Ментал внезапно сделал несколько шагов вперед и схватил мародера за подбородок. Кожа мерзкой твари походила на змеиную чешую, холодную и склизкую.
Нель попытался сопротивляться, но встретился с монстром взглядом и все мышцы мужчины одновременно отказались повиноваться ему.
Черные зрачки ментала расширились, заполняя все поле зрения.
* * *
Что-то с силой ударило мародера в левое плечо, рука повисла плетью. Он, не чувствуя боли, рванулся вперед, поскальзываясь на обледеневших ступенях, ведущих в подземный переход. Схватился облаченную в прорезиненную перчатку защитного комплекта, ладонью за металлические перила и буквально выбросил себя наверх.
В него стреляли. Еще одна пуля попала в живот и, наверняка, прошла навылет.
Нельсон схватился здоровой рукой за дробовик и, нажав на спусковой крючок, хотел отпрыгнуть в сторону. Но не смог, потому что его достали короткие очереди сразу с двух точек.
Автоматные пули нафаршировали грудную клетку мужчины осколками его же ребер и разорванными легкими. Последнее, что он успел увидеть – группа людей в навороченных комбинезонах, бежавших в сторону входа в переход…
Боль внезапно прекратилась, но только затем чтобы вернуться с новой силой.
По ушам ударила взрывная волна, перед глазами плыл туман, будто по голове изо всех сил врезали кувалдой. Нель схватился рукой за противогазную маску с разбившимся стеклом, отшвырнул ее прочь и жадно вдохнул воздух, наполненный запахами сырого мяса и толового дыма.
Основную массу осколков приняли шедшие впереди люди… Все они лежали на ступенях, единственным, кто остался на ногах, был Нельсон. Можно было бы сказать, что ему повезло, если бы не разорванный на животе защитный костюм.
Мародер попытался сделать шаг вперед, но не успел.
Отряд в навороченных костюмах уже достиг верхних ступеней лестницы.
С огромным трудом Нель вскинул дробовик и выстрелил в одного из нападавших, угостив его зарядом крупной дроби в грудь, но тут же упал сам, буквально разорванный на части несколькими длинными очередями.
Тело мародера развернуло, и он упал на лестницу, закашлялся, чувствуя, как кровь течет у него по подбородку, поднял голову и встретился взглядом с совсем молодым парнем, пытавшимся задвинуть створки гермоворот…
Мародер ощутил боль в горле, он тщетно пытался вдохнуть, но не мог. Нель наконец опознал костюмы, в которые были облачены нападавшие. Самые современные на время начала войны, «Ратники». В городе было только одно место, где у людей имелось такое навороченное снаряжение.
Это – бункер под мэрией.
Мародеру помогли поднять голову, и он увидел, что сам он также облачен в «Ратник». Двое парней в таких же костюмах обступили его и горячо заспорили, как лучше бинтовать шею мародера, в которой дробь оставила огромную рваную рану.
Нель видел свою шею, она отражалась в панорамных масках. Мужчина понимал, что жить ему осталось считанные секунды, а в душе была только досада. Нужно было надеть воротник бронежилета, который, возможно, помог бы уберечься.
Парни перестали спорить. Один из них взялся за автомат, второй повернул голову мародера на бок.
На периферии поля зрения Нель заметил что-то знакомое: решетчатый забор, лампы для освещения футбольного поля, трибуны, но мгновение спустя его сознание полностью затопило болью.
Мародер громко закричал от дикой головной боли, которая по интенсивности превосходила любой, даже самый сильный из его приступов. Наверное, нечто похожее испытывает человек, голову которого пытается просверлить дрелью обезумевший маньяк.
Или пациент, которому делают трепанацию черепа без анестезии.
Нельсон не выдержал и закричал.
– Хватит! – завопил он со всей яростью, на которую был способен. – Прекратите немедленно!
Он умер несколько раз, переносясь из одного тела в другое. На секунду Нельсону подумалось, что за свои грехи он попал в ад, в который не верил, и теперь ему придется бесконечное множество лет скитаться, переходя из тела в тело и умирать, умирать, умирать.
Боль исчезла без следа.
Мародер вновь находился в своей камере, перед ним вновь стоял ментал.
Чувствительность потихоньку возвращалась к нему. Он почувствовал запах крови, пота и кислого желудочного сока, почувствовал, что по лицу текут слезы. После всего, что он пережил, боль во всем теле казалась приятным покалыванием… Эти ощущения были привычными, практически родными.
Нель всегда считал, что боль – неотъемлемая часть жизни, что любое живое существо испытывает ее, но еще никогда ему не приходилось ощущать такого.
На момент, когда упали бомбы, ученые так и продолжали спорить: имеются ли у человека специальные болевые рецепторы, или боль – результат воздействия сверхсильных раздражителей на нервные клетки. Нельсон склонялся ко второму варианту, но после сегодняшнего кошмара понял, что уже никогда не станет никому доказывать свою правоту.
– Что это было? – спросил мародер.
Ментал отдернул руку, посмотрел на свою ладонь, и только после этого ответил:
– Это была смерть.
– Чего? – переспросил мародер.
– Я чувствую сильные эмоции людей. Перед смертью вы все испытываете всплеск эмоций, и я могу перенаправить его на кого-то. Дать ему прочувствовать, прожить последние секунды жизни умирающего человека.
– Так, значит… – начал мародер, и, не закончив фразы, погрузился в свои мысли.
Если монстр не пугал его галлюцинациями, то, значит, ублюдки из-под мэрии напали на один из переходов и, хоть и не без потерь, но взяли его. А, значит, Карина, не дождалась, вернулась к себе домой и начала новую, возможно, еще более кровопролитную войну.
– Предательница, – выплюнул Нель. Из его уст это звучало, как самое грязное ругательство. – Вот, сука. Не надо было ей верить.
– Она убила своего отца, – ответил ментал, прекративший, наконец, разглядывать свою ладонь. – Мы с братом просканировали ее на мосту. Задушила во сне.
– Как будто для тебя это что-то значит, – усмехнулся мародер. – Вы-то, наверняка, почкованием размножаетесь.
– Для нас это значит ровно столько же, сколько и для вас.
– Это точно не туфта? – спросил Нельсон, не особо надеясь на честный ответ. – Все происходило именно так и там, где я видел? И когда?
– Последние несколько минут, – так же безэмоционально ответил монстр. – Выброс эмоций не держится долго. И да, все это было действительно так.
– Значит, они взяли «Гренаду», – Нель поморщился и помотал головой. – Вот ведь умора. Золотые детки из бункера решили взять в Челнах власть. Какие-то непонятные «пришлые» сидят в одном из переходов и пытаются узнать, что происходит в городе. А я сижу в камере-одиночке, в плену у этих самых «пришлых». И в голове у меня мутант, который может управлять людьми.
– И к чему ты это ведешь? – спросил монстр.
– Извини, но ты – не тот сокамерник, которого я бы хотел, – Нельсон усмехнулся, на этот раз совсем невесело.
– В плане?
– В плане, с тобой ни байки потравить, ни о прошлом поговорить. И даже не поплакаться в плечо о так несправедливо сложившейся судьбе, – он посмотрел монстру в глаза, больше не боясь его. Будто желая проверить, действительно ли ментал не способен взять под контроль его тело. – А если меня убьют здесь, что будет с тобой?
– Я тоже умру, – ответил мутант, и в его голосе мародеру послышались тревожные нотки. – Я не смогу переселиться в другое тело, если рядом не окажется подходящего носителя. Да и вообще, мне нужен брат. Когда мы вместе, наши силы возрастают на порядок.
– И что ты предлагаешь? – Нель снова откинулся, облокотившись спиной о стену.
– Мне нужно в Логово, – ментал, видимо, решил говорить прямо. – Ты поможешь мне добраться до него. Оно за городом, относительно недалеко, по твоим меркам.
– Нет, – покачал головой мародер. – Я не собираюсь тебе помогать. Уж извини, но по моим меркам ты – мерзкая тварь, которая забралась ко мне в голову и теперь желает, чтобы я еще и сам помог ей захватить полный контроль надо мной.
– Ты сам пустил нас к себе в голову, – прошептал ментал, вновь теряя всякую человечность в голосе. – Мы помогли тебе, когда ты в этом нуждался.
– Да, помогли, – кивнул Нельсон. – А я должен был показать вам мир людей изнутри. Так добро пожаловать в мой мир. Он жесток, здесь льется кровь, горит огонь. И тебе просто не повезло, ведь твое существование в мире людей будет очень непродолжительным.
– Почему? – спросил ментал.
– Да потому что меня очень скоро убьют, – мародер пожал плечами. – Им нужны ответы, а я не способен их дать. А зачем держать у себя в плену человека, который не может принести никакой пользы? Язык из меня никакой, заложник тоже.
– Я, – ментал запнулся, видимо, сомневаясь в том, что собирался озвучить, но все же продолжил. – Я могу попытаться вытащить тебя отсюда. У меня остались силы, я выведу тебя, но только если ты после этого поможешь мне добраться до логова.
– Ты знаешь, пожалуй, я останусь на стороне своего вида. Даже если бы ты предложил мне перебить всех пришлых, я бы отказался. Они, конечно, ублюдки… – Нель на секунду задумался. – По крайней мере, об этом говорят их методы, потому что целей их я не знаю. Но кто из нас не без греха, верно?
– Думаешь, если ты сдохнешь тут, это будет лучше для твоего вида? – ментал сделал еще одну попытку убедить мародера.
– Думаю да, потому что ты подохнешь вместе со мной, – Нельсон усмехнулся. – И тогда одним опасным мутантом в городе станет меньше. А это, в любом случае, хорошо для людей.
Очевидно, слова мародера оскорбили ментала. Голова Нельсона внезапно взорвалась болью. Схватившись обеими руками за виски, мужчина изо всех сил сжал свой череп, будто боясь, что его сейчас разорвет изнутри.
– Ты, червь! – сквозь боль прорезался голос. На этот раз голос звучал прямо в черепной коробке, как тогда, на мосту. И в этот раз в нем слышались действительно человеческие эмоции: ярость и ненависть. – Тогда я выжгу тебе мозги и вышвырну тебя из тела. Твой разум будет вечно плавать в пустоте, а тело станет моей марионеткой.
– Не сможешь, – простонал мародер. – Если бы мог, уже давно сделал бы это. Не пытайся врать, без брата ты не хозяин моей головы, а ее пленник.
Поле зрения затопило белым светом, и сквозь боль Нельсон подумал, что именно это и видели люди, рискнувшие посмотреть на вспышку ядерного взрыва. И именно это было последним, что они увидели.
А через секунду сознание мародера заполнилось отчаянием. Беспросветным отчаянием, которое требовало от него только одного.
Сам не осознавая того, что делает, Нель поднял левую руку и вцепился в нее зубами. Боль в голове терзала его настолько, что он не чувствовал боли в предплечье.
И когда он вновь ощутил на языке солоноватый привкус крови, боль и остальные чувства покинули его. Вместе с сознанием.
* * *
– Нет, такого бить бесполезно, – услышал Нель. – Он отмороженный. Пока сам не захочет – не заговорит.
Помимо всего тела теперь болело еще и левое запястье. Как-то по-особенному, словно рана, едва-едва прикрытая повязкой.
Мародер приоткрыл глаза и увидел, что теперь лежит на не голом полу, а на лежаке, сделанном из чем-то набитого спального мешка. Левое предплечье было наполовину прикрыто профессионально сделанной повязкой.
На полу оставались следы не до конца затертой лужи крови.
Нельсона подташнивало, перед глазами все плыло. Возможно, это были отдаленные последствия недавних избиений, возможно, признаки острой постгеморрагической анемии.
– Разгрызть себе вены на руках, – послышался голос. Мародер прислушался и понял, что он принадлежит старому Полковнику. – Я не думаю, что кто-нибудь из наших на такое способен.
– Мне по-прежнему кажется, что что-то здесь не так, – ответил второй голос. – Почему он не говорит?
– Да не хочет, вот и все… Нет, ты видел, какая воля? – в голосе Полковника слышалось восхищение.
– Не думаю, что дело в этом, – протянул Илья.
Илья наклонился к Нельсону так, что при желании он мог бы завалить его на землю и выдавить глаза. Но зачем делать такое со своим единственным другом?
Да и откуда они вообще могли появиться здесь?
Ответ на этот вопрос имелся и был прост – ниоткуда не могли.
А, значит, мародера снова мучили галлюцинации. Как там сказал ментал? Воспаленное сознание? Откуда он вообще мог вытащить это словосочетание, из чьих мозгов?
– Открывай глаза, – сказал Илья. – Хватит притворяться, что все еще без сознания, у тебя веки дергаются.
Притворяться действительно больше не было смысла. Нель открыл глаза, поморщившись от боли, оперся руками о пол и сел.
Что-то здесь было не так.
На то, чтобы осознать это, у Нельсона ушло несколько секунд. Бедра Ильи после срочной ампутации в полевых условиях заканчивались уродливыми обрубками. Теперь же у его друга снова были ноги. И, разумеется, никакой инвалидной коляски больше не было.
– Ну и что с тобой делать? – спросил полковник уже не совсем своим голосом, присел на корточки перед мародером и заглянул ему в глаза.
Глаза его были карими, а не голубыми. И стоило Нелю уцепиться за эту мысль, как морок рассеялся. Перед ним снова были враги – тот самый военный по имени Олег и доктор, имени которого мародер не знал.
– Ты будешь говорить, Измайлов? – спросил Олег.
В его голосе не было ни одной нотки, которая напоминала бы старика, управляющего «Домостроителями». Нельсон опустил взгляд и увидел, что костяшки пальцев были разбиты в кровь.
Разбиты о его же физиономию.
Мародер попытался ответить, но, похоже, ментал был прав. Действительно, язык Неля больше не подчинялся ему. Поэтому он просто покачал головой.
– Тогда пойдешь в расход, – констатировал Олег, поднимаясь на ноги.
– Постойте, – прервал его доктор. – Ты не можешь говорить, или не хочешь?
Нельсон задумался на секунду, как бы понятнее ответить на этот вопрос, и не придумал ничего лучше, чем показать один палец.
– Ты немой? – уточнил доктор.
Как бы ни было горько Нелю признавать это, но пришлось кивнуть. Теперь он действительно был немым. На лицах допрашивающих отразилось одинаковое выражение облегчения. Еще бы, значит, язык оказался не совсем бесполезным, и все старания вытащить его из бессознательного состояния не были напрасны.
– Писать умеешь? – деловито спросил Олег, снимая с пояса свой офицерский планшет.
Мародер кивнул. Секунду спустя ему в руку сунули выдранный из какого-то блокнота лист бумаги и остро заточенный огрызок карандаша, которым, судя по всему, уже много пользовались. Посмотрев на карандаш и бумагу, Нель на секунду задумался. Он видел три варианта развития событий.
Первый: он пишет все, что знает, после чего его пускают в расход. Плюсы этого варианта были в том, что смерть его окажется наименее мучительной. Минусы также были очевидными: пришлые узнают о городе все, что знает он. А Нель знал немало.
Второй вариант также не устраивал мародера. Он отказывается писать, его пытают, в процессе пытки он выдает все, что знает, после чего умирает. Суперменом Нель себя не считал, и знал, что допросу третьей степени сопротивляться не сможет. В общем, минусы были такие же, как у первого варианта, при этом плюсы отсутствовали.
– Не смей, – послышался в голове шипящий голос ментала.
Монстра не устраивал третий вариант, который выбрал мародер.
Но это был единственный шанс умереть, не выдав противнику никаких сведений.
Нель рывком вскочил с места и вогнал в глаз Олега огрызок карандаша по самый ластик.
Мужчина, кажется, собирался что-то сказать, но поперхнулся и не смог вымолвить ни слова. Оставшийся целым глаз мгновенно остекленел, из пустой глазницы, по торчащему из нее карандашу, пачкая руки мародера, потекла кровь.
Нель отпустил труп, рухнувший на колени, будто ему подрубили ноги, и рванулся к доктору. Мародер прекрасно понимал, что в честной драке ему не выстоять, даже если врач окажется совсем никудышным бойцом. Уж слишком сильно его помяли во время допроса.