг заплакал, отчего юноше пришлось успокаивать ребёнка, сажая обратно.
- Успокойся, милый, пожалуйста.
- Ты такой хороший стал, Крейг. Такой добрый. Ты стал играть со мной, вообще обращать на меня внимание. Это так здорово.
Эрик всхлипнул, свернувшись на сидении, словно маленький котёнок. Его рыжие волосы притягивали взгляд, а небольшая спина теперь казалась ещё меньше. Он быстро заснул, и Саймон не стал его тревожить. Приехав в имение, юноша осторожно взял мальчика на руки, чуть не упав под его весом, но героически донёс его до двери, а уже там их встретил Райан. Он не задал ни одного вопроса, лишь улыбнулся и забрал у парня сына, сразу направляясь в спальню.
Саймон неуверенно вошёл в кабинет. Здесь он был трижды, но мог лишь бросить взгляд на стены и обстановку. Сейчас же представилась возможность осмотреть всё. Одна стена была уставлена полупрозрачными полками, которые были вмонтированы в стену. Все книги находились в библиотеке, куда Саймон пока не совался, а тут аккуратно расставленные папки хранили в себе раритет. Газеты. Уже восемь лет как не выпускалась бумажная продукция из новостных изданий. Только электронный вариант. Книги, конечно, пока полностью не исчезли, но экологи добились своего. Деревьев становилось всё меньше, поэтому почти все страны приняли закон о том, что газеты – это предыдущий век, поэтому для них нет места в новом. С одной стороны, это было, конечно, правильно. Но Саймон помнил, как папа завтракал, уткнувшись в газету. Его тонкие очки еле держались на носу, а глаза пробегали по строчкам. Он трепал сына по макушке и гнал умываться, а сам, пока делал ему хлопья, краем глаза дочитывал статью. Замечательные и тёплые воспоминания. Газеты умерли раньше папы, но они для Саймона остались неразделимы. Папки стояли в хронологическом порядке. Здесь были выпуски только с сенсационными новостями, ничего лишнего. Юноша взял одну и открыл. Там лежали три газеты. Они все были в обложках, так что к бумаге нельзя было дотронуться. Все заголовки гласили: «Метка – смертельное удовольствие для омег». Этой теме Саймон посвятил много своего времени, написав в школе даже доклад. Газеты были одиннадцатилетней давности. В каждой из них говорилось о том, что главы «Большой десятки» приняли решение наложить запрет на метки для омег. Приводилась статистика последних десяти лет, где ярко показано: альфы просто убивали меткой своих партнёров. Смертность среди омег сильно возросла, поэтому главы стран выказали обеспокоенность. Всё это скажется на популяции. В одной из статей даже упоминалось, что альфы просто-напросто разучились ставить метки правильно. По гендерной традиции альфы прокусывали кожу своим омегам на шее или кисти, пробовали кровь на вкус (кстати, поэтому их сравнивали с карикатурными вампирами) и старались зализать рану, пока небольшое кровотечение не остановится. Некоторые даже царапали себе кожу и позволяли своей крови смешаться с кровью омеги. Якобы, метка по крови самая сильная. У некоторых народов были свои обряды. Славяне, например, обменивались только кровью. Просто прокус и односторонняя проба крови считалась недействительной. А многие арабы делали ровно наоборот: альфа прокусывал свою кисть и каждая его омега обязана была прикоснуться к крови любимого, губами или просто пальцем, не имело значения, главное, что он делил себя на всех. Естественно, это мероприятие требовало мер предосторожности. В дни свадеб, когда чаще всего и ставилась метка, дежурили кареты скорой помощи и реанимации. Были и противники меток, говоря, что это средневековое варварство и дикость, совершенно неуместная в современном обществе. Но врачи ещё пятьдесят лет назад доказали: помеченная омега живёт дольше, чем свободная. Сейчас эту тему уже не обсуждали. Саймон хмыкнул грустно, перелистывая страницы, рассматривая фотографии омег, которые лишились жизни: кого-то убила метка, а кто-то покончил с собой из-за нового закона. На данный момент статистика гласила, что всего лишь десять процентов населения планеты отмечаются. Если возлюбленные всё-таки хотят обменятся кровью и поставить метку, то должны предупредить правительство, написать завещание (это касалось омеги), сдать анализы на свёртываемость крови и различные противопоказания. И если все бюрократические пункты были соблюдены, тогда паре разрешалось ставить метку. Это происходило под наблюдением чиновника и врачей, готовых в любую секунду оторвать омегу от альфы и предоставить первую помощь. В их стране за последние одиннадцать лет, как только закон вошёл в силу, меток было сделано лишь тридцать шесть. Если возлюбленные ставят метку нелегально, то в любом случае оба (или один) садится в тюрьму. И хоть всё это звучит неприятно, папа говорил Саймону, что метка – самый прекрасный подарок, который только может подарить альфа своей паре. Этот риск того стоит. Омега неполноценна без метки. Даже если с альфой её роднят дети, взаимное чувство, то глубоко внутри каждая непомеченная омега несчастна. Папа говорил, что в их природе принадлежать кому-то одному, единственному. Родитель рассказывал, мягко улыбаясь, что ему самому такое счастье не удалось испытать, но если вдруг у Саймона будет добрый и понимающий альфа, то метку не заменят никакие кольца на пальцах, брачные договоры и заклинания о любви до гроба. Метка – единственное нерушимое обещание, данное навсегда.
- Малыш, - в кабинет вошёл Райан, смотря на мужа, - ты меня ждёшь?
- Да, - он закрыл папку, ставя её аккуратно на место, - хотел с тобой поговорить по поводу Эрика.
- Что-то не так? – Райан закрыл дверь и прошёл к столу.
- Он сегодня спросил меня, можем ли мы оформить опеку над его друзьями, Брианой и Лесли? И, честно признаться, я пообещал ему поговорить с тобой на эту тему.
- Это те близнецы из приюта? – спросил мужчина с прищуром.
- Двойняшки. Да, мальчик и девочка.
- Какие у тебя мысли по этому поводу? – альфа цепко посмотрел на юношу.
Саймон даже напрягся, стараясь не дёрнуться.
- Ну, я был ошарашен, и мыслей у меня пока маловато. Тем более, разве я могу решать?
- Понимаю, но ты мой муж, - Райан открыл ноутбук, почти не смотря на юношу, - и твоё мнение мне важно, даже если я категорически против.
- А ты категорически против? – Саймон сел напротив и протянул руку, чтобы закрыть лэптоп. Альфа рыкнул. Парень тут же убрал ладонь.
- Так что ты думаешь? – Райан вскинул на него взгляд.
Саймон испугался. Внутри билась решимость задать вопрос, а хочет ли сам альфа детей. От него. Не приёмных. И это напугало. Он играет роль, не ему решать, нельзя лезть туда, где тебя не ждут. Надо позвонить Крейгу, спросить, как бы он отреагировал, но ведь развод, по его словам, неизбежен, тогда Райан останется с тремя детьми, как ни крути, если сейчас они пойдут на поводу ребёнка. Саймон сглотнул, опустив голову.
- Не надо было мне говорить с Эриком на эту тему, наверное, - он встал. – Лучше поговори с сыном сам. Объясни ему всё.
Перед дверью юношу остановил резкий вопрос, заданный в спину:
- Ты не ответил мне, Крейг. Что ты думаешь по этому поводу? – с нажимом спросил альфа.
По коже пробежались мурашки, стало некомфортно.
- Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к сиротам, - ответил тот, повернувшись вполоборота, - но я приму любое твоё решение.
Саймон постарался улыбнуться, но вышло коряво.
Он упал на кровать и стал реветь, не понимая, что его так сильно обидело, и почему вообще эти слёзы резали глаза. Юноша не мог уняться, хотя не чувствовал ничего, кроме лёгкого беспокойства. Промаявшись, он захотел пить, но встать не смог. Не было сил. В сон Саймон провалился чуть позже.
Он начал бредить. Нёс какую-то чушь, что любит Райана и хочет быть с ним до гроба. Хочет родить ему ребёнка когда-нибудь, как только этого захочет сам альфа. Говорил вроде бы, чтобы они не обижали Эрика, ведь он хороший ребёнок, чувственный и добрый. Потом его передёргивало, он балансировал на грани сна и реальности. Ему снился Райан, его поцелуи и сильные толчки, как крупные ладони гладили по его телу, проходясь то вверх, то вниз, смахивали пот. Он обещал помочь, обещал любить и быть рядом. Саймон отчётливо помнил, как взял мужчину за рыжие волосы, притянув к себе, и со злобой прошептал, чтобы тот перестал в постели называть его Крейгом. Кричал, как только узел запер пенис мужчины внутри Саймона. Обливался слезами, стонал и ёрзал. Его пытались накормить, но он отказывался, льня к мужчине, чувствуя его запах так остро, что готов был задохнуться. А потом его будто бы ударили. Тело испытало облегчение от этой встряски. Тихий голос звал:
- Саймон, - пауза, - Саймон, родной, вставай. Саймон, ты слышишь меня?
... Глаза открылись. Юноша в ужасе раскрыл рот, похолодев всем телом. Он увидел несфокусированным взглядом рыжий затылок чуть поодаль и весь сжался, натянув на себя одеяло.
- Крейг, милый, вставай, - Райан стоял рядом с встроенным шкафом, надевая рубашку, - ты в порядке?
- Нормально, - хрипло.
- Чувствуешь себя лучше?
- А что случилось? – недоумённо спрашивает, осознавая, что лежит в кровати голый и какой-то чересчур липкий.
- У тебя была течка, - Гловер заправил рубашку в брюки и подошёл к кровати, - ты не помнишь?
- Я думал, это сон, ну или бред.
- Отчасти, - мужчина нежно погладил любовника по щеке, - ты был невероятен, милый, - улыбка. – Единственное, я не ожидал, что тебя так быстро подкосит, ведь у тебя течка должна была начаться месяца через два.
- Видимо, - Саймон сглотнул, - цикл сбился из-за Мексики, там ведь иной климат.
- Наверное так. Вообще, ты вёл себя необычно, но мне понравилось.
- А что именно?
- Попросил называть себя не по имени, а бурундуком, например.
- Ты врёшь! – юноша сел, стараясь не думать о том, что мог наболтать в бреду.
- Серьёзно. Бурундуком или кроликом. Я посчитал это забавным. Извини, малыш, я тороплюсь, - Райан легко поцеловал его в лоб и улыбнулся. – Постарайся больше лежать, ты слишком бледный.
Юноша кивнул. Он проводил взглядом мужчину, а потом метнулся в ванную. Зрелище было одновременно завораживающее и неприятное. На теле нашлись несколько засосов и около десяти или двенадцати отметин от пальцев, зубов и шлепков, так как некоторые были с характерными следами, а другие просто большие и расплывшиеся. Наверное, им было хорошо. Райан никогда не кусал Саймона, не проявлял такую животную грубость, но течка, его запах, заставили разум альфы помутиться. Юноша чувствовал себя немного уставшим и всё. Ни боли, ни дискомфорта.
В ванне он пролежал с час. Смотрел в потолок, изучая абсолютно ровную белую поверхность, стараясь ни о чём не думать, хотя на ум приходили сцены из его сна-бреда, в который он провалился. Гловер там был чудовищно сексуальным и сильным альфой. Он рычал, кусал и подчинял. Скалился, улыбался зубасто и наблюдал за реакцией. Как хищник, добытчик. В принципе, их секс и в некоторой степени увечья Саймона мало волновали. Самое главное, что он сказал мужчине. Потому что реплика, которую он слышал утром, была сказана именно Райаном. Вряд ли это случилось наяву, иначе Гловер бы задушил младшего, затем нашёл бы старшего близнеца и похоронил их вместе.
Весь день ему было не по себе. Некоторые мышцы ныли, как будто он бегал марафоны дней десять к ряду. Пришлось копаться в бессчётных шмотках брата, чтобы найти водолазку, иначе перед Эриком будет неловко. Но мальчик особо не докучал. Он просто посматривал на Саймона, явно желая задать вопрос.
- Тебя что-то беспокоит? – юноша сел на диван, рассматривая игрушки.
Мальчик повернулся к нему, смотря снизу вверх. Он мялся, вытянул ноги, пошарил руками по полу, взял игрушку, повертел её в руках и только потом, тщательно разглядывая шёлковый ковёр, тихо спросил:
- У тебя был омежий индикт?
- Да, - ответил Саймон, прекрасно понимая, что Райан Эрику объяснил, почему тот свалился так резко.
- А это, ну, больно?
- Я мало что помню.
- И боли не помнишь? – мальчик резко поднял голову и жадно впился в отчима взглядом.
- Нет, - беззаботно. Он похлопал рядом с собой, и Эрик тут же забрался на диван. – А тебе уже интересно? Почему?
- Меня же тоже это ждёт, - мальчик засмущался. – Я хочу знать.
- Милый, всё случится ещё не скоро, - Саймон приобнял ребёнка, погладив его по голове. – Со временем ты узнаешь.
- Расскажешь? Я ведь, я мальчик... но не такой как папа, а я хочу быть похожим на папу.
- Ты сможешь быть на него похож, если захочешь. Твой пол тут никакой роли не сыграет. И быть омегой не так уж плохо.
- Но индикт...
- Эрик, это наша природа, от неё не убежишь, и течка, - как только юноша произнёс последнее слово, мальчик весь залился краской, - помехой тебе в жизни не будет. Я бы не хотел быть альфой.