Нет, Гита, всё-таки не была настоящей властительницей, наверное, сказалась кровь раджинцев, переданная Дударом. А вот он чувствовал в себе больше качеств властительниц, хотя и осознавал, что в основе его идей – необъяснимая страсть к Освоению всего, что его окружает. И именно ради реализации Освоения именно он должен был управлять новой цивилизацией… Валиса этого так и не поняла. Те же Гадж и Адар если не понимали, то разделяли его желание объединения усилий всех на расширении сферы Освоения.
Разочаровавшись в Гите, он пытался приблизить к себе Элдара, своего сына от Валисы. Но не увидел в нём то, что находил в самом себе и даже в Гите. Тот своим желанием во всём помочь другим, угодить, готовностью подчиняться, больше походил на мать. Даже его пасынок и племянник Васис был более непокорен, более склонен добиваться своего, преодолевать препятствия. А Элдар даже в дружбе со своим сверстником, сыном Карисы и Гаджа, Гантисом был не ведущим, а ведомым.
А Дудару был нужен преемник, который бы понимал и поддерживал его без сомнений, множество грандиозных планов обуревали его. После нашествия пришельцев их жизнь ничем кроме возведения стены ознаменована не была. И последние годы он физически ощущал как ничем не нарушаемая повседневность расслабляла всех, делала существование бесцельным. Истории о былых сражениях с гигантами и стражами их родителей, неожиданная встреча экспедиции, в которой он участвовал, с похожими, наконец, противостояние посланцам Нигеи, в котором погибли Паркис и Силадж, уже стали легендами, в которые верилось с трудом. На какое-то время из этой рутины ему удалось вырвать подростков, когда он с помощниками обучал их искусству владения оружием. Но теперь и им нужно было дело, охота на беззащитных зверей, уже их не радовала.
В легендарном же прошлом остались и путешествия Силаджа и похожих за пределы видимых гор. И Дудар, вспоминая о походе в поисках похожих, ловил себя на волнующем и давно забытом возбуждении. Так вызревало понимание важности некогда родившейся и всё более укрепляющейся идеи большой экспедиции с целью изучения всей планеты. И этот большой поход со всевозможными открытиями и опасностями должен был поставить его вровень с прежними героями. Теперь, когда был готов его отряд, были настроены его друзья, оставалось создать условия для победного возвращения, когда их встречали бы должным образом и достоинства многодетных матерей и Предводителей не затмевали бы их славы.
Об этом он и вёл разговоры с Гаджем и Адаром.
Гадж, за которым закрепилась слава главного строителя, хотя и не разделял планов Дудара Освоения всей планеты, тем не менее, поддерживал его в стремлении изучить неведомые места. Порой его посещали сумасбродные идеи, как говорила Кариса. То ему хотелось создать монумент на перевале Первых, то высечь фигуру Силаджа на скале над озером в долине Окна. Но эти идеи отвергались взрослыми. Правда часть своих идей Гаджу удалось воплотить во внутреннем устройстве пещеры, которая постепенно из убежища от возможного нашествия пришельцев превратилась в резиденцию Дудара.
У Адара особых претензий не было. Он отлично владел всем оружием и с удовольствием обучал и командовал уже обученными подростками. Но он разделял убеждение Дудара, что рано или поздно не только в Космосе, но и на планете найдутся у них враги и к этому нужно быть готовыми.
Идея изменить существующее положение, когда мнение женщин является определяющим, разделялась всеми тремя. И аргументация была логична: среди подростков было всего три девушки: Зута, Гита и Ева и семь юношей: Абудар, Васис, Аджис, Элдар, Гантис, Элаф и Адам. Дудар считал неизбежным, что спустя два десятилетия, когда ему может быть уже не будет доставлять удовольствие управление городом, именно Слово мужчин должно быть главным: ну не подчиняться же им, большинству, Зуте, Еве или даже Гите в самом деле.
Заручившись поддержкой своей гвардии (только Абудар что-то невнятное пробубнил, но он и воин никакой, всё больше возится с Зантисом в трапезной), он и сделал первые шаги, на которые так отреагировала Суперосудьбоносная. И вот теперь надо было просчитать возможные варианты развития дальнейших событий.
…Они лежали на мягких ложах из звериных шкур, бросая взгляды на свои отражения в золотых пластинах, покрывающих стены и потягивали веселящий напиток.
– Со своей дочерью я поговорю. Пообещаю, что мы обязательно возьмём её в большой поход, – сказал Дудар, передав перед этим свой разговор с Суперсудьбоносной. – Но поставлю условие, чтобы она умела готовить пищу также как Зантис.
– Она у тебя хороший воин, – сказал Адар. – Я бы лучше поменял их местами с Абударом.
– На самом деле так и будет. Но вы же понимаете, что нельзя делать исключений, если они не являются необходимостью. Мы должны быть тверды в том, что предложили: женщина должна заниматься детьми и домом. Город и планета – наша забота, – с пафосом произнёс он.
– Кариса со мной не разговаривает, – вступил в разговор Гадж.
– Она тебе перед тем, как замолчать, что-нибудь сказала?
– Да, наболтала всего.
– А точнее?
– Я уж и не помню… Что-то про то, что Хранитель предрекал…
– Хранитель?.. У него-то всего этих изречений… И все выбиты на камне. Я уже сам их не помню. Но, всё-таки, напрягись, что она говорила?
– Да вроде о начале конца…
– Есть такое, – подтвердил Адар и, сделал несколько больших глотков, откинулся на шкурах.
– И всё? – Не успокаивался Дудар.
– Ну ещё что-то об опасных амбициях и что нельзя насильно ничего насаждать, а всё должно меняться естественным путем.
Дудар подумал. Потом сказал:
– Она у тебя умная… Это она предвидит изменение системы управления городом. А так как женское начало в ней преобладает, вот и старается нас напугать… Но ведь мы и не торопимся, ничего не насаждаем, всё естественно…
– Естественно, – согласился Адар. – Но Валиса не успокоится, Дудар. Она не ожидала, что ты так с ней поступишь.
– Ничего, пусть привыкает к новому положению женщин. – Голос Дудара приобрёл жёсткость. – Она слишком возомнила о себе. Для хрисов это характерно… А мне нужна женщина, а не назидательный советчик. Но выбора нет, – вырвалось у него сокровенное. – Сверстницы все заняты, а когда вырастут остальные долго ждать… А ведь была когда-то и нежной, и ласковой, и послушной…
Напиток делал тело лёгким, а мысли умными, слова весомыми и он продолжал, повернувшись к Гаджу.
– Вот твоя Кариса мне нравится, но мы же друзья… – И после паузы удивился. – Вы что же до этого совсем не ссорились?
– Нет, – качнул головой Гадж. – Мы любим друг друга.
– Всё-таки надо будет возобновить интенсивное размножение, – сказал Дудар. – Любовь пусть будет, но чтобы и рожали от других....
– Это правильно, – подержал его Адар, который никак не мог завоевать сердце Аджи-младшей, так и не нашедшей достойной замены своему Силаджу. – А то будут перебирать, так и цивилизация закончится… Надо же, трое женщин и семеро мужчин… Вот и вся любовь…
– Сейчас не время, – веско заметил Дудар. – Старушки поднимутся, им то уже всё равно, а возвели совокупления в ранг разврата. Сами поразвратничали в своё время, другим запрещают… Сначала нам нужно всех женщин лишить права Слова, а потом мы по-мужски и рассудим что хорошо, что плохо… Ты вот что, Адар, ты наших воинов настрой соответствующим образом, пусть они своих матерей подразнят и заодно посмотри, кто чем дышит из них. А то переметнётся кто-нибудь не вовремя…
– Хорошо, посмотрю, – кивнул тот.
– А ты Гадж, растолкуй Карисе, что мы всё делаем во имя будущего, во имя наших детей и внуков, а то действительно, подрастут они и возьмут да насильственным путем свои законы и введут… А я ещё раз с Суперсудьбоносной поговорю…
4
Времени подвластны все. Оно посеребрило головы, избороздила морщинами лица старших, наложила маску зрелости на их детей, вот уже и внуки начинали утрачивать детскую открытость. Но совсем не отразилось время на Хранителе Безмолвном, всё также продолжающем сидеть рядом с предметом из глиссера стражей. И на маленьком Красе, который то надолго исчезал невесть куда, то появлялся также надолго, переходя из дворца в дворец, заинтересованно слушая разговоры, но не пытающегося ничего сказать, а чаще всего играющего с детьми и издали неотличимого от них. Прежде в городе замечали его отсутствие, но потом перестали переживать, когда долго не видели, как не особо радовались, когда он появлялся.
Последнее время он всё больше сидел возле Хранителя, у которого давно уже никто не дежурил, утратив надежду что-либо услышать; на постаменте так и остались выбитые в своё время четыре непонятых изречения. Но в этот день город огласил давно уже не слышанный его громкий голос. Вышедшие из дворцов увидели Краса, кружащего по площади, уставившегося в одну точку в центре этого круга и выкрикивающего через равные промежутки: «Он придёт!»
Суперсудьбоносная, постояв возле своего дворца, медленно пошла в его сторону, а он продолжая всё также кружить, вскинул на неё невидящие глаза и, остановившись, выпалил: «Он придёт!»
– Кто он? – Спросила Суперсудьбоносная, зная, что не услышит ответа.
– Он придёт, – повторил Крас и вновь понёсся по кругу и остановился теперь напротив подошедшего Красиса. Глядя на того, выкрикнул: «Он придёт!» И опять закружился и не останавливался до тех пор, пока не появился Князь. Добежав до него, Крас вдруг сел перед ним, приняв позу Хранителя и уже тихо повторил: – Он придёт…
– Ты это услышал от Хранителя? – Негромко спросил Князь.
Тот кивнул, поднялся и с удивлением оглядев натоптанный им круг, столпившихся горожан, вдруг рванулся с места и, закрывая лицо руками, исчез за воротами в стене, выходящими к водоёму и давно уже не закрываемые ни днём, ни ночью.
Оставшиеся на площади, проводив его взглядом ещё постояли и разошлись, посчитав произошедшее ничего не значащим событием. Только Суперсудьбоносная и Князь остались, бросая взгляды друг на друга. Наконец Суперсудьбоносная произнесла:
– Князь, я хотела бы с тобой кое-что обсудить… Но прежде спрошу; ты разгадал те, прежние изречения вашего Молчащего…
– Давай пройдём к Хранителю, – сказал Князь и пошёл в сторону главного дворца.
Это был самый пустынный и тихий уголок. С той поры как по предложению Дудара отменили дежурство – он посчитал, что детям полезнее будет играть со сверстниками или осваивать Знание, чем просиживать днями подле живого мертвеца, – сюда никто не заходил. В городе почти забыли о Хранителе. И Князь теперь винил себя за это. Как и за то, что забыл и думать об изречениях, выбитых на постаменте.
– Эти слова тоже следует выбить, – сказал он, остановившись напротив неподвижного Хранителя и глядя на предмет перед ним, что-то припоминая, и не в силах припомнить.
– Князь, мы уже на этой планете вечность, – начала Суперсудьбоносная. – За это время мы утратили связь со своим прошлым: у нас не три, – одна цивилизация сегодня. И одна эта маленькая планета на всех, которую я назвала в своё время Земла. И я уже смирилась с тем, что не быть мне одной из правительниц Абудара. У тебя же и вовсе нет другого дома, кроме этой планеты. Хрисы… Вот они, похоже, чувствуют себя здесь как дома… Смотри, вот уже выбиты слова этого, молчащего долгие годы, оракула. Я хорошо помню, что первую фразу: «начало конца заложено», ты растолковал, как прекращение бедствий на планете. И мы, правда, давно уже не видели их. Вторая – «пришли те» вероятнее всего относилась к визиту стражей. Как и третья: «неисповедимы пути Космоса». А может быть и посланцев Нигеи, которые пришли через Окно. Четвёртую: «закономерная неизбежность», никто объяснить не смог. И вот теперь: «он придёт…» Кто этот Он?.. Ты можешь ответить?..
– Мы утратили связь с Космосом, – задумчиво произнёс Князь. – Хранитель её сохранил. Но теперь мы не сможем понять и его… Я не знаю, кто придёт и зачем, и когда он придёт… Но я знаю, что Хранитель говорит всегда перед какими-то значимыми событиями. Когда совпадают место, время и обстоятельства…
– Я это уже слышала. – Вздохнула Суперсудьбоносная. – Что же касается Космоса… Признаться, он меня сейчас меньше заботит, чем то, что происходит здесь, в городе. Я давно хотела поговорить с тобой о твоём сыне, о Дударе. Насколько хорошо ты его знаешь?
– О моём сыне?.. О Дударе?.. – Князь помолчал. – Я о нём совсем ничего не знаю. Спроси у матери, у Руты.
– Я спрашивала… Она считает, что он наследовал жизненную программу раджинцев и не видит в нём абударца… Ты же знаешь, наши мужчины всегда были далеки от наших забот…
– Да, я знаю отношение властительниц к мужчинам.
– Вот об отношениях здесь, на этой планете, я и хотела с тобой поговорить. Ты знаешь, что Дудар хочет лишить Слова всех женщин, возложив на них только заботу о детях и доме?
– Да, я слышал.
– Что вслед за Советом, он хочет упразднить Сбор…
Князь кивнул.
– И ты считаешь, что это правильно?
– Если у Дудара преобладает кровь раджинцев, то он всё делает во имя Освоения…
Суперсудьбоносная удивлённо посмотрела на него, не зная, что сказать в ответ. Она вдруг осознала, что все её усилия соединить всех, волею Космоса оказавшихся на этой планете, в одну цивилизацию ни к чему не привели. Оказывается Князь, а значит и все раджинцы, все эти годы жили своей Директивой Освоения и готовы пожертвовать всем, чего они все вместе достигли, во имя исполнения этой Директивы. Властительницы, она должна была в этом признаться, тоже не забыли своё привилегированное положение на Абударе и хотя их было мало и они редко теперь общались, выражали недовольство этим всё большим возвеличиванием мужчин. Поэтому они так категорично выступили против идеи Гаджа о создании памятника Первым и Силаджу, предложив вместо этого увековечить в камне Суперсудьбоносную как владелицу планеты. Но она отговорила их вносить это предложение на Сбор, понимая что оно нарушит складывающееся, не взирая ни на что, единение.
Хрисов устраивал любой вариант, они могли стать как союзниками властительниц, так и раджинцев и это она тоже хорошо понимала. Но, тем не менее, их стоило брать в расчёт в этом, неожиданно возникшем, столкновении поколений.
– Я поняла, что ты не будешь вмешиваться в то, что затеял твой сын, – с вызовом произнесла она.
– Если это способствует Освоению…
– Князь, вы уже давно отошли от своей Директивы. – сделала она ещё одну попытку. – Разве этот дворец похож на ваши гнёзда? – Она обвела рукой стены и потолок. – И вам уже не нужна Кожа, вы прекрасно чувствуете себя под лучами нашей звезды, названной, кстати, именем раджинки, матери Саджа, не так ли? И разве мы с вами вместе вот уже столько лет не осваиваем эту планету?
– Да, это так… Но это относится и к тому, что делает Дудар.
– Ты считаешь, что отстранение женщин от управления городом будет способствовать выполнению Директивы?
– Я пока не могу утверждать обратное.
Суперсудьбоносная не ожидала такого ответа. И не нашла что возразить.
– Хорошо, – произнесла она после затянувшейся паузы. – Тогда я поступлю как считаю нужным… Может это как раз и является той самой «закономерной неизбежностью», о которой говорил ваш Хранитель…
И быстро вышла из дворца, оставив Князя, задумчиво взирающим на застывшую фигуру не тронутого временем Хранителя Безмолвного.
5
Молодости присуща переоценка себя, своего умения, своих сил. Пока Дудар с Гаджем и Адаром предавались расслабляющим беседам и забытью под воздействием веселящего напитка, Суперсудьбоносная не теряла времени даром. Первой её союзницей, как она и рассчитывала, стала Валиса. Теперь вместе с верными Сутой и Рутой и обиженной Гитой их было пятеро: вполне достаточно для обстоятельных бесед с остальными женщинами. И когда после нескольких дней отсутствия, Дудар и его верные помощники появились в городе, они сразу почувствовали – что-то произошло. Но первой новостью стало сообщение о словах так долго молчавшего Хранителя. И эта новость отвлекла Дудара от неожиданно активного поведения женщин. Он видел, что Суперсудьбоносная, Валиса, Гита то собираются вместе, то с кем-то из женщин оживлённо беседуют, но не придал этому значения.
В свою очередь он решил пообщаться с каждым из подростков, определить кто на что способен. Повод для этого был: он решил сообщить им, что после уже близкого сезона дождей они отправятся в большую экспедицию уточнять, насколько нарисованная Зантом схема соответствует реальному размещению суши на этой планете. Правда, Зант, настаивающий, что изобразил конфигурацию суши, на которой они находились, верно, не был уверен, что помимо неё, где-то в океане нет и другой тверди. И даже сказал, что такая вероятность высока, потому что на его схеме океан занимал очень много места. А Дудар предположил, что возможно на этой другой суше есть разумная жизнь, пусть и примитивная. Это предположение делало путешествие не только полезным, но и интригующим; а что, если действительно, где-то ещё есть разумные обитатели…