— Примите все меры для спасения Юсуфа, — предупреждает он, — ибо я убежден, что вам его не отдадут. Горгис не дал мне договорить. Он не понимает, что, связавшись с подобными людьми, ставит под угрозу собственное будущее. До сих пор ему улыбалась удача, потому что он работал один, вернее со Ставро, понимающим его с полуслова. Теперь его ждет неминуемый крах.
— Я полностью разделяю ваше мнение, но что прикажете делать? Мы оказались жертвами обстоятельств…
— Значит, надо стать сильнее обстоятельств…
— Каким образом? Уж не хотите ли вы сказать, что надо прибегнуть к убийству?
— Нет, что вы! Такие радикальные меры не в духе времени, хотя, по моему убеждению, это было бы наилучшим выходом! Зачем нужны подобные люди? Чего ждать от этих хищников?.. Нет, их можно обезвредить другим способом…
Михаэль смотрит на меня пристально, словно пытаясь внушить мне мысль, которую он не решается высказать вслух. Возможно, между нами существует какая-то неуловимая связь, ибо я понимаю, что он имеет в виду. Мне уже приходило в голову, что можно было бы взять Абдульфата и его сообщников с поличным, когда они отправятся на поиски спрятанного гашиша. Но в таком случае придется обратиться в полицию, то есть превратиться в доносчика…
Я отвечаю на немой вопрос Михаэля:
— Признаться, я тоже об этом думал, но средство для осуществления плана внушает мне отвращение.
— Я с вами согласен, тем более что, помимо нравственных причин, возникает риск навлечь на себя подозрение таможни. Впрочем, я и не думал предлагать вам столь гнусную роль. Но ее вполне мог бы сыграть Махмуд… Я не советовал вам с ним связываться, но это не значит, что из него нельзя извлечь пользу. Главное, чтобы он ни о чем не догадался.
Слуга, посланный Горгисом, прерывает нашу беседу. У дверей стоит экипаж. Я покидаю Михаэля с таким чувством, как будто в потемках, где я до сих пор блуждал, наконец-то засияла путеводная звезда.
XXVI
Деловой завтрак
Горгис поджидает меня на бульваре. Мы садимся в его роскошный экипаж, запряженный парой великолепных лошадей. Автомобили уже начинают входить в моду, но Горгис не изменяет традиции и разъезжает по городу, развалившись на мягких подушках, словно король, позволяющий лицезреть себя своим подданным. Разве пристало столь важному богатому господину уподобляться какому-нибудь заурядному шоферу, гоняющему на своей уродливой машине?..
Я спрашиваю у Горгиса, как прошла встреча с Реисом и Абдульфатом. Он отвечает, что оба настроены миролюбиво и хотят заключить со мной честную сделку. Впрочем, мне предстоит вскоре в этом убедиться, так как Реис пригласил меня на завтрак на свою виллу, недавно построенную в Гелиополисе.
Экипаж останавливается перед аляповатой постройкой, в которой смешались всевозможные архитектурные стили. Невероятное количество мрамора, мозаики и позолоты, украшающих этот дворец, придает ему нелепый вид. У входа нас встречают слуги в экстравагантных ливреях, один из которых берет наши шляпы и трость Горгиса, а другой ведет внутрь здания.
Я не буду описывать обстановку апартаментов Реиса, словно заимствованную из американского фильма. Мне не забыть странного предмета, похожего на карету со снятыми колесами, на массивных золотых ножках в виде драконов, украшенных листьями аканта. Завидев его, Горгис приходит в экстаз и с благоговением разъясняет мне, что это шкаф для хранения серебряных изделий.
В гостиной, обитой темно-красным бархатом и сияющей позолотой, сидят оба Абдульфата в окружении нескольких эфенди в фесках, в основном греков. В присутствии своих соотечественников — бакалейщиков, кабатчиков и поставщиков гашиша — Горгис, оробевший от окружающей роскоши, обретает былую уверенность. Эти люди, как и он, двадцать лет назад не имели ни гроша за душой и были готовы на любую работу, а теперь разбогатели и приобрели вес в обществе благодаря своему упорству либо карточной игре. В то время как Горгис, польщенный всеобщими знаками внимания, пожимает протянутые руки, я украдкой присматриваюсь к улыбающимся лицам; за их внешним добродушием угадываются зависть и тайное желание удавить удачливого конкурента. Отсутствие искренности компенсируется повышенным оживлением и наигранным смехом, с которым собравшиеся приветствуют друг друга. Атмосфера, царящая в доме Реиса, характерна для Востока, где не умеют по-настоящему ни любить, ни ненавидеть. Любовь и ненависть — два взаимосвязанных полюса; чем дальше они находятся друг от друга, тем шире амплитуда наших чувств; их взаимное сближение или слияние приводит к холодности и безразличию и производит удручающее впечатление. Это не значит, что восточный человек не способен на злодеяния, но он совершает их не в порыве чувства, а обдуманно и расчетливо, с методичностью тигра, пожирающего свою добычу.
Вскоре после нас появляется Ставро, он забыл снять при входе свою огромную шляпу и теперь чувствует себя неловко, не зная, куда ее деть. Собравшиеся приветствуют его восторженными криками, но великан ведет себя сдержанно, как подобает светскому человеку.
Наконец в комнату вплывает величественный Реис, и гости склоняют головы перед этим новоявленным султаном, в котором трудно узнать бывшего рыбака. Он украдкой бросает на меня быстрый взгляд, а затем подчеркнуто не замечает меня, отвечая на угодливые приветствия своих сатрапов. Наконец турок удостаивает меня вниманием и говорит со мной дружеским тоном, демонстрируя свою готовность к примирению.
Реис ударяет в медный гонг, черные слуги распахивают дверь, и нашим взором предстает стол, который ломится от яств. Черная икра, разложенная по суповым мискам, перемежается горками устриц. Откупоривая шампанское, слуги устраивают в честь гостей салют. Посреди трапезы Реис требует свою водяную трубку, и другие гости следуют его примеру. Бульканье наргиле чередуется звучной отрыжкой насытившихся гостей. В четыре часа мы все еще сидим за столом, но никто из нас не опьянел.
В тот момент, когда подают кофе, дверь приоткрывается, и в комнату робко заглядывает Минотис. Он извиняется за свое опоздание, хотя никто даже не заметил его отсутствия. Слуги ставят для него прибор на краю стола и приносят кушанья, и он обязан их съесть, согласно мусульманскому обычаю. Тем временем гости переходят вслед за Реисом в соседнюю комнату, и Минотис тоже встает, бросив незаконченную трапезу.
Выкурив по сигаре невероятных размеров, большинство гостей, к моему удивлению, расходятся. Позже я узнал, что это были сообщники Реиса, мелкие торговцы гашишем, которых пригласили, чтобы продемонстрировать им мое превосходное отношение к главарям банды.
Кроме нас с Реисом в доме остаются оба Абдульфата, Горгис, Ставро и Минотис. Реис усаживается на диван по-турецки и, не выпуская из рук трубки, мягко обращается ко мне:
— Наконец-то вы образумились. Теперь вы видите, что нас связывает самая искренняя дружба и между нами не может быть никаких разногласий.
Горгис и Ставро кивают в знак одобрения.
— Это меня радует, — отвечаю я, — но я не люблю действовать по принуждению. Я согласен предоставить товар в ваше распоряжение даже под честное слово, но при условии, что на меня не будут оказывать давление.
— Насколько я знаю, вы можете распоряжаться своими действиями как вам угодно…
— В таком случае, почему вы взяли в заложники моего человека?
— Кого именно?
— Моего боцмана Юсуфа, сопровождавшего Абдульфата.
— Никто не брал его в заложники! Он сам подтвердит вам это при встрече.
— Когда же я его увижу?
— Как только дело будет окончено.
— А если я не захочу его заканчивать?
Горгис и Ставро вздрагивают.
— Что вы, что вы, не надо так…
— А как же иначе, раз вы ставите мне условия…
Минотис вмешивается в наш разговор:
— Вы неправильно поняли, эти господа и не думают отбирать у вас Юсуфа, они просто боялись, что за ним следят, и приняли меры предосторожности. Вашего матроса отпустят, как только он покажет последний тайник…
Все тотчас же подтверждают слова Минотиса и хором уговаривают меня отказаться от пагубной привычки видеть кругом только врагов.
В подобные минуты необходимость заставляет нас бессознательно принимать мгновенное решение, которое может показаться случайным, хотя за ним стоит сложный мыслительный процесс. Итак, я делаю вид, что готов уступить, устыдившись собственной мнительности. Мы принимаемся обсуждать вопрос о тайнике, и Реис предлагает, чтобы я прислал второго матроса, поскольку Юсуф отказывается что-либо говорить без моего разрешения. Значит, турок хочет заполучить еще одного заложника.
— Это трудная задача, — отвечаю я, немного подумав, — ибо только Юсуф способен найти дорогу к тайнику. Другие не смогут сориентироваться, так как дело было ночью и я нарочно вел их кружным путем, чтобы они ничего не запомнили. Но, если вы хотите, я пришлю матроса с моим кольцом, чтобы Юсуф поверил, от кого исходит новый приказ.
Реис выслушивает меня с явным удовлетворением. Мы долго обсуждаем, как будет производиться оплата товара. Подобная забота о моих интересах окончательно убеждает меня в том, что бандиты вовсе не намерены платить. Но сейчас меня волнует только судьба Юсуфа.
XXVII
Тайный план Михаэля
Я выхожу из дворца султана Реиса в угнетенном состоянии. Мне кажется, что я видел кошмарный сон, в котором я блуждал в джунглях, наводненных хищниками, и эти хищники выслеживали меня и гнались по пятам, постепенно смыкая вокруг кольцо.
Разумеется, Горгис и Ставро не желают мне зла и считают, что отстаивают наши общие интересы, но я чувствую, что они тоже станут жертвами обмана, ибо бандиты не собираются делиться с ними добычей. Я расскажу о своих опасениях Ставро, когда мы останемся наедине.
Я сажусь в экипаж вместе с Горгисом, он выходит по дороге, а я еду в лавку, чтобы встретиться с Михаэлем. Внимательно выслушав мой рассказ о встрече с Реисом, молодой человек долго молчит и наконец произносит с лукавым видом:
— Ну что ж, все не так уж плохо. Но вы должны быть начеку, ибо я по-прежнему убежден, что люди Реиса не собираются возвращать Юсуфа и возьмут в заложники второго матроса. Когда они получат товар, Горгис ничем не сможет вам помочь. Он и сам достаточно уязвим, поскольку известно, что в его руках тонна гашиша.
— Я тоже это предвидел, — отвечаю я, — и поэтому решил заранее снарядить шлюпку с «Альтаира». Кто-нибудь из моих людей замаскирует лодку в кустах в одной из бухточек неподалеку от равнины. Матрос, которого я пошлю в логово зверя с моим кольцом, даст Юсуфу необходимые указания. Они убегут ночью, когда бандиты будут откапывать товар, сядут в спрятанную лодку и уйдут в море. Возможно, в темноте их бегство пройдет незамеченным, и бандиты спохватятся только перед отплытием. Но даже если это произойдет раньше, судно, нагруженное гашишем, вряд ли станет их преследовать. Кроме того, «Альтаир» заблаговременно покинет Суэц и будет ждать шлюпку возле рифа Шаб-Али. Малая осадка судна позволит нам ускользнуть от погони.
— Но как вы узнаете, когда именно они отправятся за товаром? — спрашивает Михаэль.
Его вопрос ставит меня в тупик. В самом деле, Реис должен сначала согласовать этот вопрос с бедуинами, которые пришлют за грузом своих верблюдов.
— Ну что ж, — смеется Михаэль, — если мы не можем предугадать эту дату, давайте назначим ее сами.
Видя мое недоумение, молодой человек поясняет:
— Я подумал о Махмуде, вы наверняка снова встретитесь с ним в Суэце. Он не отстанет от вас до тех пор, пока вы не согласитесь нанять его на судно. Вот что я предлагаю: при встрече вы скажете ему с таинственным видом, что намерены покинуть Суэц в такой-то день и не можете взять иностранца на борт в силу непредвиденных обстоятельств. Добавьте при этом, что вы не сразу отправитесь в Джибути и, возможно, еще вернетесь в Суэц. В то же время Абди сообщит своему земляку об «истинных» причинах вашего поспешного отплытия: вы якобы оставили на побережье еще один тайник и теперь решили забрать оттуда гашиш. Ясно, что Махмуд сразу же помчится с этой новостью к своему шефу Реису.
— А, понятно! Бандиты подумают, что я собираюсь похитить проданный им товар, руководствуясь их правилами игры.
— Конечно, они в это поверят, поскольку мы все склонны приписывать другим собственные поступки. Реис, естественно, захочет вас опередить; поэтому вам следует рассчитать время таким образом, чтобы он успел оповестить своих сообщников. Скорее всего он пошлет в бухту судно Османо, ведь он уже принимал участие в деле. Вам следует подождать несколько часов и отправиться вслед за ним.
Я готов расцеловать Михаэля за хитроумный план, но меня останавливает появление Горгиса. Он с изумлением взирает на мое веселое лицо, на котором еще совсем недавно лежала печаль тревоги. Не вдаваясь в детали, я сообщаю ему о том, что должен принять меры для спасения Юсуфа и поэтому мне нужно как можно скорее покинуть Суэц. Горгис пытается меня удержать: несмотря на весь свой апломб, он испытывает страх перед бандитами и опасается их вмешательства в свои дела. Мы долго размышляем над тем, как окончательно избавиться от Реиса, но ничего не можем придумать. Придется запастись терпением в ожидании чуда, только оно поможет нам разделаться с бандитами. Тогда мы возобновим наше сотрудничество и займемся сбытом трех тонн, оставленных в Джибути, и шести тонн, отправленных в Эфиопию. Правда, там маячит зловещая тень Троханиса, но я стараюсь о нем не вспоминать. У нас и так хватает забот!..
Михаэль молча слушает наш разговор, украдкой бросая на меня красноречивые взгляды. Я возлагаю на изобретательного парня все свои надежды, не веря в спасительную роль чуда. Перед отъездом на вокзал он снова вселяет в меня мужество, пожимая руку со словами:
— Следуйте нашему плану, и вы увидите, что дело Уладится само собой…
Горгис провожает меня на вокзал, и наше прощание становится особенно трогательным в связи с нависшей над нами угрозой. Мы оба чувствуем, что наше будущее зависит от взаимной поддержки.
XXVIII
Перст судьбы
Приехав утром в Суэц, я вижу на перроне Абди. С тех пор как я уехал, он на всякий случай каждый день приходит на вокзал и встречает поезда из Каира. Абди сообщает мне, что Махмуд явился на судно, несмотря на то, что матросы не отвечали на его призывные крики с берега.
Я тотчас же посвящаю Абди в свой план, и он смотрит на меня ошеломленно: подобная дерзость не укладывается у него в голове и только глубокое уважение ко мне заставляет его беспрекословно подчиниться.
Прибыв на судно, я изображаю радость при виде Махмуда и выражаю сожаление по поводу того, что не могу взять его на борт в силу не зависящих от меня обстоятельств. Негр как будто соглашается, но на его лице написаны любопытство и недоверие. Я поручаю Абди проводить нашего гостя на берег и заодно выполнить мое поручение. Он возвращается вечером и сообщает, что сомалиец, как я и ожидал, поспешно покинул Суэц и, видимо, направился в Каир. Абди сказал Махмуду, что «Альтаир» снимается с якоря через три дня — за это время Реис успеет подготовиться к отплытию. Я тоже снаряжаю небольшую шлюпку, которой легко может управлять один человек, и снабжаю ее мачтой и парусом. Каждое утро до полудня дует попутный северный ветер, и лодка без труда доберется до места назначения, даже если бриз будет крепчать. Я посылаю в бухту рулевого Шехема, запомнившего это место. Он отправляется в путь ночью, под покровом темноты.
Я наведываюсь к Манолакису два раза в день, справляясь о движении судов, но, судя по всему, парусник Османо не собирается покидать порт. Меня также удивляет, что сомалиец, обещавший Абди вернуться до отплытия «Альтаира», куда-то исчез. Но больше всего меня тревожит судьба шлюпки, покинувшей порт двое суток назад. С одной стороны, я не хочу показываться вблизи равнины раньше времени, с другой — боюсь, что Шехем и двое беглецов умрут от жажды на рифе Шаб-Али, если судно Абдульфата вышло в море без моего ведома. Поэтому я принимаю решение отчалить на следующее утро.