Девушка, носительница завидного бюста, не торопилась с решением. Выбирала так, словно покупала депутата Госдумы, а не пакетик дешевой жратвы.
– Очень вкусные, – повторила женщина-продавец и как-то очень ловко вильнула нижней частью туловища.
– Слышь, она сосиски предлагает, – девица обернулась к своему крепкому парню. – Как ты думаешь, взять?
– Ну возьми, пососи, – ухмыльнулся тот и прополоскал зубы пивом.
Он не стремился специально выглядеть ублюдком. Просто родился таким и прожил, не нарываясь, до своих двадцати.
– Две штуки мне дай, – бюст колыхнулся, по прилавку звякнула какая-то мелочь. – Вон те, которые с краю, побольше.
Продавщица отпихнула недорезанный сыр, изнутри открыла витрину и принялась шарить рукой среди продуктов. Не поднимая на людей взгляд, она сказала извиняющимся тоном:
– Сейчас, я отпущу без сдачи… Они у нас давно сидят…
– Ну да, без сдачи! – возмутилась красотка в розовом лифчике. – Ты мне взвесишь, как следует,!. и на калькуляторе все посчитаешь.
– Да что же это такое, – робко возмутилась женщина, стоявшая в очереди первой. – Девушка, вам что, две минуты не подождать? Я тоже очень спешу…
– Помолчи ты, – слаженным движением бедер и одного плеча деваха оттерла соперницу от кассы и одновременно задела букет в руках неловкого мужчины.
Кажется, поникший цветок сломался окончательно.
Акулов вошел в магазин. Краем глаза заметил, как Маша выражением лица умоляет не вмешиваться, но остановиться не мог.
– Твоя корова там колобродит? Утихомирь, пока я ей другое стойло не подыскал.
Бычок воззрился недоуменно. Встал, оказавшись значительно выше ростом, чем можно было предположить. По физическим данным и свирепости физиономии Акулов, в сравнении с ним, проигрывал.
– Скажи отцу, чтоб впредь предохранялся, – добавил Андрей масла в огонь, чего делать как добросовестный, соблюдающий законы и инструкции сотрудник милиции не имел ни малейшего права.
– Знаешь, что сейчас с тобой будет? – спросило низшее звено бандитской иерархии у опера розыска и подняло руку.
Что-то мысленно подсчитав, звено решило сперва взять мишень за воротник и подтащить ближе, а уж только потом ударить.
Акулов чуть сдвинулся вправо, одновременно скрещивая свое предплечье с надвигающейся клешней противника, ухватил оттопыренный указательный палец и сломал его, дернув резко вниз и к себе, тем самым заставляя бычка бухнуться на колени.
Тот успел убрать голову, чтобы не соприкоснуться в падении с крышкой стола, но и только. Акулов заломил искалеченную руку, держа противника в непригодном к сопротивлению положении на четвереньках, и засадил ногой под ребра так, как некогда лупил по мячу.
Потом саданул между лопаток, еще раз в брюхо, по самой нижней его части, и добил, шваркнув каблуком по голове.
Тело лежало ничком и не двигалось.
К удивлению Андрея, девица с розовым бельем и скверными волосами защищать кавалера не бросилась. Выскользнула из магазина тихой мышью,позабыв на прилавке и деньги, и товар. Может быть, конечно, понеслась за подмогой, но Андрей почему-то решил, что она просекла ситуацию и ретировалась от греха подальше.
Так же тихо исчезли и женщина, и скромный интеллигент. Продавщица застыла, улыбаясь совершенно нелепо. О реакции Маши Андрей старался не думать, по выражению ее лица поняв, что она его действия не одобряет. Да какое там не одобряет – с трудом удерживает гнев и готова со всей силы залепить ему пакетом по макушке.
Присев на корточки, Акулов в темпе обшарил карманы поверженного противника. В одном отыскалось водительское удостоверение, и он переписал данные в свой блокнот. Потом растолкал бычка, усадил в полувертикальное положение и, пристроившись сбоку так, чтобы в случае чего можно было заново вырубить одним ударом, растолковал, что с парнем случится плохого, если Акулов про него еще хоть раз услышит.
До парня дошло.
А вот Маша позицию Андрея не приняла.
– Ну зачем?..
– По-твоему, надо было стоять и смотреть, как они над вами глумятся?
– Нет, тебе обязательно надо было вмешаться!
– А кому еще? Там был еще один мужчина, но ему, скорее всего, эти его кактусы в одно место и затолкали бы.
– Конечно, а ты у нас просто герой! Крепкий орешек и Бэтмен, защитник всех угнетенных… «Брат два» новоявленный! Ты не мог как-нибудь по-другому?..
– Как? К совести его обращаться? Каким, интересно знать, образом? Уговорами? Вот мы и поговорили. Знаешь, есть такое старое правило: если сердце не ответит, нужно в печень постучать. Или я должен был ему сперва ксиву показать, разъяснить права, продемонстрировать Кодекс со статьей за мелкое хулиганство, от граждан принять письменные заявления, что оскорбили их нравственность, а потом тащить злодея в околоток, чтобы там его сурово покарали: штраф копеечный выписали или, того круче, предупреждение объявили? Так, по-твоему, надо было действовать? Да не проймешь ты его такими мерами ни-ког-да! Отсидит три часа в камере, вернется и станет куражиться еще больше, радуясь, что наказание в нашей стране не бывает адекватно содеянному.
– Не надо было тебе встревать, – сказала Маша, опустив взгляд, но Акулов упрямо помотал головой:
– Надо! По крайней мере, хоть один ублюдок в следующий раз, прежде чем начнет быковать, задумается, чем это может для него кончиться. Не абстрактной встречей с законом, на который они давно болт забили, а конкретно сломанными пальцами и ребрами… И слава Богу, что он нарвался на меня, а не испортил настроение какому-нибудь порядочному человеку. Я, по крайней мере, к таким ситуациям подготовлен, и где-то в глубине души они мне даже нравятся. Не говоря о том, что я все-таки сотрудник милиции, и вспоминать об этом надо не только раз в месяц, когда расписываешься в ведомости за зарплату.
– Не надо, пожалуйста, громких фраз. Были бы все такими идейными…
Позже выяснилось, что Маша переживала исключительно потому, что для Андрея, с его «зависшим» уголовным делом, мордобой может обернуться новым арестом. Окажись поблизости патрульная машина – и кто знает, чем бы закончилась эта история. Район «чужой», Андрея тут никто не знает. Могли пойти навстречу коллеге, а могли и попытаться за его счет «срубить палку» .
Особенно, если у побитого быка есть связи в местном отделении или влиятельные родственники. Заявления Маши, как адвоката Андрея, никто в расчет принимать бы не стал, а надеяться на лояльные показания других свидетелей драки по меньшей мере наивно.
Короче, объяснились. Но вечер был безнадежно испорчен.
А как все начиналось, какие планы бродили в голове Андрея… Надо же было подвернуться этой толстой скотине!
Возвращаясь от Маши в одиннадцатом часу вечера, Акулов думал, чем занять воскресный день.
Чуть меньше суток назад, обмениваясь собранной за день информацией, Волгин сказал: —Заварова можно брать за жабры хоть сегодня вечером. Но мне почему-то этого делать не хочется. Есть, знаешь ли, такое извращенное желание провести выходные дни дома… Или не очень дома, но, во всяком случае, подальше от работы и поближе к постели. Шестое чувство мне подсказывает, что если Заваров и при делах, то за субботу и воскресенье он ничего не натворит.
– Что ж, давай отдохнем, – кивнул Акулов. – Значит, говоришь, разузнал много нового?
– Много не много, но кое-что получилось. Можно тебя поздравить с первым раскрытием.
– Первое раскрытие у меня, знаешь, в каком году было? – фыркнул Андрей. – Ты на «гражданке» тогда как раз сшивался, бабки стриг и груши околачивал… Даже нет, вру, пораньше твоего бегства это произошло… Так что там получается?
– Если твой осведомитель ничего не напутал, то Заваров отоварил трех кавказцев, продавцов с нашего рынка. Возбудили «тяжкий вред здоровью», первую часть. Дело лежит «глухарем», Заваров по нему никаким боком не светится. Собственно, все дело там – на двадцати листах, кроме показаний потерпевших да справок, и нет ничего. Показания у них, конечно, хорошие. Шли просто по улице, никого не трогали, бабушек через дорогу переводили и молодым мамам коляски на поребрик поднимали, и вдруг налетел какой-то неверный, черному вихрю подобный, отколошматил их со злым остервенением и скрылся в неизвестном направлении. Его приметы они помнят достаточно четко. Я справлялся у Борисова – на Заварова такое описание катит в полный рост. Бойня имела место на Чкаловской, недалеко от этих долбанных ларьков. «Черные» сейчас в городе, я узнавал. Можно их вызывать, устраивать опознание и отправлять друга Артура в кутузку.
– А он действительно в Чечне служил?
– Шесть месяцев. Разведка ВДВ. Был ранен, представлен к медали.
– Хм…
– Вот и я о том же. Но проверять, конечно, надо. Кстати, он работает охранником в «Шельфе». До пожара караулил ларек, потом его перевели в тот самый магазин, где твой спонсор, который виски дарил, директорствует. В отделе кадров «Шельфа» у меня есть знакомый, он раньше в главке работал, не так давно вышел на пенсию. Я справлялся о графике дежурств – на дни наших убийств алиби у Заварова нет.
– А как там о нем вообще отзываются?
– Исключительно с хорошей стороны. Стахановец, спортсмен, ударник капиталистического труда. По месту жительства – аналогично. Но это, сам понимаешь, мало что значит. Когда последний раз нам на бандита давали отрицательную характеристику? Кого ни возьми, все сплошь и рядом святые. Только в наших судах этому и верят, когда приговоры условные шлепают.
– Ты, друг, это… Не намекай! У меня в уголовном деле тоже с отзывами все в полном порядке. Может, благодаря этому и освободили.
– Андрей Витальевич, у вас, простите, голова, случайно, не болит?
– С чего? Вчера ведь не пьянствовали.
– Я думал, может, нимб жмет.
– На работе я его не ношу. Мешает. А Борисов наш любимый откуда про Заварова узнал?
– Могли бы и сами догадаться. Он со сгоревшим ларьком разбирался. Не сам, конечно, ребят своих напрягал. Поскольку пострадавший хозяин обещал премию за раскрытие, Борисов решил подсуетиться. Ничего у него, конечно, не вышло, но,по крайней мере, побеседовал со всеми охранниками и продавцами. Вот он липовую справку и состряпал. Говорит, для нас старался, чтоб ОПД толще было. В какой-то степени он прав: на прокурора Воробьева подобные писульки производят впечатление.
– Мудак мудака заметит и с потолка… По нашим мокрухам Борисов Заварова прокачал, а раскрыть этот «черномазый мордобой», который у него под носом парой дней раньше случился, не смог?
– Не догадался.
– Что и говорить, на редкость крепкий профи…
– Получается, что на сегодняшний день мы имеем две версии. Лютый дембель Заваров и отмороженные каратисты из нехорошей секции. Отработать Заварова проще. С него и начнем?
– С него. Но ты прав, давай в начале следующей недели. Знаешь, как-то мне не по душе ветерану ласты крутить. Хоть и знакомы мы с ним пока лишь заочно, но он мне чем-то симпатичен.
– «Чеченцы» разные бывают. В начале лета отловили одного, с ментом нашим бывшим снюхался и такого наворотил! Пара трупов, разбой с покушением на убийство, кража оружия…
– Все равно, – Акулов решительно покачал головой, – спортивная секция мне представляется куда более перспективным направлением. Ну что, рванули по домам? До понедельника? Надеюсь, уикэнд нам никто не испоганит.
– Сплюнь, – посоветовал более суеверный Волгин, но это не помогло.
Выходные оказались безнадежно испорченными… …После того, как Акулов вернулся от Маши, в половине третьего ночи его разбудила мать:
– Андрюша, ты не спишь?. Тебя дежурный по управлению спрашивает.
Акулов взял телефонную трубку.
– Андрей Витальевич? Убийство у нас. Еще один бомж…
15. Дважды потерпевший
Еще одним бомжом оказался Новицкий.
Когда Андрей добрался до чердака, на котором двое суток назад они разговаривали, там было уже полно народа. В форме двух ведомств – прокурорской и милицейской, и в штатском; с фотоаппаратами, приспособлениями для поиска и закрепления следов, фонарями и штативами, протоколами и чистыми листами бумаги.
Углядев в толпе Волгина, Акулов подошел к нему:
– Привет! Что за столпотворение? Наконец-то определили место, с которого стреляли в президента Кеннеди?
Сергей ответить не успел. К операм подскочил Катышев, выглядевший так, что Бешеным Быком его мог назвать и человек, никогда прежде не слышавший этого прозвища:
– Где кинолог?
– Понятия не имею. Сказали, час назад из главка к нам выехал.
– Появится – я ему шею сверну. Вместе с собакой.
Столь же резко, как появился, Катышев и пропал.
– 0-па! Такого я еще не видел… – услышал Акулов сзади голос одного их постовых, присланных для охраны места происшествия после то– го, как оперативно-следственная группа отработает на чердаке и отправится ловить преступника. Поскольку постовые имели обыкновение тратить На дорогу время, обратно пропорциональное расстоянию, их всегда вызывали заранее. Старослужащие вели себя спокойно, не приходили в экстаз от необычного преступления и терпеливо скучали.И в ожидании, пока все уедут, но молодежь зачастую путалась под ногами специалистов, стараясь все рассмотреть и пощупать и задавая дурацкие вопросы.
Этому сержанту было лет девятнадцать. Очевидно, несколько месяцев назад его приняли в органы без прохождения срочной армейской службы, стремясь заполнить постоянно растущий некомплект состава ППС, так что причислить к сотрудникам опытным его было никак нельзя. Много чего ему еще видеть не доводилось… Но в данной ситуации Акулов был готов с ним согласиться.
Труп стоял возле стены на полусогнутых ногах, касаясь ее правым плечом; руки плетями висели вдоль тела, которое в вертикальном положении удерживал водопроводный кран, проломивший висок и ушедший в черепную коробку так глубоко, что голова прижалась к выкрашенной в красный цвет горячей трубе.
Акулов осмотрел обстановку. Те же матрас, тряпье и посуда. Пустые пивные бутылки пропали, зато появились два порожних флакона самой дешевой водки, брошенные на полу возле спального места, и граненый стакан. Там же валялись литровый пластиковый баллон, на две трети заполненный лимонадом ядовито-зеленого цвета, распотрошенная пачка сигарет «Прима» и множество окурков, среди которых, как показалось Андрею, он заметил свой."беломор".
– Кто обнаружил труп? – спросил Акулов у напарника.
– Неизвестно. Был анонимный звонок по «02». Голос мужской. Скорее всего, такой же бродяга.
– Он жил один. .
– Ты что, с ним был знаком?
– Пошли, пошепчемся.
Они покинули чердачное помещение и встали , иа лестнице.
– Это мой бывший потерпевший. В четверг мы встречались. Здесь.
– Хм… А это хорошая версия! За что ж ты его так, Андрюха?
– Перестань, мне не до шуток.
– Это он сообщил тебе про Заварова?
– Ты удивительно догадлив.
– А ведь «чеченец» живет в соседнем подъезде. И по графику на дежурство ему только во вторник.
Оперативники постояли молча.
– Ладно, подождем, пока медик закончит работу, – решил Волгин. – Меня эта картинка немного смущает. Уж очень похоже на несчастный случай. Нажрался бодяжной водяры, пошел в сортир, пошатнулся, не удержал равновесие, ну и приложился k башкой об угол.
– Похоже… Похоже на случай. Или на его инсценировку.
Волгин поморщился:
– Андрюша, не надо в каждой бытовухе усматривать «преступление века», тем более, когда им и не пахнет. Даже если предположить, что Новицкого твоего грохнули – ну кто мог это сделать? Или такие же бичи не поделили с ним сферы влияния на окрестные помойки, или жильцы подъезда, доведенные до психоза постоянной вонью и шумом. Ни тем, ни другим инсценировать ничего не надо, бросили бы трупешник так, как есть. Жильцы бы нам позвонили, чтобы мы труп быстрее забрали, пока он не разложился, а бомжи бы просто сделали ноги… Разве что где-нибудь там,
– Волгин указал на двери квартир верхнего этажа, которые были видны с их места на лестнице, живет отставник ГРУ, который привык устраивать каверзы заграничным диктаторам и президентам Такой монстр, конечно, мог бы забацать инсценировку, но, опять-таки, большого смысла я в этом не вижу.
– Новицкий сидел на героине и даже капли спиртного в рот не брал.
– Это он тебе сам сказал? Я тебя умоляю! Онв тебе, наверное, говорил и о том, что завязал воровать – ты этому тоже поверил? В любом случае, подождем, что скажет медик, а потом станем лоб морщить, умных из себя изображать.