Бесс ткнула в книгу тяжелым требовательным пальцем. И только тогда Ашуа вспомнила, что слышала слабое шуршание голоса Крейка из-за брезентового занавеса в задней частей трюма, и догадалась:
— Ты хочешь, чтобы я почитала тебе ее?
Бесс утвердительно заворковала. Ашуа скривила гримасу:
— О, Бесс, ты меня неправильно воспринимаешь. Я не гожусь на роль матери. Извини.
Она протянула книгу обратно голему. Бесс взяла ее и прижала к груди. Несмотря на отсутствие лица, она каким-то образом сумела показаться удрученной. Она поплелась прочь, безутешно стоная.
Ашуа ощутила острый укол вины. Крейк всегда говорил уклончиво о природе своего стража, но иногда Бесс казалась почти живой. В ней поднялась волна гнева на демониста, бросившего своего голема. Потом она напомнила себе, что это не ее проблема.
Она подошла к промежутку между труб, в котором спала. Она устроила себе здесь маленькое уютное гнездышко, выложенное брезентом и одеялами. Повсюду валялось скудное имущество, которым она обладала. Еще она повесила занавеску, от нескромных взглядов. Она любила свое маленькое логово; на самом деле она бы не поменяла его ни на какую койку. В детстве она спала на полу и в углах, и так и не привыкла к кровати. Ей нравилось считать своей территорией весь трюм, а не тесные каюты наверху. Трубы согревали ее в любую ночь, а их потрескивание и постукивание успокаивало ее.
Она стала рыться в своем гнездышке, пока не нашла то, что искала — она хорошо спрятала его между труб. Она не хотела, чтобы кто-нибудь начал задавать вопросы. Они не поймут.
Ашуа вынула предмет, который дал ей Барго Оскен в Водопадах Дровосека, и изучила его. Медный куб, достаточно маленький, чтобы поместиться в руке. На верхней грани кнопка. На одной из боковых — маленькое круглое отверстие, покрытое стеклом. И все. Совершенно невинно выглядящая вещь, но очень важная. С ее помощью она могла добыть небольшое состояние.
Она увидела лицо Барго Оскена, когда он сидел напротив нее в прокуренном баре, услышала его медленный размеренный голос. «Смотрите на нас, ну, как нечто в стороне. Страховка. В случае, если все пойдет плохо, у вас на горизонте что-то будет».
Она начала нажимать кнопку на кубе. Код, язык, который она выучила давным-давно, созданный именно с этой целью. При каждом нажатии за стеклом на боковой стенке куба вспыхивал свет. Закончив, она стала ждать. И вскоре огонек замигал снова. Ответ.
Слаг, умеренно-психопатичный кот «Кэтти Джей», выбрался из вентиляции в машинное отделение. Потрепанный, окровавленный и поцарапанный, но победивший. Еще один бой глубоко в кишках корабля, еще один удар в его пожизненной войне с крысами. Он знал только эту войну, больше ничего. Он был воином, до мозга костей.
Машинное отделение было шумным, грохочущим местом, полным запахов механизмов. Слага не волновали ни шум, ни вонь: здесь он был больше до́ма, чем в любом поле или саду. Трубы и галереи, окружавшие огромные моторы, были его джунглями. Но сейчас он хотел отдохнуть рядом с тем, что согреет его старые кости и уставшие мышцы. Он отправился на свое любимое место на верхушке водяной трубы, проверил температуру и решил, что все в порядке. Потом устроился там и стал зализывать раны.
Давным-давно в прошлом, в глубинах развелись монстры, огромные крысы, бросавшие вызов его мужеству и превосходству. Сражения с ними были жестокими и ужасными, но он всегда побеждал. В конце концов, сказывались многолетний опыт, сила и скорость. Он смочил свои когти в крови лучших из них.
Эта крыса была не самой лучшей из них. Да, большая, но ничего общего с теми легендарными врагами, которых он побеждал в молодости. Тем не менее, она сопротивлялась. Он убил ее, но она сопротивлялась.
Слаг был старым котом. Крепким, как пожеванный сапог, но старым. И в последнее время он уже не был таким сильным, как раньше, и таким быстрым. Он жил инстинктами и не знал, что такое думать, но даже и так, он смутно ощущал, на каком-то уровне сознания, что тело подводит его.
Знание ничего не означало. Он не мог себе представить другую жизнь, кроме этой. Его миром была «Кэтти Джей», ее отверстия, воздуховоды и трубы, и он тиранически правил им. Он потерпел поражение только однажды, от одного из гигантских двуногих, которые бродили по открытым местам. Подлый тощий выманил его из этого мира и победил. Но он никогда не терпел поражения на своей территории, никогда. Здесь он все еще самый лучший.
Он поднял голову. Его ноздрей достиг слабый странный запах, резко отличающийся от едкой вони аэрума, пропана и масла. Через мгновение он исчез, но его было достаточно, чтобы в Слаге зародилось подозрение. Не обращая внимания на ноющие раны и болящие суставы, он спрыгнул с насеста и пошел на разведку.
Опять. Он последовал за своим носом, мягко ступая по металлическим галереям, поднимаясь и спускаясь по лестницам. Этот запах принадлежал кому-то, кого он не знал — не человеку, не машине и не крысе. Вскоре он нашел место, где пахло особенно сильно, особый уголок, на который он любил пописать, отмечая свою территорию.
И вот теперь тут был новый запах, поверх старого. Он обнюхал место. И тут в его памяти зашевелилось что-то из времени до «Кэтти Джей», когда он был маленьким котенком, копошащимся в отбросах. И через несколько мгновений все стало на место.
Кот. Запах другого кота.
Другой кот на борту «Кэтти Джей».
Глаза Джез открылись. Ей овладело сокрушительное чувство потери. Она лежала на своей койке на борту «Кэтти Джей».
Она отчаянно хотела, чтобы бессознательное состояние вернулось. Ей хотелось вернуться в то драгоценное время, когда она, бесформенная, свободно дрейфовала в пространстве, и все вокруг было музыкой. Голоса ее рода звали, их мысли вспыхивали повсюду, великое средство общения манов. И даже в темноте без мыслей, она была соединена с ними, они приветствовали ее, просили их сопротивляющегося родственника остаться, перестать бороться, прийти и воссоединиться с ними, стать одной из них, навсегда. Она чувствовала их огромное единство, и это чувство походило на сверкающий уголек, горящий в сердце.
Но воспоминание растаяло даже быстрее, чем сон. Она вернулась обратно в мир, обратно в место с ограниченными чувствами и ограниченными желаниями. Обратно в серую холодную апатию. Обратно в одиночество.
— Вы слышите их, верно?
Голос Пелару заставил ее резко повернуть голову. Он сидел во тьме около ее койки. Увидев его, она почувствовала поток нервной радости, который смыл печаль.
— Да, — сказала она. Язык почувствовал что-то незнакомое. Она с трудом составила слово. Именно так же было в прошлый раз, когда она вернулась. Все сложнее и сложнее вспоминать, как быть человеком.
Пелару задвигался. Похоже, он испытывал замешательство.
— Осгер слышал их. Все время, так он говорил. Они соблазняли его. Отрывали от меня. Иногда он… — Такиец оборвал себя. — На что это похоже, быть так близко к ним?
— Это… чудесно, — сказала она. Он помрачнел, и она поняла, что сказала что-то не то. Но она не могла солгать.
— Как вы думаете, он сейчас с ними?
— Не знаю.
Ее глаза пробежали по его лицу. Печаль подходила ему, делала его благороднее; но ей хотелось увидеть его улыбку.
— Он всегда был… расколотым, — сказал Пелару и улыбнулся, но не той улыбкой, которую она хотела увидеть. Горькой улыбкой, признавая иронию сказанного. Осгер закончил свою жизнь двумя половинами. — Я никогда не понимал. Почему вы должны сдаться? Утратить свою человечность? Стать одной из них?
Последнее слово он выговорил с такой ненавистью, что Джез испугалась. Как он мог любить полумана и, тем не менее, так презирать их?
— Нет, это не означает утратить себя, — наконец сказала она. — Это означает открыть себя.
— Превратить себя в оживший кошмар, — презрительно сказал Пелару, и ее ранило омерзение в его голосе.
Она села на кровати. Оказалась, что она полностью одета и все еще покрыта каменной пылью; комбинезон был разорван на руках и ногах. Она выглядела растрепанной, но ей было все равно.
— Так вот кем вы меня считаете? — спросила она. — Ужасом?
— Нет, — ответил он. — Нет, и это самое худшее. Я… я испытываю к вам чувство, Джез. С первого же мгновения, как я увидел вас, я что-то почувствовал. Что-то очень сильное, похожее на то, что я испытывал к Осгеру. Даже когда в храме я увидел вас в состоянии… мана, это не изменило ничего.
По ней пробежала волна тепла, холода и благодати, словно к ней прикоснулось какое-то доброжелательное божество. Она попыталась заговорить, и оказалось, что это трудно, хотя и по другой причине, чем раньше.
— Я… я тоже чувствую его, — скованно сказала она.
Он, возбужденный, вскочил на ноги.
— Что? — спросила она, боясь, что сделала что-то неправильно, что оттолкнула его. Но как она должна была действовать? Она никогда не делала такого раньше, ничего даже похожего на это.
— Этого не должно быть, — сказал он хриплым голосом. — Осгер погиб для меня не сегодня и все-таки… — Он сжал кулаки. — Этого не должно быть! — зло повторил он, вышел из каюты Джез и задвинул за собой дверь.
Джез осталась сидеть на койке, секундная радость увяла, остался только пепел отчаяния.
— Почему нет? — тихо спросила она темноту.
Глава 13
Прибытие — Комитет по встрече — Прорицатель — Ашуа становится изобретательной — Всеобщая Душа говорит
Солнце вырвалось из-за горизонта, когда они достигли Дельты Барабака. Клубничный свет едва пробивался через испарения колоссального мангрового болота, протянувшегося от горизонта до горизонта. Фрей потер усталые глаза и уставился на бесконечное пространство перед собой. Заболоченные рукава и могучие реки прорезали каналы в зелени, сверкавшей в свете рассвета. Из темной воды поднимались острые отвесные холмы, заросшие тропическими деревьями. Вардия была настолько большой страной, что погода на одном ее конце резко отличалась от погоды на другом. Здесь, на южном побережье, недалеко от Фельдспарских островов, никогда не чувствовалось холодное дыхание зимы.
Им потребовались сутки, чтобы добраться сюда. На первое рандеву Фрей прилетел вскоре после полудня, далеко опередив более медленные суда флота. Он посадил «Кэтти Джей» в горной долине и, пока собирались пробужденцы, спал крепким сном, наверстывая упущенное. Когда настала ночь, Сило разбудил его, и они опять поднялись в воздух. Последовал следующий раунд проверки, для которого опять потребовалась помощь Эбли, и только потом они, не зажигая огней, всем скопом отправились на юг.
Ночной полет с недисциплинированной смесью новобранцев и добровольцев — опасное занятие. Большинство из них никогда не летали в строю, и уж точно в темноте. И хотя они рассеялись по всему ночному небу, и между кораблями было вполне достаточное расстояние, столкновений избежать не удалось, с фатальными последствиями. «Знала ли их все видящая Всеобщая Душа, что так и будет?» безжалостно подумал Фрей.
Пока они летели, Фрей начал надеяться. Наконец-то он направляется к Тринике. Мысль вдохнула в него энергию, предчувствие помогало перенести длинный ночной полет.
Он знал, что провел экипаж через много неприятностей. Он знал, что с самого начала должен был рассказать им о том, что задумал. Но тогда ему казалось, что он неплохо справится, идя по тонкой линии между тем, что хочет экипаж и тем, что хочет он. Может быть, Малвери и Крейк были не прочь повоевать, но все остальные точно хотели держаться от войны как можно дальше. Может быть, некоторые члены экипажа не думали, что Триника стоит того, чтобы рискнуть ради нее своими жизнями, но они рисковали жизнями за Фрея множество раз по самым разным поводам, и почему этот чем-то отличается? Он был уверен, что заплатит им: в трюме лежали сокровища пробужденцев, которые он забрал у Пелару как часть их последней сделки; плюс все то, что они вытащили из храма под Корреном.
Но, да, он все еще не был уверен, что не охотится на призраков. Он все еще не был уверен, что Триника захочет увидеть его, даже если он сумеет ее найти.
Но он должен попытаться. Все очень просто.
Во время долгого полета он думал и о Крейке. Фрей надеялся, что тот в порядке. Он надеялся, что опять сумеет связаться с ним, и очень скоро. Он надеялся на очень многое, но ничего не мог поделать. Крейк исчез, и Фрей чувствовал себя виноватым в этом, хотя и не полностью. Он потерял осмотрительность всего на мгновение, но и это заставило его друга уйти. Если бы Фрей бил себя каждый раз, когда действовал неосмотрительно, он бы уже сидел на инвалидной коляске.
С запозданием он вспомнил, что Пелару все еще на борту. Но продавец слухов вроде бы не хотел сойти, а у Фрея не было возможности где-то его высадить. Но пока такиец держит рот на замке, Фрей не возражал. В конце концов, Пелару — ходячий источник информации, и может оказаться полезным.
Оказавшись над болотами, флот опустился низко и полетел вдоль реки. Большие суда летели гуськом, вокруг них жужжали файтеры. Хотя значительная часть земли была затоплена, виднелось множество островов и утесов, обильно поросших высокими деревьями. Нет ничего удивительного, что Коалиция не смогла найти пробужденцев в этой местности, особенно учитывая противокорабельные батареи, спрятанные повсюду.
«В этом месте можно искать всю жизнь и ничего не найти», — подумал Фрей. И в этом, напомнил он себе, все и дело.
Солнце встало выше, начало припекать. Ярко окрашенные птицы пересекали путь каравана. Изогнутые деревья опускали корни, похожие на когти ведьмы, в стоячую воду. Между ними, наполовину погрузившись в воду, скользили рептилии.
Река разветвлялась, опять и опять, и в конце концов они очутились над чем-то вроде открытой долины между между двумя островными пиками, торчавшими из полузатопленной земли. Они поднялись повыше, над деревьями, и вот тогда Фрей увидел их цель.
База, если ее можно было так назвать, занимала километры болот. Дюжины посадочных площадок, как естественных, так и искусственных, были спрятаны среди деревьев. На них стояли тысячи судов, от совсем крошечных до среднего размера, от старых опылителей полей до элегантных прогулочных корабликов, все экипированные для войны. Рядом затаились зенитки, глядевшие в небо.
Посреди одной из самых больших площадок был выстроен маленький временный город. Построили ветхие хижины и натянули большие палатки. Пролетая над городом, Фрей заметил, как много народа бродит по его улицам. Наверно там обеспечивали припасами и информацией.
Фрей не ожидал многого, но сейчас решил, что это просто помойка. Пробужденцы не обладали и половиной ресурсов и организованности Коалиции. При таком положении дел он не мог себе представить, как они собирались выигрывать войну.
«Ну, по меньшей мере, земля выше уровня воды», — подумал он, когда ведущий корабль флота дал сигнал и корабли начали садиться. Фрей поискал глазами «Делириум Триггер», но здесь не было ничего, что могло бы спрятать такое массивное судно. Он немного забеспокоился, но решил, что это ерунда. Он просто походит по городу и поспрашивает.
Он посадил «Кэтти Джей» на маленькую площадку рядом с двумя транспортниками, которые выглядели так, словно их собрали из обломков и посуды. Выключив моторы, он облегченно откинулся на спинку кресла.
«Триника, — подумал он. — Наконец-то я здесь».
— Кэп, неприятности, — крикнул Сило из коридора, ведущего к кабине.
«Тлен и проклятье, а теперь-то что?», подумал Фрей. Он критически посмотрел на свое отражение в грязном зеркале, висевшем над металлическим умывальником его каюты. Тяжелые мешки под глазами. Они вылетели из Коррена позавчера, и он ухватил только несколько часов сна. Он вел корабль всю ночь и теперь выглядел как загнанная лошадь. Не то лицо, с которым он хотел бы встретить свою давно потерянную любовь.