Пролог (172... год, ХVIII век, Франция)
Приподнявшись на локте, Мариус удовлетворенно рассматривал свою обворожительную любовницу. Девушка была роскошна, хороша сочной и живой прелестью... Он с наслаждением провел пальцами по ее рыжим кудрям, которые рассыпались по точеной спине шелковым водопадом, составляя эффектный контраст с молочно-белой матовой кожей... мало кому удавалось полюбоваться непокорным буйством этой тициановской гривы: обычно высоко взбитые волосы красотки были сколоты на затылке, припудрены и украшены лентами, цветами или нитками жемчуга... иногда прядь-другая с продуманной небрежностью падала на шею или грудь, но не более того... что поделаешь - мода! Однако здесь и сейчас, в томном мирке кремово-золотого будуара в стиле рококо, его Франсуаза была настоящей. Была собой...
Девушка сладко дремала, уткнувшись лицом в подушку. Розоватое покрывало сползло с сахарных плеч, обнажив ладно скроенное, приятно округлое в нужных местах, тело. При мысли, что все это, по сути, в определенном смысле принадлежит ему, Мариус ощутил заметное волнение, дыхание его стало более тяжелым, сердцебиение - учащенным...
Франсуаза почувствовала его настойчивый взгляд, повернула голову и сонно улыбнулась.
-Ты что? - хрипло спросила она, еще не вполне проснувшись и по-кошачьи щуря светло-зеленые глаза.
-Да вот любуюсь... - подмигнул он в ответ. - Нельзя?
Франсуаза гибко потянулась, нисколько не смущаясь собственной наготы.
-Всегда можно... и даже нужно...
-Так-то лучше!
-Мой Ясон... - прошептала она и подалась к нему, обвила руки вокруг его шеи и беззастенчиво поцеловала в губы.
Жадно лаская шикарное тело Франсуазы, Мариус с раскаянием подумал о той неприятной новости, которую должен был сообщить еще вчера... однако раскаяние было мимолетным, и очень скоро страсть усыпила разум.
Новость действительно не относилась к числу хороших - он собирался жениться... не на ней. Конечно, Франсуаза не ожидала от него предложения руки и сердца, но захочет ли она терпеть подобное вероломство? Даже для особы со столь свободолюбивым нравом это могло оказаться чересчур...
ЧАСТЬ I. Аннет
Глава 1. Муж поневоле (171... год, Англия)
Он смотрел, как она приближается, и понимал, что ненавидит ее. Бедняжка ни в чем не виновата, конечно... разве что в собственном знатном происхождении! Будучи умопомрачительно богатой наследницей графа де Монси́, его любимой дочкой, юная прелестница принесена в жертву ему, Мариусу, бастарду... сыну другого графа... правда, внебрачному.
Он еще так молод, не рановато ли жениться?! Ему всего 17, невесте - 16! Смешно! И потом, эта Аннет или как бишь ее, совершенно не в его вкусе! Слишком скучна, холодна...
"Хотя нельзя назвать ее дурнушкой", - признал он неохотно, приглядываясь к навязанной избраннице. Возможно, Аннет красил подвенечный наряд - парадное бледно-голубое платье (1), дополненное старинным драгоценным колье и оттененное блеском бриллиантовой диадемы. Мариуса всегда забавляло суеверие невест (по крайней мере, британских), убежденных, что свадебный ансамбль обязан включать 4 элемента: что-нибудь старое, заимствованное, новое и голубое (2). Роль старого и заимствованного отводилась, как правило, фамильным драгоценностям, а новым и голубым становилось платье.
------------
сноски:
(1) белое подвенечное платье появилось только в 19 веке благодаря королеве Виктории. До этого девушка могла надеть нарядное платье любого цвета - причем не всегда новое.
(2) голубые подвенечные наряды были популярны еще и потому, что этот цвет олицетворял собою чистоту и верность.
------------
Вот и леди Аннет последовала принятым традициям и облачилась в пастельно-голубоватое, очень изысканное по своему фасону платье... этот оттенок ей, впрочем, шел, подчеркивал утонченность и врожденный аристократизм, которыми дышала каждая черта ее вытянутого лица. У девушки был высокий покатый лоб, гладкие пепельные волосы, бледная кожа, стройная миниатюрная фигурка и главное украшение - огромные серебристо-серые глаза, пронизанные скрытой печалью. Тоже сожалеет о необходимости соединить судьбу с незнакомцем? Да еще и таким непутевым?
"И поделом тебе!" - мстительно подумал тот, кого в будущем прозовут Ясоном, грозно щурясь и не испытывая ни малейшей жалости к без пяти минут супруге.
Она словно услышала его мысли, вскинула испуганный взгляд - и лишь сильнее разозлила будущего мужа. Мариус не любил покорных и послушных, презирал скромниц, его раздражали такие вот "тихие овечки", готовые безропотно принять любой поворот судьбы и смиренно ожидающие своей участи. Конечно, женщинам выбирать не приходится - по крайне мере, "достойным"! Им суждено покоряться и смиряться... законы эпохи, воспитание! Ни слова наперекор родителям, ни звука протеста... скучно! Потому-то Мариус выбирал для любовных приключений дамочек попроще: актрис, хорошеньких служанок, белошвеек... а то и вовсе представительниц самой древней профессии. Кстати, именно они, мастерицы любовных утех, сделали его в свое время настоящим мужчиной и помогли набраться опыта...
И вот, пожалуйста, - женись, как последний болван, на скучнейшей барышне! Да еще и такой посредственности в смысле внешнего антуража! Чересчур тоща и уныла, не за что "подержаться"... Мариус не был поклонником пышнотелых, однако и чрезмерную субтильность красоток не ценил.
"И вот я тоже покоряюсь" - хмуро отметил Мариус, подавляя вздох. А что делать - даже самые сильные и влиятельные мужчины вынуждены порою подчиняться чужой воле... Ведь правда?
Мариусу вспомнился разговор с отцом, графом Адрианом де Либóн.
-Сын, я думаю, пришла пора тебе остепениться, - заговорил он сурово и веско. Седовласый, статный, он до сих пор нравился женщинам всех мастей и рангов - и охотно пользовался собственной популярностью. Это, в общем-то, и приводило к появлению на свет таких вот "Мариусов" - у любвеобильного графа, по слухам, были десятки внебрачных детей, хотя официально он признал лишь некоторых - тех, что были рождены аристократками с голубой кровью... "простым" матерям приходилось радоваться, если Адриан снисходил до материальной помощи плодам своей неосмотрительной любви...
Мать Мариуса была очень знатной, и с отцом ее связывали, по воспоминаниям родственников, страстные чувства, хотя и не освященные Церковью. Девушка умерла во время родов... и хорошенького черноглазого мальчугана взял на воспитание горюющий отец. Он на самом деле долго горевал и, возможно, не переставал вспоминать покойную возлюбленную по сей день... по крайней мере, к Мариусу относился с искренней теплотой. "Ты очень на нее похож..." - признался он как-то с оттенком несвойственной ему грусти в голосе и тотчас переменил разговор. Сентиментальности граф де Либóн не признавал...
-Остепениться, отец? - непонимающе переспросил Мариус, уверенный, что родитель вызвал его в кабинет, чтобы устроить головомойку - наверняка графу донесли о безобразном поведении сына! Хотя, с точки зрения последнего, ничего особенного не произошло... подумаешь, слегка подебоширили, покрушили тот захудалый трактир... переборщили с выпивкой... в молодости и не такое прощается!
На него устремился цепкий взгляд холодных серых глаз.
-Да, полагаю, женитьба остудит твою горячую голову...
-Но мне только 17! - ужаснулся юноша.
-Немалый возраст, не находишь? - перебил отец. - Взрослый муж, никак не мальчик!
Ну... тут Мариус спорить не стал... не мальчик, однозначно нет! Но жениться?.. не сурово ли наказание?..
-А кого ты прочишь мне в жены?.. - осторожно спросил Мариус.
-Дочь графа де Монси́, леди Аннет. Поверь, сын, партия очень выгодная.
В этом молодой человек нисколько не сомневался. Отец был из породы дальновидных...
-Она хоть хорошенькая? - уныло спросил Мариус, почти смирившись с неизбежным.
-Какое это имеет значение? - искренне удивился Адриан.
И правда, какое?.. Женитьба - предприятие, скорее, деловое, чем любовное... и не отменяет развлечений на стороне!
...Он очнулся от своих мыслей, неохотно возвращаясь в реальность. Церемония продолжалась, как ни в чем не бывало, никто не заметил минутной рассеянности жениха...
Секунды текли с удручающей неторопливостью, Мариус маялся, переминался с ноги на ноги, мечтая, чтобы нудное действо поскорее завершилось... однако время не торопилось пришпорить свой бег.
От скуки жених снова обратил взгляд на особу, выбранную ему в супруги. Юноше только сейчас пришло в голову, что он разделит с ней не только жизнь, но и постель... и последний фактор, как ни странно, обеспокоил его гораздо сильнее. Годится ли она на роль любовницы? Пару часов спустя он, конечно, узнает это наверняка, и все-таки хотелось составить хотя бы предварительное мнение...
"Слишком скромна!" - таков был первичный "диагноз". Такие, как она, будут лежать в постели подобно бревну, натянув одеяло до самого подбородка и испуганно тараща круглые от страха глаза... Приятная перспективка, однако! А избежать нельзя - в конце концов, брак подразумевает появление наследников...
"Это потому что я бастард, - зло подумал парень. - Только поэтому меня женят, не спросив моего мнения..."
Конечно, то было по меньшей мере преувеличением. В знатных семьях судьбу детей обычно решали родители, заботясь о достойном продолжении рода. Но застарелая рана, сознание собственного неполноценного происхождения, мучила юношу все 17 лет его жизни...
И снова он погрузился в воспоминания.
Бастард! Бастард... почему?!
Мариус знал, что ему еще повезло - относительно, конечно. Рожденный простолюдинкой, он не мог бы претендовать на долю наследства, ему пришлось бы забыть о надежде занять однажды высокий государственный пост... и еще многое, многое другое! А так он, сын знатной аристократки, получил фамилию отца, жил в его доме и лелеял честолюбивые мечты. В конце концов, "бастард" Вильгельм по прозвищу "Длинный меч", внебрачный сын Генриха II, был в свое время графом и одним из самых влиятельных людей Англии... Хотя чаще всего признанных бастардов ждала менее яркая судьба. Обычно им приходилось выбирать военную карьеру - впрочем, Мариус не спорил. Военное дело всегда привлекало его, отдавало духом некоторой рыцарственности и было овеяно романтичным ореолом подвига.
И все-таки, как ни крути, он - бастард. Вот уж плевок! Оскорбление... и не поспоришь. И правда - бастард! Незаконнорожденный...
Да, поспорить было нельзя. А вот проучить нахала, даже если это законный сын графа Адриана, вполне можно! Что Мариус частенько и делал, когда Альберт, "официальный ребенок", проявлял чрезмерную наглость.
-Ты за это заплатишь! - с ненавистью прошипел Альберт, когда Мариус один раз перестарался и украсил физиономию братца впечатляющим фингалом.
-Не сомневаюсь, ты побежишь к папеньке! - фыркнул одиннадцатилетний Мариус (они с Альбертом были еще совсем мальчишки), нисколько не испугавшись. Собственно, напугать его было непросто, почти невозможно, и меньше всего паренька страшил гнев отца. А на большее его братика не хватило бы...
Порою Мариуса брала злость: почему он, явно более умный и смелый, чем Альберт, вынужден вечно оставаться на вторых ролях?!
Казалось, Адриан сожалел о том же. После достопамятной ссоры братьев он против ожиданий не наказал "незаконного" сына, лишь вызвал его к себе в кабинет и долго молчал. Тяжелый взгляд скользил по фигуре паренька, оценивая, но мыслей не выдавая.
А Мариус не без трепета ждал решения графа... мальчик не боялся, вовсе нет, просто в стенах отцовского кабинета, среди всей этой тяжеловесной мебели, в окружении полок с книгами, чувствовал себя несколько неуютно. Да и сам господин Адриан был личностью незаурядной, о нем ходили разноречивые слухи, порою - почти легенды. Донжуан, разбивший множество женских сердец; уникальный коллекционер антиквариата и предметов искусства; умнейший человек, увлекающийся войной, политикой и естественными науками... и женщинами, конечно. Мариус восхищался родителем и подражал ему. И мечтал заслужить не только его любовь, но и уважение... что было куда как сложнее!
-Ты вырос, мальчик, - наконец, заговорил Адриан сурово, но не зло. - Тебе пошел двенадцатый год...
Мариус молча и почтительно кивнул, подтверждая очевидное и не понимая, к чему клонит отец.
А тот не спешил переходить к сути вопроса, подбираясь к делу издали - что вовсе не было свойственно этому сильному и целеустремленному характеру.
-Я дал тебе хорошее образование, не так ли? - продолжал граф неторопливо; взгляд его был по-прежнему прикован к мальчику.
Последний нервно сглотнул, сдержав судорожный вздох.
-Да... да, отец.
Ему действительно дали систематическое домашнее образование - весьма дорогое, к тому же. С ранних лет Мариуса посещали учителя, прививая основы грамматики, географии, истории, риторики, арифметики и прочих важных для сына аристократа дисциплин. Паренек оказался способным, все схватывал на лету и прекрасно проявил себя. Его хвалили - в отличие, опять-таки, от Альберта, ленивого и не слишком сообразительного.
-У тебя много сил, напора, - говорил Адриан. - Это и хорошо, и плохо.
-Плохо? - напрягся мальчик, вычленив наиболее опасное слово. - Почему быть сильным плохо?
Адриан усмехнулся, качая головой:
-Я не сказал, что плохо быть сильным. Просто избыток нерастраченных сил вредит... нужно куда-то сбрасывать свою энергию...