iMadre de Dios! Матерь Божья! Чёртов инспектор мог опознать его в любое мгновение. Меня охватила такая паника, что сердце готово было выскочить из груди. Я не мог бежать, не предупредив друга, но каждая моя попытка окликнуть его громким шёпотом заглушалась взрывами, да и в любом случае, чтобы привлечь внимание Матео, мне, наверное, пришлось бы взорвать бомбу прямо у него под ногами. Роль Гласа Господня поглотила моего друга настолько, что ничего иного он просто не замечал.
После того как мы достигли противоположного берега, где паслись наши лошадки, Матео высказался по поводу гибели троих наших недавних подельников весьма философически: — Если бы эти негодяи не попытались нанести нам удар в спину, нам с тобой всё равно пришлось бы их убить. Сам посуди, если бы мы разделили добычу, как предполагалось, эти остолопы наверняка начали бы хвалиться свалившимся на них богатством, очень скоро привлекли бы к себе внимание и оказались в темнице. Ну не глупо ли, проявив недюжинную выдумку и смекалку, преодолев массу трудностей, с риском для жизни похитить сокровища, чтобы они снова вернулись к вице-королю?
Мы упаковали в сумки часть добычи: драгоценности святой инквизиции, а также огромное количество золотых дукатов, вполне достаточное, чтобы до конца дней вести жизнь богатых бездельников. А всё остальное награбленное богатство: серебро, золото и драгоценные украшения — мы тщательно спрятали в пещере, замаскировав вход в неё камнями и ветками. После чего отправились в Веракрус, надеясь, что наш клад не обнаружит случайно какой-нибудь индеец, который наверняка вообразит, будто наткнулся на исчезнувшие сокровища Мотекусомы.
По прибытии в город мы отправились в порт, чтобы оплатить места на одном из торговых кораблей, пересекавших океан между визитами казначейского флота.
Нашей целью была Севилья, королева городов.
108
По-моему, было бы легче пересечь Огненные горы верхом на драконе, чем океан на корабле. За те три недели, пока нас швыряло из стороны в сторону, словно щепку, на волнах величиной с гору, я почти утвердился в той благочестивой мысли, что это сам Господь Бог справедливо наказывает меня за многочисленные прегрешения. Я страдал от весьма мучительной морской болезни: меня постоянно мутило, и не представлялось возможности запихнуть в себя хоть что-то съедобное. Стоило мне проглотить хоть корочку хлеба, как меня тут же выворачивало наизнанку. К тому времени, когда на горизонте показался Иберийский полуостров, где расположены Испания и Португалия, я изрядно потерял в весе и навсегда распростился с детским интересом к морской романтике.
А вот Матео, по его словам, довелось послужить королю не только на суше, но и на море, о чём, впрочем, он рассказывал скупо и без воодушевления.
— Чуть ли не мальчишкой мне пришлось оставить родной город, спасаясь и от кровной мести, и от королевских приставов, — поведал он как-то во время плавания. — Я нуждался в убежище. Испанский флот тогда как раз отправлялся на войну с султаном, и лучшим выходом для меня было наняться на один из кораблей.
О том, какие именно «подвиги» могли ввергнуть его в столь ранней юности в подобные неприятности, Матео предпочитал не распространяться, но я, хорошо зная своего друга, резонно предположил, что в этой пьесе времён его юности не последнюю роль сыграла женщина.
— Капитан сразу меня невзлюбил, верно за мальчишескую строптивость, и спровадил на брандеры. Калоши были ещё те, с выкрашенными в чёрный цвет деревянными пушками, но именно они шли в авангарде флота, одержавшего великую морскую победу над турками.
Я слушал Матео разинув рот, потому как в морских сражениях ничего не смыслил, ни о каких брандерах понятия не имел, а про то, что пушки могут быть деревянными, слышал впервые в жизни.
— В наше время, когда боевые корабли достигают размера небольшого замка, потопить их в сражении весьма затруднительно, разве что при метком попадании в пороховой погреб: тут же взрыв разносит посудину на куски. Но корабль, compadre, построен из дерева, а дерево — материал горючий. Огонь — вот главная угроза судну. Можно вывести корабль из-под обстрела, отойдя за пределы дальности огня, но от пожара на борту никуда не уплывёшь. И бежать с корабля тоже некуда. Я своими глазами видел, как люди прыгали с горящих судов прямо в море, предпочитая быть поглощёнными водой, а не пламенем, что уже лизало им ноги.
Тут он наконец объяснил мне, что брандерами называются судёнышки, специально устроенные и оснащённые таким образом, чтобы они вспыхивали легко и быстро.
— Нормальные корабли делают так, чтобы по возможности избежать пожара. На борту должно быть как можно меньше горючих материалов. С брандером всё наоборот, это плавучий факел.
Разумеется, под брандеры приспосабливают торговые или рыбачьи судёнышки, не имеющие боевой ценности.