Что же получилось на деле? При подготовке законопроекта к его принятию в первом чтении в целом удалось сохранить подходы, обозначенные в Концепции. Все многочисленные виды некоммерческих организаций были объединены в шесть организационно-правовых форм юридических лиц. К некоммерческим корпорациям были отнесены: потребительские кооперативы, в том числе товарищества собственников жилья, жилищные, жилищно-строительные, дачные, дачно-строительные и гаражные кооперативы, садоводческие, садово-огороднические (огороднические) и дачные объединения граждан, общества взаимного страхования, кредитные кооперативы (общества взаимного кредита), фонды проката, сельскохозяйственные потребительские кооперативы; общественные организации, в том числе политические партии, казачьи общества и общины коренных малочисленных народов, а также созданные в качестве юридических лиц профсоюзы (профсоюзные организации), общественные движения, органы общественной самодеятельности и территориального общественного самоуправления; ассоциации и союзы граждан и (или) юридических лиц, в том числе некоммерческие партнерства, саморегулируемые организации, объединения работодателей, объединения профсоюзов, кооперативов и общественных организаций, торгово-промышленные, нотариальные и адвокатские палаты.
Некоммерческими унитарными организациями предлагалось признать: общественные, благотворительные и иные фонды, в том числе автономные некоммерческие организации; государственные (в том числе государственные академии наук), муниципальные и частные (в том числе общественные) учреждения; религиозные организации (п. 3 ст. 50 ГК РФ в редакции законопроекта, принятого в первом чтении).
Однако в процессе подготовки и принятия соответствующих законоположений во втором и третьем чтениях законодатель значительно отступил от положений Концепции, выделив дополнительно пять самостоятельных организационно-правовых форм некоммерческих организаций: товарищества собственников недвижимости, в том числе товарищества собственников жилья; казачьи общества, внесенные в государственный реестр казачьих обществ в Российской Федерации; общины коренных малочисленных народов; автономные некоммерческие организации; публично-правовые компании (п. 3 ст. 50 ГК РФ).
Проблема, разумеется, не в количестве организационно-правовых форм некоммерческих организаций, а в неопределенности правового статуса соответствующих юридических лиц, отнесенных к новым организационно-правовым формам, в качестве участников имущественного оборота. Ведь их правовое положение не может быть определено исходя из норм ГК РФ. Так, в отношении казачьих обществ действует правило о том, что положения Кодекса о некоммерческих организациях применяются к указанным юридическим лицам, если иное не установлено законом (имеется в виду Федеральный закон от 5 декабря 2005 г. № 154-ФЗ «О государственной службе российского казачества») (п. 3 ст. 12315 ГК РФ). Аналогичное правило предусмотрено и в отношении общин коренных малочисленных народов Российской Федерации (п. 4 ст. 12316 ГК РФ).
Особый разговор о так называемых публично-правовых компаниях – имеются в виду известные госкорпорации и госкомпании, которые создавались по отдельным специальным законам («Росатом», «Ростехнологии», Агентство по страхованию вкладов, Внешэкономбанк и некоторые другие).
В Концепции развития гражданского законодательства РФ подчеркивалось, что госкорпорации не являются ни корпорациями (не имеют членства), ни государственными организациями (будучи частными собственниками своего имущества), ни некоммерческими организациями, ибо в ряде случаев создаются для осуществления предпринимательской деятельности. «Фактически госкорпорация является не организационно-правовой формой юридического лица в смысле ГК и гражданского права вообще, – указывалось в Концепции, – а специальным способом создания субъектов права, уникальных по своему правовому (частноправовому и публично-правовому) статусу».
В связи с этим в Концепции было признано целесообразным исключить возможность создания юридических лиц в организационно-правовой форме государственной корпорации, а также предусмотреть в ГК РФ правила о том, нормы о каких организационно-правовых формах юридических лиц подлежат применению к гражданско-правовым отношениям с участием уже созданных государственных корпораций.
Как можно видеть, законодатель поступил прямо противоположным образом: во-первых, для государственных корпораций и государственных компаний узаконена самостоятельная организационно-правовая форма юридических лиц – публично-правовая компания (п. 3 ст. 50 ГК РФ); во-вторых, в тексте ГК РФ не предусмотрены какие-либо правила, направленные на регулирование указанной организационно-правовой формы юридических лиц, поэтому данное понятие («публично-правовая компания») скорее является обобщенной категорией для обозначения всех существующих государственных корпораций и государственных компаний и тех, что будут созданы в будущем (так как их создание не ограничено); в-третьих, ныне существующие и будущие государственные корпорации и государственные компании сохраняются в качестве особых субъектов имущественного оборота, имеющих индивидуальный статус, о чем свидетельствует одно из переходных положений Закона № 99-ФЗ, согласно которому к действующим государственным корпорациям и государственным компаниям, а также к иным юридическим лицам, создаваемым Российской Федерацией на основании специальных законов, положения ГК РФ о юридических лицах применяются постольку, поскольку иное не предусмотрено специальным федеральным законом о соответствующем юридическим лице (п. 6 ст. 3 Закона № 99-ФЗ).
Нельзя не отметить также, что при доработке законопроекта в целях его внесения в Государственную Думу (в основном в связи с замечаниями и предложениями Минэкономразвития России и рабочей группы по созданию международного финансового центра) в ходе многократных обсуждений и заседаний различных комиссий было выявлено несколько вопросов, вызывавших наиболее ожесточенные споры, не позволявшие завершить работу над законопроектом. К их числу относились, в частности, вопросы: о минимальном размере уставного капитала хозяйственных обществ; о способах возможного регулирования отношений аффилированности; об имущественной ответственности лиц, контролирующих деятельность юридического лица.
В Концепции предусматривалась необходимость повысить значение такой правовой категории, как уставный капитал в деятельности хозяйственных обществ, в целях обеспечения «выполнения ею тех функций, для осуществления которых она создана (обеспечение стартового капитала для деятельности общества и гарантии прав кредиторов)». В связи с этим предлагалось повысить минимальный размер уставного капитала для хозяйственных обществ. «С учетом опыта европейских правопорядков, – отмечалось в Концепции, – целесообразно вести дело к тому, чтобы установить размер уставного капитала для ООО в сумме не менее 1 млн руб. (порядка 22–25 тыс. евро), а для АО – в сумме не менее 2 млн руб. (порядка 45–50 тыс. евро). Этот минимальный размер может быть повышен для тех акционерных обществ, которые прибегают к открытой (публичной) подписке на акции».
Вопрос об увеличении минимального размера уставного капитала хозяйственных обществ многократно обсуждался на различных совещаниях (в том числе на самом высоком уровне), после которых в текст законопроекта вносились новые конкретные величины размера уставного капитала обществ с ограниченной ответственностью и акционерных обществ. В итоге же в окончательном тексте законоположений, внесенных в ГК РФ (п. 1 ст. 662), законодатель вовсе исключил конкретные цифры, определяющие минимальный размер уставного капитала, ограничившись отсылкой к законам о хозяйственных обществах.
Не меньше времени и сил понадобилось для выработки компромиссного решения о порядке регулирования отношений аффилированности. В итоге были выработаны общие правила, позволяющие определить признаки аффилированности в семи группах отношений между различными лицами. Кроме того, было найдено интересное решение, позволяющее устанавливать наличие или отсутствие аффилированности независимо от наличия (отсутствия) формально-юридических признаков аффилированности в соответствующих отношениях между лицами, исходя из фактических обстоятельств, свидетельствующих о возможности (или невозможности) влиять на деятельность юридического лица. Данные общие правила были рассчитаны на субсидиарное применение во всех случаях, когда законом наступление правовых последствий ставилось в зависимость от наличия между лицами отношений аффилированности (ст. 532 ГК РФ в редакции законопроекта, принятого в первом чтении).
Однако в окончательном тексте ст. 532 ГК РФ (в редакции Закона № 99-ФЗ) можно обнаружить лишь дежурную отсылочную норму о том, что «в случаях, если настоящий Кодекс или другой закон ставит наступление правовых последствий в зависимость от наличия между лицами отношений связанности (аффилированности), наличие или отсутствие таких отношений определяется в соответствии с законом».
В окончательный текст новых законоположений о юридических лицах, внесенных в гл. 4 ГК РФ, не попали и нормы, определяющие круг лиц, контролирующих юридическое лицо, и устанавливающие их ответственность (ст. 533 и 534 в редакции законопроекта), хотя и они были предметом оживленных дискуссий, которые потребовали значительных затрат времени и сил.
Как бы то ни было, все же гл. 4 ГК РФ (в редакции Закона № 99-ФЗ) содержит немало новелл, которые должны позитивным образом сказаться на правовом регулировании деятельности юридических лиц. Новые законоположения в целом введены в действие с 1 сентября 2014 г.
Важно отметить, что переходные положения, содержащиеся в Законе № 99-ФЗ, не содержат ставших традиционными для российского законодательства о юридических лицах норм, определяющих сроки для приведения учредительных документов в соответствие с новыми законоположениями под страхом ликвидации юридических лиц, которые не выполнят это требование. Согласно п. 7 ст. 3 Закона № 99-ФЗ учредительные документы, а также наименования юридических лиц, созданных до вступления данного Закона в силу, подлежат приведению в соответствие с нормами гл. 4 ГК РФ (в редакции этого Закона) при первом изменении учредительных документов таких юридических лиц. А до этого момента учредительные документы соответствующих юридических лиц действуют в части, не противоречащей указанным нормам.
Федеральный закон от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – Закон № 42-ФЗ), которым вносятся изменения и дополнения в общие положения об обязательствах и договорах (раздел III ГК РФ), стал восьмым по счету среди федеральных законов, принятых в рамках процесса реформирования российского гражданского законодательства. Новые законоположения об обязательствах и договорах введены в действие с 1 июня 2015 г.
Основные новеллы ГК РФ, касающиеся общих положений об обязательствах и договорах, существенно изменяющие правовое регулирование соответствующих правоотношений, выглядят следующим образом.
В тексте ГК РФ появились нормы, позволяющие определить круг правоотношений, к которым могут применяться общие положения об обязательствах. Причем речь идет не только об отдельных видах обязательств – договорных, вследствие причинения вреда или неосновательного обогащения, к которым общие положения об обязательствах, как и прежде, применяются субсидиарно при отсутствии специальных правил, предназначенных для регулирования указанных отдельных видов обязательств. Новая статья – ст. 3071 (п. 3) ГК РФ содержит законоположение, допускающее применение общих положений об обязательствах (конечно, если иное не предусмотрено законом и не вытекает из существа соответствующих отношений) к таким не связанным с обязательствами правоотношениям, как корпоративные отношения, а также реституционные отношения, возникающие при применении последствий недействительности сделок. Таким образом, появились законные основания для решения вопросов, часто возникающих в реальном имущественном обороте и судебной практике, например о возможности применения к хозяйственному обществу процентов в случае просрочки выплаты дивидендов его участникам или о допустимости уступки права требования применения последствий недействительности сделки, если они носят характер односторонней реституции. Применение в этих случаях общих положений об обязательствах (соответственно ст. 395 и 388 ГК РФ) снимает все вопросы.
Новые правила об альтернативном и факультативном обязательствах, а также об особенностях их исполнения (ст. 3081, 3082, 320, 3201 ГК РФ) проводят четкую границу между этими видами обязательств и позволяют определить, какими правами обладает кредитор в случае нарушения каждого из этих видов обязательств. Если речь идет об альтернативном обязательстве, по условиям которого должник по своему выбору обязан совершить одно из двух или нескольких действий, то в случае неисполнения такого обязательства должником (т. е. несовершения им ни одного из предусмотренных действий) кредитор получает право потребовать от должника совершения соответствующего действия по выбору кредитора.
Другое дело – факультативное обязательство, по которому должнику предоставляется право заменить основное исполнение другим (факультативным) исполнением, предусмотренным условиями обязательства. И если должник воспользуется этим своим правом, кредитор обязан принять от должника соответствующее исполнение по обязательству. При этом кредитор наделяется правом требовать от должника лишь основного исполнения.
Значительно упрощается порядок исполнения бессрочного обязательства, т. е. обязательства, которое не предусматривает срок его исполнения и не содержит условий, позволяющих определить этот срок, либо определяет срок исполнения моментом востребования. Такое обязательство должно быть исполнено должником в течение семи дней со дня предъявления кредитором требования о его исполнении, если обязанность исполнения в другой срок либо незамедлительно после предъявления требования не предусмотрена законом, иными правовыми актами, условиями обязательства или не вытекает из обычаев либо существа обязательства. Вместе с тем при непредъявлении кредитором требования об исполнении обязательства в разумный срок должник наделяется правом потребовать от кредитора принять исполнение обязательства (п. 2 ст. 314 ГК РФ).
Новой статьей – ст. 3171 ГК РФ в имущественный оборот были введены так называемые законные проценты, которые в отличие от процентов по ст. 395 ГК РФ, применяемых в качестве ответственности за просрочку денежного обязательства, подлежат начислению как плата за пользование чужими денежными средствами. Кредитор по денежному обязательству, сторонами которого являются коммерческие организации, был наделен правом на получение с должника процентов на сумму долга за период пользования денежными средствами. Размер процентов и порядок их уплаты определяется договором, а при отсутствии в договоре соответствующего условия – существующими в месте нахождения кредитора ставками банковского процента (ставка рефинансирования), действовавшими в соответствующие периоды времени.
Введение в гражданское законодательство нормы о законных процентах преследовало цель устранить пробел в правовом регулировании правоотношений, связанных с использованием чужих денежных средств, во всяком случае, тех из них, стороны которых осуществляют предпринимательскую деятельность. Дело в том, что использование денежных средств в имущественном обороте в обычных условиях должно давать прирост (например, проценты по банковскому вкладу или по договору займа), поэтому по общему правилу денежный долг должен возвращаться с соответствующим приростом.