– Где ж летали, соколик наш?
– Здравствуйте, Анисья Игнатьевна, – невозмутимо ответил Антон. – Неужто прихворнули со вчерашнего дня?
Сухонькая седовласая пациентка в том же строгом платье, с тем же цветастым платком на плечах и в шнурованных ботинках небрежно отмахнулась.
– От старости могила лечит, хворать некогда. Только вот к зубному записалась, коронку подправить.
– Что ж, удачи вам, – попытался ускользнуть Антон.
Однако Анисья Игнатьевна заступила ему дорогу.
– Погоди, и к тебе дело имею. – Старушка поправила на плечах платок. – Как говорится, сделал добро – не жди худа.
– Слушаю вас, Анисья Игнатьевна.
– Полечил бы ты Вальку, внучку моей подруги. Кашляет она, а к врачу не идёт…
– Пусть на дом вызовет: приду – разберемся. Всего доброго, Анись…
– Постой, торопыга! – начала сердиться старушка. – Тебя она вызвать не может. Она с участка доктора Блумберг.
– Извините, – в свою очередь рассердился Антон, – но пациентов с чужого участка я не лечу. Роза Марковна врач с большим опытом, и уж поверьте, кашель она одолеет.
– Ну да, и комар лошадь свалит, если волк пособит.
– При чём здесь комар? Роза Марковна – отличный специалист…
– Уймись ты со своей Розой Марковной! – сверкнула глазами старуха. – Можешь ты просто зайти, осмотреть и лекарство назначить? Мало ли кто к кому ходит. О чём не сказывают, о том и не допытываются. Болтать ведь не обязательно.
Мимо них процокала каблучками Зоя. Щёки её алели румянцем. Глянув на Антона из-под ресниц, она, покачивая бёдрами, направилась в регистратуру. Анисья Игнатьевна, неодобрительно прокомментировала:
– Была бы постель, а милый найдётся. Не туда глядишь, соколик. Как насчёт моей просьбы? – Из потёртого кошелька она выудила не менее потёртую пятисотрублёвку. Само собой, доктор, не бесплатно.
Веснушки Антона покраснели.
– А вот сейчас, Анисья Игнатьевна, мы с вами поссоримся.
Старуха казалась довольной.
– Ладно, Антон Алексеевич, не в обиду. – Спрятав деньги, она извлекла из кошелька клочок бумаги. – Вот Валькин адрес. Заглянешь сегодня?
Антон едва не застонал.
– Ничего не обещаю, договорились?
Анисья Игнатьевна сунула бумажку в карман его халата.
– Хоть ты и крутой чувак, – усмехнулась она, – а с бабой-ягой не сладишь. Сделай так, чтоб девушка не кашляла. – И старуха направила свои стопы к дантисту.
Антон беззлобно про себя выругался.
В своём кабинете он застал небритого пациента, жалующегося медсестре на расстройство мочевого пузыря. Надежда Фёдоровна вела с ним утешительную беседу, завершение которой Антон застал.
– …а после сорока многие мужчины вообще писают затруднённо. Гиподинамия и нерегулярная половая жизнь. – Медсестра бросила инквизиторский взор на вошедшего Антона. – Доктор вам подтвердит: с простатой шутки плохи.
Пациент потёр небритую щёку.
– Что же мне к проституткам ходить? При моей-то малахольной бабе…
– К проституткам направления не выдаём, – отрезала Надежда Фёдоровна без намёка на юмор. Лицо её под седеющим пробором горело миссионерским пылом. – Мы только рекомендуем, а выполнять наши рекомендации или нет – решайте сами. Антон Алексеевич, тут у мужчины проблемы…
– Уже понял. – Антон присел за свой стол, где лежала раскрытая амбулаторная карта. – Сейчас во всём разберёмся.
Антон осмотрел небритого страдальца, выслушал его заунывные жалобы и с чистой совестью направил больного к урологу, для облегчения выписав цистон в качестве мочегонного. Глядя вслед ушедшему пациенту, Надежда Фёдоровна солидно уточнила:
– Простата?
– Как в воду смотрели, – кивнул Антон.
И наступило короткое затишье. Короткое настолько, что Антон не успел даже очистить банан и вскрыть пакет с кефиром.
Очередной пациент, пришедший померить давление, прервал скромный обед врача. Это был хорошо знакомый гипотоник, директор детсада, у которого с утра, по его словам обнаружилась «фатальная слабость и головокружение отнюдь не от успехов». Давление и вправду оказалось пониженным, но в больничном пациент не нуждался: он лишь отлучился с работы в поликлинику и намеревался на работу вернуться. В ответ на предложение врача меньше есть и повысить хоть как-то физическую нагрузку директор детсада только рукой махнул, в смысле «где уж нам». Привычно усмирив благие свои порывы, Антон выписал ему апилак, и они расстались до следующего приступа «фатальной слабости».
– Ну что за люди! – нахмурилась медсестра, осуждая всех, кто к собственному здоровью относится наплевательски. – Для себя же пальцем не шевельнут! Думают, напичкался лекарством – и гуляй!
Антон распечатал наконец пакет с кефиром.
– А сами-то?
Надежда Фёдоровна ждала формулировки обвинения и, не дождавшись, что называется, полезла в берлогу к медведю:
– Что сама?
Вместо ответа Антон не спеша очистил банан и приложился к кефиру. Однако в дверях кабинета возникла старшая медсестра.
– Доктор Климов – к Брагину! – скомандовала она, шелестя накрахмаленным халатом. – Что-то вы, Антон Алексеевич, зачастили.
Надежда Фёдоровна осторожно полюбопытствовала:
– Зачем, Татьяна Олеговна? Не в курсе?
Старшая медсестра колыхнула сдобными телесами.
– В их интимные отношения меня не посвящают: я лишь курьер. Доктор Климов, прервите свой йоговский пир, торопитесь к шефу.
Антон откусил от банана и запил кефиром.
– Нравится мне ваш халат, Татьяна Олеговна, – сказал он. – Можно его потрогать?
Старшая медсестра глянула из-под ресниц.
– В каком месте?
– Вам решать. Давно хочу проверить, хрустит ли он под пальцами.
Татьяна Олеговна отступила в коридор.
– Смотря под чьими пальцами, доктор Климов. Не поперхнитесь молочно-кислым продуктом. – Дверь за ней закрылась.
Антон хмыкнул.
– Как тут не влюбиться!
Надежда Фёдоровна хмуро покачала головой.
– Антон Алексеевич, во что вы опять вляпались?
– Почему вляпался? Может, мне премию дадут. – Антон смял кефирный пакет и бросил в корзину для бумаг. – Сейчас выясним.
– Умерьте там свой гонор, – напутствовала медсестра.
– Буду ниже плинтуса, – пообещал Антон, выходя.
Пациенты в коридоре не толпились, то есть не было ни одного. Словно лимит на хворобы до понедельника был исчерпан. Антон прошагал к лестнице, взбежал на третий этаж и рванул на себя дверь завотделением.
Брагин, сидя на рабочем месте, покусывал зубочистку. Облик его, казалось, детально отшлифован был кинорежиссёром. Великоватый халат нелепо топорщился, галстук где-то сбоку, и проницательные глаза в красных прожилках – крупным планом – взирали на плакатного мужчину, демонстрирующего своё тело в разрезе. И – опять же крупным планом – морщины мыслителя на лбу, возросшем в результате облысения.
– Стучаться надо. – Завотделением фокусировал взор на зубочистке, торчавшей во рту.
Антон вернулся к двери, постучал и молча уселся на стул.
Брагин сломал зубочистку и отбросил. Судя по всему, он уже принял на грудь – голос его звучал хрипло, но язык пока не заплетался.
– Зачем вызвал, догадываешься?
Антон качнул головой.
– Ни сном ни духом.
Завотделением выдержал паузу, распрямил спину и вдруг улыбнулся.
– Плечо не болит. Спасибо.
– Скоро заболит опять, – заверил Антон. – И не только плечо.
– Все там будем, – парировал Брагин. – Разве что за исключением вас, просветлённых.
– Семён Петрович, вы мыслите, как дебил.
После короткой паузы завотделением устало произнёс:
– Дебил, не дебил – время рассудит. – Он придвинул к себе лист бумаги с рукописным текстом. – Валуева Нина Николаевна – диспетчер ДЭЗа. Знаешь такую?
– Продолжайте! – потребовал Антон.
– Что тут на хрен продолжать?! Она такой хай тут подняла…
– Пусть катится в жопу! Я заходил к ней дважды – дверь не открыли! Я позвонил в регистратуру, отметился! Можете проверить!
Завотделением неуклюже изобразил гнев.
– Ах, ты позвонил?! Медаль тебе за это повешу! А вот она, представь, утверждает, что от плохого самочувствия заснула и звонка в дверь не слышала. А ты, плачется она, не только лишил её своевременной медицинской помощи, но не выдал ей к тому же и документ, подтверждающий её нетрудоспособность.
– Я ж её, подлюгу, на улице встретил…
– Ой, Антон, заткнись! За кого ты меня держишь? Думаешь, я поверил хоть слову этой суки? В Минздрав она пожалуется, лоханка дырявая! Но ты, Антон Алексеевич… Ты меня просто изумляешь. Жалко тебе выдать ей траханный больничный лист? Да пусть она трижды с ним усрётся, не то комиссии задолбают нас до посинения. Короче, так… Сегодня же пойди к ней, извинись и оформи больничный вчерашним числом, под мою ответственность. Сделаешь?
Антон встал со стула.
– Извиняться не буду.
Брагин с облегчением перевёл дух.
– Шут с тобой, не извиняйся. Но бюллетень оформи.
– Если дверь откроет. Ночевать там не собираюсь.
– Никто и не требует. Вот погоди, уйду на пенсию, оценишь тогда…
– Все там будем, – передразнил Антон. – Время рассудит.
Завотделением извлёк из ящика стола фляжку со стаканчиком.
– С понедельника. И ты оценишь, как я прикрывал твою одарённую задницу. – Сжав стаканчик в кулаке, он глотнул из фляжки. – Тебе не предлагаю, дабы не спровоцировать шквал нотаций.
Антон топтался у двери.
– Как это, с понедельника? Семён Петрович, вы пугаете или всерьёз?
– Или. Нынче утром в кабинете Шаповалова я встретился со своей преемницей официально. С характером дамочка. Погоди, она построит вас в шеренги и под бой барабанов погонит выполнять инструкции. Ладно, ступай: мне тут ещё прибраться надо.
Антон продолжал топтаться.
– Э-э… Семён Петрович… ничего изменить нельзя?
Брагин поправил съехавший галстук.
– Не нужно рыданий, Антон Алексеевич. Никто не окочурился, не потерял штаны в публичной библиотеке… – Он вытряхнул в рот последние капли из фляжки. – Ступай, говорю. Не то отправлю за бутылкой. – И бросил выходящему Антону вдогонку: – Про Валуеву не забудь! Выдай больничный этой прошмандовке!
Спускаясь по лестнице, Антон осмысливал ситуацию. Жаль расставаться с Брагиным, но куда деваться? Как тонко подметил Ибн Рошда: «Когда нет решения, нет и проблемы.» Часы показывали без десяти двенадцать, притом пациентов у кабинета и в кабинете не было.
Медсестра встретила Антона встревоженно, и Антон вкратце изложил ей суть конфликта.
– Пойду сейчас умасливать эту царевну-лебедь, – подытожил он в досаде.
– Кирпичом бы её по чайнику! – посочувствовала Надежда Фёдоровна. – Не берите в голову, Антон Алексеевич, чёрт с ней! Просто сделайте, как сказал Брагин.
Тут Антон сообщил ей, что с понедельника Брагина отправляют на покой. Известие это, однако, впечатления на медсестру не произвело.
– Ну и ладно, – отреагировала она, пряча дарёные тюльпаны в просторный пакет. – Отдохнёт на грядках, а мы отдохнём от него.
– Чем же он вас так утомил? – язвительно осведомился Антон.
Ответить медсестра не успела, ибо в кабинет впорхнула взбудораженная Зоя.
– А конфеты где? – полюбопытствовала она. – Без меня оприходовали?
Надежда Фёдоровна глянула исподлобья.
– Внуков решила побаловать. Возражения есть?
– Со внуками не конкурирую, – легко согласилась Зоя. – Куницын мой не пробегал?
Дверь распахнулась.
– Куницын твой, – передразнил сменщик Антона ехидным тенорком, – за тобой только и гоняется. Привет всем, кого не видел.
Зоя захлопала ресницами, изображая туповатую секретаршу.
– Ой, Вячеслав Иванович! С этой диспансеризацией у нас такая неразбериха…
Куницын перебил:
– Неразбериху эту зовут Зоя Гринько! – Тенорок его повысился на терцию, притом гладко зачёсанные волосы подчёркивали дряблость кожи. – Где данные по тестам на туберкулёз?! Во вторник я их видел, теперь не могу отыскать!
Зоя продолжала хлопать ресницами, но было заметно, что гнев начальства ей по барабану.
– Вячеслав Иванович, найду я ваших туберкулёзников. Но если будете так орать, я впаду в кому.
Сдержав смешок, Антон обратился к своей медсестре:
– Пойдёмте. Пора освободить коллегам помещение.
Надежда Фёдоровна проворно подхватила свои вещи.
– Ну да, мы ведь ещё вызовы не взяли…
Доктор Куницын указал на корзину для бумаг.
– Опять банановая кожура, кудесник биополя!
Антон похлопал его по плечу.
– Не ворчи, Славик. Скажи лучше, как там вчерашний твой пациент, которого в пот гонит? Иннокентий, кажется?
Куницын испустил вздох.
– Педик этот… Как он меня достал! Зря ты брякнул ему, что он не болен. Во-первых, из-за этого он плешь мне проел. Во-вторых, он болен реально. Дождусь результатов анализов, но и без них мне очевидно…
– Всё, молчу! – Антон поднял вверх руки. – Впредь не полезу! – Он повлёк Надежда Фёдоровну к выходу. – Пока, ребята. До понедельника.
Вслед ему Куницын бросил:
– Слыхал про Брагина? О том, что его на пенсию.
– Проинформирован, – отозвался Антон, и дверь за ним закрылась.
Доктор Куницын, мужчина средней упитанности, воззрился на свою медсестру.
– Ещё и не орать на тебя?
– Желательно, – подбоченилась Зоя. – Я и так работаю, как трактор.
– Трактор здесь неуместен. Не сменить ли тебе профессию?
– Только после вас.
– Может, прекратишь наконец ёрничать?
– Может, начнёте наконец приём? Там вас люди ждут.
Вячеслав Иванович грузно присел за стол.
– Чтоб тебя… Приглашай.
Зоя выглянула в коридор.
– Туберкулёзники есть? – И, перекрывая встревоженный гул, распорядилась: – Если нет, заходите по очереди!
Доктор Куницын тихо застонал. В глазах его, однако, мелькнуло нечто, похожее на улыбку.
Глава 8
Если вчера после полудня стояла теплынь, то сегодня было прямо-таки жарко. Будто Земля, притормозив, начала вращаться в обратную сторону, к лету. Расстегнув рубашку ещё на пуговицу и закатав рукава повыше, с сумкой на плече Антон шагал по своему участку. И конечно же, насвистывал «Сан-Луи блюз». В завершение рабочей недели вызова было два, плюс один и ещё один. Два – законные! – вызова поступили от старшеклассников: першение в горле, насморк, температура: типичные симптомы ОРЗ – в такую вот погоду! Плюс вызов – разумеется, липовый – к диспетчеру ДЭЗа Валуевой с целью выдачи ей, заднице с ушами, больничного листа, чтоб не скандалила. И последний вызов – вообще никак не оформленный – на чужой участок, по настойчивой, мягко сказать, просьбе, старушки Земновой, задолбавшей доктора-милягу пословицами-поговорками до такой степени, что он, олух небесный, взял адрес некой Валентины, которая, видите ли, кашляет. Такой вот получился расклад. И в такой именно последовательности намеревался терапевт Климов реализовать право граждан на бесплатное медобслуживание. И очевидно, воодушевлённый почётной своей миссией, участковый врач насвистывал и покачивал сумкой, входя в дом старшеклассницы Оли.
Беглого взгляда на завёрнутую в одеяло пигалицу Антону оказалось достаточно, чтобы определить: девчонка симулирует. Причём мамаша её, интеллигентная дама в очках, похоже, подозревала то же самое.
– Что у неё? – настороженно осведомилась она. – Жить будет?
Антон, присев на стул у кровати, достал фонендоскоп.
– Сейчас выясним.
Девчушка прямо-таки съёжилась. Старательно шмыгая носиком, она тёрла глаза, очевидно, чтобы те покраснели. Мать наблюдала за ней поверх очков.
– Ну! – потребовала она. – Поведай нам о своих недугах! Температура с утра была тридцать восемь и две. Не знаю, как она это делает.
Девчушка отчаянно пыталась спасти положение:
– Мам, ну правда… Першит в горле, дышать трудно…
– Насколько трудно? – съязвила мамаша.
Антон сделал строгое лицо.
– Поднимите верх пижамы, синьорина. – После того как школьница Оля, трепеща, подчинилась, он тщательно прослушал грудь её и спину. Затем с помощью чайной ложечки осмотрел гортань юной симулянтки, после чего объявил: – Острое респираторное заболевание. Режим постельный. Желательно, чай с мёдом или с малиновым вареньем. Справку для школы выпишу вам до среды.