И даже сейчас, когда Гайза умирал, он проклинал не свою глупость за то, что связался с изначально опасным и глупым делом. Он лил слезы по обиде, из-за которой так больше и не женился, не завел детей, не стал десятником, и сейчас, как безродный пес подыхал в одиночестве среди обрывков старых сетей, накопленной за годы чешуи, и прочего рыбацкого мусора.
Да, по собственным и вполне понятным причинам, его бывшие сослуживцы ни сделали даже попытки перехватить глупца, а телохранителям неизвестного ему морского ярла, оказалось и вовсе не до того. Но половину стражи назад, он с ужасом узнал: привычное логово вне дома, оставалось много лет неизвестным родне, но не было секретом для нанимателей. Его скрутили, вытащили совсем недалеко – в ближайший темный угол, – и один из трех мрачных воинов, нанес десяток ударов в грудь и живот, а потом еще для надежности, подрезал сухожилия на руках и ногах.
«О, как же это было не справедливо! Можно же было убить и иначе. Вовсе не он был виноват, что тщательно спланированное нападение провалилось… Он же ничего не знал, но сделал все, как поручали!» – и именно об этом он пытался беззвучно прохрипеть вслед своим уходящим убийцам.
В кино в такие моменты должна играть музыка. Какая-нибудь грустная или только слегка меланхоличная мелодия, но обязательно с нотками тоски. Правда, жизнь слабо уважает зрелищность и предпочитает совсем иные «спецэффекты». Все внесенное в сценарий, чаще всего остается видимым лишь одному зрителю. Вот такая вечная ирония: по-настоящему оценить последний акт пьесы, удается лишь тому, кто о ней уже не способен рассказать…
Мужчине было ужасно больно. Больно до такой степени, что он не мог даже кричать. Лежа посреди загаженной подворотни, Гайза, прозванный «Коротким», мечтал лишь об одном: о моменте, когда же он, наконец, сдохнет. И в итоге это, конечно же, произошло…
Что особенно странно, каким-то неимоверным вывертом судьбы, он сумел почувствовать свою грядущую свободу за мгновение «до», отчего и умудрился в итоге умереть с удивительно умиротворенным выражением на лице. Именно оно больше всего поразило сначала проснувшихся раньше всех вечно голодных мальцов из ближайшего нищего кварталов, а потом и отряд городской стражи.
Они и унесли его догола обчищенный труп.
* * *
Удивительно, но «Магистратская Крыса» – ливэ Фус, оказался цепким парнем. Уже на четвертый день в лагерь во второй раз прискакал немолодой мужик, с фирменными фусовскими чертами лица. Отец, дядя, старший брат – Игорь не стал вникать ни в особенности их семейного подряда, ни в паспортные данные визитера.
В прошлый приезд посланец сообщил о печальной участи недоумка Гайзы и окончательно утвержденном праве на его «наследство». В этот раз – гость также совершенно буднично поведал, что убийцы найдены.
В глубине экс-журналист был даже не готов к такой оперативности, тем более что были завершены еще далеко не все дела. Но он тут же послал за своими старшими десятниками, а Анвар и так проводил большую часть времени неподалеку, потому что делать ему, в опечатанном взвинченными патрулями лагере, все равно было практически нечего.
По словам посланца, трое чьих-то переодетых хускарлов без знаков на щитах и вымпелов, скрывались сейчас в убогой халупе неподалеку от места, где и нашли бывшего стража. Уже через полчаса почти два десятка тяжеловооруженных всадников скакали в направлении города.
Фусовский родственник так гладко и грамотно вывел отряд на цель, что Игорь извелся, до последнего момента ожидал какого-то подвоха. Опытные воины в это время так лихо взломали хлипкую стену и едва живую дверь в однокомнатную хижину, что у врагов была возможность лишь проснуться, но никак не оказать серьезного сопротивления.
То, что через некоторое время двух из злоумышленников смогли взять крепко порубленными, подтверждало: это были очень опытные воины. Оттащив их в сторону, начать допрос решили с самого невредимого из пленников. И едва рассмотрев его лицо в свете факелов, Игорь облегченно выдохнул. Он уверенно смог опознать недавнего стрелка из арбалета.
Посланец в этот момент еще раз доказал наличие мудрости, попросившись не присутствовать при допросе. Мужчина вежливо это подчеркнул, уточнив, что не хотел бы ничего знать из будущих откровений.
– Кто вы и кому служите? – наконец приступил Игорь, одновременно пытаясь понять, отчего он уверен, что знает стрелка, и черты этого лица точно видел еще до недавней попытки на него поохотиться.
Единственный способный говорить пленник, презрительно молчал.
– Господин, позволишь? – уточнил Дольф и, дождавшись утвердительного кивка, повернулся к упрямцу. – Сейчас мы разожжем огонь, заткнем тебе рот, и засунем в него ногами. Будет ждать, и каждый раз приводить тебя в чувство, до момента, пока ты не станешь ростом поменьше, и уже не сможешь «смотреть на нас свысока».
Не смотря на серьезность момента, жестокая шутка про сгоревшие ноги не могла не вызвать мимолетные усмешки даже на лице бывшего жителя XXI века. Что уж говорить, про несклонных миндальничать уроженцев средневековья. Те и вовсе откровенно загоготали, очевидно, избавляясь от недавней боевой злости.
– Внимательно осмотрите их вещи, эту халупу и сам участок! – снова вмешался в процесс Игорь. – Не забудьте изучить следы и тряпки на телах…
– А ты пока можешь подумать, – добавил главный телохранитель, заинтересовавшийся странной реакцией воина, явно вздрогнувшего на последних словах.
Поиски не должны были занять много времени, но пленник не стал дожидаться чем-то опасного ему расследования.
– Я служу благородному Эвальду24, он из ивингов… – начал он обреченным голосом.
– Подожди, Эвальду, которого все за глаза зовут «Вторым», из-за того, что он имеет право возглавить племя?! – голос, чаще всего невозмутимого Дольфа, был настолько потрясенным, что Игорь в первый момент даже не до конца понял, о чем именно идет речь.
– …точнее его жене! Змее с ледяным сердцем по имени Изольда!25 – теперь уже Эгир вывалил им в спину очередную порцию откровений. – Хотя соглашусь с теми, кто утверждает, что все остальное у нее как у лучшей из женщин!
Еще один старший десятник держал в руках пояс одного из раненных и кусок исписанной кожи. Говорил он менее эмоционально, но судя по тому, как понизил голос, считал это знанием не менее опасным, чем его коллега.
Игорь решил чуток все это «передумать», а потому самостоятельно подхватил ближайший кедровый чурбак, и принял позу мыслителя, но не тут-то было. Оказалось время открытий еще не прошло, и в разговор снова влез почти позабытый пленник:
– Грязные псы, не смейте так про госпожу! Жалко мы тебя не прикончили…
Последняя фраза была явно предназначены не всем «нечистым животным», а лишь хевдингу, но Игорь вместо того, чтобы разозлиться, или презрительно проигнорировать обреченного, вдруг расхохотался.
– Слушай, а ты случайно не осквернил ложе благородного Эвальда? Молчишь? О, нет, и не отвечай! Эй, заткните влюбленному дурню пасть! Ни к чему нам эти откровения… – пояснил он соратникам, и вдруг ошарашенно замер.
Взгляды телохранителей большую часть времени были направлены за пределы круга, но даже они нет-нет, а принялись бросать заинтригованные взгляды не по работе – на застывшего статуей господина.
– …а ведь про «прикончили», ты говорил совсем не о нынешнем случае, – наконец ожил Игорь. – Вот жешь скотина, то-то я думаю, видел тебя. Он был одним из тех, кто почти год назад напал на меня в окрестностях Эверберга, и в итоге загнал в Долину Некрополей26, – пояснил хевдинг спутникам, в ответ на озадаченные взгляды. – Не помню, чтобы у вас в тот раз были арбалеты… считаешь, я слишком легко тогда подстрелил твоего приятеля и решил испытать тот же способ? Вроде же он тогда остался стонать вполне себе живо?
– Это был мой побратим… – мрачно выдавил пленник. – И мы не могли свернуть в Эверберг за помощью, поэтому он не прожил и двух дней.
– Да уж, сочувствую. Среди этих подранков, кстати, нет побратимов? Тогда добейте их, – переключился Игорь на своих офицеров, – а нашего «друга» запакуйте с собой, и берегите! Его я подарю ярлу Эрвину. Может быть, у него будут еще какие-то вопросы по делам брата.
– Господин, мы же собирались ехать дальше именно к Эвальду? – напомнил Эгир. – даже если эти выполняли приказы только его жены, он все равно не простит…
– Брось! По-моему, это начало большой и замечательной дружбы…
Глава 2. Восточный экспресс
Лагерь в окрестностях Линкебанка. Две недели спустя
(27 октября 2018 года по «земному» календарю)
Тонкое женское сопрано в очередной раз сбилось, и снова продолжило куда-то звать. Голос почти минуту перекрикивал шум половины воинского лагеря, невольно завораживая неритмичными сменами тональности.
Подымаясь в хрупкое изящество «серебряного» регистра, с легкостью выдавал сложнейшие рулады, и рушился до каких-то невероятно бравурных пассажей. Правда, сейчас это, почти магическое действо, уже не вызывало прежнего оживления. За неделю с момента, как Игорь наконец-то нащупал пароль к главному секрету своей очаровательной полонянки, его хускарлы успели ко многому попривыкнуть. Вот и сейчас, лишь единицы отвлеклись, все-таки делая ставки на сегодняшнюю длину обыденного и одновременно загадочного концерта.
Впрочем, число незанятых выжиманием сил из многочисленной молодежи, с каждым днем уменьшалось, и прежнего множества болельщиков просто не было…
Чем острее удовольствие, тем ближе момент, когда оно становится невыносимым. Через семьдесят очередных ударов сердца коварный мучитель явно сдался, потому что звук, как обрезало. Обрушившись на нагое девичье тело и пытаясь вжаться в него, хевдинг сделал попытку продлить несправедливо короткую мужскую радость. Куда там.
Сами фризы, кстати, верили: боги позволяют мужчинам жить настолько интереснее женщин оттого, что отдать им еще и это – было бы слишком несправедливо.
Землянину было не достичь такого уровня самоуспокоения, но перебирание в уме всяких странных знаний, заметно удлиняло самые приятные из битв – постельные. Он, как всякий истинный воин жаждал только победы, а потому считал, что глупо не использовать «хитрые» приемы в схватке с более одаренной «соперницей», да еще на ее же поле.
Не сумев, как обычно, шевельнуть даже пальцем, он бессильно соскользнул со спины потерявшей, кажется всю свою влагу, Гульдан…
Ни господин, ни его юная полонянка, сейчас не смогли бы даже предположить, сколько они пробыли в этой прекрасной опустошенности. Замерев, они лежали, будто погибшие от остроты искусного физического довольства. Лишь время от времени мужчина пытался сделать новый слишком глубокий вздох, а по телу женщины проходила очередная последняя почти хтоническая волна счастья.
Отрез батиста, служивший им простынею, был тонок, смят и уж слишком пропитан щедро растраченной влагой. А потому с возвращением хоть каких-нибудь сил, лежать на нем становилось все менее приятно.
Не склонный к неоправданному альтруизму экс-журналист, с потягом и не без явного удовольствия хлопнул напарницу по тому месту, где спина зовется совсем иначе. Этот тайный сигнал означал между ними, что пора переходить к водным процедурам. Оживающая на глазах девушка юркнула в сторону импровизированной «ванной».
Потому что, как будто бы подгадав именно этот момент, у входа в шатер кто-то предупреждающе кашлянул голосом Анвара, и он же в итоге вполне уверенно откинул шелковые полотнища. Привычно не утруждая себя ожиданием приглашения или, например, разрешения.
И кстати, почему это «как будто бы»?! Происходящее в шатре вряд ли кто-то в ближайшей округе не расслышал. По крайней мере, на территории как минимум половины лагеря старшей дружины. Поэтому немолодой гость имел все возможности «угадать», что его ждет внутри.
Вообще, бывший подмосковный архитектор постепенно взял на себя заботы в качестве внешней и довольно самостоятельной «совести» Ингвара Чужеземца. Правда при потрясающей дипломатичности, обаянии и явно имеющемся в наличии чувстве юмора, все это не превращало их с Анваром ежедневную игру в навязчивую нудятину.
Ну и соответственно – не приводило к ссорам или хотя бы недопониманию.
– Слушай, ну как тебе не стыдно-то? – в который раз все-таки не удержался мужчина, подразумевая оставленную в Эверберге Катю.
– Здорово, правда?
На самом деле, Анвар ко многим вещам относился довольно просто, поэтому они совершенно искренне расхохотались, и Игорь лишь жестом предложил гостю садиться на традиционную стопку небольших одеял справа от себя.
Сам он предпочел последовать за Гульдан, в самую маленькую часть богатого шатра, отделенную от остальной площади плотной занавеской. Девушка только что закончила водные процедуры, окончательно пришла в себя, и готова была помочь ополоснуться своему господину.
И хотя торопиться было вроде и некуда, Игорь решил надолго не зависать под приятно прохладными струями лишь чуть нагревшейся родниковой воды. Опытным путем было уже ни раз установлено, к чему приведут методично и аккуратно выливаемые ковши воды и мягкие поглаживающие движения девичьих ладоней по коже. Такое «мытье» было все же сейчас некстати, поэтому молодой хевдинг обернулся в очередной свежий льняной отрез и поспешно покинул «душевую».
За это беглец получил в спину насмешливое фырканье, но мужественно проигнорировал вызов. Впрочем, твердо пообещав себе, что отомстит. Притом «жестоко» и точно – неоднократно, но – несколько позже…
Время, кстати, его не поджимало и на самом деле.
Сначала бывший журналист несколько дней отсиживался в лагере, пережидая поиски убийц. К тому времени, когда все неожиданно быстро разрешилось, уже стало понятно, что как раз ему – никакой работы сейчас и нет. Ну, кроме тренировок с телохранителями и… более приятными, но не менее утомительными упражнениями со своим очаровательным трофеем.
При этом некие неизвестные будущие проблемы вовсе не означали, что хирду тоже необходимо отсиживаться в лагере. Еще в самом начале – лишь в ожидании развязки всей этой дурацкой истории с неудачным покушением, его офицеры принялись старательно выполнялись намеченные ранее планы.
* * *
Как и было задумано: навесив на себя максимум оружия, брони и украшений, десятники во главе своих принаряженных отрядов по очереди принялись объезжать многочисленные местные фермы, хутора и поместья.
Влажный тропический климат делал здешние края богатыми, но в голове далекого от сельского хозяйства человека, рождал настоящий бардак: в Эйдинарде почти постоянно что-нибудь убирали.
Однако подробности успешного похода против каменных выдр уже разлетелись по всему побережью и для героев, выживших прикрывая великую добычу, всегда находили время, принимая не просто охотно, а с искренней радостью.
Такими гостями потом можно было хвастаться перед соседями, заезжими торговцами и множество раз снова и снова обсуждать их рассказы друг с другом. В деревне, хоть земной, хоть за три девять параллельных пространств – большая часть года наполнена монотонной утомительной работой года, а потому штукой была куда как менее интересной.
Из таких поездок хирдманы возвращались веселыми, пьяными и не без приключений с участием поселянок. К скандалам такие нравы приводили очень редко, потому что Игорь всем однозначно заявил: будут негоразды со свободными женщинами или их мужьями, братьями и отцами, и сидеть таким неудачникам в караулах до самого конца времен.
Самоуверенные ветераны и нагловатые хускарлы с меньшим опытом, твердо обещали изображать образцы благонравия. И с какого-то момента эту фишку просекли все окрестные хозяева, и воинский лагерь у Полуденного тракта в итоге стал довольно популярным местом.
С приглашением выпить-закусить, сюда зачастили уже сами благородные и не очень землевладельцы. А что: принять полубандитов морского ярла может и почетно, но в иные времена от такой чести не отказаться, да еще того и гляди – все выльется в поножовщину.