Роман
Г-ну Жан-Клоду Ларушу,
моему издателю, который столь эмоционально рассказывал мне о волнующих событиях 20-х годов прошлого века, более известных как Трагедия на озере Сен-Жан, что в очередной раз пробудил во мне желание окунуться в историю региона, который стал мне так дорог.
В знак моего уважения и искреннего расположения.
Моему сыну Яну,
которого я, со всей любовью, сколько ее есть в моем материнском сердце, благодарю за неизменную поддержку и ценные советы. Ты – волшебник образов, и я так тобой горжусь!
К читателям
Дорогие читатели, вы прекрасно меня знаете! Ну разве могла я оставить на полдороге к счастью свою красавицу Жасент? Став медсестрой в своей родной деревне Сен-Прим, старшая из дочерей семейства Клутье, на долю которого выпало столько тяжких испытаний весной 1928 года (во время наводнения, в результате которого пострадали окрестности озера Сен-Жан), только начинает открывать для себя радости семейной жизни с Пьером.
И, как вы помните, крошка Анатали после долгих мытарств наконец-то воссоединилась со своей семьей.
На своих хрупких плечах это дитя несет тяжкое бремя – мысли об Эмме, матери, которая родила ее и сразу же отдала в чужие руки, а впоследствии умерла насильственной смертью. Но кто отец девочки? На этот вопрос ее родственники до сих пор не знают ответа.
Разоблачение породит новые конфликты и огорчения… но на этом я умолкаю.
На страницах этой книги, как и в «Скандале у озера», я попыталась описать трагическую судьбу скромной семьи, живущей в прекрасном краю с холодными зимами, куда я неизменно возвращаюсь почти каждый год – благодаря своим книгам, а также вашей поддержке и одобрению.
Что ж, история продолжается, и мне очень хотелось сделать сюжет еще более захватывающим, более трогательным, чтобы он вам уж точно не наскучил.
Еще раз обращаю ваше внимание на то, что любое сходство с людьми, которые когда-либо жили или живут и поныне, случайно, за исключением, разумеется, тех случаев, когда он или она согласились быть упомянутыми на страницах моего произведения.
Обнимаю и желаю вам приятного чтения!
Глава 1
Сквозь метель
Сен-Прим, деревня на берегу озера Сен-Жан, пятница, 4 января 1929 года
На тропе бушевал ледяной ветер. Его порывы с пугающей силой вздымали свежевыпавший снег, который, зависая в воздухе, принимал странные, эфемерные очертания, наводившие на мысль о порожденных зимой фантастических существах, – чтобы тут же рассыпаться по капризу неистовствующей вьюги.
– Торьё! Надо же было разыграться такой метели! – вскричал Жозюэ Одноглазый. – Вы уж меня, дамочка, простите!
Жасент с трудом различала звук его хриплого голоса; слов было не разобрать. Закутавшись в толстое шерстяное одеяло, она сидела в санях этого колоритного мужчины и думала только о том, как уберечься от холода. «У меня не было выбора!» – твердила она про себя.
Лицо молодая медсестра закрыла шарфом до самых глаз, а шапочку надвинула на брови. Сейчас эти бирюзовые глаза с ужасом смотрели на белую пустыню, которая, казалось, вот-вот поглотит путников. Как бы молодая женщина себя ни уговаривала, ей казалось, что завывает и ворчит не метель, а стая вышедших на охоту волков.
«Да когда же мы наконец приедем?» Этот вопрос не давал Жасент покоя. Собаки тянули упряжку вот уже два часа, но развить полную скорость им мешали выпавший накануне обильный снег и сильный ветер. Жасент Дебьен, в девичестве Клутье, родилась и выросла в этих краях, а потому знала, сколько опасностей угрожает им с Одноглазым.
Была середина зимы, и дни стали немного длиннее, но все же до наступления ночи оставалось совсем мало времени. Неожиданно разозлившись, миловидная «медсестричка», как прозвали ее жители Сен-Прима, встала на колени и повернулась, чтобы ухватиться за спинку саней. Оказавшись лицом к лицу с человеком, втянувшим ее в эту пренеприятнейшую историю, Жасент, собравшись с силами, крикнула:
– Вы мне солгали! Я никак не успею вернуться домой до наступления ночи!
Он с трудом расслышал ее слова и пожал плечами. Молодая женщина всмотрелась в выразительное лицо этого загадочного человека. Жозюэ лукаво прищурил единственный глаз. Его седая борода покрылась инеем, как и мех на капюшоне. Мужчина не удостоил молодую медсестру ответом, лишь насмешливо улыбнулся, приоткрыв несколько уцелевших зубов, желтых от табака. И повелительно взмахнул левой рукой, приказывая ей сесть на место.
С трудом сдерживая слезы, Жасент вынуждена была подчиниться. Спасаясь от обморожения, она с головой нырнула под одеяло и, совладав со страхом, стала шевелить пальцами на руках и ногах. От холода не спасали даже кожаные рукавицы с шерстяной подкладкой и пара крепких сапожек, подбитых овчиной.
«Только без паники! Я должна сохранять спокойствие и довериться Господу, – мысленно уговаривала себя Жасент. – Жозюэ Одноглазый – человек сильный и отважный. Благодаря ему я смогла привезти Анатали домой к Рождеству. Кто-то из его друзей поранился, так что у меня не было выхода. Я исполняю свой долг медсестры, вот только… Я не думала, что здесь, в Сен-Приме, у меня будет столько забот».
Молодая женщина проглотила слезы, и на губах у нее появилась ироническая усмешка. Насколько проще было работать в больнице, в окружении знающих докторов, когда на помощь тебе всегда готовы прийти усердные монахини и коллеги-медсестры! После обучения в Монреале и годичной практики в больнице Отель-Дьё-Сен-Мишель в Робервале она и представить себе не могла, что ради визита к больному, не способному передвигаться самостоятельно, ей придется преодолевать большие расстояния по заснеженным полям и лесам.
«Мэр уверяет, что со дня на день должен приехать новый доктор, который сменит наконец престарелого мсье Фортена. Но его, увы, всё нет и нет!» – думала женщина.
Чтобы хоть немного успокоиться, Жасент стала перебирать в памяти наиболее приятные моменты своей повседневной жизни. В сентябре прошлого года она вышла замуж за Пьера Дебьена, свою первую любовь, и была с ним очень счастлива. Они оба ценили простые радости жизни, такие как ужин под убаюкивающее ворчание чугунной печки и привычные домашние хлопоты, без которых не обходится ни одна семья; зато, управившись, так приятно, обнимаясь и сгорая от нетерпения, подняться в спальню, чтобы насладиться друг другом на льняных простынях, под подаренными Сидони стегаными одеялами…
– Анафема! – закричал Одноглазый таким раскатистым голосом, что его пассажирка вздрогнула. – Вот она, эта чертова зверюга! Мадам, подайте мне мое ружье, быстрее!
В этот момент вожак упряжки отпрыгнул в сторону и сани сильно занесло.
– Дайте же ружье! Да поосторожнее, оно заряжено!
Молодая женщина выбралась из-под одеял. Поглядывая по сторонам, она вынула из брезентового чехла оружие и протянула его Жозюэ, не отрывая при этом взгляда от тощего волка, бегущего неровными скачками рядом с упряжкой в шесть собак. Все вокруг казалось пугающе нереальным: висела густая снежная пелена, временами нарушаемая порывами норд-оста.
– Что происходит? – крикнула Жасент.
– Этот волк – бешеный! – прицеливаясь, рявкнул в ответ Одноглазый.
– Откуда вы знаете?
– Знаю, и всё тут! Торьё, а ведь мы почти на месте! Пригнитесь пониже, я буду стрелять!
Мрачно громыхнул выстрел. Замерев от ужаса, Жасент не сводила глаз со стремительно мчащегося дикого зверя. Осознав, что Одноглазый промахнулся, она перекрестилась.
«Боже милосердный! Только не бешенство, только не этот ужас!» Страшная болезнь унесла немало жизней охотников и трапперов. Чтобы заразиться, достаточно было одного укуса. Бешенство поражало енотов, лис и волков, а те передавали инфекцию другой лесной дичи и домашнему скоту.
Одноглазый пальнул еще дважды. Треск выстрелов заглушили лай и рычание собак; напуганные близостью хищника, они понеслись еще быстрее. Вскоре упряжка резко свернула к темной постройке, окруженной молодыми елочками. Жасент пронзительно взвизгнула, когда сани задели сугроб и перевернулись набок. Удержаться не удалось, и ее с силой отбросило назад. Оглушенная ударом, женщина, раскинув руки, осталась лежать на промерзшей земле. Но, даже находясь в полуобморочном состоянии, она сумела различить характерный запах костра, в холодном воздухе казавшийся особенно отчетливым. «Бог мой, наверное, сюда-то мы и ехали! Скоро я буду в тепле и безопасности!»
Надежда оказаться под кровом, рядом с пылающим очагом, навела Жасент на мысль о Пьере. Лежа с закрытыми глазами, женщина представила, как муж склоняется над ней и на его красивых губах появляется ласковая улыбка. В следующее мгновение ее встряхнула чья-то сильная рука – резко, без намека на супружескую нежность.
– Медсестра Дебьен! Вас не оглушило? Еще одно несчастье на мою голову!
Жалуясь на судьбу, Жозюэ Одноглазый бросил ружье на землю и принялся поднимать молодую женщину, чья неподвижность его встревожила. Жасент моментально пришла в себя. Горя гневом и возмущением, она оттолкнула траппера, поднялась на ноги и осмотрелась. Всё тот же холодный, тонущий в снежной дымке пейзаж окружал их со всех сторон, словно клетка.
– Вы застрелили больного волка? – грозно спросила она, глядя на охотника в упор.
– Ну да, застрелил, а вы что думали? Целиться я не разучился. А вы, дамочка, меня напугали. Идемте, познакомлю вас с моим приятелем Фильбером. А потом вернусь и соберу нашу поклажу! – сказал мужчина, указывая на вещи, лежащие на снегу в нескольких шагах от них. – Еще надо запереть собак да осмотреть моего старичка Дана, вожака упряжки. Может, волк успел его цапнуть. Анафема!
– Перестаньте ругаться, мсье Жозюэ. И давайте поспешим! Я замерзла.
Мужчина горделиво выпятил грудь под толстой курткой из черной медвежьей кожи: приятно, когда такая красивая женщина называет тебя «мсье».
– Это поправимо, – отвечал он. – До сарайчика осталось не больше пятидесяти шагов. Да и ветер, кажется, утихает.
Жасент решила не спешить с упреками и жалобами, пока они с Одноглазым не войдут в обещанный сарай, на поверку оказавшийся нагромождением ржавых листов железа и досок, которые, судя по виду, не рассыпáлись только благодаря большому количеству дров, сложенных тут же в поленницу. Молодая женщина остановилась на пороге и вздохнула с облегчением – ни холод, ни ветер ее уже не достанут.
– Проходите, медсестра Дебьен! Там, в глубине, есть маленькая дверка. Нам не придется снова окунаться в метель, чтобы войти в дом к бедняге Фильберу! – сказал Одноглазый.
– Минутку, мсье! – воскликнула Жасент. – Мне нужно кое-что вам сказать, и, из уважения к моему будущему пациенту, я сделаю это здесь. Вы поступили дурно и всерьез меня рассердили. Вы лгали, когда говорили о расстоянии между Сен-Примом и жилищем вашего друга. Вы пообещали, что я буду дома еще до наступления темноты. Господи, какая глупость с моей стороны – во все это поверить! Но я не могла пренебречь чувством долга и оставить без помощи раненого старика. А вы, вдобавок ко всему, заявили, что небо скоро прояснится и не будет ни метели, ни снегопада.
– Что ж, тут вы правы, я слегка приврал. Но кого еще я мог попросить о помощи? В наших краях докторов нет. А насчет погоды я ошибся, с кем не бывает…
Не удостоив старика взглядом, Жасент, не снимая варежки, тыльной стороной руки стала отряхивать снег со своей курточки.
– Торьё! Вы же сами решили стать медсестрой! А где ваш чемоданчик? Он наверняка остался лежать возле саней!
– Сами за ним и сходите! Только сперва объясните мне, как мсье Фильбер поранил ногу. Я хочу быть готова, хочу заранее знать, что у него за рана.
Одноглазый нервно потер подбородок, потом кашлянул, прочищая горло.
– Хм! Что тут объяснять? Укус – он и есть укус.
– Укус? Его укусила собака?
– Да нет же! Этот треклятый волк, что бродит тут со вчерашнего дня!
Дело было еще хуже, чем ей представлялось. Ошарашенная Жасент замерла на месте. Ей хотелось накричать на Одноглазого, наброситься на него с кулаками, однако она сдержалась.
– Но это же безумие! – вскричала медсестра чуть не плача. – Теперь-то я понимаю, откуда вы знали, что этот волк – бешеный! О чем вы только думали? Нужно было сразу привезти вашего друга в деревню, а оттуда отправить в Роберваль. Или хотя бы предупредить меня, ведь я не захватила ни вакцины, ни сыворотки, которые нужно дать больному. Боже милосердный! Вы хотя бы промыли рану водой с мылом или спиртом? Когда его укусил волк?
– Вчера… Я прижег рану раскаленным железом. Мой приятель так кричал, что было слышно, наверно, на Северном полюсе.
– Раскаленным железом?!
Молодая женщина дрожала от возмущения. Она уже размышляла о том, что будет делать для спасения несчастного Фильбера. Жозюэ Одноглазый с удрученным видом смотрел на нее и молчал. Жасент повернулась и, пройдя между рядами поленьев, открыла узкую дверь, которая вела в хижину. Там ее ожидало печальное зрелище.
В доме Альберты и Шамплена Клутье, в деревне Сен-Прим, в то же самое время
Альберта сидела у кухонной плиты, держа на коленях маленькую внучку. Нежно прижимаясь к ней всем телом, девочка молчала.
– Нам так хорошо и спокойно, моя красавица, – прошептала женщина. – На улице ветер и снегопад, а мы с тобой в тепле… Ты довольна?
Вместо ответа малышка кивнула и радостно улыбнулась. Анатали молча наслаждалась моментом. Ее блестящие каштановые волосы, заплетенные в затейливые косички и украшенные розовыми лентами, обрамляли изящное округлое личико с коротким носом, высоким лбом и заостренным подбородком, который украшала симпатичная ямочка. Каждый раз, когда Альберта видела эту ямочку, она вспоминала Эмму – свою младшую дочь, умершую семь месяцев назад от руки любовника, доктора из местечка Сен-Жером, который, оказавшись в тюрьме, покончил с собой. Семья Клутье понемногу оправлялась после этой ужасной трагедии, разыгравшейся во время невиданного разлива озера Сен-Жан, принесшего немало бед целому региону.
– Что-то в последнее время тебя совсем не слышно, моя хорошая, – заметила Альберта. – А ведь на Рождество ты чирикала, как воробушек! Да и после праздников тоже… Тебе уже рассказали, что твоя мама была очень говорлива? Эмма… Я называла ее «мой лучик», «мой цветочек». Скажи, тебе нравится жить вместе со мной, дедушкой Шампленом и тетей Сидони?
Анатали еле слышно пробормотала «да». Напрасно Альберта пыталась понять, почему поведение девочки так переменилось. «Это началось после Нового года. Постепенно она замкнулась в себе. Но в чем причина?»
Озабоченно хмурясь, женщина вспомнила веселое застолье, которое они устроили тогда здесь, в этом доме. В числе гостей были ее отец Фердинанд Лавиолетт, жених Сидони Журден Прово, Жасент с мужем и Матильда, женщина, с которой их семья была очень дружна. «Мы поздравили друг дружку и обменялись поцелуями – это традиция».
Приятное воспоминание, к тому же совсем свежее, заставило Альберту улыбнуться: ее супруг, Шамплен Клутье, воспользовался этим моментом, чтобы обнять и нежно расцеловать ее в обе щеки, чем позабавил молодежь и обескуражил пожилого Фердинанда.