– Да, я спокоен, – честно ответил Питер.
– Хорошо. Ты мой барометр, Питер, – произнесла Оливия с легкой улыбкой. – Когда ты беспокоишься по поводу наших поставщиков, я тоже начинаю нервничать.
Получить такой комплимент от Оливии – дорогого стоит.
– Я сообщу тебе, если что-то изменится. Не сомневаюсь, что наши источники предоставляют достоверную информацию. Как у тебя со временем? Может, перекусим вместе, а потом вернемся к нашим делам?
Оливия знала, что Питер работал так же напряженно, как она, и у него было столь же мало свободного времени. Им нравилось беседовать о бизнесе и делиться новостями. Питеру исполнилось шестьдесят три года, он был женат, имел взрослых сына и дочь и построил блестящую карьеру. Они плечом к плечу провели много победных сражений за «Фабрику».
– Не могу, – с сожалением сказала она. – В половине второго у меня интервью для «Нью-Йорк таймс», и гора дел до того.
Оливия со страхом думала о дне, когда Питер уйдет на пенсию. Она полагалась на его советы и трезвый анализ ситуаций, но прежде всего ценила его дружбу. Она доверяла ему, как никому другому. К счастью, он был бодр, здоров и пока не планировал уходить в отставку.
– Я бы сказал, что ты слишком напряженно работаешь, но это бесполезно, – произнес он с печальной улыбкой, и она рассмеялась. Лифт остановился.
– Себе это скажи, – ответила Оливия, помахав на прощание, и вышла из лифта.
– Когда у тебя отпуск? – крикнул он ей вдогонку, пока двери еще не закрылись.
Она обернулась:
– Месяца через полтора, в июле.
Питер знал, что Оливия каждый год на свой день рождения отправлялась с детьми в путешествие. Каждый раз она выбирала для этого новое, необычное и интересное место. Начало этой традиции она положила после смерти мужа и знала, что Джо одобрил бы ее. Таким образом она старалась восполнить детям потерю отца и то время, которое им не могла уделять, когда они были маленькими. Она понимала, что упущенное наверстать невозможно, но каждый год вкладывала много фантазии и усилий в организацию отдыха. Эти поездки были для нее святы.
Помахав Питеру, она поспешила в свой кабинет. Была почти половина первого, и до прихода корреспондента «Нью-Йорк таймс» оставался час. Оливия попросила помощницу принести ей в кабинет салат. Она не хотела терять ни минуты времени и часто обходилась такими перекусами на рабочем месте или вообще пропускала ленч, что помогало ей сохранять стройную, девичью фигуру – предмет зависти и восхищения других женщин. По этой же причине она выглядела моложе своего возраста, на лице, как ни удивительно, отсутствовали морщины. Она никогда не думала о своей внешности.
Питер своим вопросом напомнил ей о важном деле, и Оливия по пути в кабинет задержалась поговорить с помощницей, Маргарет.
– Ты отправила сообщение насчет поездки?
– В десять утра. А ваш ленч ждет на письменном столе. Там же распечатки информации и список вызовов.
Маргарет тоже собиралась перекусить на рабочем месте. Она знала, как бывает занята Оливия в дни заседаний совета директоров и как порой работает до позднего вечера, стараясь наверстать упущенное. Маргарет была к этому готова. Она никогда не выражала недовольства переработками и соответственно планировала свое личное время. На первом месте для нее всегда стояла работа у Оливии. Оливия вдохновляла сотрудников трудиться так же напряженно, как она. Они заряжались ее энергией.
Оливия поблагодарила секретаря и прошла в свой большой, элегантно оформленный кабинет. Это была светлая, полная воздуха, выдержанная в бежевых тонах комната. На стенах висели современные картины, некоторые – кисти ее сына, а также бежевый шелковый коврик ручной работы, привезенный ею из Италии. Работать здесь было приятно. В одном из углов кабинета находились диван и несколько кресел, там она планировала дать часовое интервью для раздела бизнеса газеты «Нью-Йорк таймс». Интервью должен был брать молодой корреспондент, которого она прежде не встречала. Маргарет уже принесла ей листок с рекомендациями и его послужным списком. Похоже, Оливии можно было его не опасаться, хотя он принадлежал к новому поколению журналистов. Она уважала молодость и всегда ценила свежие взгляды и идеи.
По этой же причине она обожала разговаривать со своими внуками и брать их с собой в летние поездки. Каждый год и она сама, и вся семья с нетерпением ждали время отпуска. Она надеялась, что и в этот раз всем понравится путешествие, которое она запланировала. У него были шансы стать одним из лучших, совершенных семьей Грейсон. Оливия считала, что она просто приглашает, а дети и внуки воспринимали эти поездки как обязательное мероприятие. Они знали, что Оливия ждет их, и не могли отказаться от приглашения.
Оливия ответила на десятки звонков, отправила несколько электронных писем – и час промелькнул незаметно. У нее даже не нашлось времени съесть салат, а Маргарет по внутренней связи уже сообщила, что прибыл корреспондент «Нью-Йорк таймс». Оливия попросила проводить его в кабинет, вышла из-за письменного стола, чтобы поздороваться, и предложила располагаться с комфортом.
Молодому человеку, внимательно смотревшему на нее, было лет двадцать пять. Он был в джинсах, кроссовках и футболке. С длинными и всклокоченными волосами, казалось, он несколько дней не брился – обычный стиль для людей его возраста. Он явно не пытался приодеться по случаю интервью, но Оливия ничего против этого не имела. Она привыкла общаться с увлеченными молодыми корреспондентами. Большинство из них при виде Оливии испытывали благоговение или смущение, однако об этом госте нельзя было такого сказать. Он сразу принялся сыпать вопросами. Однако Оливию не обескуражили его внешний вид и напористость, она отвечала четко, прямо, доброжелательно.
Почти час все шло гладко. Вопросы были прямолинейными и порой непростыми, но она отвечала с готовностью, ей это нравилось. А потом он неожиданно затронул тему, обсуждавшуюся на последнем совете директоров. Журналист был хорошо подготовлен и осведомлен и явно надеялся застать Оливию врасплох, затронуть ее «ахиллесову пяту». Но выражение ее лица оставалось спокойным, а ответы были взвешенными.
– Вас беспокоит возможное нарушение законодательства о запрете использования детского труда вашими поставщиками в Азии?
– У нас нет доказательств, что такие факты имеют место, – спокойно ответила Оливия, – мы тщательно изучали этот вопрос. Эта тема волнует меня всегда и во всех направлениях нашего бизнеса.
– По-вашему, не логично предположить, что в том регионе, при тех деньгах, какие вы им платите за продукцию, таких нарушений не может не быть?
– Я не могу ничего предполагать, – вновь спокойно сказала Оливия. – Мы никогда не отметаем вероятности подобного, но нам не поступали данные о нарушениях ни от одного из наших источников.
– А если в какой-то момент они поступят, что вы будете делать?
– Будем реагировать соответствующим образом и принимать меры. Мы не одобряем ни нарушений прав человека, – заверила она, – ни нарушений законодательства о запрете использования детского труда. У меня самой четверо детей и трое внуков. Меня очень волнует положение детей.
– Настолько, чтобы решиться повысить цены, если придется поменять поставщиков и закупать изделия по более высоким ценам в Европе?
– Безусловно, – без колебания ответила Оливия. – «Фабрика» не одобряет любые формы нарушений в отношении как детей, так и взрослых.
Затем он сменил тему, удовлетворившись на некоторое время, но Оливия подумала, что гость явно относится к ней с подозрением и очень агрессивен. Он скептически воспринимал ее слова, но не имел никаких зацепок. Да и не мог иметь. «Фабрика» вела чистый и честный бизнес, чем очень гордилась.
Она уделила молодому корреспонденту почти полтора часа, а потом пришла помощница и выручила ее, напомнив об очередной назначенной встрече, которой на самом деле не было. Полутора часов на интервью и так было более чем достаточно. Если бы Оливия позволила, гость задержался бы до конца дня. Но временем Оливия дорожила, надо было работать.
Они пожали друг другу руки, и журналист неторопливо, с гордым видом покинул ее кабинет. Оливия понимала, что из этого интервью следует извлечь пользу для себя, и, только дверь за гостем закрылась, позвонила Питеру Уильямсу, чтобы рассказать о визите.
– Он спрашивал о соблюдении на предприятиях в Азии закона о запрете использования детского труда, – сказала Оливия обеспокоенно, хотя и была довольна, что они следят за этой проблемой и обсуждали ее на заседании совета директоров.
– У нас нет информации о его нарушениях, – напомнил ей Питер, – и мы крайне внимательно за этим следим, – заверил он.
– Значит, это тебя не беспокоит? – спросила она, снова сверяясь со своим барометром. Он был ее лучшим советчиком. Она полностью доверяла его суждениям.
– Нисколько, – непринужденно ответил Питер. – Мы чисты, Оливия, как бы журналист ни старался тебя напугать. Это провокация. Не поддавайся. Мы тщательнейшим образом следим за ситуацией.
– Посмотрим, во что это выльется. Я надеюсь, материал будет добросовестный.
– Будет, будет, – сказал он спокойно. – А как же иначе?
Оливия рассмеялась его словам. Она считала, что пресса не всегда ведет честную игру и редко проявляет доброту, даже по отношению к ней.
– Всякое может быть, сам знаешь, – напомнила она. – Это просто везение, что пока всё складывается благоприятно. А если обстоятельства повернутся против нас, начнется головная боль.
– Если такое случится, будем принимать меры, – сказал Питер тем же невозмутимым тоном. И она знала, что примут. Он и раньше имел дело с трудными ситуациями: забастовками на их фабриках, угрозами судебных исков и всякого рода большими и малыми сложностями – что было частью его работы. – Просто сейчас забудь об этом. У нас всё под контролем. А у тебя через шесть недель отпуск.
– Не могу его дождаться, – призналась Оливия. Она напряженно работала последние несколько месяцев, да и он тоже. Каждый день она задерживалась допоздна, без конца ездила в командировки. В планах была еще поездка в Бразилию, а потом в Новую Зеландию.
– Ты заслужила отдых, – мягко проговорил Питер.
Временами он поражался, как Оливия всё успевает и как ей удается выдерживать постоянный стресс, связанный с ее работой. Она несла на своих плечах огромный груз ответственности, и несла его терпеливо, стойко и изящно. Он знал, каких жертв это требовало, но она почти никогда не жаловалась на судьбу. Казалось, стресс на нее не влияет, и она всегда контролирует ситуацию.
Спустя несколько минут Оливия вернулась к работе и забыла про интервью и разговор с Питером. Всё было хорошо. Беспокойство по поводу нарушения на их предприятиях было беспочвенным. Это всё, что она хотела знать. В случае каких-то изменений ситуации она была готова реагировать первой. Питер Уильямс это тоже знал. Оливия Грейсон та сила, с которой следовало считаться, она не давала себя в обиду и всегда была готова к адекватному ответу на любые угрозы. Эту женщину уважали.
Остаток дня она истово трудилась у себя в кабинете, как делала каждый день почти пятьдесят два необыкновенных года. Работа была для нее всем, она любила ее больше всего на свете. Залогом успешности ее бизнеса всегда был упорный труд. Оливия знала, что так всегда и будет.
Глава 2
Оливия четыре года помогала матери заведовать «Фабрикой», а когда ей исполнилось двадцать два, Мэрибел решила, что надо пригласить консультанта по финансам для помощи в бизнесе. Благодаря изменениям, которые внесла Оливия, фирма развивалась так быстро, что Мэрибел больше не справлялась с бухгалтерией. Она наняла еще двух бухгалтеров, но пришла к выводу, что этого недостаточно. Мэрибел обратилась к обслуживавшему их банку, и вскоре тот порекомендовал молодого бухгалтера из штата Вермонт. Джо Грейсон имел степень бакалавра в области бизнеса и экономики и квалификацию дипломированного бухгалтера-аудитора. Ему было двадцать семь лет, но он казался гораздо старше. Спокойный, солидный мужчина, он уже год работал в Бостоне в качестве бухгалтера для малого бизнеса. Директор банка познакомил его с Мэрибел, и вскоре Грейсон занялся проверкой бухгалтерских записей. Тщательно изучив их за неделю, он выдвинул ряд предложений, которые показались ей разумными. Она сразу наняла его, и хотя он по-прежнему выполнял работу для других фирм, но быстро вошел в число основных сотрудников «Фабрики» и часто бывал в офисе магазина. Он был приятным, покладистым молодым человеком, уравновешенным и надежным, хорошо разбирался в цифрах и имел практический склад ума. Оливия обсуждала с ним некоторые планы по развитию компании, а Джо давал дельные советы. Он никогда не говорил Мэрибел, что надо сделать то-то и то-то, а объяснял причину, почему надо поступить так, а не иначе, и она всё чаще стала с ним советоваться.
Чего Оливия не знала, болтая с бухгалтером во время его визитов, так это того, что он испытывал благоговейный трепет перед ней и ее передовыми идеями. Он понимал, что если ее немного и осторожно направлять, она может превратить «Фабрику» в крупную компанию. Джо находился под громадным впечатлением от разумности и выполнимости ее планов и объяснял, каким образом следует осуществить замыслы. Вскоре он стал ценным членом их команды, и Оливия прислушивалась к его словам. Он расширял ее кругозор, многому учил.
Мэрибел раньше дочери заметила, как к той относится новичок Джо Грейсон. Как-то раз, чтобы помочь делу, она пригласила его на ужин, и скоро он стал частым гостем в их доме: оставался допоздна в офисе, а потом вместе с женщинами ехал на скромное угощение. По причине природной застенчивости он только через полгода пригласил Оливию на свидание, чем поверг в шок. Она никогда не воспринимала его в качестве поклонника, а только как сослуживца, чьи советы и опыт в финансах ценила. К тому времени она обсуждала с ним почти все свои идеи и планы, которые его восхищали и изумляли.
Если Джо приглашал ее на ужин, они всегда говорили только о работе. И тем более странно было, когда в один из вечеров он вдруг сообщил, что влюблен в нее. Оливия вообще никогда не принимала в расчет такую возможность и с удивлением посмотрела на него, но возражений не выказала. Собственно, эта идея ей даже понравилась. Они прекрасно сработались; Оливия знала, что Джо так же болеет душой за «Фабрику», как и она, и разделяет многие ее взгляды. Он был мужчиной твердых моральных принципов, наделенным многими достоинствами, прежде всего добротой. В тот вечер, когда он признался ей в любви, он проводил ее домой и впервые поцеловал.
Период его ухаживаний не отличался безумной страстью, Джо не торопил с принятием решения, да она и не хотела бы этого. Оливия сама была благоразумной женщиной и ценила дружеские отношения, которые у них складывались. Она доверяла ему финансы, он верил в ее идеи, даже если они были совершенно необычайными. Он видел, что она создает модель, которая может послужить образцом для многих и многих магазинов. Всё, о чем Оливия говорила, представлялось ему разумным, даже если другие так не считали. Они прекрасно друг друга понимали, иногда даже без слов.
На День Святого Валентина, спустя три месяца после первого свидания, он подарил ей кольцо с маленьким бриллиантом и сделал предложение. У него не было ни родителей, ни близких родственников – он мечтал о семейной жизни с Оливией. Когда они сообщили Мэрибел о своих планах, та была очень рада. Джо Грейсон был отличной партией для ее дочери. На него можно было положиться, работая над новыми смелыми проектами. Мэрибел была в восторге. Чувства Оливии к нему поначалу не были ни восторженными, ни романтическими, они были цельными и прочными, как и его всё усиливавшаяся любовь к ней.
Через шесть месяцев с момента их первого свидания и после года знакомства состоялась скромная церемония бракосочетания. Джо оставил других своих клиентов и стал штатным сотрудником «Фабрики». Его рассмешило, что Оливия превратила их медовый месяц в поездку с целью закупки товара для магазина. На свои небольшие сбережения он повез Оливию в Европу. Они побывали в Англии, Франции и Италии, а последние два дня провели в Дании, знакомясь со скандинавским мебельным дизайном. Оливия нашла некоторые интересные товары, разместила несколько заказов. Но самой важной находкой в ее жизни были отношения с Джо, которые обеспечивали твердую почву под ногами. Джо получил тепло и привязанность, которых у него никогда не было, а Оливия – надежного мужчину, на которого могла положиться. Кроме Ансела Морриса, в ее жизни не было мужчин. И она понимала, что Джо ей идеально подходит.