Начать стоит с самых азов. Представим себе ситуацию или условия, при которых вердикт не имеет никакого значения. Хотя на первый взгляд и создаётся впечатление, что такие положения редки, на самом деле они довольно частотны. Скажем, между двумя апельсиновыми соками сегодня почти нет никакой разницы – в содержательном плане, а не во внешнем виде – ведь производятся они на одинаковом оборудовании и с применением всем известных технологических процессов. Разумеется, есть ещё ценовые соображения, но оставим их в стороне.
Но давайте продолжим. Вообразим себе сугубо гипотетический сценарий, при котором абсолютно все категории лишаются смысла. Т.е. нет не только сугубо субъективных суждений и мнений, но и даже тех, которые вроде бы заданы самой природой вещей. Возможно ли такое? Конечно, но лишь в том случае, если мы имеем дело с неживой материей, которая всюду одинакова.
Как уже указывалось в первой главе, любой химический элемент на фундаментальном уровне представляет собой ядро и электроны, вращающиеся вокруг него – или размазанные на его орбите. Несходство между ними достигается с помощью увеличения или уменьшения количества последних и протонов с нейтронами в первом, но сами по себе эти составляющие идентичны друг другу – несколько портит общую картину наличие спина, но мы пренебрежём им ради простоты и доходчивости изложения – так что этим частицам, по сути, всё равно где и когда они окажутся из-за чего оценка ими их положения – а также скорости – теряет какое бы то ни было значение.
То же самое можно сказать в отношении точки. С какой бы стороны мы на неё ни посмотрели во всех своих проекциях она будет одной и той же, и потому для неё не важны такие наши категории, как право и лево, верх и низ, близко и далеко и т.д. Понятие глубины исчезает в двухмерном пространстве – а, кроме того, у тех, кто, как, например, некоторые племена в джунглях не имеют дела с перспективой, отчего далёкие объекты для них просто малы – на линии же надо отказаться от высоты. Но реализуемо ли то же самое – не по исполнению, а по сути – среди живых существ? Вряд ли и вот почему.
Уже не раз указывалось на то, что для питания и выделения нужны соответственно два отверстия – рот или его аналог и анус, что делает двумерных созданий не воплощаемыми в действительности, потому что в таком случае они разделяются надвое. На самом деле это не совсем справедливо. Довольно легко вообразить себе, как вначале что-либо из внешней среды захватывается, затем полость с добычей замыкается, после чего происходит переваривание, и только потом создаётся новая пазуха, через которую наружу выбрасывается лишнее. Если кишечник не обязателен – т.е. нет нужды связывать оба прохода – то всё в порядке.
Однако все мы – все животные, а не исключительно люди – есть трёхмерные творения вследствие чего пищевод у нас есть. Это означает, что у нас также имеется некие – умозрительные, конечно – начало и конец, линия симметрии – или её отсутствие – верх и низ – тоже, естественно, произвольные. Хотя это и звучит более чем обыденно, в реальности оно таковым не является, свидетельствуя о том, что три измерения более чем натуральны, и, следовательно, по ним можно делать оценку.
На это возразят в том духе, что, скажем, у камней или скальных пород тоже отчётливо выделяются эти направления. И это бесспорно. Но столь же несомненно то, что ничего из этого никаких суждений не выносит банально из-за того, что в этом нет никакого прока. Тот же булыжник никак не ощущает себя в пространстве и времени, и оттого для него нет никакой разницы между различными положениями в том и другом – а для его составляющих и вовсе безразлично, часть они его или нет.
Это подводит нас к тому, что у всего живого есть ещё одна общая особенность, заключающаяся в том, что все они испытывают – как-то совершенно определённо – два отличных – в смысле разных, а не замечательных или прекрасных – момента, а именно рождение и смерть. Между ними пролегает некий промежуток, на котором при желании всегда можно разместить зарубки и насечки, демонстрирующие те или иные интервалы. В силу того, что они носят произвольный характер появляется чуть ли не бесконечное число отрезков, которые легко сравнить – и то же самое, между прочим, касается их ширины, длины и высоты.
Конечно, было бы неплохо обозначить более существенное различие между живым и нет, но эта тема заслуживает отдельного исследования, а, кроме того, излишне обширна для того, чтобы рассматривать её здесь в заслуживающих того деталях и подробностях, сколь бы незначительными они ни были. Впрочем, для наших целей это не критично. Достаточно будет и того, чтобы сказать о неважности для второго любых категорий несходства и двигаться дальше.
Разумеется, всеми тремя – а также временем – измерениями – если их больше, то соответственно и возрастает количество шкал сравнения – дело не ограничивается. Все одушевлённые создания также различают то, что для них полезно, а что – вредно, что желательно, а что – не очень. Для этого не обязательно обладать сознанием и уж тем более разумом. Даже простейшие избегают одного, но стремятся к другому, и этого вполне довольно для того, чтобы постулировать у них наличие каких-то предпочтений. Но есть ли что-либо сверх этого? Иными словами, существует ли в их мире нечто нейтральное, не требующее от них никакого внимания?
Очень маловероятно. Мы живём в такой реальности, у которой очень много параметров. Это и давление, и влажность, и температура, и химический состав среды, и сила гравитации, и сезоны, и много чего ещё. Понятно, что на крошечных существ далеко не все эти величины оказывают сколько-нибудь заметное влияние. Тем не менее, пренебречь ими полностью они не вправе, ведь в противном случае им грозит смерть или неприятности поменьше – а равно и отсутствие чего-то хорошего. Пусть, например, вода для них и вязкая, степень показателя последней крайне важна, а потому можно и ввести различение.
При таком раскладе предоставить исчерпывающий список переменных, от которых они зависят, довольно проблематично, но ясно, что он шире и больше, чем кажется на первый взгляд, а потому нам стоит перейти ко второй половине вопроса, а именно к тому, есть ли что-то для них полностью никакое, т.е. не представляющее никакого интереса, или же всё для них так или иначе приобретает некоторый оттенок, вкус, цвет и т.д.
Увы, но у нас вряд ли когда-нибудь будет полноценный ответ. С одной стороны, слишком очевидно, что их укоренённость в мире должна транслироваться в необходимость каким-то образом оценить его конкретные локации и их характеристики с тем, чтобы вести себя соответствующе. С другой – мы тривиально не знаем, что значит существование на таком мелком уровне, и, значит, не способны в точности описать, что они ощущают и какие в этой связи суждения выносят.
В любом случае ясно, что даже указанным скромным набором свойств нельзя целиком закрыть проблему, и всегда остаётся вероятность того, что мы что-то не учли, а другое – упустили. Жизнь даже самых невыразительных созданий гораздо сложнее, чем нам представляется – или виделось до сих пор – и на основании одного физического размера мы не вправе говорить о том, каково их бытие и тем более их воззрения на свою действительность. Как бы то ни было, но она сложнее и полнее, чем прежде думалось. Однако пора переходить к более крупным животным.
Нет какого-то особого смысла в том, чтобы рассматривать все промежуточные звенья между простейшими и людьми – или же сложными многоклеточными – по признаку того, как мы все глядим на мир вокруг нас. Тем не менее, одно отличие всё же изъять нельзя, так что вначале мы обратимся к тем видам, которые ещё не обладают комплексной психикой, но уже довольно серьёзно структурированы, а затем перейдём к обладателям сознания, в том числе и к нам. Приступим.
Не должно вызывать каких бы то ни было нареканий тот факт, что все многоклеточные, даже и без мозгов или их аналога некоторым образом воспринимают ту среду, в которой они пребывают, и ведут себя – естественно, в идеале, который далеко не всегда достижим – в согласии с тем, как они её оценили – и, конечно, в пределах своих возможностей. Вовсе не обязательно иметь нервные окончания, не говоря уже о центре обработки – не столь сложно вообразить себе альтернативные способы манипуляции данными – поступающих от них сигналов, для того, чтобы счесть что-то полезным или вредным, нужным или лишним – а то и вовсе нейтральным – потому что более чем достаточно обычных химических реакций и их воздействия на организм ради придания ему определённого импульса – или его отсутствия – который бы двигал его в благоприятном для него направлении – кроме эволюционного понимания блага больше никакого не надо, а оно состоит исключительно в количестве потенциальных потомков, которых порождает этот индивид.
В этой связи было бы полезно и даже кстати немного отвлечься с тем, чтобы показать, что мы сами, т.е. люди, не слишком далеко ушли от подобных творений природы – вообще это пустое заявление, мы есть часть целого, продолжение общей эволюционной линии развития, которое, впрочем, не надо и ни к чему ощущать и превозносить, как нечто прогрессивное. И хотя это несколько уведёт нас в сторону, важно понимать, что всё живое основано не единых принципах функционирования, каким бы высокоструктурированным и сложным оно нам – в том-то и дело – ни казалось. И это прежде всего и главным образом касается нас самих, так что небольшой объезд не помешает, но, напротив, только поможет нашему пониманию рассматриваемого тут предмета.
На базовом уровне мы все являемся скопищем постоянно взаимодействующих друг с другом химических молекул и элементов. Это значит, что по сути своей любые наши переживания, эмоции, мысли и всё остальное – это реакции между нашими составляющими и ничего более. Подобный редукционистский взгляд не слишком – и это мягко сказано – популярен, особенно у обывателей, но зато он выражает ту самую основу, на которой базируется работоспособность всех животных, а, кроме того, их частей и систем – включая и наш мозг. Пока они протекают должным – т.е. с сохранением общего баланса – образом, всё в порядке, если что-либо где-либо и когда-либо идёт не так, наступают проблемы.
Собственно говоря, это то, что нам и нужно. В силу того, что любой живой организм – даже и самый малый, количество составляющих и у вирусов огромно, однако нельзя сказать, что они наиболее мелкие, мы просто очень многого не знаем – стремится к некоему устойчивому динамическому равновесию – для доходчивости это что-то вроде езды на велосипеде – самым главным для него становится поддержание соотношения критических параметров в рамках заданного диапазона, за пределами которого начинаются серьёзные неприятности.
Именно в этом континууме и производится операция сравнения и различения – ещё раз надо напомнить, что не обязательно сознательная, в человеке тоже огромное число процессов протекает в автоматическом режиме, даже больше, именно такие и превалируют. Так происходит из-за того, что не все зарубки и положения на нём равноценны с точки зрения соблюдения устойчивости. Те, что располагаются ближе к границам, менее желательны, но лишь до определённой степени. По сути, как и в случае с теорией мир-системы И. Валлерстайна и его последователей – впрочем, всякое сравнение релевантно отчасти, а не полностью – в каждом из нас – в метаболическом и органическом смыслах – есть стабильное, не слишком большое по своему размеру ядро или сердцевина, которые окружают менее прочные не мутагенные области, и чем дальше к пороговому значению, тем хуже – разумеется, это метафорическое описание, в реальности ничего в нас такого нет.
Понятно, что строго определённых показателей этих пограничных сфер и даже их совокупностей не существует. Важно очутиться в таком месте, которое было бы достаточно – с сохранением возможности более или менее бесперебойного протекания реакций – удалено от зоны риска, а также, что тоже нельзя упускать из виду, было само по себе более или менее персистентно и соответствовало бы текущим требованиям обстановки и самого организма с соблюдением внутреннего баланса данной замкнутой системы. В принципе это относительно легко достигается, если снаружи и внутри не случается никаких неожиданных событий, потому что жизнь крайне резистентна и справляется даже с жуткими неурядицами, однако для нас показательны как раз примеры обратного, т.е. те, где она терпит неудачу. Хотя следующая иллюстрация несколько искусственна – но не в смысле первой главы – она помогает нам уяснить, что в состоянии пойти не так.
В ряде экспериментов исследователям удавалось запрограммировать гены мушки-дрозофилы так, что вместо привычных и ожидаемых органов или частей тела у них вырастали конечности, которые быть в данных местах не должны. Из эпигенетики нам известно, что огромную роль в формировании конечного результата играют не только сами отрезки ДНК – которые не все что-то кодируют, есть в частности интроны, влияющие на экспрессию, но сами ничего не приказывающие, только если опосредованно – но внешние факторы вроде температуры, кислотности, присутствия других клеток и т.п. Надо отдавать себе отчёт в том, что почти во всех – в человеческом теле их лишены лишь эритроциты – клетках есть один и тот же идентичный набор наследственной информаций, которому необходимо создать разные ткани. Чтобы выполнить эту задачу новоиспечённые «кирпичики» будущего – во взрослом организме это совершается намного проще, но не в случае рака – целого ориентируются на косвенные указания того, что они обязаны делать, благодаря чему и создаётся всё это величественно сооружение.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.