ВОЛОДЯ. Ух ты! (Тихо.) А для храбрости тоже есть?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. А как же/ (Громко, нараспев.) Против супостатов, находящих на ны-ы-ы! Но лучше сто грамм.
На голос в холл заглядывает смущенный бандит.
БАНДИТ. Ну, мы поехали, что ли, батюшка?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. С Богом! И помните, что мне обещали.
БАНДИТ. Обижаешь! Крест целовали…
Вбегает Турусов.
ТУРУСОВ (оживленно). Едем клубиться!
МАРЛЕН. Едете… что делать?
ТУРУСОВ. Так молодежь теперь выражается. В клуб едем. Марлен Петрович, забыл взять у вас деньги на такси – обратно.
МАРЛЕН. А туда?
ТУРУСОВ. Туда нас ребята довезут, мне лишнего не надо! (Кивает на бандита.) У них, оказывается, свой клуб есть. «Альпенштрудель». Мы там еще не были.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Знатный вертеп! Я освящал. Но уж очень дорогой и шумный.
БАНДИТ. Для вашего, батюшка, брательника и его друга сегодня бесплатно.
МАРЛЕН. Николай Карлович, верните, что я вам выдал на клуб. У вас сегодня все включено.
Турусов нехотя возвращает.
ТУРУСОВ. Какая мелочность!
МАРЛЕН (пряча деньги). Копейка доллар бережет. Как там Теодор?
ТУРУСОВ. На джипы любуется. Он в Фурцдорфе таких никогда не видел.
Снаружи доносятся восхищенные тирольские рулады
БАНДИТ. Поехали уж, что ли… На стрелку опаздываем.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. С Богом! У знаков «Осторожно, дети!» притормаживайте.
БАНДИТ. Знаем. Не с Кавказа.
Уходят. Слышен шум отъезжающих машин.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. А брат Федор в какой у нас вере крещен?
МАРЛЕН. Не спрашивал. Может, такой же рерихнутый, как и его мать.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Ох, грехи наши тяжкие… Господи, помилуй сорок раз!
Выходит Оксана.
ОКСАНА. Петр Лукич проснулся.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. И часто у него теперь так?
ОКСАНА. Часто. Доктор сказал: в любой час может уснуть и не проснуться.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Плохо. Без покаяния. Надо бы соборовать, исповедовать и причастить. Как знал, запасные дары захватил.
МАРЛЕН (отозвав сына, тихо). Вась, и по поводу женитьбы деда пристыди.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Ладно, попробую усовестить.
Василий уходит с Оксаной. Володя тоже хочет уйти.
МАРЛЕН. Ты-то куда?
ВОЛОДЯ. Мария Павловна просила с ней побыть. После наезда ее всю трясет.
МАРЛЕН. Ты охранник-водитель, а не сиделка. Патрулируй периметр, чтобы муха не пролетела. За что я тебе плачу?
ВОЛОДЯ. Вы мне не платите.
МАРЛЕН. Завтра получишь. Ступай!
ВОЛОДЯ. Как скажете, босс.
Володя идет к выходу. Марлен поворачивается к нему спиной, достает телефон. Охранник, улучив момент, ныряет в комнату Маши-жены.
МАРЛЕН (в трубку). Алло, ну как там?.. Еще заседают? А почему так долго?.. Нет, не психую, просто я нервный сегодня. Сначала этот Пумпянский мозги ел, потом одинцовские заезжали. Нет, я с ними не работаю. А зря, наверное. На проводке и конверте можно хорошо наварить. Звони, как только!.. Погоди, ты что от нервов пьешь?.. Irish single malt. Двадцатипятилетний? Надо попробовать…
Пока он говорит, в комнату входит Волковец в шляпе и темных очках. Осматривается. Вежливо кашляет. Марлен оглядывается.
ВОЛКОВЕЦ. Добрый день!
МАРЛЕН. Добрый… (Пугается.) Как вы вошли?
ВОЛКОВЕЦ. Через дверь.
МАРЛЕН. Уволю! Не дом, а проходной двор. Я же сказал, верну вклад через десять дней согласно договору.
ВОЛКОВЕЦ. Вклад? Нам? Оригинально.
МАРЛЕН. А вы разве не из ФЗХ?
ВОЛКОВЕЦ. Нет, я из ФСБ. Майор Волковец.
МАРЛЕН. Час от часу не легче. Перед вами-то чем я провинился?
ВОЛКОВЕЦ. Ничем. Пока. (Вынимает снимок.) Вам знакомо это лицо?
МАРЛЕН. Нет, не знакомо.
ВОЛКОВЕЦ. Уверены?
МАРЛЕН. Абсолютно. Такую наглую физиономию я бы запомнил.
ВОЛКОВЕЦ. Вам повезло. Это опасный экстремист. Вениамин Зильбертрудт. Последняя кличка – Чегеваров.
МАРЛЕН. А чем он таким опасным занимается?
ВОЛКОВЕЦ. Да как вам сказать… Борется за справедливость.
МАРЛЕН. Да, это очень опасно, надо пресекать в корне! А почему вы меня о нем спрашиваете? Я же за справедливость не борюсь.
ВОЛКОВЕЦ. Мы знаем и ценим это. Но его видели около вашего дома.
МАРЛЕН. Мало ли нищебродов шляется, работу канючит… А когда надо, не дозовешься. Вон с утра не унитаз, а Везувий. Починить некому.
ВОЛКОВЕЦ. В самом деле. Как вошел, сразу почувствовал. Вы один в доме?
МАРЛЕН. Побудешь тут один… Жена, дочь, отец, сын… И так еще – обслуга.
ВОЛКОВЕЦ. Обслуга? Вы банкир, кажется?
МАРЛЕН. Да, банк «Бескорыстье-лимитед»…
ВОЛКОВЕЦ. Лимитед? Оригинально. Расследовал я как-то убийство банкира.
МАРЛЕН (испуганно). Кто убил? Вкладчики?
ВОЛКОВЕЦ. Мы тоже сначала так думали, потом искали кавказский след, покойный фальшивыми авизо баловался. (Пытливо смотрит на Марлена.) Оказалось все проще… Садовник.
МАРЛЕН. За что?
ВОЛКОВЕЦ. Ни за что. Вернулся банкир злой с совета директоров. Доллар-то прыгает, как давление у гипертоника. Наорал на рабочего человека, мол, слишком коротко травку постриг. А тот ночью ему возьми и перережь горло садовыми ножницами. Согласитесь, оригинально!
МАРЛЕН. У меня нет садовника. Уволил. Трудные времена.
ВОЛКОВЕЦ. Времена у всех всегда трудные, а с увольнениями поаккуратнее. Недавно шофер бывшего хозяина из подводного ружья загарпунил. Кто еще в доме, кроме ваших родственников?
МАРЛЕН. Охранник и сиделка.
ВОЛКОВЕЦ. К ним Чегеваров мог приходить?
МАРЛЕН. Вряд ли… Позвать?
ВОЛКОВЕЦ. Пока не стоит. Разрешите, я по участку прогуляюсь?
МАРЛЕН. Пожалуйста!
Из комнаты выбегает взволнованный отец Василий.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Господи, помилуй сорок раз! Не дед, а просто какой-то воинствующий безбожник…
МАРЛЕН. Что там у вас случилось?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. У всех грехи как грехи: ну, гневливость, корыстолюбие, чревоугодие, в крайнем случае любострастие. Иногда кажется, прихожане грехи друг у друга, вроде как в школе контрольную, списывают. Правда, раньше в женолюбии чаще каялись, а теперь, бывает, в содомском грехе…
ВОЛКОВЕЦ. Оригинально!
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Выслушаешь, наставишь, наложишь епитимью, помолишься об исправлении. И с Богом. А с нашим дедом не знаю, как быть. Твердит: грешен, советскую власть не уберег. Я ему отвечаю: власть ваша богоборческая, от сатаны… туда ей и дорога!
ВОЛКОВЕЦ (Марлену). Почему вы не сказали, что в доме священник?
МАРЛЕН. Сказал. Это мой сын – отец Василий.
ВОЛКОВЕЦ. Сын? Вот как! (Показывает попу фото.) Отче, не знаком ли вам этот человече?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Нет, не видывал.
ВОЛКОВЕЦ. Уверены?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Как на духу.
ВОЛКОВЕЦ. Верю. Благословите, батюшка! (Тот благословляет.) Ну, пойду прогуляюсь тут у вас… (Протягивает карточку Марлену.) Звоните, если что!
В это время Оксана вывозит в коляске возбужденного Барабаша.
БАРАБАШ. Где этот наркодилер? Ага, испугался!.. Нечего деду-то ответить!
ВОЛКОВЕЦ (останавливаясь, с интересом). Кто тут у вас наркодилер?
БАРАБАШ. Он! (Показывает на Василия.) Почем, внучек, опиум для народа?
Волковец вопросительно смотрит на Марлена.
МАРЛЕН. Это мой папа, Петр Лукич. Гостит. Постоянно проживает в пансионе «Золотые закаты».
ВОЛКОВЕЦ. Недешевое местечко. Там недавно ветерана за бриллиантовый перстенек задушили.
БАРАБАШ. Какой он ветеран! Торгаш. Я вон был членом ЦК, а у меня ничего, кроме чистой совести, не осталось.
ВОЛКОВЕЦ. Если вы, дедушка, такой честный, скажите: этого парня видели? Соберитесь, подумайте. Предупреждаю: опасный экстремист.
БАРАБАШ (долго смотрит на снимок). Видел!
ВОЛКОВЕЦ (делая стойку). Где?
БАРАБАШ. В гробу я видел ваших экстремистов! При советской власти, кроме взяточников, несунов и тунеядцев, никаких таких экстремистов не было. А вы развели тут!
МАРЛЕН. Папа, он из ФСБ.
БАРАБАШ. Ну и что! Бывал я на Лубянке. Меня следователь моим же делом по голове бил. А в деле пятнадцать томов!
ВОЛКОВЕЦ. Понятно. (Оксане.) А вы у нас кто?
ОКСАНА (робея). Оксана… Тарасовна… Сиделка я…
ВОЛКОВЕЦ. С регистрацией все в порядке?
ОКСАНА. Да… А как вы поняли, что я…
ВОЛКОВЕЦ. У мигрантов и беженцев глаза бездомные.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Твоя, дедушка, работа! Поехал я тут в деревню Верхние Пеньки старушку отпевать. А там уже не деревня, а кишлак… Рухнул ваш красный Вавилон, и Господь в наказание опять смешал языки и народы.
БАРАБАШ. Внучек, а ты вообще-то уверен, что Бог есть? Может, это не Он, а мы сами себя за грехи наказываем…
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Ну вот, опять! А кто же тогда сотворил «небо и землю, видимые же всем и невидимые»? Откуда все это – от сырости?
БАРАБАШ. Согласен. Без центрального руководства, мобилизации ресурсов и плана ничего не бывает. Думали, капитализм у нас сам собой построится. Хрен-то! Один срам вышел.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Ну вот, если согласен, повтори: верую, Господи, помоги моему неверию!
БАРАБАШ. Погоди, Васек, повторять – дело нехитрое, всю жизнь повторял. Давай рассуждать: Бог или есть, или его нет. Выходит, пятьдесят на пятьдесят.
ВОЛКОВЕЦ. Пятьдесят на пятьдесят. Логично.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Логика убогого материалиста. (Спохватившись.) Это я не про ФСБ, а вообще. Даже академик Павлов веровал в Бога!
БАРАБАШ. Павлов все больше с собаками возился, а я-то с людьми. Да, внучек, одни верят, другие нет. Взять хотя бы твоего отца…
МАРЛЕН. Неправда! У меня в каждой комнате – икона.
БАРАБАШ. А у нас в каждом кабинете Ленин висел. И чем кончилось?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Ленина вашего из Мавзолея давно пора вынести и зарыть. Залежался.
БАРАБАШ. Не ты положил, Вася, не тебе выносить наши советские мощи.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Не мощи, а мумию консервированную.
БАРАБАШ. Кому мумия, а кому и мощи. Все от веры зависит.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Какая вера у вас, у безбожников?
БАРАБАШ. Это как посмотреть. Была такая вера, что Царство Божие на земле можно построить, что человек разумом может встать с Богом вровень, что наука способна сотворить чудо – рукотворные мощи. Были у нас свои пророки и мученики. Вот и лежит наш Ильич в Мавзолее, будто вздремнул после Совнаркома.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Ну-ну, палач на покое. Господи, помилуй сорок раз! Сколько крови пролил, храмов порушил!
БАРАБАШ. Ну да, а вы только елей лили.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. В чем согрешили, в том покаялись.
БАРАБАШ. И мы покаялись. На XX съезде.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. В главном, в безбожии ваша власть не покаялась!
БАРАБАШ. Так вы же сами говорите: любая власть от Бога. Понадобилась, выходит, Богу зачем-то и наша советская власть.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. И зачем же она такая Господу понадобилась?
БАРАБАШ. Может, затем, чтобы человек вовсе от веры не отвык. Лучше в Ленина верить, чем ни во что…
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Тогда уж лучше в Ярилу верить. Язычника-то еще можно обратить, а с такими, как ты, и говорить бесполезно.
БАРАБАШ. Не горячись, внучок, не безбожник я… Сомневающийся. Гложут меня сомнения.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Какие? Открой сердце!
БАРАБАШ. Что Господь мир за шесть дней сотворил, могу поверить. Сам стахановцем был. А вот если Он создал человека по своему образу и подобию, почему люди такие глупые, ленивые и жадные? Даже социализма с человеческим лицом построить не сумели. Растолкуй!
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Это тебя, дедушка, спросить надо, почему вы такой рай на земле построили, что из него все сбежать норовили.
ВОЛКОВЕЦ. Вижу, у вас тут семейные терки. Пойду осмотрюсь. (Марлену.) Не забудьте позвонить, если что…
Волковец уходит, примечая и рассматривая картину на камине.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Нет, Господь сотворил человека совершенным, да еще и свободу воли даровал. Сатана этим и воспользовался, искусил Адама и Еву, как вы рабочий класс и крестьянство в семнадцатом году…
БАРАБАШ.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.