— Детоньки, миленьки! Не вы ли скот выпустили?
Солдаты помолчали-помолчали да опять просят:
— Дай же, бабушка, поесть нам!
— Возьмите, детоньки, кваску да ломтик хлеба: будет с вас!
И вздумала старуха похвалиться, что провела их, загадала загадку:
— А что, детоньки, вы люди бывалые, всего видели. Скажите-ка мне: ныне в Пенском, Черепенском, под Сковородным, здравствует ли Курухан Куруханович?
— Нет, бабушка!
— А кто же, детоньки, вместо его?
— Да Плетухан Плетуханович?
— А где же Курухан Куруханович?
— Да в Сумин-город переведен, бабушка!
После того солдаты ушли. Приезжает сын с поля, просит есть у старухи, а она ему:
— Поди-ка, сынок! Были у меня солдаты да попросили закусить, а я им, дитятко, загадала загадочку про петуха, что у меня в печи; только они отгадать не сумели.
— Да какую ты, матушка, загадала им загадку?
— А вот какую: в Пенском, Черепенском, под Сковородным, здравствует ли Курухан Куруханович? Они не отгадали. «Нет, — говорят, — бабушка». — «Где же он, родимые?» — «Да в Сумин-город переведен». А того и не знают, что у меня в горшке-то есть!
Заглянула в печь, ан петух-то улетел; только лапоть вытащила.
— Ахти, дитятко, обманули меня, проклятые!
— То-то, матушка, солдата не проведешь, он человек бывалый.
Палицами ударились — палицы поломалися; копьями соткнулися — копья извернулися; саблями махнулися — сабли исщербилися. Тут Алеша Попович повалился с седла, как овсяной сноп. Обрадовался Тугарин, хотел бить Алешу Поповича, а Алеша увертлив был. Увернулся Алеша под конное чрево, с другой стороны вывернулся и ударил Тугарина булатным ножом под правую пазуху. Спихнул Тугарина с добра коня и кричит Тугарину: